ёмкость в пять единиц

*** Марка немного удивило, что мистер Маиклос позвал к себе в кабинет Чанёля, да еще и в такое позднее время, ведь за окном уже опускалась темнота, и приемы в такой час были весьма странными. Но его мнения никто не спрашивал, и он молча проводил взглядом санитара и своего соседа и сел ждать их на кровати. Ранее ни разу еще главный врач так не поступал, он не общался со своими клиентами, а просто отдавал их на полное попечение санитаров, которые и сами не были рады, что на их плечи опускается такая забота. И вот, практически впервые парень остался в палате сам. В такие моменты, когда он оставался один, что происходило сейчас весьма редко, он погружался в свои мысли, что витали вокруг только одного человека. В голове всплыл образ сильного и стройного силуэта, в черном костюме с белым неглаженным больничным халатом на плечах, в круглых очках, за которыми холодно смотрели карамельные глаза, прикрытые длинными ресницами. Серые волосы, зачесанные назад, в которые хотелось запустить пальцы, чтобы почувствовать их шелковистость, холодные руки, за которые хотелось держаться всю жизнь и никогда не разжимать их. Аура безразличия и равнодушия, что окутывала этого человека, нанося болезненный удар по сердцу Марка каждый раз, когда они пересеклись взглядами. Постоянно он хотел уловить хоть малейшую долю доброты, по отношению к нему, но максимум что он получал, это сокрушительный вздох и пара слов, что никак не облегчали чувств Марка. Последнее время они все же стали ближе, и от этого обоим было лучше на душе, пусть один из них яростно это отрицал, не желая признаваться в этом самому себе. Сейчас парень понимал, что хочет увидеть своего бывшего санитара, посидеть рядом с ним, пусть даже в полнейшем безмолвии, наблюдать, как он читает свою старую книгу - он соскучился. Вытащить из этих хмурых воспоминаний Марка смог звук открывающейся двери, за которой он ожидал увидеть Чана, которого уже отпустили и вернули обратно в палату, но за сталью оказался некто совсем иной. Вместо высокого худого эльфа в комнату вошел мужчина с пепельными волосами и небрежно накинутым на плечи халатом. Он сразу же увидел застывшего от неожиданности пациента, и так же уставился на него, только в глазах его читалось уже не безразличие, а а самая настоящая искренняя радость, а уголки губ дрожали, поднимаясь вверх. Никогда Марк еще не видел его таким. Таким настоящим и живым, что даже уставший и измотанный вид после больницы не производил должного впечатления. Он выглядел так же, как и несколько дней назад, когда они в последний раз виделись в столовой, такой же серьезный, но уже от него веяло чем-то позитивным, но причину этого парень никак не мог понять. - Марк... - ни разу еще он не слышал своего имени из уст санитара, и это обдало жаром по всему телу, разливаясь, даря приятное ощущение. Пациент встал с кровати и медленно начал приближаться к вошедшему, не отрывая своих темных глаз от его бледного лица. В ответ он тоже начал подходить ближе, стараясь сделать все свои движения плавными и осторожными, пока наконец они не оказались на расстоянии вытянутой руки. - Тэмин... - голос парня прозвучал очень тихо, но он попытался вложить в него столько нежности и любви, сколько мог вообще себе позволить, и хотел продолжить говорить, но не успел. Внезапно он почувствовал, как губы санитара мгновенно накрыли его, а на спине он ощутил руки, что постепенно прижимали его все ближе и ближе. В голове словно что-то взорвалось, по коже побежали миллионы мурашек, а по венам пронеслась буря искрящихся, словно нейтроны, частиц, что заставили тело содрогнуться от неожиданности. Глаза сами собой закрылись и Марк, поддаваясь крепким объятиям Тэмина, обвил руками его талию и покорно ответил на поцелуй. Внутри у обоих сердца бешенно колотились, грозясь выскочить наружу, пробирала дрожь, было одновременно страшно и невероятно приятно одновременно, и из-за переизбытка чувств и эмоций нехватало воздуха, но размыкать губы, что так тесно сплелись, никто не собирался. Страсть накрывала с головой, все существо Тэмина кричало, что надо остановиться, но он не слушал себя, он наконец мог проявить свои чувства, после долгого ожидания, и делал бы это до конца своих дней. Так они и стояли, обнявшись, поглощенные друг другом, растерянные но безумно счастливые - оба поняли, что жизнь будет пуста, если они не смогут быть вместе. Она потеряет весь и без того хлипкий, смысл, она станет серой, как эта штукатурка на темном потолке, из нее исчезнет вся радость, все те прекрасные моменты, что могли бы с ними приключиться. Поэтому крепкие объятия ставали все сильнее, сдавливая ребра, но никакой боли не чувствовалось - было лишь огромное чувство умиротворения и спокойствия, когда они были так близко. За приоткрытой дверью за ними наблюдали две пары глаз людей, что совсем недавно так же искренне обнимались, были такими же привязанными друг к другу, так же желали навеки остаться вместе. Чимин решился первым постучать, чтобы привлечь внимание тех двоих, и войти, что сразу расцепило их и они удивленно смотрели на юношу, будто он оказался здесь совершенно не к месту. - Извините, если помешал, я полагаю, вы - Ли Тэмин, бывший санитар моих подопечных? - голос немного дрожал, и видно было, что ему неловко сейчас начинать эту беседу, после того, что он успел увидеть. - Да, это я, - старший практически сразу пришел в себя, надевая на лицо свою привычную маску равнодушия и говоря своим прекрасным баритоном, что так любил Марк, - А вы тот, кто заменял меня все это время? Разве не вы мыли пол в фойе обычно, когда я приходил на работу? Чимина не обидели эти слова, ведь он прекрасно понимал, что выходить из себя сейчас не время, а портить отношения с этим незнакомым человеком и вовсе не хотелось, так что он умело это сдержал. В ответ он лишь коротко кивнул головой, пожал плечами и с вновь появившейся улыбкой попросил Чанёля войти наконец-то в палату. Черноволосый сразу узнал Тэмина, и слабо ему поклонился, не собираясь даже выяснять отношения и извиняться за тот переполох на одном из завтраков, ведь по сути, он не был виноват. Он не считал себя тем, кто может быть хоть как-то привязан к санитару, которого он видел всего пару часов в своей жизни. А сейчас, когда он начал понимать, что из-за возвращения сероволосого, Чимина несомненно вернут к его ведру и швабре, и видеться они смогут очень редко, если вообще смогут, в Чанёле начала закипать буря злости. Она могла вырваться в любую секунду, но вид юного санитара, что в стороне мягко разговаривал с Тэмином, сдерживал его. Они договаривались о том, что уже завтра юноша сможет вернуться к своей обычной работе, если его снова не приставят к какому-нибудь больному. Это очень расстраивало его, ведь заботиться о Чане и Марке ему нравилось, он хотел всегда быть тем, кто приносит пользу, кому хоть иногда говорят слова благодарности, а теперь это все у него отнимают. Он хотел бы попытаться договориться с мистером Маиклосом, но кто его послушает? - Итак, я останусь с вами до вечера, а завтра Ли Тэмин вернется к своим обязанностям... - в тонком нежном голосе Чимина чувствовалась грусть, когда он повернулся к Марку и Чанёлю, и он не слишком хотел это скрыть, - После я, скорее всего, вернусь к прошлой работе. - Тогда я пойду, завтра увидимся, - санитар повернулся к двери, подарив свой последний взгляд своему младшему подопечному, и он был таким проницательным, что у него по спине пробежали мурашки. Оба пациента ощущали, что им будет жаль расставаться с юным опекуном, но ничего поделать они уже не могли. Сердце Чана начинало болеть, а в глазах блестал грустный огонек, когда он представлял свои скучные дни без светлых серых глаз Чимина, без его заботы, без касаний его рук. Взамен вернется Тэмин, но зачем ему он, если Чанёля тянуло только к светловолосому парню, только с ним он хотел проводить все свое свободное время, только ему мог довериться, только с ним мир не казался таким паршивым. И как он смог почувствовать это всего лишь за несколько дней, он и сам не понимал. Он осознавал только то, что эти чувства, хотя бы на половину, но были взаимны, и если кто-то узнает об этом, то отношение к ним обоим изменится, и, возможно, не в лучшую сторону. Ни Чимин, ни Чан не знали, что в лечебнице подобные ситуации полностью исключаются, и какая-либо эмпатия порицалась, а её проявление вело за собой наказание. Поэтому они не были такими осторожными, как Тэмин, который всячески пытался скрыть свое влечение к Марку, хоть и сорвался в момент, когда снова увидел его кофейные глаза. Санитар наконец-то понял, после нескольких дней в городской больнице, что ничто так не украшает его существование, как этот молодой парень, с которым он познакомился в лечебнице. Он сказал бы об этом, как только смог бы, но жажда ощутить его губы на своих была быстрее и сильнее любых слов. Теперь они могли снова быть вместе, ходить в столовую, даже, иногда выходить на прогулки по двору, молча сидеть и наблюдать друг за другом, как раньше, пока Марк не... Пока Марк не вылечится от амнезии - так Тэмин себя успокаивал, когда вспоминал, что это за место, и зачем сюда ложат на лечение людей. Он знал все, но ни за что не смел рассказывать это кому-то другому, ибо не хотел терять свою жизнь, которая была платой за распространение этой информации. "Харвуд" был страшным и не простым лечебным заведением, но об этом знало ничтожно маленькое количество сотрудников. - Мне пора, - произнес Чимин, вставая со стула, - Может быть, завтра я к вам зайду, если смогу, - на его лице появилась печальная улыбка, и он вышел в коридор, не говоря больше ни слова, и запер дверь. Вечер настал очень быстро, время уже не тянулось так мучительно долго, а наоборот, оно летело слишком быстро, и когда настало время попрощаться, тишина стала просто оглушающей. Никто не хотел этого, но юный санитар сделал первый шаг и поспешил уйти. Чанёль опустил внезапно потяжелевшую голову в руки и глубоко сокрушительно вздохнул. Он хотел закричать на весь мир, хотел выбить эту чертову дверь и побежать за юношей, он не был готов отпустить его, особенно после того, что произошло между ними в коморке. Ему лишь оставалось надеяться, что завтра они снова встретятся, их взгляды пересекутся, и он вновь почувствует тепло его тела рядом со своим. - Вы близки. Я вижу, что тебе он важен, - Марк наблюдал за каждой эмоцией и мышцой на лице Чана, и такой вывод он смог сделать почти сразу. Он говорил тихо, но уверенно. В ответ на это он увидел только слабые, еле заметные кивки, и казалось, что этому высокому худощавому парню стыдно, что его раскусили. Но никто в этой палате не собирался его осуждать, ведь слишком похожими были их положения, и все, что они могли сделать, так это поддержать друг друга, без лишних слов. - Я хочу остаться с ним... Мне даром не надо находится в этой гребаной палате, - из-под опущеной головы послышался слабый голос Чанёля, и было видно, что ему очень плохо, - Почему я должен сидеть и ждать, когда ебучие препараты подействуют?! - он начинал срываться на крик, но в одном он был точно прав - лекарства не работали, никаких изменений не происходило. - Я понимаю тебя, но... Пойми, что нам здесь необходимо быть, нам помогут, - в последних словах Марк уже сам был не уверен, но пытался убедить в этом соседа, - Ты... увидел, что тут было, пока вы ходили к мистеру Маиклосу? - осторожно спросил он, так тихо, чтобы точно никто другой не услышал. - Видел. Это ваше дело, - твердо ответил Чан, - Но мы не ходили к главному врачу. Мы были... просто вдвоем. Марк удивился тому, как ловко Чимин скрыл это от него, но понимающе кивнул и лег на кровать, удовлетворенный ответом. Он уснул практически сразу, но все время в его голове летали мысли о том, что ни один из препаратов, которые он принимал, не приближают его ни на шаг к выздоровлению. Абсолютно все, вплоть до того, как он очнулся в инвалидной коляске в темной комнате, было окутано тьмой, словно ничего до этого и не существовало. *** Кабинет был наполнен запахом сигаретного дыма, все было в таинственном полумраке, и основными источниками света была старая лампа на столе и луна, что слабо светила из-за облаков в большое окно. Верн Маиклос сидел за своими книгами, и похоже было, что он вовсе не планирует уходить. Он изредка попивал из маленькой фляги, в которой скорее всего был ром, учитывая, как сильно доктор от него морщился. Пить на работе было не в его правилах, но сегодня они с братом могли себе это позволить, ведь дела в лаборатории шли как нельзя лучше. При этом он сидел один, в то время как Рик предпочел пойти в кабак, чтобы снова напиться там, а с утра мучаться от похмелья и снова вымещать всю злость на подопытных. Внезапно в дверь постучали, отрывая мистера Маиклоса от изучения научных статтей, и он поднял глаза на вошедшего, чуть поправляя очки. Такой поздний визит его не особо удивил, ведь часто персонал задерживался здесь почти до ночи. - Прошу прощения, но могу ли я сейчас с вами поговорить? - мягкий приятный голос звучал очень серьезно, а серые глаза внимательно смотрели на лицо доктора. - Конечно, Чимин, входи. О чем ты хотел мне сказать? - его ничуть не смущало, что его отвлекли от важных дел, но легкое действие алкоголя требовало поиска собеседников, как это обычно бывает. Юноша аккуратно приблизился к столу, и сел на стоящий рядом стул, складывая руки на груди - было видно, что ему неуютно. В нос бил резкий запах табака, а обстановка заставляла напрягаться, но собравшись с мыслями, он начал разговор: - Пациент, за которым я присматривал, Пак Чанёль, он идет на поправку... Я хотел бы узнать - когда его выпишут? - он ожидал обычного ответа, без всяческих лирических отступлений, но получил в ответ совсем другое. - Завтра, - хриплый голос прозвучал уверенно и главный врач положил руки перед собой на стол, скрестив пальцы, - Завтра его выписывают, а что с ним будет дальше - мне наплевать. Юный санитар широко раскрыл глаза, а внутри он почувствовал волну счастья, которая захлестнула его, но он изо всех сил старался не показывать это. Чимин наконец услышал хорошую новость, и уже радостно предвкушал, как они с Чанёлем будут жить, как будут наполнять дни друг друга яркими красками. Он мечтал о этом, пусть и с совсем недавнего времени. - Спасибо, мистер Маиклос, это все, что я хотел узнать, - он поклонился и направился к выходу, не обращая внимания на то, что улыбка на его лице была уже очень заметной. Это не укрылось от глаз врача, которые блиснули злым огнем, когда дверь закрылась. Он увидел все. Безошибочно он вычислил, насколько дорог ему этот пациент, ведь за все время работы в лечебнице, он насмотрелся на такое - сначала санитары привязываются к своим подопечными, а потом они уходят оттуда. Навсегда. Таким образом клиника лишалась и сотрудников и пациентов, которые были особо ценными. - Что же, мой дорогой Чимин, завтра я действительно выпишу этого несчастного парнишку, но вы все равно не увидитесь... - Верн изо всей силы сжал в кулаке клочок бумаги, а лицо его отражало лишь холод и жестокость. *** Утро началось внезапно, и даже солнце не успело выглянуть из-за заснеженых гор, как в палату вошел незнакомый человек и подошел к постели Чанёля. Он выглядел так же, как и все остальные санитары, только вот его халат был обильно вымазан кровью, а его тело было пропитано запахом плесени и сырости. Он разбудил пациента и, не дожидаясь пока тот полностью проснется, взял его за руку и помог подняться. - Сегодня вас переводят в другую палату, я вас проведу, - он был словно робот, даже его движения были наполовину механическими, и в ответ он получил недоумевающий взгляд Чана и Марка, что тоже успел уже проснуться из-за посторонних звуков. - Хорошо, идемте, - черноволосый лишь протер глаза, а потом послушно пошел за незнакомцем, - До встречи, Марк, - успел сказать он своему соседу, после чего его вытащили за дверь, попутно заперев её. Оба спросонья не поняли практически ничего, но приняли это все, как что-то нормальное и обыденное, поэтому никто не возразил. Разве что Марк остался сидеть на кровати, сложив ноги, зная, что уже не сможет уснуть, поэтому просто терпеливо ждал Тэмина, который уже скоро должен был прийти. Скучать по своему соседу он не собирался, пусть они и стали достаточно близки, проводя все время в одной комнате, но неприязнь все еще оставалась, возможно, из-за скверного характера Чана. Ну а сам Чанёль вовсе не понимал, почему это вдруг его переводят в другую палату, но вдруг он подумал о том, что это из-за Чимина, ведь он мог договориться с начальством чтобы он снова смог стать его смотрителем. Эта мысль грела его душу, и это заставляло не противиться тому, что его ведут совсем в неизвестную ему часть здания. Марк сидел неподвижно - он временами витал в облаках, а иногда просто пытался вспомнить то, что было до всего этого: до больницы, до встречи с Тэмином, до смерти Тэхена. Но... Пустота. Чанёль был прав - ничерта не помогает. Внезапно дверь открылась, и в палату вошел сероволосый санитар, и его взгляд сразу же приковался к смотрящему на него Марку, что был очень рад его приходу. Но почти сразу он перевел взор на пустую соседнюю койку, и в его карамельных глазах отразилось непонимание и страх. Он немедленно задал свой главный вопрос, но ответ его совсем не успокоил: - Где он?! Его кто-то забрал? - Да, какой-то санитар забрал его, чтобы перевести в другую палату... - растерянно сказал парень, не понимая, почему Тэмин так запаниковал. Он моментально все осознал, вспоминая, какие отношения были между его коллегой и черноглазым пациентом, что заставило его закусить губы и приложить ладонь ко лбу. - Твою мать! - с этими словами он выбежал в коридор и ринулся к лифту.