***
Женя считала минуты до конца рабочего дня, мечтая скорее встретиться с Никитой. Она так сильно на него запала, что каждый вечер засыпала, еще думая о нем, и просыпалась, уже думая о нем. Он был таким милым, хорошим, настоящим, без выпендрежа и фальши, так трогательно за ней ухаживал, не приставал и не вел себя похабно. Женя даже поймала себя на мысли, что если бы начал приставать, то она была бы не против. Ему можно. Это же Никита. Не может быть плохим человек, который до утра пек ей для конкурса пряничный домик, угощал кофе и всячески проявлял доброту и заботу. А когда он смотрел на нее своими красивыми зелеными глазами с легкой насмешливой улыбкой, девушке казалось, что мир становится светлее, а за спиной вырастают крылья. — Женя, еще много осталось? Девушка вздрогнула от неожиданности. К ее столу подошла Алла и впервые назвала ее по имени даже с теплом в голосе. В отделе давно никого не было. Только они с Аллой задержались на работе, точнее Штраус задержалась, как раз, по просьбе Аллы. — Алла Ивановна, еще три договора на проверку, — скромно ответила Женя. Похоже влюбленность в Никиту окрыляла настолько, что работать она стала продуктивнее, ошибаться реже и даже перестала обращать внимание на девочек в отделе, решив, что они для нее, как и их мнение, пустое место. — Молодец, — хмыкнула Алла, приятно удивившись, и достала из сумки большую шоколадку. — Хороших выходных, Штраус. Не забудь выключить свет и закрыть кабинет. Ключи оставь на ресепе, — Алла положила шоколад перед Женей и собралась уходить. — Спасибо, — оторопело ответила Женя. — На корпоратив-то собираешься на следующей неделе? — усмехнулась Алла, поправляя шарфик перед зеркалом. — Еще не знаю. — Приходи, — улыбнулась Алла, — будет весело. В этой компании праздники отмечают с размахом. Когда дверь за Аллой закрылась Женя окончательно убедилась, что то ли Никита принес розовые краски в ее жизнь, то ли она все же прижилась в этой жуткой компании. Написав Никите, что закончила и подождет его в кофейне у Майи, девушка пошла относить ключи на ресеп, предвидя, что Лиза давно ушла с работы и придется, видимо, сдавать ключи охраннику. Только вот Лиза оказалась у ресепа. — Что ты тут делаешь? Уже поздно, — Женя глядела на подружку, которая вся растрепанная искала что-то на рабочем столе. — Ненавижу курьеров, ненавижу, — пробубнила Лиза, едва не плача, — они опять потеряли заказное письмо, а получаю по первое число я, — грустно простонала девушка. — А для кого письмо? — осторожно спросила девушка. — Нельзя никак отследить или… — Жень, я сейчас вздернусь, — отмахнулась девушка, — хочу уволиться. Сил нет. Письмо для главного архитектора, вроде. Не знаю. Псих какой-то. Позвонил и сказал, что убьет всех, если письмо к понедельнику не найдут. Почему здесь все такие сумасшедшие? — Сочувствую. Могу как-то помочь? — спросила Штраус, не зная, как подбодрить офис-менеджера. — Просто иди и насладись выходными за нас двоих, дружок, — улыбнулась девушка, продолжая искать по списку курьеров, кому бы еще позвонить. Женя слабо улыбнулась, а потом достала шоколад из сумки, подаренный Аллой, и протянула Лизе. — Спаси-и-ибо, — протянула Лиза, улыбаясь, — какая же ты милашка, Жень. Я умираю от голода. — Почему все меня милашкой называют? — хихикнула, краснея Женька. — Потому что ты милашка, — подмигнула весело Лиза, — особенно в этой кожаной юбке и рубашке. Свидание? Если да, расстегни хоть одну пуговку, не будь ханжой. — Ой, все, — Штраус, хихикая пошла к лифту, на ходу застегивая пуховик. В кофейне вечером было так много людей, что, Женя успела только помахать Майе рукой, не решаясь подойти. Подруга то бегала к столикам, чтобы убрать посуду, то помогала у бара, то уносилась на кухню. Женя же, не получив ответа от Никиты, решила посидеть внутри и погреться. Ничего не заказывать было неприлично, поэтому Женя решила взять сладкий кофе со взбитыми сливками и печенькой — новым хитом кофейни, на который сегодня была акция. — Встретимся в воскресенье? — почти на бегу спросила у нее Майя, неся уставленный посудой поднос. — У меня выходной. Новый год на носу, я подарки не купила, ниче не успеваю. — Да! — крикнула Штраус в спину убегающей подруги. — Что для вас приготовить? — отвлек ее от своих мыслей парнишка у кассы, на бейдже которого было написано «Вадим — стажер». — Новогодний латте, — Женя кивнула на рекламу на стенде, одновременно стягивая с себя пуховик — в кофейне было очень жарко. — А как вас зовут? — хитро улыбнулся бариста, разглядывая Женю с головы до ног. Девушка привыкла, что в этой кофейне всегда спрашивают имя, но почему-то смутилась, как будто стажер с ней знакомится, а не кофе собирается делать. — Евгения, — скромно ответила девушка, зачем-то сказав свое полное имя. — Как официально, а можно написать для Жени или Женечки? Вы не против? — продолжал мило улыбаться парень, отчего Женя совсем растерялась, судорожно сжимая карточку, чтоб оплатить чертов кофе. Становилось неловко. Вспомнились слова Майи, что по закону подлости, когда женщина одинока, на нее не обращают внимания, а когда в отношениях, все мужики резко активизируются и пытаются флиртовать. — Мне нравится мое полное имя, — соврала девушка, на самом деле ненавидевшая свое полное имя, и придала лицу максимально серьезное выражение. — Какая серьезная, — парень хохотнул и отошел к кофемашине готовить ей кофе. Женя не успела выйти из ступора, как Вадим-стажер вручил ей специальный кофе с тремя печеньками, вместо одной. — Можно, я расплачусь? — Женя мечтала поскорее уйти подальше от этого бариста, который продолжал пялиться на нее, игноря человека в очереди за ней. — Сегодня специальное предложение, — совсем нагло улыбнулся парень. — Меняю кофе на ваш номер телефона, Евгения. Женя не успела возмутиться, как рядом появился Никита и грубовато положил свою руку ей на плечи, сжимая пальцами кожу под тонкой красной рубашкой. — А можно я тебе дам свой номер, красавчик? — хищно оскалился Феклистов, которого от убийства стажера отделяло только присутствие Штраус и стойка бара. Бариста тут же нахмурился и сделал вид, что не услышал, начав обслуживать следующего человека в очереди. — Пойдем, — грубо сказал Никита, крепко хватая Женю за руку и утаскивая на буксире из кофейни, не забыв принципиально кинуть купюру за ее кофе на бар. — Подожди, подожди, — начала сопротивляться Женя на выходе на улицу, — Никита, ты мне сейчас руку оторвешь. Феклистов зло проигнорировал ее, вытаскивая на улицу, где опять валил густой снег. — Да, стой же! — потребовала Женя, но парень сделал еще несколько шагов, прежде, чем остановиться. Жутко хотелось курить, но он уже соврал Штраус, что не курит. И опять пожалел о вранье. Очень хотелось дать кому-нибудь в зубы, например, прыщавому дрищу в кофейне, чтоб не пялился на чужих девушек. — Хочешь вернуться и дать ему свой номер? — психанул все же Ник, развернувшись к ней, и глядя бешенным взглядом. — Нет, хочу спокойно надеть пуховик, потому что на улице минус пятнадцать, — вспыхнула от злости Штраус, пытаясь скорее закутаться в теплую одежду. — Что с тобой не так?! Никита чуть не поперхнулся собственной злостью, услышав ее вопрос. — Ты издеваешься?! И часто ты ходишь в мини юбках и строишь глазки мужикам, пока меня рядом нет? — Никите хотелось ее придушить от ревности. Внутри все пекло от обиды: вспомнилось, как некоторые из его бывших гуляли по клубам, пока он работал. — Ты за кого меня принимаешь?! — Женя округлила глаза от возмущения. — Во-первых моя юбка, как у монашки, и надела я ее на свидание с тобой, осел! Во-вторых, я не строю никому глазки. Я, вообще, не умею строить глазки! Никита ехидно скрестил руки на груди, наблюдая, как снежинки падают на ее нос и щеки. Не строит, как же. Ей и не надо строить. Один раз посмотрит и все, пропала душа в бездне с ее чертями. Он все еще злился на нее. Вышел с работы позже нее на двадцать минут, а какой-то хмырь уже пытался ее склеить. Еще и юбку надела, чтоб все видели ее ноги. — Юбка короткая, — обиженно фыркнул Ник, теряя голову где-то на уровне ее пухлых губ. — Никита, мы встречаемся? — вдруг хмуро спросила Женя, тоже глядя на его губы. — Нет, блять, я просто так за тобой хожу, как маньяк, — взвился парень, впервые не успев отфильтровать свою речь перед ней. — Вот и отлично. Давай тогда доверять друг другу. У меня от тебя секретов нет. Мне нравишься только ты, и встречаюсь я с тобой. Не надо меня ревновать и говорить гадости, будто я строю кому-то глазки. — Ладно, — буркнул парень, все же сказав напоследок, чтоб юбки надевала с ним на свидания, а не в кофейни всякие. Женя только хмыкнула, взяв его за руку и уводя в сторону метро. Никита с тоской посмотрел на большую букву «М» над входом в метрополитен. Хотелось прыгнуть в тачку, а не тащиться в душном вагоне домой, хотелось отвести Женю в нормальный ресторан, а не врать, что у него куча скидосов в доставке еды на дом, хотелось позвать ее в феврале с собой на выставку архитекторов к друзьям в Барселону. Надо было что-то придумать. Срочно. Врать становилось все сложнее, как и выкручиваться. И словно назло, ему позвонили с работы, когда они подходили к его дому. — Мм, милашка, — Никита вручил ей ключи от квартиры, — поднимайся, мне поговорить нужно по работе, я скоро. — Ладно, — Женя неловко взяла ключи и открыла дверь в подъезд. — Я могу подождать. — Я буду грязно ругаться со своим напарником, — улыбнулся Феклистов. — Таким милашкам нельзя слушать матерную речь. Женя только засмеялась и ушла. — Я слушаю, — Никита убедился, что Жени нет и закурил, спрятавшись за угол. — Значит, матери ты говоришь, что задерживаешься на работе, а мне, что идешь на мероприятие с ней от ее фонда? Двадцать пять лет, а врать так не научился нормально? — послышался недовольный голос отца в трубке. — Пап, не начинай. Я не особо старался вам врать. Я просто занят, — Никита стал чувствовать легкое раздражение. Когда отец заводил разговор в таком тоне, они обязательно ругались в конце. — Ты к нам две недели не заходишь. Не ври мне, что весь в работе, знаю я твою работу. Ни на одно мое совещание не пришел. — Раз знаешь, какие вопросы? Я, блять, батрачу, как папа Карло, — Ник выкинул сигарету и достал тут же еще одну. — Потому что надо было ехать в Оксфорд учить экономику и бизнес, а не рисовать и… — Пап, ты че докопался? Я зарабатываю больше многих бизнесменов. Да, я не заходил две недели. А ты помнишь, чем последний ужин закончился? Мать опять пыталась затащить меня в театр с очередной жертвой. Никита, а давай сходим на Лебединое Озеро с Тамарой и ее дочкой? — передразнил он. — Потому что мать переживает, что мы никогда не видели тебя с девушкой. — Пап, я сейчас трубку положу, — Феклистов выкинул бычок, тут же доставая из рюкзака пахучий антисептик и жвачку, чтобы Женя ничего не заподозрила. — Мать сказала, что ты едешь в феврале в Барселону на выставку. К Андреасу. — Хватит считать его геем, он дизайнер. И испанец. Они все почти любят обтягивающие штаны и майки. И у него есть девушка. И у меня есть девушка, чтоб ты знал. — Да, конечно. Каждый новый год обещаешь с девушкой познакомить, а потом, она неожиданно сливается. — Может, я не хочу ее с вами знакомить? Вы сумасшедшие! — Если у тебя есть девушка, приводи ее на корпоратив в следующую пятницу, — вдруг, ехидно сказал отец. — Выделю вип столик для вас. — Пап, — Никита стал тушеваться, — она еще не готова к знакомству с вами. Мы не так давно встречаемся. Вообще, отстаньте от меня. — Да-да, может, потому что нет у тебя никакой девушки? И скоро ты будешь ходить вместе с другом в обтягивающих штанах, а у нас с Галей никогда не будет внуков. — Алексей Геннадьевич, — вспыхнул от ярости парень, — забронируйте столик на Феклистова плюс один на своем ссаном корпоративе! А на твои совещания я до конца проекта ходить не буду. — Целую, сынок. Увидимся через неделю. И не забудь про встречу с поставщиками в понедельник, — тут же весело пропел отец, параллельно переключаясь на разговор с женой и отключая мобильный. — Сука, — Ник заорал на выключенный телефон. Проблема. Проблема. Проблема. Он не может не пойти на корпоратив, мать с отцом потом шкуру спустят с него и будут обижаться до старости. Может, кинуться в прорубь и лечь в больницу с воспалением легких? Что он скажет Жене? Как сказать Жене правду? Надо что-то придумать. Срочно. Никита зашел в квартиру как раз, когда девушка тоже закончила разговаривать по телефону. — Мой отец дурень, — хмуро сказала она, присев на стул на кухне. — Твой тоже? — усмехнулся Никита, не совсем понимая, о чем речь. — Я должна была ехать в Краснодар на зимние праздники к родителям. Сказала отцу, что тридцатого и тридцать первого не работаю. Я думала, он возьмет билет на тридцатое. А он взял билет мне на ночной рейс двадцать восьмого. И теперь я пропущу корпоратив. Черт, я так хотела и Лизе обещала. А ты пойдешь? — Женя грустно смотрела на свой телефон, не видя в какой счастливой улыбке расплывается Никита. Судьба — чертовка на его стороне. Какой прекрасный человек Женин отец, что купил ей не тот билет. Теперь ему не надо выкручиваться. Он спокойно сходит на праздник, посрется с батей, что опять пришел без девушки, выслушает в который раз, что он гребанный гей и бла-бла-бла. Зато его Женя ничего не узнает, а он подготовит почву получше, чтобы потом признаться во всем. Но попозже. — Жень, да не расстраивайся. Это же просто массовая пьянка причем с не очень приятными людьми. Они же тебе все не нравятся. Мне больше жаль, что я все январские праздники проведу без тебя, — Никита присел на корточки перед ее стулом и заглянул ей в глаза, сделав самое невинно-жалостливое лицо, на которое был способен. — Я знаю, просто обещала Лизе и давно никуда не выбиралась, — Женя робко улыбнулась, не в силах грустить, когда Никита так нежно на нее смотрел. — А меня, вообще, не позвали. У нас смена на стройке. Буду работать, — тут же соврал он, снова удивляясь тому, как легко это стало у него получаться. — Жалко. — Не-а. Я не клубный человек. Мне б было скучно на таком мероприятии. И неуютно. К тому же, мы же все подрядчики. Неофициальный штат. — Да, ну и нафиг их. Давай фильм смотреть? — Супер. Я закажу еду и… — Нет, сегодня я готовлю, — ухмыльнулась Штраус. Не зря же она заходила в магазин перед работой. Очень хотелось сделать это свидание незабываемым. — Вау, — Никита поднялся и тут же подхватил ее на руки, усаживая на остров на кухне. — Делай, что хочешь, я готов съесть даже подошву своих ботинок. — Ты думаешь, я настолько плохо готовлю? — опять захихикала Женя. — Нет, намекаю, что есть хочу безумно. Я весь воняю пылью и стройкой, пойду в душ. А ты хозяйничай. Возможно, в некоторых шкафах найдешь труп мыши на виселице. — Ты совсем не умеешь готовить? — Только паэлью, и только потому, что был знаком с одним испанцем через своего друга. Как-нибудь приготовлю тебе. Ник скрылся в просторной ванной, закрыв за собой дверь. Кровь резко начала стучать где-то в ушах. Штраус была безбожно красивой и милой, настолько, что он включил максимально ледяную воду и стал умываться, остужая горячие щеки с двухдневной щетиной. Все мысли и проблемы отъехали в сторону. В жопу отца, работу, стройку, чмыря из кофейни, всех в жопу конем. Перед глазами стояла только милашка, которая собиралась готовить ему ужин на его кухне. Никита брился, едва не снимая скальп бритвой, сердце стучало быстро и гулко. Такого никогда не было. Ни с кем, ни разу. Пара-тройка недель, и он уже готов признаться в любви и ползать за ней на коленях, как блеющий баран. — Соберись, идиот, — Никита убрал бритву в шкаф и посмотрел в зеркало. Лицо, как у идиота, еще и порезался дважды, мечтатель. Скинув одежду в корзину, Ник встал под душ, врубил кран. Полилась горячая вода. От нее стало хуже, тогда он опять включил холодную, подставляя голову под обжигающе ледяные струи. Руки стали трястись, и он дважды, матерясь, уронил шампунь. Стало тесно в собственной коже, желудок скрутило в тугой ком. Парень сжал руку в кулак, едва сдерживаясь, чтобы не ударить в стену. Гормоны обуревали так, как будто он был сопливым школьником. — Тебе что, пятнадцать? — закатил глаза Феклистов, глядя вниз на свой стояк. — Блять. Не сдержавшись, он все же дал себе такого леща, что в ушах зазвенело, а затем немного успокоившись, все-таки помылся. Когда Феклистов вышел из ванной, то сразу почувствовал, что на всю квартиру пахло чем-то очень вкусным. Выйдя на кухню в одних трениках и белой футболке, он опять с обожанием посмотрел на Женю, которая сосредоточенно что-то жарила, стругала и резала. — Почти готово, — улыбнулась она, оборачиваясь. — Какая же ты, милашка, — Ник потянулся к барному шкафу и достал бутылку красного вина. — Мой друг не будет против, если украдем пару бутылок из его бара. — Спаиваешь меня? — вздернула бровь Женька. — Нас, — усмехнулся Никита. Штраус подошла вплотную к нему и так мило надула губы, что у парня соскользнула рука, и он тряхнул открытой бутылкой, выплескав кучу вина на Женину шею и рубашку. — Твою мать, прости-прости, — Никита убрал бутылку на остров, ища глазами полотенце, чтобы все убрать. — Все нормально, не волнуйся. Похоже, мне тоже нужен душ, — хихикнула нервно Женя, — хорошо, что рубашка красная. — Я принесу тебе чистую одежду. Парень умчался в комнату перерывать свои шкафы, схватив еще одну белую футболку для Штраус. — Боюсь, в моих штанах ты утонешь. — Ничего страшного, юбка не пострадала, — Женя взяла у него одежду и полотенце и скрылась в ванной. Феклистов подождал немного и выключил плиту, решив, что все готово. Вытер разлитое вино и накрыл на стол. Подумав, достал еще одну бутылку и открыл ее аккуратно. Пальцы продолжали немного дрожать от напряжения, пока он разливал вино в бокалы. А когда Штраус появилась на кухне после душа в его футболке и одной юбке с голыми ногами, он решил, что больше не сможет рисовать и чертить никогда. Пальцы не слушались. — Хорошо, что выключил плиту. Пожара еще не хватало, — засмеялась девушка, идя к столу. — Женя, — Никита, несвойственно ему тихо позвал ее, теряя голос. — Давай поедим попозже? — парень сделал шаг навстречу ей, смотря, как прозрачные капли воды неподвижно застыли на тонкой шее. — А что мы будем делать сейчас? — прищурилась Женя, нервно облизнув пересохшие губы. — Я отдам тебе свою душу, — совсем нервно засмеялся Никита, подходя к ней вплотную и опуская свои руки ей на талию. Она была такой худенькой, что можно было посчитать ребра, и красивой. Можно было правда потерять душу в ее глазах. Она была особенной. Другой такой больше не найти. — Я же не дьявол, чтобы забирать твою душу, — Женя покраснела от смущения с головы до ног, чувствуя, как внутри все замерло от счастья и его признания. — Штраус, ты хуже дьявола, — Никита быстро переместил руки с ее талии под ягодицы, подхватывая ее наверх, заставляя обхватить ногами его торс. Юбка немного задралась наверх, но Женя не успела смутиться, Никита наклонил голову вперед целуя ее шею, проводя языком по ложбинке между ключиц и вверх, собирая губами капли воды после душа. Это было так неожиданно и так эротично, что, Женя, не сдержавшись, шумно выдохнула ртом, едва не застонав. Она чувствовала бедрами его напряженный торс, его сильные руки, державшие ее навесу и думала, что она космическая дура, потому что готова была позволить ему все что угодно, хотя никогда с парнями не заходила дальше поцелуев. А Феклистову спустя каких-то две недели готова была отдаться вся и без остатка. Женя схватилась крепче за его покатые плечи, обтянутые футболкой, и подумала о том, что хотела бы ее снять с него. От последней мысли, покраснели даже уши. Никита впивался жадными губами в тонкую кожу ее шеи, целуя, как в последний раз. Она так сильно штырила его, что хотелось срывать с нее одежду. Сделав пару шагов, он снова посадил ее на проклятый остров на кухне, думая, что может кончить за пару секунд от одного взгляда на нее. Трясущимися руками парень стал сжимать ее талию, забираясь под футболку и трогая теплую нежную кожу. Отключив тормоза в голове, Никита смотрел на ее губы всего мгновение, а затем впился в них, влажно облизывая и проникая языком между ее губ, проходясь по ровным зубам и дальше и глубже, сплетая свой язык с ее. Стало трудно дышать. Женя дернула рукой, желая обнять его за шею, но вместо этого снесла рядом стоящую бутылку с вином на пол. Послышался звон битого стекла, и Никита засмеялся беззвучно сквозь поцелуй. В этом была вся Штраус. Счастливый хаос в его жизни. Снова подхватив ее на руки, он просто ушел из кухни в свою спальню, падая с ней на кровать и прижимая к матрасу своим телом. Она была хрупкой и тонкой, и он очень боялся ее раздавить, но Женя сама подалась вперед, снова обхватывая его торс ногами и притягивая к себе. Ее волосы растрепались по покрывалу, а щеки алели румянцем, и в жизни он не видел ничего сексуальнее этого зрелища. Тонкие руки девушки сами полезли к нему под футболку задирая наверх. Мурашки побежали по коже. — Женя, я могу… — слова застряли на языке, не решаясь озвучить. — Можешь, — прошептала Женя, притягивая пальцами его за подбородок к себе, целуя обжигающе в губы. Рука Ника прошлась по ее голому бедру вверх, под юбку, перемещаясь на внутреннюю сторону бедра, сжимая до синяков кожу, трогая пальцами кружевную ткань трусиков. Не давая себе даже подумать, Феклистов резко и нагло коснулся двумя пальцами ее клитора, скрытого одеждой. Женя тихо застонала, выгибаясь ему навстречу. Ему настолько понравилось слышать и видеть это, что Ник стал покрывать ее шею пошлыми засосами, а пальцами продолжил гладить и трогать ее между ног. Штраус была настолько восхитительно горячей, что тут же стала мокрой от его пальцев. Едва не сойдя с ума от возбуждения, парень убрал руку и быстро стащил с нее юбку с бельем, оставив в одной своей футболке и лифчике. — Никита, я… — Женя не договорила, потому он накрыл ее губы собственническим поцелуем, страстным и влажным. — Не говори, что тебе не нравится, — прошептал он, отрываясь от нее, слыша, как она стонет ему в рот. — Я должна сделать признание, — пропыхтела Женя, думая, что голова и тело сейчас взорвутся от сладкого наслаждения. — Попробуй, — Никита, не слушая ее, задрал ей футболку наверх вместе с лифчиком, обнажая грудь. Тут же он прикоснулся губами к торчащему от возбуждения соску и стал его облизывать и перекатывать языком. Женя снова застонала, машинально пытаясь свести ноги вместе. Феклистов, усмехнувшись, раздвинул их коленом и поднял его выше, чуть упираясь им ей между ног. — У меня это впервые, — вдруг прошептала Женя, тут же жалея, что сказала. Никита резко застыл и оторвался от нее, заглядывая ей в глаза. Они были бездонно карими и лихорадочно блестели от страсти. Парень захотел сам себя избить. Как он мог не догадаться? Это же Штраус. Стоило додуматься раньше. — Прости, я не должен был… я… прости, — Никита неуклюже стал натягивать на нее футболку, и, подумав, накрыл своей сверху. — Что ты делаешь? — Женя в недоумении наблюдала, как он нервно сел на кровать, не зная, что делать. — Прости меня, — опять сказал Ник, чувствуя себя маньяком. — Я просто хотела попросить тебя быть немного нежнее и осторожнее, — Женя, пунцовая от смущения, сползла с мятой кровати и встала перед ним, скидывая с себя всю одежду на пол. — Я не просила останавливаться. У Феклистова перехватило дыхание в горле. Сикстинская капелла показалась мазней перед совершенным шедевром, стоявшим перед глазами прямо сейчас. — Штраус, я буду гореть в аду за тебя, — выдохнул он, нежно проводя пальцами по ее впалому животу, очерчивая кругом красивый пупок. — Я не против гореть там с тобой, — с нежной страстью прошептала она. То, как она это сказала, вышибло дух окончательно. Никита притянул ее к себе, сажая Женю на колени лицом к себе. — Может, будет немного больно. Ты точно хочешь? Я могу подождать. Мы никуда не торопимся, — трудно было это говорить, глядя на ее аккуратную соблазнительную грудь. — Я хочу тебя, — шепнула Женя ему в ухо, вызывая табун электрических импульсов в теле. Больше можно было не спрашивать. Никита откинулся назад, ложась спиной на кровать, с Женей на себе. Стал водить пальцами по ее дрожащему телу, целуя ключицы и посасывая соски, одновременно вытягивая рукой из прикроватной тумбы презервативы. Парню сносило крышу от ее тихих вздохов, еле слышных, но таких чувственных. Они опаляли его шею, горячие губы Жени требовательно впивались в его рот, а ее тонкие проворные пальцы нетерпеливо трогали его везде, куда удавалось дотянуться, доставляя нереальное удовольствие. Никита никогда не мог подумать, что с ним может быть так, когда сердце словно вот-вот взорвется от переполнявших его чувств к девушке, которую он сжимал в своих объятиях. Он ласкал ее до исступления и мог продолжать еще и еще, но Женя сама стала нетерпеливо ерзать на нем, желая большего, чем прикосновения и поцелуи. Тогда Ник зашелестел оберткой презервативов, сжал ее ягодицы одной рукой, а второй направил свой член в нее, проникая медленно и тягуче, давая девушке привыкнуть к новым ощущениям. Еще никогда он не был так нежен и так осторожен, как этой ночью с ней. Он ловил каждый ее вздох, и это были самые чувственные и настоящие мгновения в его жизни. Ее губы, еле слышно выдыхавшие его имя, ее руки, цеплявшиеся за его плечи, вся она была чистым дистиллированным наслаждением. Женя была узкой, влажной и горячей настолько, что Никита был готов кончить едва оказавшись внутри, как сопливый юнец, впервые познавший женщину. Кровь стучала в висках, вторя рваному, сбившемуся дыханию, а тело сводило от удовольствия. — Если это ад, я хочу остаться тут навсегда, — вдруг выдохнула Женя, обвивая руками его шею. И Никита кончил в тот же миг, крепко сжимая руками ее бедра.***
Когда Никита пришел вторым из душа, то думал, что Женя уже спит, но ее не оказалось в комнате. Нахмурившись, он пошел ее искать, надеясь, что она не решила, что он маньяк, и не сбежала. Но Штраус оказалась на кухне, что-то жуя прямо у плиты. Это было настолько мило, особенно то, что она была растрепана и все еще в его футболке, что у Феклистова опять приклеилась к лицу тупая, но счастливая улыбка. — Штраус, это просто преступление быть такой милашкой, — широко ухмыльнулся он, чувствуя, что тоже голоден. — Тогда арестуй меня, — хихикнула Женя, запивая еду вином из бокала. — М-м, ролевые игры... Прям так сразу? — хмыкнул весело Никита, нагло выхватывая у нее из руки кусочек сочного мяса и отправляя себе в рот. — Ты наглый хам, — возмутилась Женя. — Спасибо, я в курсе.