Con amore

Каждый шаг и просто движение давались с трудом. Айрис боялась сделать что-то, что могло бы привлечь внимание, а это было нежелательно. Несмотря на то, что сейчас было около четырёх утра, в Форте жизнь кипела и бурлила, и каждый считал своим долгом внимательно рассмотреть новую гостью, стараясь так же не выделяться из толпы. Во-первых, всех привлекал её костюм. Необычно было наблюдать на фоне коричневых да серых туник и красно-чёрных костюмов синий обтягивающий комбинезон двадцать первого убежища. Во-вторых, её походка - плавная, летящая, не скованная бременем рабства. Да и просто странно было видеть свободную женщину в таком месте. Многие оборачивались вслед девушке, изучая её, словно она была экземпляром в музее нереальных вещей. Легионеры были ошарашены, взбудоражены и поражены этим событием, словно это было второе пришествие. Айрис же хотелось провалиться в Ад – это внимание явно было излишним. Она шла, уверенно озираясь по сторонам, так как отводить взгляд и смотреть под ноги – не её привычки. Легионеры смотрели удивлённо, а те редкие рабыни, что попадались по пути, глядели восхищённо и с надеждой. Курьерша же в ответ смеряла всех холодным и жестоким взглядом, говорящим, что это только их проблемы и их судьба, которые нисколечко её не волнуют. Возле ворот, ведущих в сам Форт, стоял мускулистый легионер и командовал несколькими ещё совсем маленькими мальчиками. Детям было лет по десять, но они вели себя так, словно война была у них в крови. Легион действительно может переделать кого угодно в машину убийств за небольшой срок. «Либо погибнешь, либо исправно станешь служить обществу» — принцип, которому следует каждый легионер. Мальчики не обратили никакого внимания на Айрис, только бросили мимолётный взгляд и продолжили бегать на месте, держа строгий ритм. Их учитель задержал взор подольше, но вскоре так же забыл о путнице, словно она была всего лишь смутным призраком или видением, вернувшись к командованию и поучениям. Крики, вопли, громкие шаги, мычание браминов и лязг оружия – это только часть звуков, которые мешали наёмнице побыть в тишине. Реальность превзошла ожидания, которые заставляли только изумляться и смотреть на всё с открытым ртом. Само укрепление мало отличалось от дороги, ведущей сюда. Те же одежды, те же рабыни, та же обстановка, та же реакция, только здесь было тише и люднее, правда, большинство всё же мирно спало ранним утром. В уголке, под дырявым железным навесом, тихонько притаилась рабыня, на которую всё ещё были надеты грязные и ободранные ошмётки её бывшей брони. Она была солдатом НКР, что прояснилось, когда путница бросила свой взгляд на одёжку - стандартный песочный цвет обмундирования и изображение двухголового медведя опровергали все сомнения. Но во взгляде пленницы не было того отчаяния или безразличия, которые можно заметить во взгляде всех сломанных рабов… Взгляд женщины выражал страх, боль и тоску, в нём была некая искорка жизни, но вскоре затухнет и она, как только новую рабыню примутся унижать, пытать и гнобить. Странно, что она вообще была здесь одна, без надлежащего присмотра. Когда Айрис проходила мимо, рабыня протянула к ней руки, умоляя о пощаде, рассказывая о своих маленьких детках, голодающих без матери, и о любящем муже, которого распяли. Эти просьбы ничуть не растрогали злое, поглощённое тьмой сердце курьера, которая только чуть приостановилась, рассмотрев её поближе. Чёрные сальные волосы покрывали грязное лицо, на ногах остались бледно-розовые полоски – следы от кнута, но этот взгляд… он пронизывал, забирался прямо в душу, которая должна была проникнуться сочувствием… увы… этого не произошло. Айрис прошла мимо, решив более не отвлекаться на осмотр «достопримечательностей». Женщина умоляюще смотрела вслед курьеру, а как только та скрылась за поворотом, вновь погрузилась в собственные мысли, словно в омут. Рабыня схватилась за голову и стала раскачиваться из стороны в сторону, тихо мыча, срываясь на безнадёжный крик. Она только безутешно ныла от нахлынувшей волны грусти и тоски – на гнев или бешенство уже не осталось сил. Палатка Цезаря удобно и вольготно разместилась на самом высоком холме, храня сон покоящегося там сына Марса. Неожиданно путь Айрис прервал немолодой легионер, которому, судя по всему, досталась роль сторожа палатки Цезаря. Бесцеремонно заградив дальнейший путь сильной рукой, натренированной для рукопашного боя, он осмотрел девушку и попытался молча найти объяснение её действий. — Меня позвали на аудиенцию к Цезарю, — откликнулась она, отойдя от мужчины на шаг. Он пригляделся и, нахмурив брови, задал вопрос: — Ты курьер? — его холодное и самоуверенное лицо не выражало ни одной эмоции, как и резкий, точный голос, чётко выговаривающий каждую букву. — Да, — начала она, замерев на месте, как статуя. — У меня есть знак, — легионер пресёк её желание доказать право находиться здесь одним жестом, на что Айрис молча кивнула, закусив губу. Ей было стыдно, ужасно стыдно перед незнакомцем, который ничего для неё не значил. Все мысли наёмницы сейчас были наполовину погружены в реальность, от которой так и веяло натянутой и напряжённой атмосферой. Другая часть витала в размышлениях и сомнениях насчёт первой встречи. Казалось, это как первое, только смертельно опасное свидание с тем, кого вся Пустошь называет жестоким и беспощадным тираном. — Цезарь сейчас тебя не может принять. Придётся подождать. — Сколько? — поинтересовалась курьерша, стараясь лишний раз не делать необдуманных действий. — Когда Цезарь сможет тебя принять, тебя оповестят, — грубо высказался мужчина, вернувшись на свой пост. Айрис больно хотелось взвыть от ответа, но пришлось воздержаться, молча закатив глаза. Небо медленно озарялось лучами восходящего солнца, и так же неспешно сменяло свои тона с тёмных на более светлые. Постепенно оживал лагерь – все здесь были ранними пташками, которые на удивление быстро принимались за свои стандартные дела, не задавая лишних вопросов. Только немногие продолжали изредка скользить взглядом по девушке, сидевшей, положив ногу на ногу, в уголке большого огороженного помещения – импровизированной столовой. Курьер тихо и немного скованно исподлобья осматривала посетителей, рабынь и в особенности маленькую девочку, которая, несмотря на предрассветное время, была полна отчаянной энергии, чего не скажешь о замордованном ею легионере, судя по всему, хозяине малышки. Она выглядела вполне здоровой и весёлой, при этом наверняка давно осознав, что является собственностью. Бодрая девочка носилась и крутилась рядом с хозяином, как юла, скакала то на правой, то на левой ноге, бегала и задорно смеялась. Казалось, это мираж, или вот-вот мужчина размашисто вмажет ей по прелестному личику, но он только молча и измученно, приложив ладонь к лицу, наблюдал за озорной бабочкой. Через пару минут к тому легионеру приблизился ещё один солдат - на этот раз уже молодой, статный и высокий. Голос, который изредка доносился до притаившейся наёмницы, соответствовал образу мужчины, сложившемуся в её светлой головке. Девушка чуть расслабилась, расплылась в счастливой улыбке и минуты две неподвижно хищно следила за развитием увертюры. Наконец, прояснив для себя, что никто не обращает внимания на её игры и пляски, девочка оживлённо побежала в направлении Айрис. Сказочная улыбка малышки зачаровывала, заставляя непроизвольно улыбаться. — Привет… — проворная малышка увлечённо рассматривала незнакомку. — Я Ив, а ты? Я тебя раньше здесь никогда не видела. Откуда ты? — тараторила она, глядя на наёмницу огромными любопытными глазками мутновато-зелёного цвета. Её остренькая мордашка излучала исследовательский интерес. — И тебе привет, — с неким подобием доброй улыбки поприветствовала девочку курьерша. — Я рада с тобой познакомится, Ив. А… м-м-м… ты рабыня?.. — Айрис явно не могла осознать, что эта милая девочка, во взгляде которой не было отчаяния или покорности, просто вещь. — Не-е-ет, что ты… — Ив махнула рукой и указала на легионера в возрасте, который смотрел за ней. — Мой папа. Обычно он со мной не гуляет, это мамина забота, но сегодня папа что-то необычно добрый, — девочка оглянулась и, не заметив пристального взгляда, - оба легионера что-то обсуждали, позабыв о ней, - тихонько прошептала на ухо курьера: — Папа у меня всегда добрый, только чтобы не казаться… белым… белой вороной… м-м-м… Да, вот так он говорит. Так вот, чтобы не казаться таким, он старается жестоко… убивать других, представляешь! — «Невинная крошка, - мелькнуло в голове Айрис. – Она ещё не осознаёт, в какую семью попала…». — Ив, куда ты запропастилась? — подал голос отец девочки, на что та моментально побежала обратно, подмигнув на прощание наёмнице. Вся эта сценка была немного необычной, точнее, не поддавалась никаким объяснениям. В представлении курьера Легион должен был быть дисциплинированным обществом, где нет места сентиментальности, а эта семья не что иное, как показатель расхлябанности. Если бы дитя ещё было мальчиком, то все вопросы бы вмиг сошли на нет, а вот девочка… Да, она была вполне здоровой и крепкой, из неё может вырасти отличная мать, но что-то здесь было не так… Взглянув на Пип-бой, Айрис пришла в изумление – часы показывали восемь утра с копейками. Значит скоро её, наконец, смогут принять, что не могло не радовать. День сегодня выходил мглисто-солнечным, голубым, в какой-то степени акварельным. Диск оранжевого солнца висел на высоте ладони над горизонтом, мелкие мошки, вихрем кружащиеся в местах, куда ещё не добрались юркие лучики солнца, дополняли атмосферу своим жужжанием. Курьер решила немного пройтись, правда, все её взгляды и движения оставались скованными и стеснёнными предрассудками. Она не спеша ступала по сухой земле, в молчании провожая взглядами случайных прохожих, коими в большинстве случаев являлись легионеры. — Ты! — кто-то вырвал наёмницу из собственных размышлений, разрезав своим грубоватым голосом реальность. — Тебя готов принять Цезарь, ступай за мной, — это оказался такой знакомый страж палатки, на глазах которого теперь можно было заметить солнечные очки. Да, все строгие мужчины в Мохаве точно любители таких украшений. Сначала Айрис хотела упоённо протянуть нечто похожее на «Ну-у-у наконец-то!», но она лишь едва заметно кивнула, словно сама себе – всё равно этому легионеру будет наплевать на её реакцию. Палатка не соответствовала стандартным размерам и требованиям. Это было огромное помещение, состоящее из четырёх комнат. Первая – нечто вроде гостиной или приёмной, а на языке средневековья - тронного зала; она располагалась под открытым небом, в отличие от остальных. По бокам два небольших огороженных пространства, одно из которых столовая, а второе так и осталось неопознанным. За залом, в самом конце, стояла красивая, богато украшенная просторная закрытая палатка. В зале приёма расположился варварский трон с веером длинных остроконечных пик, а на нём восседал и сам жестокий, как говорили, диктатор. Однако пожилой мужчина совсем не выглядел таким, как его всюду называют, скорее наоборот. Об этом говорили его заинтересованные, мудрые и внимательные глаза, лёгкая харизматическая улыбка и расслабленная поза. Девушка старалась не вглядываться на хмурых преторианцев, – личную охрану Цезаря – застывших безмолвными изваяниями в углах штабной палатки, и на двух пристально изучающих ее мужчин по обе стороны от низкого кресла. — Итак, это и есть тот самый знаменитый курьер. Рад с тобой, наконец, познакомиться, — старик немного поёрзал в кресле и с добродушной улыбкой продолжил: — Ты многого добилась за такой небольшой срок, что помогло тебе привлечь к себе внимания многих, в том числе и меня. Поэтому я тебя и позвал сюда, — он говорил, постоянно жестикулируя правой рукой, на которой был надет кастет. — Тебя чуть не убили, а ты гоняешься за убийцей по всему Вегасу, забыв обо всём на свете. А позже объявляешься на Стрипе и заходишь в «Лаки-38» с такой лёгкостью, словно тебе ключик оставили под ковриком. Ну и вишенка на торте: заглядываешь в «Топс», и полчаса спустя глава Председателей сбегает со Стрипа, как побитый щенок. Ты добиваешься всего любым путём. Впечатляюще… — курьер все это время, пока Цезарь перечислял её достижения, только молча стояла в отчуждении немного встревоженная и обеспокоенная, не осмеливаясь отводить взгляда с пожилого мужчины. — Один вопрос для тебя, курьер: зачем ты сюда пришла? Не боишься ли ты? — последний вопрос был скорее утверждением. Хотя лицо Айрис было непроницаемо и не выражало ни одной эмоции, глаза сами говорили о страхе. — Ты позвал меня и обещал неприкосновенность, поэтому я и пришла, — голос вновь дрожал, как бы девушка не старалась сохранять его ровным. — И ты поверила… Я ведь могу приказать убить тебя… И собираюсь это сделать… Это шутка, — в отличие от Цезаря, на морщинистом лице которого промелькнула улыбка, наёмница опешила, потеряв дар речи. Вне зависимости от отношения и добросердечных взглядов старика, чувство угрозы и панического страха её не покидало. Девушка мельком взглянула на стоявших рядом мужчин. Стоящий по правую руку от Цезаря старый знакомый, с которым она уже не раз встречалась и предпочла бы забыть об этих знакомствах, слабо и цинично ухмылялся, пристально следя за Айрис. Словно он пытался разгадать все тайны этой странной личности, которая в свою очередь была удивлена таким знаниям об её жизни. — Итак, перейдём к делу… — судя по возникшей натянутой тишине, Цезарь ждал ответа от путницы. Она не сразу поняла, но как только сообразила, сразу попыталась что-либо ответить. — Чем я могу послужить, Цезарь? — вопрос прозвучал как нельзя кстати, всем он пришёлся по душе. — Мне нравится твоя угодливость, — на его лице растянулась довольная улыбка. — Продолжай в том же духе, — прелюдия закончилась, пришло время для серьёзного разговора, что было понятно по тяжёлому вздоху Цезаря. — Близится время, когда мой Легион захватит дамбу и устремится на запад. Тебе остаётся только выбрать правильную сторону. «In hoc signo taurus vinces»*, — судя по нахмуренным бровям курьера, она вряд ли поняла значение фразы, поэтому сын Марса решил продолжить без пояснения. — Неважно… Перед этим я хочу вывести из игры мистера Хауса. Этим займёшься ты. А сейчас у меня есть для тебя сюрприз. Наверняка ты отчасти пришла сюда и за этим, — смысла отрицать это не было, поэтому курьер осталась недвижимой и непоколебимой. — Приведите пленника, — кивком головы приказал он, затем вновь обратился к гостье. — Что касается твоего Бенни: на данный момент он моя собственность, но ты можешь заслужить его в качестве вознаграждения. Тяжёлая тканевая завеса открылась, и два легионера внесли в палатку безвольно повисшего на их локтях Бенни в пыльном и грязном клетчатом костюме. Голова председателя поникла, а от былого лоска и щепетильной аккуратности не осталось и намёка. Судя по запекшейся крови и ссадинам на его лице, лиловых синяках на ногах и обречённости, главу Председателей пытали и, скорее всего, сломали. Поверить в происходящее было трудно. Айрис только осмотрела пронизывающим взглядом своего убийцу и, заправив светлую прядь за ухо, вернулась к обсуждению задания для Цезаря. — Он проник сюда, чтобы попасть в бункер, расположенный прямо под Фортом. Мои люди смогли поймать его возле входа. Он учёл все: нашёл одежду, попытался слиться с обществом, но забыл изменить причёску – это и помогло его поймать. В кармане мы нашли платиновую фишку, с помощью которой он и намеревался попасть внутрь. Теперь я передаю её тебе… — преторианец, стоявший по левую руку от Цезаря, молча передал коричневый кожаный мешочек в руки курьера, на что она ответила наигранной улыбкой. — Насколько я поняла, моя задача – проникнуть в бункер и… — протянула наёмница, ожидая продолжения своего задания. — И уничтожить всё, что там будет. Взорви бункер… ну, или прикончи всех, — Айрис понимающе кивнула, но всё же отважилась поинтересоваться: — А что или кто там будет? — Этого я не знаю… Всё, иди, не трать времени зря. Справишься – твой вожделенный Бенни станет твоим, — старик махнул рукой, удобно оперся на спинку кресла и проводил взглядом курьера, крутящую в руках платиновый чип… _________________________________________________________________________ Insolitum decor — «Необычная обстановка» *In hoc signo taurus vinces — «Под сим знаком быка ты победишь» Пы.Сы. Ребятки, я не могла удержаться, поэтому выложила главу не в обычный срок. Для меня ваши отзывы - лучший подарок ко дню рождения:) Спасибо всем, кто читает)