Спустя столько лет

      Прошла неделя, как Шизука стала куноичи Конохи. Орочимару вообще было до лампочки, где будет ошиваться его будущий сосуд, он был рад тому, что заполучит не только тело, но уже и силу клана Узумаки, а значит и к свитку Узумаки, ключом к которому является биджу, он станет на несколько тысяч шагов ближе. Для Данзо было не малой утратой становление Узумаки джинчурики, но он уже спустя неделю не придавал этому значения и лишь думал, как заполучить глаза Учих. Через день после соглашения Сэкеры быть снова в Конохе, советник нашёл ей квартиру, однокомнатную в центре Конохи. И вот вроде как надо радоваться, что всё хорошо и прекрасно, однако девушке было не этого. Шизука сидела на кровати, руки она убрала в карманы, на голове был капюшон, и лишь хвост нервно метался по кровати. Прошла неделя, а этот образ полу лисы, полу человека не покидал её. Она до сих пор была с хвостом и ушами, иногда появлялись когти или усы, редко один глаз окрашивался к красный. При всём этом было очень больно. Было больно, когда вырастали когти, и когда они уходили. Каждый раз, когда что-то видоизменялась в ней, она вцеплялась во что-нибудь из мебели. Таким образом она за одну неделю уничтожила диван, подушку, письменный и кухонный столы, стулья, кровать, занавески вообще пали через час после заселения. Сейчас боль временно притихла, и Шизука осмотрела погром.       — Словно ураган прошёлся… А-гх! — она схватилась за грудь и пыталась не закричать, но боль от прорезающихся клыков была сильнее. Хорошо, что соседи снизу ушли, а с боку был дед, который глуховат. — Больно, лиса, прекрати! — она снова очутилась у клетки с печатью. Из-за прутьев на неё смотрели два красных ехидных глаза.       — Сэкера, Сэкера, Сэкера, — причитал источник боли девушки. — Только с десятого раза смогла сюда попасть, как же ты собираешь сдерживать мою силу, если не можешь контролировать меня и заставить меня прекратить мучить тебя, — на этих словах ногти удлинились, и Шизука упала на воду. Она уже хотела решиться на полное выдёргивание ногтей, но сделала это пока что с одним пальцем, но море кровищи и боли никак не помогло. Когти росли прямо из основания, причиняя ещё больше боли. — Ты можешь хоть все ногти вытащить из своих пальцев, мои когти всегда будут вырастать, так что ты напрасно причиняешь сама себе боль, если, конечно, не мазохистка, хотя на твоём лице и в глазах я не вижу радости от боли, — через решётку щеки девушки коснулась полу человеческая полу лисья рука, и провела большим пальцем по щеке, усмехнувшись.       — Прекрати, — прохрипела Узумаки, стараясь не разозлить нежеланную силу.       — Я более ста лет была заключена в свитке, так скажи мне, Сэкера, зачем мне добровольно отказываться от шоу, когда я наконец обрела сосуд? — рука исчезла, снова было видно лишь два глаза.       — Сэкера! Сэкера, очнись! — пока тело Шизуки лежало на кровати, а её сознание находилось у биджу, в квартиру вошла Аоими, которая зная о проблеме девушки, была частым гостем.       — Тебя зовут, — произнеся эти слова, лиса начала исчезать, а Шизука видеть перед собой расплывчатую Аоими. Когти стали уходить, так же как и клыки. Аоими посмотрела на палец, где не было ногтя, а потом перевела растерянный взгляд на Узумаки.       — Боролась с болью как могла? — девушка закивала. — Это глупо самой себе ногти вырывать, но хорошо, что ты хоть решила проверить что будет только на одном пальце, а не сразу десяти, — она села на кровати и положила голову Шизуки на колени.       — Когда приступ боли охватывает тебя так, что тебе сложно дышать и ты теряешь сознание, тебе будет всё равно как, лишь бы это прекратилась, — дрожащим голосом говорила Шизука.       — Если бы только Минато и Кушина были живы, они бы быстро показали этой силе Узумаки где раки зимуют, — она сняла с головы Шизуки капюшон и погладила её по выросшим лисьим ушам.       — Если бы они были живы, я бы не была джинчурики, — угрюмо заметила Намикадзе.       — Что сделано, того не воротить, — она ещё раз прошлась по её голове и ушкам, отчего Шизука встрепенулась. — Я хоть и немного знаю о джинчурики, но слышала, что все питаются болью и страхом, тем самым провоцируя джинчурики использовать силу их, биджу. Потом они овладевали телом, и если сосуд был слаб, то хвостатый его поглощал, если же нет, то одерживал вверх джинчурики. Яркий пример Восьмихвостый, ведь его парень использовал силу его Восьмихвостого без риска себе, — она заглянула в голубые глаза, которые внимательно следила за её движениями, а уши были хорошо навострены, было видно, что Шизука вся во внимании. — Скажи мне, чего ты боишься больше всего на свете?       — Боюсь? — Шизука призадумалась.       — Ну наверное не отомстить Третьему, а потом Кураме, — выдала она.       — Девятихвостому? Как Первый-сама и Мадара-сама хочешь приручить его? — без какой-либо насмешки, а в серьёзном тоне задала вопрос Узумаки.       — Нет, убить, — ещё серьёзней ответила девушка. Видно было, что Аоими ни чуть не испугалась этой идеи.       — Овладей биджу, разберись в себе, в своей чакре и можешь попробовать напасть на Третьего, но вот кто джинчурики Курамы я не знаю, — честно ответила она. — А боль? Самая сильная боль, не физическая, а душевная, какая?       — Смерть родителей и предательство друзей.       — Самая-самая, Шизука, что-то, но главней.       — Предательство Какаши. Если родителей не вернуть, то он жив, и он тогда отвернулся от меня, а сейчас не может увидеть в Сэкере меня.       — Забудь его, просто забудь, у вас теперь разные пути, Шизука. Да, вы в одной команде, но вас больше ничего не связывает, кроме обязанностей командира и подчинённого, — Аоими встала, показывая всю серьёзность.       Сэкера посмотрела на неё неуверенным взглядом. Забыть его? Того кто спас? Того кто предал? Разные образы Какаши мерцали перед ней, от этого она сжалась и получше укуталась в плед, который защищал от январского мороза.       — В десять сбор у Корня, не опаздывай, — женщина сделала ей кофе и положила на блюдечко печенек, а потом надела куртку и вышла, оставив Узумаки наедине с собой.       Аромат свежего кофе заполонил одну единственную комнату, и Сэкера, всунув ноги в тапочки, подошла к письменному столу, старому и расцарапанному от когтей. Отодвинув не менее изуродованный стул, она села за стол и перекусила. Пища вообще не лезла. Было такое чувство, что ей пять лет и внезапный дождь и ветер портят всё прекрасное настроение. Правда в такие осенние дни её солнцем выступали мама, папа, Цунаде или же Джирая, кто угодно, кто-то, кто когда-то был родным. Снова вспомнив их лица, она почувствовала очередной приступ боли.       — Как же справиться с этим биджу? — простонала Шизука и упала на пол. Чашка разбилась, но убрать она не могла, поэтому просто лежала, проникаясь болью.

***

      В десять часов Аоими уже встретилась со всей командой, но Шизуки так и не была. Женщина начала волноваться, что с Сэкерой? Почему она опаздывает, если знает, что сбор в десять? Вопросы отпали сами собой, когда она увидела куноичи в плаще, лишь по маске она определила, что это Сэкера, а не очередной человек от Данзо с плохой новостью. Как только Сэкера поравнялась с Аоими, женщина окинула всех взглядом, прикидывая, как поведут себя те или иные личности.       — Как вы уже знаете, капитан с сегодняшнего дня Сэкера, — она показала на девушку рукой. — Возражения, недопонимания, оскорбления — всё к Данзо-сама, а теперь Ш… — она споткнулась, чуть не назвав истинное имя, но никто не заметил. — Сэкера-сан, нам дали миссию, — Аоими протянула ей свиток, где была написана цель — осмотр границ страны огня, из-за подозрений о серийном убийце. Она отвела взгляд с листка на бывшего командира, потом на людей, что ей делать, если она толком ничего о них не знает? Руки задрожали, в горле пересохло, на Аоими можно было больше не надеяться, она никак не поможет. Хотя бы потому, что не имеет прав. С виду миссия простая, но Данзо не Данзо, если не подстроит ей чего-нибудь.       Сэкера посмотрела на них, потом обдумывала действия. Она ужасно себя чувствовала, ведь не знала ничего о тех, с кем предстоит работать. Ей казалось, что в прошлый раз Аоими отправляла всех спонтанно, но понимала, что это не так. Неуверенно она покосилась на женщину, которая не выдавала никаких эмоций. Шизука вздохнула. Что она имеет? «Аоими может использовать фуинджутсу, Какаши нинджутсу, Морико медик, Кен хорош на ловушки и член клана Инузуки, про остальных и толком ничего не знаю… Как мне пригодиться то, что Аки из клана Обураме, а Шин член Яманака? Ну никак!»       — Что за миссия, Сэкера-сан? — спросила Мэй, подходя к Узумаки. — Что-то не так? — Аоими вздохнула. Мэй сейчас легко вгонит Шизуку в ещё большую неуверенность — она мастер. Когда женщина впервые стала сэмпаем этой командой пять лет назад, то семнадцатилетняя Мэй была только рада укольнуть тридцати пятилетнюю Узумаки. Морико всегда поддерживает девушку, поэтому бывший сэмпай насчитала уже двоих, кто будет стебаться над Намикадзе. Она перевела взгляд на Какаши и тут же отвела, ему, как она поняла, плевать уже на всё после смертей Кушины, Минато, Обито, Рин и Шизуки. Она посмотрела на Аки. Девушка присоединилась незадолго до Какаши, но она тихая и ничего лишнего не говорит, ничего не показывает. Она надеялась, что Обураме не будет подкалывать Шизуку. Шин и Кен — друзья не разлей вода, но с чернотой. Они могут как подкалывать, так и нет. Двое точно против нового командующего, присоединятся ли Шин или Кен, а может и оба, она не знала, но приписала их к Мэй и Морико, и того четыре. Какаши и Аки, наверное, не встанут на защиту, но и издеваться тоже не будут. — Сэкера-са-а-а-ан? — Мэй смахнула капюшон с подавленной девушки, которая тут же захотела надеть его обратно, но все всё равно увидели её уши, нос и глаз.       С ужасом Аоими осознала причину опоздания Шизуки — боль, она ждала, когда пройдут усы на носу и глаза — они всегда уходили, но потом приходили, а вот хвост и уши никогда не уходили. Мэй тут же отшатнулась назад, посмотрела на Морико, ужас и удивление в их глазах нельзя было не прочитать. Кен и Шин переглянулись, но не изменились в лице, как Какаши и Аки.       — Это вообще что было? — первой от шока отошла Аки.       — Не важно, сосредоточьтесь на миссии, — Аоими попыталась взять инициативу на себя, но не получилось.       — Уши и хвост, я знала, что ты из какой-то глуши, но чтобы ты была такой страной, — засмеялась Аки. Женщина тут же поняла, раз она смеётся, то другие равнодушными не будут. Через две минуты все уже увидели хвост, как отрастают ногти. Взгляд Намикадзе быстро стал растерянным и затравленным.       — Мэй, Морико! — пять лет назад Данзо предупредил Аоими, что даёт ей самых проблемных людей, из которых желательно сделать команду, и у неё получилось показать всем, что либо они работают, а уже после миссии выясняют отношения, либо получают люлей от неё. Но сейчас она не могла ничего сделать, ведь издевались сразу пять человек.       — Прекратите её стебать, сами знаете, что она нормальная, а то, что сейчас произошло — результат свитка! — она оглянулась на Какаши, тот просто сидел и не принимал участия ни в чём. — Ну хоть не травишь! — зло выговорила Аоими, смотря на парня. Тот не ответил бывшему командиру. Тем временем словесные издёвки нарастали, прибавлялось рукоприкладство, а Шизука никак не могла дать отпор, потому что боль, которую причиняла биджу, пронзала тело. Из-за этого она не могла отбиваться от других.       Чужие руки больно хваталт уши, хвост, ногти. Дёргали за все лисьи части, ставили подножки. А Намикадзе не могла даже печать сложить. На неё набросились, как гиены на мясо.

      — Удел слабых, — душа Шизуки вновь очутилась у клетки с лисой. — Терпеть и не рыпаться, а если ты не можешь дать сдачи, то это не значит, что я из-за тебя должна терпеть издёвки, — разъярённая лиса ударила по прутьям клетки, отчего они затрещали.       — Не трогай их, они — мои товарищи, — вскрикнула девушка, но потом снова сжала одежу в области груди, пытаясь сдержать крик.       — Те, кто бьют и унижают — товарищи? — из клетки послышался смех. — Боюсь тебя огорчить, но у нас с тобой разные понятия о товарищах, а теперь смотри, как этих людей сдует маленький огонёк, — Сэкера не могла ничего возразить. Она чувствовала, как по её телу разливается неизвестная ей чакра. — Стихия огня: пламя косы, — дуга огня ударила по обидчикам, они разлетелись в разные места, а на одежде и коже остались следы от ожогов.

После «своего» удара девушка пришла в себя, с паникой посмотрела на пострадавших, потом на Аоими, которая стояла разинув рот. Какаши тоже не скрывал удивления и смотрел то на Шизуку, то на получивших сдачи. Осознав содеянное, хоть и не по своей воли, девушка бросилась на утёк через лес к себе домой.       — Не рассказывать об этом Данзо-сама! — Аоими посмотрела задир.       — Сэмпай, о таком нельзя молчать, если она дикая и не держит над собой самоконтроль, то ей не место в АНБУ, — Мэй с вызовом смотрела на Узумаки, она не хотела мириться с тем, что девушка из Звука смогла лишь за миссию выбиться в командиры отряда и смогла дать ей сдачи. — Да и в деревне тоже!       — Тогда не забудьте сказать, что вы начали травить её за внешний вид, что не подобает шиноби, а ещё бить и издеваться над товарищами, — Аоими всячески отстаивала Шизуку и её поступки, она понимала, что если этот конфликт не исправить, то он дойдёт до Третьего, а там Намикадзе грозит что-то похуже нескольких дней заключения, так как она сильно ранила товарищей. Если эта новость до него доберётся, то он, обработанный Данзо, может сделать всё, что угодно.       — А почему я должен работать вместе с чудовищем и назвать её товарищем? — Морико как обычно подпевал Мэй.       — Она не чудовище! — больше криков пятёрки Аоими бесило безразличие Хатаке. Понимая, что от них ничего не добиться, Узумаки сказала, что сама доложит обо всём Данзо, а пока, раз командир, как высказался Кен, трусливо сбежала, женщина, понимая все вытекающие из этого последствия, быстро распределила их и отправила на патруль.       Шесть человек из восьми отправить на всю границу — слишком мало, да даже восемь мало, но пререкаться с советником было бессмысленно. Видать для Шимуры прилагательное «серийный» смыла не несёт, раз отправил один отряд.

***

      Узумаки довольно быстро нашла Данзо в окружении совета и сразу заявила, что командование миссией она взяла на себя. Потом долго изъясняла, что травмы получены в ходе не осознанных действий Шизуки. Но разве Данзо будет слушать? У него в голове сложилось лишь Шизука плюс проблемы равно удача. Ему на руку, если у Намикадзе будут проблемы, ведь ему надо, чтобы она не рыпалась, чтобы она сидела тихонько в Корне, не напоминая о Кушине и Минато, чтобы сила внутри неё в скором времени перешла ему, а не Орочимару, который больно легко отпустил свой будущий сосуд, зная, что там теперь скрыта огромная сила.Тем не менее, как бы Аоими не оправдывала Узумаки, Данзо с советом стояли на своём, поэтому уже в девять Шизука стояла напротив Третьего и совета, уже зная от Данзо свою историю появления в Корне.       Третий смотрел на девушку, печально склонившую голову и поджавшую губы. Он ещё раз посмотрел на жалобу и выдохнул, выпуская дым из трубки. Хирузен положил листок, скрестил пальцы и повернулся в кресле лицом к деревне. Через отражения зеркала он видел своё отражение и деревни. Немного поразмыслив, он повернулся к девушке и встал из-за стола, последний раз кратко бросив взгляд на бумагу, где было написано имя девушки. — Сэкера, — долгое молчание Третьего так давило на неё, что когда он заговорил, она склонилась ещё ниже.       — На миссии по исследованию заброшенного храма ты наткнулась на свиток, который открыла и стала джинчурики неизвестной силы, верно? — прокрутив ещё раз детали, которые ей описал Данзо, она ответила «Да, Третий-сама». — Из-за того, что Аоими Узумаки получила травмы и стала не способной к выполнению миссии, тебя сделали капитаном, но ты ударила своих товарищей силой биджу. Как утверждает Данзо, не осознано, — девушка не понимала, почему Данзо её выгораживает, если ему на руку её заключение? — Однако пятеро утверждают, что это был осознанный удар. Здесь меня интересует причина, по которой ты нанесла им вред, — он посмотрел на Данзо, который был невозмутим.       — Они меня дразнили, и я их ударила, но получилось сильнее, чем я думала, — как же ей хотелось закричать, что она не виновная, но надо прогибаться под Данзо, чтобы он ей дал шанс на нормальную жизнь. Было противно и мерзко.       — То есть удар был осознанный?       — На половину, Третий-сама, — она задалась вопросом, а так ли неправильно поступила лиса, когда завладела ею и ударила обидчиков? С одной стороны Сэкера была рада, но с другой не очень.       — На время я тебя сажаю в тюрьму Конохи, где тебе запечатают чакру полностью, когда вернётся Джирая, то он посмотрит, как можно будет запечатать твою силу, — «дядя Джирая» — лишь успело промелькнуть у неё в голове. — Отведите её в камеру, — АНБУ тут же оказались за спиной и повели её в тюрьму, в которой она была, когда её обвинили в убийстве сына феодала.Там уже запечатали полностью чакру, запихнули в камеру, отобрали всё оружие и дали тюремную форму. Но так как Джирая должен получить весточку минимум через неделю, а где он, как он, она не знала, поэтому не рассчитывала на ближайшее освобождение.