***
Примерно через час Шизука уже заплетала свои волосы в хвост, но поняв, что с ушами этого не сделать, она решила просто хорошо их уложить. Через пять минут она уже была полностью готова. — Без пяти десять, Какаши просил в десять быть около его дома… Мне не успеть… Пожалуй, если использую Летящий Бог Грома, то успею, — девушка сложила печать и очутилась у дома друга, который, судя по свету в окнах, ещё находился там. — Сэкера-тян! — девушка испуганно обернулась, пожалев, что не взяла оружия. Какаши совсем вскружил ей голову, и она забыла даже банальный кунай! — Гай-кун… — отходя от шока, она приложила руку к сердцу. Этот человек её всегда пугал своими неожиданностями. — Какаши, как обычно, опоздает, — парень подошёл ещё ближе. — Не удивительно, — куноичи посмотрела на синее небо. Через два часа первое сентября, а она даже куртку не взяла. Прохладный ветер дул по ногам, помогая мурашкам Шизуке бегать быстрее. Скоро нос стал чуть красноват, а желание ждать Какаши пропадало. — А где Киное? — молчание было ещё хуже осеннего ветра, поэтому Шизука решила хотя бы язык согреть своей болтовнёй. — Они там с Какаши что-то готовят, — невнятно ответил тот. «Ну хоть не спит» — заметила девушка и переметнулась с ноги на ногу.***
Прождав ещё десять минут в полной тишине, Шизука наконец-то увидела Какаши, который выходил вместе с Киное. — Какаши, ты на полчаса опоздал, — даже Гай не был в восторге от такого поступка. — Мы просто не успели всё подготовить, — смутился тот и посмотрел на Шизуку, — Прости… — А что хоть готовили? — обиженно проговорила Шизука. — Посмотрите сами Сэкера-сама, — девушка скривила лицо от такого обращения, но зашла сначала во двор, а потом и в квартиру — О… Ого… — ошарашенно произнесла девушка и посмотрела на Какаши — Спасибо… — в прихожей было разбросано конфетти, весел плакат, поздравляющий девушку с днём рождения, а аромат чего-то вкусного и сытного сбивал с ног. — С днём рождения! — выкрикнула троица. — Но как вы узнали? — Шизука знала, что по новым фальшивым документам её день рождение первого сентября, но она никому не давала эти данные. — Когда уходил из Корня, спросил у Данзо-сама, — Намикадзе искренне удивилась тому, что Данзо просто так сказал об этом Какаши. — Торт на кухне! — сказал Киное, приглашая девушку туда. Сэкера кивнула и улыбнулась. Она медленно прошла на кухню, стараясь представить, что же могли приготовить друзья. Когда она вошла на кухню, то её встретил более красочный плакат, чем в коридоре, конфетти уже не было, зато на столе лежало много еды, а в самом центре красивый торт. Шоколадный торт был украшен клубникой, малиной и смородиной, а в центре тортика была надпись, написанная кремом: «С днём рождения, Сэкера!». Шизука улыбнулась ещё шире. Она теперь поняла, что Какаши не из тех, кто её снова предаст. Ведь предатель не смог бы так всё организовать, смотреть на неё такими влюблёнными и искренними глазами, а потом мило пригласить за стол и налить чашку ароматного зелёного чая. Все сели за стол, кроме Какаши, тот отошёл ненадолго за свечками для торта. — Давайте пока рыбу съедим, — предложил Гай и отрезал по кусочку рыбы каждому. — Какаши с детства умеет готовить такую рыбу, — Шизука это знала. Она знала, что Какаши любил рыбачить либо тщательно выбирать рыбу. Он всегда идеально подбирал специи, а рыба всегда запекалась чуть ли не до золотистой корочки. И сейчас то же самое, такой же вкус детства и их старой дружбы. Наконец Шизука могла чувствовать себя комфортно рядом со старыми друзьями и Киное. — Загадывай желание, — Какаши поставил семнадцать свечек в торт и зажёг их поочерёдно. Шизука придвинулась ближе к вкуснятине и, закрыв глаза, мысленно пожелала: «Чтобы всё было хорошо». Она медленно открыла глаза и на одном дыхании задула все свечи. Друзья похлопали в ладоши, а Шизука на несколько секунд зависла. Было такое странное ощущение, будто она уже знала, что это желание не сбудется. — Всё хорошо? — обеспокоенно спросил Какаши и положил руку на плечо. Шизука вышла из забвения и посмотрела на него. — Да, всё хорошо, — растерянно проговорила она и решила улыбнуться, но улыбка была фальшивая, и Какаши это заметил. Он видел, он знал, поэтому всё время смотрел на Шизуку и пытался понять, что он опять сделал не так.***
Незаметно пролетели два часа. За это время Гай, Какаши, Киное и Шизука здорово наигрались, наелись и повесились до отвала. Шизуке даже в голову не приходило, что завтра ей снова рано вставать, ведь она сэмпай и должна была быть на собрании. Она банально об этом забыла, забыла всё, она видела только друзей и радостную тёплую дружелюбную обстановку. — Ладно, мы с Киное пойдём, — тихо прошептал Гай на ухо Какаши. — Но чтобы Сэкера не увязалась за нами, отведи её на кухню и сделай ей подарок, а мы пока уйдём, — Какаши кивнул. Он подошёл к Намикадзе, которая пила сок и смотрела его альбом с фотографиями, где он был ещё ребёнком. Шизука улыбалась скромной улыбкой, когда видела в альбоме маленькую себя, Обито, Рин и других детей, которых теперь в мире живых нет. Она снова перевернула страницу, отпила глоток апельсинового сока и всмотрелась в фотографию. Если бы девушка была одна, она бы заплакала, но ей нельзя выдавать себя, она смогла спустить лишь одну прозрачную слезинку полную моря боли и скорби. На фотографии было её пятнадцатое день рождение, когда она отпраздновала его с Какаши, папой, мамой и учителями. Как жаль, что она больше никогда не сможет так отметить своё настоящее семнадцатилетие. Она вздохнула, сделала глоток и перевернула страницу. — Пойдём на кухню, я кое-что тебе покажу, — Какаши как кот, подкрался к девушке сзади, а потом неожиданно положил руку на плечо. — Да, конечно, а что покажешь? — девушка быстро закрыла альбом, встала с дивана и посмотрела на Какаши. — Сюрприз, — Какаши улыбнулся и жестом позвал за собой. Сэкера тоже улыбнулась и, поправив юбку платья, пошла за ним. — Вот смотри, — Какаши раскрыл ладонь перед её лицом, до этого сжатую в кулак. На ладони шиноби красовалось украшение в виде символа Конохи. Это была цепочка, причём очень искусно сделанная. Символ Листа так и сиял при свете тусклой лампы. — Будет тебе как оберег, — нежно проговорил Какаши, и Шизука медленно повернулась к нему спиной, убирая волосы на плечи. Руки Какаши быстро справились с карабином, и через несколько секунд на груди девушки красовался знак Листа. — Спасибо, — она обняла парня, положив ему руки на плечи в силу своего роста, а Какаши положил ей руки на поясницу и тоже обнял, нежно покачивая девушку, которую он не хотел терять, и которую хотел сохранить и уберечь от всех невзгод, но в грязной борьбе за власть, где нет места любви и дружбы, нельзя было сохранить самое дорогое, как бы ты не старался. Какаши и Шизука хоть и были шиноби, которых боялись, но они были ещё слишком юны, чтобы понимать правила борьбы за власть, и Шимура этим не раз воспользуется. — Может прогуляемся? — спросил Какаши, не желая разрывать объятия. — Было бы неплохо, — сказала Шизука и, как змейка, вылезла из объятий, но тут же поняла, что не хотела бы их разрывать. — А Гай и Киное? — надевая у выхода сандалии, девушка поняла, что парни слиняли, и тут же вспомнила слова Аоими. — Какаши, — прищурившись, посмеялась Шизука, на что Хатаке лишь покраснел и почесал затылок. Ну, а что ему ещё делать, раз он попался? — Ну да, я немного слукавил, хе-хе, — посмеялся Какаши и открыл дверь. Намикадзе всё равно ещё раз скорчила лицо в шутку и вышла из дома. — На улице так волшебно, — тихо прошептала Шизука, смотря в ночное небо, которое было усыпано белыми звездочками-пятнышками. — Да, так красиво и тихо, — тоже погружаюсь в краски ночи, прошептал Какаши и посмотрел в небо, но потом вздрогнул и посмотрел на свою руку. Какаши улыбнулся и крепче сжал пальцы Шизуки. Они шли по ночной деревне, держась за руки и размышляя о жизни шиноби, увлечениях, что любят и не любят. Было так мило и сказочно. Сказочно, какое волшебное слово. И как для Золушки сказка закончилась в двенадцать ночи, так и для Шизуки, только сейчас на часах было пол первого ночи. — Что вам нужно? — зло спросил Какаши, уводя Шизуку за свою спину. — Сэкера Узумаки арестована по обвинению в теракте, — Какаши даже не взглянул на девушку, он знал, что это не так. — Даже если и так, Корень не имеет права её арестовывать, это могут только АНБУ Третьего. — АНБУ Третьего, — мужчина в маске показал на Какаши. — Бездействует и гуляет с убийцей. — Заткнись, — тихо прошептала то ли Шизука, то ли лиса. Никто не мог понять, кто это сказал. Девушка, охваченная биджу или Сэкера.— Аоими предупреждала, — голос девушки задрожал и она посмотрела на лису. — Не смей, — тихо прошептала девушка, угрожающе смотря на Шизуку. — Если ты живёшь по правилам, это не значит, что я должна вместе с тобой разделить смертную казнь, — не изменившись в голосе, ответила лиса. — Так выйди из меня и иди своей дорогой, — обречённо произнесла Шизука, но уже знала, что биджу не покинет её тело. — У меня на тебя, а точнее твоё тело как сосуд, свои планы, — хищно сказала лиса и ударила по решётке, та затрещала, и Шизука встрепенулась. — Ты не выйдешь, — сделав несколько шагов назад, девушка упала на воду. Под ней прошлись волны воды, а потом ещё большие волны, вызванные очередным ударом лисы. — Ты так в этом уверенна? — игриво спросила лиса и крепко бесстрашно взяла один прут. Он начал плавится от её ладони, которую она нагревала своим огнём. — Когда боишься, я автоматически получаю силу. Ты боишься и не можем успокоится уже несколько месяцев, а это обвинение в теракте ещё и разозлило тебя. А злость — самая лучшая и любимая моя пища, — лиса махнула хвостом. Печать с прутьями слетела. — А знаешь, как я убью их? — хищно спросила лиса. Было ясно, что она на полном серьёзе. Шизука поникла. — Я использую твои цепи Узумаки, — подойдя к ней, сказала лиса и обняла за плечи, впиваясь в них ногтями. — Тебе не уцелеть теперь, я слишком долго ждала. Последние слова? — Не трогай Какаши, — тихо попросила Шизука, переставая сопротивляться. — Если не будет мешать под ногами, то так уж и быть, раз ты сдалась без боя, — Шизука закрыла голубые потускневшие глаза и вздохнула.
— Сэкера! — в сотый раз пытался докричаться до девушки, которая окуталась оранжевой чакрой. — Сэкера! — Бесполезно, Какаши, — сказал Третий и показал рукой на девушку. АНБУ тут же атаковали, как думали, Сэкеру, но разум девушки уже был захвачен. Поэтому как только они приблизились, из тела Намикадзе высвободились золотые цепи, попали в каждого нападавшего — мёртвые без чакры тела упали на землю, а чакра на концах каждой цепи пришла в тело Шизуки. — Спасибо, Хирузен! — Хокаге скривился от такого обращения, но руку больше не поднял. Следующий отряд застыл в ожидании приказа пойти на смерть. — Чего ты хочешь? — хмуро спросил Сарутоби. — Я? — невинно переспросила лиса, а потом цепь вонзилась в одного из шиноби, вытащила чакру и вернулась обратно к Намикадзе. — Стереть Лист с лица Земли! — рассмеялась лиса и убила ещё одного, вытащив из него чакру. — Что делать? — парень посмотрел на Хокаге. — Она неизвестный враг, сильнее Курамы, и я… Я не знаю, что делать. — Предлагаешь отдать ей Коноху под лапы?! — вспылил Шимура, недавно оказавшихся рядом. — Если при нападении девятихвостого я и Четвертый знали, что делать, то эта сила нам неизвестна, — он замолчал. Повисло молчание. — Неужели ничего нельзя сделать? — Какаши внимательно смотрел с помощью шарингана на лису и ждал ответа от Хокаге либо Данзо. — Надо отступить и придумать новую стратегию, — Сарутоби только хотел отдать знак об отступлении, как Какаши его прервал. — Лиса не отступится пока не убьёт всех в Конохе, она будет нас преследовать, — сокрушительно произнёс Какаши. — Он прав! — жизнерадостно произнесла биджу и помахала рукой-лапкой. — Сэкера! — Хирузен лишь закрыл глаза на эти попытки достучаться до девушки — Сэкера! — Хатаке рванул с места, лиса тут же оскалилась и направила цепи, но они не слушались…— Ты что творишь? — взревела лиса, причиняя Шизуке боль. — Не тронь его, — из последних сил прошептала девушка. — Я сказала, что не трону его, если он не будет мешаться, как я вижу, не мешаться он не может, — лиса тщетно пыталась призвать цепи, но поняла, что это бесполезно. — Вот же ж… — Ты ведь ещё полностью не овладела моим телом и не можешь двинуться, поэтому забрала мои цепи, — размышляла девушка. — Я их забрала, ты их всё равно не контролируешь! Ты на несколько секунд их лишь замедляешь, а этому паршивцу с шаринганом это на руку! — злость, страх, отчаяние теперь испытывала только лиса, Шизука же была умиротворена.
— Сэкера! — ещё раз донеслось до лисы, но не до Шизуки.— Ладно, он всё равно тебе не поможет, — выругалась лиса, но не отпустила Шизуку. Она намеревалась убить его с прямого попадания. — Как только он меня коснётся, я тут же выкачаю его чакру, — она ухмыльнулась.
— Сэкера! — Какаши схватил окутанную оранжевой чакрой ладонь Шизуки и сжал.— Попался! — прокричала лиса, сжимая руку Какаши. — Что? Но как? Почему я не могу вытянуть его чарку?! — она тщетно пыталась вытянуть чарку, но так и не смогла. — Что это? — от нового чувства, которого она раньше не чувствовала, ей стало не по себе — из неё вытягивали чарку. — Но как? — она панически посмотрела на обмякшую Сэкеру. Алые глаза дрожали и бегали по пустоте в поисках подсказки. — Что это? — уже истерически прокричала лиса. <i>Уже не помнишь на каких условиях стала биджу?— лиса обернулась. — Кеншин? Что это? — успокоившись спросила она. — Уже не помнишь? — с издевкой в голосе спросил тот, но без злобы. Лиса лишь помотала головой. — Да? И не помнишь, как перечитывала книжку одну много-много раз с банальною розовою любовью, как бы сейчас ты сказала? Банальная детская сказка, где куноичи спасает шиноби силой любви?— глаза лисы вылезли на лоб. — Я не могла такого желать и читать… — Нынешняя ты? Да, а вот ту, которую помню я, могла, —он мило улыбнулся. — Какаши очень любит Шизуку, как и она его. Парень ценой своей жизни хотел спасти Шизуку, как ты когда-то меня, но в итоге вышло наоборот,— он ткнул её своим призрачным носом в щёку. — Какаши перетаскивает твою силу, тем самым получается, что у Шизуке твоей силы пятьдесят процентов и у Какаши тоже. Тебе не обыграть этот дует,— перед тем как снова испариться, Кеншин решил задать ещё один вопрос: — Правда не помнишь, как мечтала оказаться на месте Шизуки, а я чтобы был Какаши? — Я ничего не помню, — сокрушительно произнесла лиса и перестала сопротивляться.
Для Какаши, Шизуки, лисы и Кеншина время застыло, а вот для всех остальных прошла примерно минуту. За это время ядовито-оранжевая чакра лисы на Шизуке частично перешла Какаши, отдавая ему часть силы, отчего его покрыла ярко-оранжевая чарка. Шизука, теперь окутанная ярко-оранжевой чакрой, упала на грудь Какаши, но у того тоже не было сил стоять и он упал на попу, а после на спину. Чакра лисы***
После происшествия прошёл час. За это время АНБУ отчистили две улицы, уже нашли тех, кто построит новые здания взамен разрушенных. Пока все люди бегали и пытались сделать так, чтобы сегодняшняя ночь не стала новостью, которую будут обсуждать все страны. Хотя Хирузен понимал, что этого сделать не получится, так как теракты стали самой обсуждаемой новостью каждого дня. Но пока все занимались своими делами, в камере, где держали главных подозреваемых и пойманных с поличным, на холодном каменном полу лежала Шизука, закованная в кандалы. Любое действие девушки, когда она проснётся, будет сопровождаться звонким лязгом. — Где я? — Шизука быстро встала с «пола», посмотрела под ноги и поняла, что она парит. — А-а-а, — тихо протянула она, оглядываясь по сторонам. Помещение было жёлтого цвета с переливами белого, будто рай. — Лиса вышла, и я умерла? Я в раю? — Нет, глупышка, — её глаза тут же расширились, она заплакала и быстро повернулась, зная, что если там стоит не тот, о ком она подумала, то она убьёт шутника. — Папа!!! — вскричала девушка, кинулась ему на шею и заплакала, что есть мочи. Теперь можно было рассказать всё наболевшее. — Папа, мама, простите меня за мои слова, — создавалось впечатление, что Шизука хочет оглушить своего отца, но тот понимал, что пережила его дочь после смерти и лишь крепко её обнял. Под его руками Шизуку затрясло ещё сильнее, она осознала, что отец перед смертью применил какую-то технику, с помощью которой переместил часть своей чакры в неё, его дочь. Она знала, что это точно их последняя встреча. — Да ты преобразилась, как я вижу, — тихо прошептал Минато, не обращая внимания на дрожание дочери. — Ушки, хвостик, — он поочередно прошёлся по ним рукой. — И усики лисьи, — холодного носа Намикадзе коснулся нос Минато, тёплый и приятный. — Это всё из-за лисы, — прохныкала девушка. — Я знаю, поэтому лучше сделаем так, — он сложил несколько печатей, потом коснулся живота Шизуки. — Ого… — прошептала девушка. — Наконец-то они ушли, — радостно сказала девушка, но голос всё равно дрожал. — Спасибо и прости… — И я, и мама давно тебя простили, лучше ты прости меня за мои слова, Шизука, я не имел права говорить тебе этого… — Орочимару показал тест, где было видно, что я вам не родная. — И ты ему веришь? — изумился Минато и развёл руками. — Да даже если и так, то мы тебя столько лет растили, что не родной ты быть не можешь, — в его голосе не было лжи, была только огромная родительская любовь к Шизуке, которую она чувствовала последний раз в этой жизни. — Папа, — она обняла его и покачалась. — Шизука, — он нежно погладил её по голове, где уже не было ушек. — Я знаю, что с биджу ты справишься, и джинчуурики сможешь стать отличной, просто тренируйся, старайся. Знай, мама была отличной джинчуурики, так что ты справишься тоже, — девушка почувствовала, как отец стал испаряться, и она вновь заплакала. — Не плачь, смерть — естественное явление, и я рад, что смог защитить деревню, жалею только, что оставил вас без мамы, — печально произнёс он. — Шизука, пожалуйста, позаботься о брате, — девушка не стала огорчать отца тем, что ребёнок погиб, а на то, что Минато говорил о мальчике, она вообще не обратила внимания. — Клянусь, что всё сделаю для него, — сказала она, и через несколько секунд почувствовала холод по всему телу. — А? — она оглядела тёмное помещение. — Я же напала на деревню, — сокрушительно произнесла она и посмотрела на кандалы, украшающие её конечности. — Чёрт, я влипла. Шизука быстро приняла сидячее положение и попыталась встать, но не получилось. Длина цепей позволяла ей только сесть и то в не очень удобное положение, поэтому девушка легла обратно на холодный до ужаса пол. Она закрыла глаза и попыталась успокоиться. Она поняла, что лежит тут довольно долго, так как спина была полностью продута и болела. Сморщившись от неприятных ощущений, девушка попыталась выгибать спину, но это не помогло, поэтому Намикадзе так и осталась лежать в темноте, холоде и сырости.***
— Пять тысяч шестьсот шесть, пять тысяч шестьсот семь, пять тысяч шесть… — Вижу, занятие в камере ты для себя нашла, — Шизуку посетил Ибики. Она тут же повернула шею и перестала считать капли, которые падали с потолка, падали на каменный пол и отдавались характерным звуком. — Почему я здесь? — зло спросила Шизука. — Смеёшься? — холод и злость слов Ибики пробирали лучше всякого холода камер. — Ты обвиняешься во множественных терактах, — он подошёл ближе, и чтобы видеть его лицо, Намикадзе пришлось искривить свою шею. — К тому же то, что ты сотворила утром показывает, что убийца — ты, — чётко произнес Морино и посмотрел в напуганные голубые глаза. — Как и всем преступникам, тебе даётся шанс сознаться во всех грехах и хоть как-то поправить своё печальное положение, — он посмотрел на девушку, будто уже знал, что из неё польются слова признаний, если нет, то он их достанет из неё силой. — Я не террористка! — настаивала она и хмурила брови, но она заведомо была в проигрышном положении. — Послушай, с таким серьёзным обвинением, все твои заслуги Конохе аннулировались, на твой маленький возраст мне приказано не смотреть, я могу прямо сейчас затащить тебя в пыточную и выуживать из тебя слова, но я даю тебе шанс сознаться, — Шизука закрыла глаза и заплакала. Что ей делать? Что? Что она может одна? — Слёзы на меня не действуют, ты не одна плачешь перед пытками и во время них не первая, кто не выдержит, так что лучше говори. — Не я, — отчаянно повторила девушка. — Не ты, так не ты, — мужчина пожал плечами и показал на Сэкеру. В ту же секунду девушка почувствовала, как тонкая игла вошла в кожу, а в кровь что-то попало. — Через час ты узнаешь, что такое ад, — он вышел из камеры, а Шизука провалилась в сон из-за препарата.***
Прошло три часа, со времени пыток два. Шизука лежала в пыточной на полу в луже собственной алой крови. Окровавленные волосы липли к лицу, но сил поднять закованные руки и убрать пряди, не было. Она просто лежала и глубоко дышала через рот, так как нос был весь забит соплями. Её изуродованное лишь за час тело горело до сих пор, а она сама не могла успокоится. В голове всё время стоял образ и голос Ибики. — Нет! — вскричала она, когда дверь открылась и показался силуэт. — Не плач, это я, Данзо, — девушка округлила глаза и посмотрела на советника. — Данзо, помоги, — оживилась девушка и попыталась сесть, но тщетно. — Помочь? Тебе? — презрительно спросил он, обходя по кругу распластавшуюся девушку. — Я так упорно старался, а сейчас должен помочь? Ещё чего, — она не понимала смысл слов, вернее понимала, но отказывалась верить. — Что?.. Объясни — О, Намикадзе, неужели настолько глупа? Я использовал тебя, — Шизука не хотела верить своим ушам. — А сейчас, когда до уничтожения Третьего рукой подать, я выкидываю тебя из игры, так как ты слишком сильная и непредсказуема. Я снова заклеймил тебя убийцей, и даже если ты сбежишь, то это тебе не поможет, на тебя будут охотиться, — он оскалился, а девушка побагровела от злости. — Я тебя сдам с потрохами, Шимура, — просипела она, смерив его убийственным взглядом. — О, правда что ли? — саркастично спросил тот и в его руках оказался младенец. — Ты ведь встретила Минато, и он запечатал лису? — Намикадзе кивнула. — А он часом не просил заботиться о брате? — девушка снова кивнула, понимая, кого он держит в руках. — А ты, великая душа, наверняка пообещала заботиться о ребёнке, — она снова кивнула, понимая, что даже сейчас Шимура может шантажировать её. Всё-таки этот мужчина давно оседлал коня по имени политика и власть, а вот она только пыталась запрыгнуть в седло, и то с него постоянно слетала. — Ты сказал, что их дочь умерла, — понимая, что она просто наивная дура, девушка мечтала умереть от потери крови. — Врал, — мужчина пожал плечами. — Мои условия Намикадзе: Ибики будет пытать тебя, но ты ни разу не заикнёшься обо мне. После нескольких месяцев я приду к тебе и прикажу сознаться, и ты сознаёшься в теракте, а после над тобой вершится суд. Сделаешь иначе. — у горло маленького Наруто появилось острие куная. — Что значит несколько месяцев? — Условное время поимки настоящих террористов, — чуть подумав, ответил Шимура. — В смысле настоящих?! — Теракты совершали настоящие террористы, они слушались и нападали по твоим приказам, точнее по моим, но я перевоплощался в тебя, поэтому при дачи показаний, они выдадут твой облик, что окончательно закрепит за тобой позицию главы терактов. — Где гарант, что ты не обманешь? — она кивнула на кунай у горла Наруто. — Доверяй, но проверяй не для тебя, Намикадзе, будешь пай-девочкой, может, и ребёнок вырастет не затравленным, хотя кто знает, кто знает, — Данзо убрал кунай обратно в одежду. — Ну так? — Дай подержать, — она указала пальцем на свёрток в его руках. Без каких-либо лишних слов, Шимура опустил Наруто на руки девушки. Намикадзе лишь на одной силе воли приняла сидячее положение и посмотрела в лицо брата. Дрожащий грязный палец коснулся щёчки младенца. Обоих поразила счастливая улыбка. Наруто улыбался во сне, ощущая тело родной любящей души, а Шизука улыбалась от того, что наконец она увидела того, ради кого можно и умереть, оклеветанной в теракте. Шизука отдала Наруто обратно, но на лице продолжала сиять улыбка, она не сошла с лица девушки даже тогда, когда она потеряла сознание.***
Прошло четыре с половиной месяца. За окном уже выпал снег, и люди готовились к Новому году, так как уже была середина декабря. Новогоднее настроение было у всех жителей, разве что только Шизука до сих пор находилась на пытках и не могла признать своей вины, так как Шимура так и не пришёл, так и не отдал приказ, чтобы она созналась в содеянномдо этого дня. Рано утром пятнадцатого числа Данзо пришёл в камеру и обрадовал полностью уничтоженную морально и физически Шизуку тем, что она может сознаться, так как все были пойманы, что она и сделала, когда пришёл Ибики.
***
— Она наконец призналась, Ибики? — спросил Третий, находясь в своём кабинете. — Да Хокаге-сама. Ваши действия? — Я провёл на следующий день после того, как её схватили, опрос: верите ли в то, что она террорист и надо было описать её привычки и характер, в общем отзыв. Ничтожно мало положительного, ей усугубят наказание. Отрицали её причастность к терактам только Морико, Мэй, Аоими Кэтсуми, Рейден, Норико и Гай. Остальные либо отказались, либо отрицательно отозвались. — Подождите, а Какаши? Какаши Хатаке, он отказался что ли? — Третий нахмурил брови. — Он отозвался отрицательно и сказал, что верит, что Сэкера террорист, — Ибики разинул рот. — Он… Я знал, что он человек чести, но я… Я не знаю, я бы отказался давать показания, но не обвинил бы любимого человека. — Кто знает его? Любил или не любил, это его дело, — пожал плечами Какаши. — Главное, что её вина доказана, но хоронить её заживо нельзя. Её биджу лисы либо умрёт с ней, либо высвободится. Кто-то накрепко запечатал в Сэкере лису, поэтому я не уверен, что мы можем рассчитывать на то, что если убьём Сэкеру, то схватим и запечатаем высвободившуюся лису. — И что дальше? Либо её сделают безвольной куклой для тех, чьих родственников она убила либо кровавая тюрьма. — Мне сообщить ей результаты того, кто что написал? — Да, сообщи, чтобы она не ревела на суде, — Сарутоби отдал ему бумаги, и Ибики вышел из кабинета, направляясь в камеру Шизуки.***
— Два дня так быстро прошли? — хрипло спросила Шизука, стараясь не надрывать связки, которые ей только-только восстановили. — Нет, просто Третий дал тебе отчёт об опросе, кто как тебя охарактеризовал, — он дал ей бумаги. — Это копии, так что делай с ними, что хочешь. Сейчас прочти и вникни, а на суде не реви. Тебя просто судья спросит о чём-то в деле и назначит уже готовую меру наказания. — Иными словами вы уже давно знали, что сделаете со мной, просто передав эти бумаги, — она сжала копии оригинала. — Дадите им полную картину, по которой они решит, что со мной делать? — Ибики кивнул. — И да, если хочешь узнать мнение Какаши о себе, то ищи в отрицательных, — девушка открыла рот, сил не было плакать, но она дрожащими пальцами отыскала лист с Какаши. Ибики прав, он против неё. Снова. Аоими же предупреждала. Девушка зарыдала во весь голос, несмотря на боль. — Теперь понятно, почему тебе дали заранее бумаги, — бросил Ибики и ушёл. — Даже Мэй за меня, — убито прошептала Шизука, когда просмотрела все копии. — Чёрт… Какая же я дура…***
Медленно протянулись два дня. За это время установили, что у Шизуки ухудшилась психологическая травма, которую во время пыток нанёс Ибики. И теперь девушке была открыта дорога в психическое отделение, но её никто туда не отдаст. Все эти дни Сэкера смотрела на то, что написал Какаши и плакала. Она давно отдала все копии и попросила оставить лишь одну, его. Она каждый раз перечитывала бумагу, думая, что ей это всё кажется, она надеялась, что это сон. Но реально всё так и было. Какаши был снова против неё. Она не знала, что и делать: плакать от горя или смеяться от того, что она дура, раз поверила предателю? — Сэкера, пошли, — в палату вошёл Ибики. Он сковал руки девушки под конвоем.***
Зал суда, в котором судили Намикадзе Шизуку, ничуть не изменился, когда судили Сэкеру Удзумаки. Сэкеру завели за решётку, закрыли дверь и стали ждать, когда подойдут все судьи и Хокаге с советниками. Как ни странно, но Сэкера не волновалась, она уже знала, что никто не сможет её оправдать или помочь ей, поэтому она просто сидела на стуле и слушала перешёптывания людей. Наконец-то она смогла услышать голоса людей, помимо Ибикинного. Его голос не только заставлял бояться, но и наскучил. Через пять минут все собрались. Шизука так и не встала со стула, уважение к судье не показала и вообще во время процесса ни в чём не участвовала. Когда зачитывали то, что писали её бывшие друзья и знакомые, её сердце ёкнуло только на Какашином. А остальное всё прошло так, будто Сэкеры Удзумаки, террориста и убийцы, тут нет. — Приговорена к пожизненному заключению в кровавой тюрьме без права на выход за стены камеры даже в медицинское крыло. При единой попытке бегства прийти к первоначальному наказанию — закопать заживо. Возражения? — Хокаге поднял руку. — Третий-сама? — судья опешила, но кивнула, давая понять, что слушает его. — Что если я хочу пересмотреть своё решение насчёт её обвинения? У меня есть множество сомнений и догадок, — все судьи переглянулись, даже Шизука ожила. — Выдвинете хоть одно своё предположение, — недоверчиво сказала судья, снова придвинув документы по делу Сэкеры. — У меня есть сомнения насчёт её личности, того что она совершала эти теракты. Я думаю, она покрывает кого-то, но этот кто-то искусно её шантажирует, из-за чего она молчит, — все тут же загалдели, а Данзо побелел. — Хоть одно доказательство, подтверждающее ваши слова? — Сэкеры Удзумаки никогда не существовало в Звуке. Была замечена лишь раз похожая на неё девушка. Она являлась пленной Орочимару, есть подозрения, что Сэкера и та пленная, рабочая сила Орочимару, один и тот же человек. И через несколько часов это смогут либо доказать, либо опровергнуть, — Шизука внешне оставалась спокойна, но внутри чуть не померла. Если Третий нароет, что Сэкера — Шизука, то фамилия Намикадзе будет окончательно смешана с грязью и растоптана. Она даже не думала о том, что если её признают Шизукой, то уже вершить суд над ней будет феодал. — Дальнейшее обсуждение надо проводить без подозреваемой, — Сэкеру грубо вытащили из-за решётки и выпроводили из зала. Под конвоем она вернулась обратно в камеру. — Ты ведь меня не тронешь? — с опаской спросила девушка у Ибики. — Не имею права без приказа, — сухо ответил Ибики и ушёл.***
Прошло два дня, за это время Шизука почувствовала, как боль в её теле становилась всё сильнее и сильнее, хотя никто её не трогал. В какие-то моменты девушка даже кричала, но на крики никто не приходил, она была всё время одна. На вопрос откуда боль, она не знала ответа, но догадывалась, что за два дня до суда ей, скорее всего, давали много-много лекарств, чтобы провести всё как надо. Сэкера не видела в этом смысла, ведь она уже знала, что суд — формальность, которую надо было пройти. Хотя можно было его и не устраивать. Это очередной суд в её жизни по обвинению в преступлении, которого она не совершала. Было противно и больно от того, что она понимала, что была просто игрушкой в руках Данзо и Орочимару. — А-а-а! — вскрикнула Шизука, когда попыталась сесть, но безуспешно из-за боли в животе, которая не давала шибко двигаться. — Как я вижу тебе в радость причинять себе боль, иначе бы не двигалась, — в камеру вошёл Ибики. — Прежде чем приказ Третьего исполнится, Данзо попросил всё-таки выпытать у тебя твою настоящую личность. Ну так? Сама или по старым ранам пройдёмся? — Я Сэкера Удзумаки, — тихо прошептала девушка. Шимура точно любит, когда она страдает, другого объяснения Намикадзе не видела. — Сэкера так Сэкера, — равнодушно сказал Ибики и поднял заметно похудевшую усталую от боли до изнеможения девушку.***
Через три часа Ибики перестал что-либо делать с Сэкерой. Он снял с молчаливой девушки наручники и заставил её кое-как стоять. — Можете забирать, — сказал Ибики и отошёл от пленной, которую тут же окружили четверо АНБУ. — Иди, — жёстко сказал один человек в маске и толкнул девушку. Шизука чуть покачнулась, сделала несколько шагов и упала. — Так она не дойдёт, возьмите её на руки, — отстранёно сказал Ибики. — Давайте живей, мы и так опаздываем, — другой человек без особого желания поднял Намикадзе на руки и вынес из тюрьмы. Шизука, разум которой уже ничего не соображал, тихо лежала на руках у незнакомца и пыталась не закричать от боли. Пожалуй, за все эти месяцы она научилась скрывать боль, и если выберется из этого ада, то точно больше никогда не поможет, что ей больно. Потускнелые голубые глаза смотрели на оранжевое, фиолетовое, а местами и красное небо. Восход. Это было так прекрасно вновь увидеть небо, траву, солнце, ощущать запах леса, через которой её несли. Она давно мечтала о свежем воздухе и сейчас с удовольствием глотала его всеми лёгкими, как будто бы хотела запастись им. Животных в лесу ещё не было видно, да и навряд ли АНБУ пошли там, где они есть. Но всё же несколько раз Шизука смогла уловить птичек, которые перелетали с ветки на ветку, стряхивая с той крупинки снега. Зима в лесу тоже волшебно. Всё листья опали и утренний мороз покрыл ветви инеем. Раньше не замечая такого, сейчас Шизука просто любовалась, теперь она знала, кого это быть в четырёх стенах и не видеть этого прекрасного. Мы привыкаем к этому прекрасному и забываем о нём. Мы дивимся чудесам природы лишь в первые года жизни, а потом нас всё кажется обыденным и скучным. Любой каприз природы мы критикуем и жалуемся на неё. Не видим в ней тех красок, которых видят те, кто ещё только-только начали жить. Намикадзе чувствовала себя ребёнком. Беспомощным ребёнком, которого родители несут на руках, а она просто смотрит на лес и любуется, не понимая, куда её несут. И сейчас то же самое: АНБУ несут её куда-то, а куда ей не интересно. Она уже знает, что хуже смерти и заточения ничего нет, поэтому просто отдыхала, чувствовала, как мороз пробирает её, но молчала. На секунду она закрыла глаза, но после уснула. Всё-таки она сильно хотела спать. Хотя нет. Ей хотелось в душ, поесть и спать. Очнулась она уже, когда её занесли в тёплое помещение. Из-за усталости и желания провалиться в сон, она не стала рассматривать где она и что с ней. Он просто снова обмякла на руках. Раздался звонок и открылась дверь. — Вот, — девушка почувствовала, как её ставят на ноги. Ей пришлось стоять, хоть это и было сложно. — Знаешь, что сказал Третий? — незнакомец, открывший дверь, кивнул. АНБУ тут же исчезли. Парень, к которому её привели, закрыл дверь, а потом краем глаза увидел, как Шизука хочет упасть. — Стой, — тихо прошептал он и поймал падающую девушку на руки. — Вот так, — тихо прошептал он и поднял на руки. — А-а, — простонала она и сложила руки у живота. — Больно? — девушка не ответила. — Всё хорошо, — то ли для себя, то ли для неё сказал парень. — Может, в ванну? — чуть погодя спросил он, но в ответ молчание и закрытые глаза. — Ладно… Но не обижайся потом, — сказал он и понёс Шизуку в ванну. Через несколько секунд Шизука очутилась в очень тёплой и душной комнате. Краем глаза она увидела запотевшее стекло, а ещё чуть позже ванную полную воды. Она примерно догадывалась, что ей надо было делать, но она чувствовала себя так ужасно, что даже не сразу поняла, что парень давно её раздел. До Шизуке это дошло только тогда, когда она ощутила как вода попадает на раны и щиплет их. Она тут же сморщилась, но всё равно ничего не делала. — Теневое клонирование, — сказал парень. Клон, очутившийся рядом с ним, придерживал голову Шизуки носом кверху, чтобы девушка не задохнулась. настоящий же взял новую мочалку и налил на неё геля. Чуть погодя и смутившись, он стал отмывать Шизуку от грязи, которая лишь иногда выходила из состояния амёбы, но через короткое время возвращалась в него обратно. Пожалуй, для парня было самым простым и не смущавшим его — помыть голову Сэкеры. Когда купания окончились, он завернул её волосы в полотенце и надел на неё её сорочку, которую она носила, когда ещё была свободной. — Хочешь кушать? — вынося её из ванны, спросил парень, но она его не слышала. — Дай поспать, прошу, — тихо прошептала она и снова сжала руки у живота. — Хорошо, — произнёс парень и понёс её в свою комнату. Там он быстро расправил кровать и, как пушинку, опустил девушку туда. Незнакомец нежно укрыл её одеялом, поправил подушку и оставил чуть-чуть приоткрыл окно, чтобы свежий воздух поступал в комнату. Девушка, как только почувствовала себя будто в облаке, заулыбалась. — Спи спокойно, Шизука,— тихо прошептал парень прямо над её ухом. Он снял с себя маску, которую всё время носил на лице, чтобы Шизука не видела его настоящего лица, и поцеловал девушку в щёчку. — С тобой всё будет хорошо, — сладким голосом сказал он и тихо закрыл дверь комнаты.***
На кухне гремела посуда и раздавалось кипение кастрюли, но только-только начавшую пробуждаться ото сна девушку это не волновало. Шизука как можно медленнее перевернулась с бока на спину, томно вздохнув, открыла свои глаза, которые после запечатывания лисы вновь стали голубыми. Она натянула одеяло до края рта и снова улыбнулась. Было так хорошо, мягко и тепло, что не хотелось вылезать из этого гнёздышка. Хотя кто её выгонял? Незнакомец, который её сюда уложил, сейчас стоял напротив неё и всматривался в её лицо, которое было для него ангельским. Он бесшумно прошёл к форточке и закрыл её, чтобы Шизуку не продуло. — М-м, — тихо просопела девушка. — Ч-ш-ш, всё хорошо, спи, Шизука, — тихо прошептал он и погладил девушку по длинным кроваво красным волосам, которые отросли за всё время, и с которых сошла краска. — Кушать хочешь? — Угу, — сонно ответила та. — М-м… Рамэн? — Где? — куноичи тут же открыла глаза и встретилась взглядом с чисто белой маской парня. — Кто ты? — она вздрогнула и накинула на себя одеяло. — Маска, — сказал парень. — Я вижу, что не яблоко, — девушка принюхалась. От неё пахло лавандой. Она откинула одеяло и посмотрела на своё тело. Оно было чистым, слегка красным, но всё равно чистым. — Что ты сделал? — Я же говорил, что помою тебя, — девушка покрылась ещё большей краской. — Ты что-то промямлила и уснула. — И ты решил меня раздеть и помять? — Если ты поверишь, то я ничего с тобой не делал, — он ничуть не оскорбился на то, что девушка приняла его добрые намерения, как за извращенские действия Джирайи. — Не верю, — тихо пробубнила она и снова притянула на себя одеяло. — Всю одежду из твоего дома я перенёс в этот шкаф, — он показал рукой на предмет, стоящий в углу комнату. — На самой верхней полке мои вещи, чуть ниже — твои, — он открыл дверь и на полках взаправду оказались её аккуратно сложенные вещи. — Переодевайся и пошли кушать, там карри и рис, ну и чай, разумеется, — он хотел выйти, но она его остановила. — Постой, — Сэкера быстро вскочила с кровати и дотронулась до его руки. — Почему я тут и без кандалов? — она посмотрела на свои запястья, которые были перебинтованы. — Твоя работа? — она подняла к его глазам забинтованные конечности, а потом поняла, что все раны на её теле обработаны в независимости от их тяжести. — Да, моя, — хмуро ответил он. — Но почему? — Неважно, просто переоденься и пошли есть, — он хотел снова выйти, но она опять его остановила. — Не хочешь говорить почему сделал это — хорошо, объясни тогда почему я тут, — она подошла к полкам и взяла платье. — Пока Третий разбирается тобой и твоими делами, которых ты не совершала, он сказал, что я могу забрать тебя к себе, с учётом того, что ты не сбежишь. Хокаге-сама не хочет, чтобы ты находилась в тюрьме и твою психику травмировали дальше, — его рука коснулась ручки. — Подожди, ты сказал, что я их не совершала? Но я же террорист! — вскричала Шизука. — Мне всё равно, — он не повернулся к ней спиной, а голос стал грубее, — Чем Данзо заставил тебя лгать и брать его вину на себя, но героем в моих глазах ты стала; у тебя нечеловеческая выдержка, Шизука Намикадзе, — девушка опешила, а платье упало из её рук. — Не бойся, я не скажу Третьему, что знаю, кто ты. Я прекрасно понимаю, что тогда даже такой призрачный шанс на свободу у тебя улетучиться, так что не бойся меня, — он сделал шаг из комнаты, — И, пожалуй, не сбегай — единственная просьба, — на этих словах он вышел, оставив девушку в замешательстве. — Его голос мне знаком, — сказал она, поднимая платье. — Но среди своих знакомых не было парня с коричневыми волосами, — озадаченно прошептала она и переоделась. — А как мне тебя звать? — спросила Шизука, садясь напротив него за стол. — Маска, — ответил парень и положил перед ней маленькую порцию риса. — Просто Маска, — следом оказалось немного чая в кружке. — Это количество еды приказали тебе давать, так как в тюрьме ты практически не ела, — оправдался он за маленькие порции. — Меня рвало от той еды, — печально произнесла она и взяла палочки. — Спасибо… И… Приятного аппетита, — она покраснела и спрятала взгляд. — Спасибо, и тебе, — весело произнёс Маска и начал есть карри. - Всё хорошо? — через некоторое время спросил Маска, когда Шизука окончила есть и положила руки на живот. - Да, хорошо, просто живот чуть болит, - соврала девушка, на самом деле его просто разрывало. — Пошли полежишь, — он встал из-за стола и подхватил её под локоть. Чуть грубо он вёл её в комнату, так как Шизука всячески говорила, что всё в порядке. - Не ври, пожалуйста, я хоть и не врач, но прекрасно вижу по твоему белому искажённому лицу, что тебе нехорошо, - он уложил её на кровать. - Я хочу тебе помочь, и если ты будешь мне врать, то как я тебе помогу? - Намикадзе виновато на него посмотрела и кивнула. - Хорошо, я не буду тебе врать, - тихо пробубнила она и укрылась в одеяло с головой.***
Сейчас было четыре часа вечера, самое время, когда люди бегут за цветами для своей половинки, поэтому Аоими мило улыбалась покупателям и советовала цветы, либо же семена. - Думаю, что к этим розам очень подойдут вот эти цветы, - сказала бывшая куноичи, как дверь распахнулась, прозвенел наддверной колокольчик, но Удзумаки не обратила внимания на очередного, как она думала, покупателя. - Вот так, сейчас обаматаю этой ленточкой, - с энтузиазмом сказала она, закручивая концы банта. - Вот, этот букет, я уверена, очень понравится вашей бабушке. - Спасибо, - сказал мужчина. - До свидания, приходите ещё! - крикнула она. - Здравствуйте, для кого букет или семена? - проговорила она, а потом увидела, к кому обратилась и приподняла бровь. В её жестах читалось презрение. - Что надо? - враждебно спросила она. - Помогите Шизуке, пожалуйста, - попросил Маска. - Я слышала, что Третий временно перевёл её из тюрьмы к тебе, я удивилась это не меньше остальных, - сказала она, убирая деньги в кассу. - И признаюсь, думала, что ты просто забудешь о ней, даже если она будет плакать у тебя в квартире. - Я не монстр, - сдержанно ответил парень, понимая, почему Аоими не хочет его видеть. - Я бы поспорила с этим, - всё так же злобно отвечала она. - Я прошу помощи не для себя, а для Шизуки, - повторил парень. - И чего ты хочешь? - в голосе послышалась заинтересованность, и женщина облокотилась на прилавок. - Поддержите её как-то морально, у вас же это получалось, только не говорите ей, кто я, это единственное моё условие, - попросил он, подходя ближе к ней. - Не говорить? - она закусила губу, чуть раздумывая. - Сегодня я допоздна, поэтому приду завтра, когда ты уйдёшь на миссию. Не бойся, не в моих интересах тебя подставлять, хотя я была бы не против посмотреть, как ты теряешь всё, если она сбежит, ведь побег смахнут на тебя, - сказала она. - Да, я знаю, что вы не прочь мне обеспечить неприятности, но так же я знаю, что не в ваших интересах лишать Шизуку будущего, ведь... - Ведь Третий на её стороне, - продолжила женщина. - Я поняла, иди уже, только оставь адрес со своей новой квартирой, - парень быстро написал на листке и отдал ей.