***
Утро Аоими началось с того, что во сне она снова увидела ту печать на Сэкере. Знакомый знак вылетел из головы и не хотел в неё возвращаться. Женщина быстро оделась и побежала в квартиру Шизуки. Удзумаки не верила, что примерно за десять часов Шизука могла проверить все кланы от «А» до «Я». И даже если она всё-таки совершила этот подвиг, то один единственный клан она не могла изучить углублённо. Это клан Учих. Чтобы изучить этот клан более подробно надо иметь разрешение, которого Аоими не могла добиться от молодого Фугаку. Сейчас же женщина считала его более сговорчивым. — Что же, — она остановилась по середине квартала, ведущего к Шизуке. — Раз мне надо к Учихам, то пусть Сэкера занимается своими делами, — она однозначно убедила себя, что Удзумки не могла по её пропуску проверить клан Учих, поэтому сменила направление и побежала к границам Конохи, где находился этот клан. В пять часов утра обычно спят, но Итачи не спалось. Он сидел на ступеньках дома и рассматривал себя в воде. Грустное детское лицо смотрело на него, в глазах читалась болью. Всё-таки в три года познать, что такое война — слишком рано для любого, тем более для таких ранимых как Учих. — Итачи, — отражение в воде шелохнулось и расплылось в кругах. На воде стояла Аоими. — Можешь позвать своего отца? Мне надо с ним поговорить, — маленький Учиха поднялся. — Но… Я действую не как АНБУ, а просто по своему личному интересу, — решила добавить она, чтобы Фугаку не принял её за врага. Тёрки между Данзо и Учихами были сильными, они усиливались с каждым днём, гнёт был более сильным и ощутимым. Практически не осталось жителей, не верящих, что Учихи не причастны к смерти Четвёртого и его жены. — Чем обязан? — девушка обернулась на грубый голос. Фугаку Учиха стоял прямо перед ней. Она поклонилась, так как тот был главой, а потом, подняв голову, начала его просить: — Здравствуйте, Фугаку-сама, мне нужно разрешение на более углублённые данные о вашем клане, — медленно проговорила она. Ледяной взгляд покрылся ещё тремя корками льда. Учиха закрыл глаза, вздохнул, потом снова посмотрел на женщину. — У тебя уже есть пропуск, Аоими, — грубо ответил он, пытаясь показать, что разговор окончен. — Извините, но мне нужна более углублённая информация, чем та, которая предоставлена была как члену АНБУ Корня, — она решила посмотреть в свирепые глаза Учихи. Пожалуй, Шизука не зря в детстве боялась этого мужчину. Он любого сможет загнать в страх, даже без шарингана. — На одной девушке появилась печать, поставленная неизвестным шиноби. Я предполагаю, что это Учиха, исходя из того, что на девушку напал один нукенин из Учих. Предположительно и тот, кто запечатал, и тот, кто напал — один и тот же человек. — Из клана Учих никто не предавал деревню после Мадары Учихи! — гнев закипал в мужчине. Всё опять сводилось к обвинению Учих. — Я знаю, но всё же, Фугаку-сама, мне надо разобраться, я не говорю, что этот Учиха нукенин деревни, может он вовсе не принадлежит Конохе, он может быть потомком одного из нукининов, которые пошли за Мадарой. Я не обвиняю вас или ваш клан, я просто хочу помочь девушке, о которой вы, скорее всего, слышали. Эта новенькая нашей деревни, джинчурики неизвестной силы, — Аоими не стала выдумывать всякие истории или байки. Таким как Фугаку лучше говорить всё и сразу. — Хорошо, — чуть спустя ответил он. — Я заполню нужную бумагу, — мужчина протянул руку, Аоими вложила в его ладонь документ, который подтверждал, что Удзумаки имеет право доступа.***
— Утро без кофе - не утро, — радостно потирая руки, проговорила Шизука и посмотрела на кипятящий чайник. Мельком она взглянула на план, который вчера ей дал Данзо. Девушка даже не подумала прикасаться к нему вчера, но сегодня надо было иметь хотя бы представление о нём. — План тренировки, — уныло протянула она, переворачивая титульный лист. — Содержание, — со вздохом она пробежала глазами по пунктам, потом перелистнула на первую страницу. — Н-да, — Намикадзе отложила скучные бумаги, скреплённые степлером, сделала себе чашечку кофе и села вновь за стол. Рука потянулась к печенькам, а другая за пультом. — О, с утра как обычно мультики, — куноичи, которую сейчас все боялись, смотрела мультики и пила кофе, даже не обращая свой взор на более важные вещи, например, на документ от Данзо или же кавардак в квартире. Откровенно говоря, Шизука не хотела идти на тренировку, кого-то обучать и вообще видеть лица «товарищей». Но всё-таки у неё был интерес к тому, кто сегодня опоздает и будет горемученником, спаррингующиемся с ней, а она же будет пытаться использовать чакру лисы. Эта идея достаточно опасная, но без риска не бывает побед и поражений, поэтому Шизука не останавливал тот факт, что о лисе она ничего не знает, и что биджу может вытянуть её чакру, и следовательно, убить. Она медленно поднялась со стула, пытаясь как можно дольше тянуть время, чтобы не идти. Шизука понимала, что не прийти туда она не имеет права, а опоздать может. Поэтому девушка медленно посеменила в комнату, где лежала форма и оружие, приготовленные со вчерашнего вечера. Бледно-фиолетовый жилет, маска страшного зверя, словно кричала: «беги», налокотники и наколенники такого же цвета, как и жилет. Заплетать теперь хвост было без надобности. Короткие волосы отлично спадали на плечи и не мешали, но всё же, по привычке Намикадзе надела на запястье резинку и выдвинулась из дома по крышам. Спешить было незачем, поэтому она вновь любовалась рассветом Конохи, как это делала раньше. Он и вправду завораживал: медленно плывущие белые облака, яркое солнышко, медленно восходящее из-за горизонта, птицы только-только начинают летать и, пожалуй, только трудоголики уже открывали лавки. Шизука слегка хмыкнула, ведь видела, как открывается Ичираку-рамен — то место, которое она любила больше всего в своей деревни, когда ещё была Шизукой, теперь же любимым местом Сэкеры стала её тихая квартира. Удзумаки бы с удовольствием попробовала рамен вновь, но знала, что люди будут её бояться, поэтому продолжила путь на тренировку.***
Девушка в фиолетовом жилете и короткими красными волосами после минутной остановки, вновь продолжила свой путь в лес, в чьей глубине располагался Корень. Третий выпустил пар изо рта и вновь положил туда трубку. Руки за спиной Хокаге нервно сжимались, он смотрел в спину юной особе и ломал голову над тем, когда она сорвётся с цепи и нанесёт урон деревне. — Если она такая опасная, — Сарутоби закрыл глаза, томно вздыхая. — Почему она не на коротком поводке у Данзо? — для Третьего и вправду было много загадок осыпано, связанных с появлением нового джинчурики. — Позови ко мне Какаши Хатаке, — тихо приказал он АНБУ-вцу, стоявшему поодаль от него. Короткое «есть», и Третий остался один в кабинете со своими загадками и планами, в которых неоднозначное значение у Хатаке. Через несколько минут в кабинет, чуть освещаемый восходящим солнцем, вошёл Какаши, он уважительно поклонился и сел на одно колено перед Хокаге. Хирузен не знал, как начать говорить о важной индивидуальной миссии Какаши. — Какаши, — он выдохнул дым из трубки, положил её на стол и повернулся к парню лицом. Морщинки вокруг глаз разгладились, он придумал, как начать издалека. — Что ты можешь мне сказать о Сэкере Удзумаки? — он сложил руки за спиной и смотрел за реакцией парня. — Я не так много с ней общался, чтобы сказать сейчас что-либо о ней, — Третий сжал губы. Его такой вариант ответа от шиноби не устраивал. — Подумай, может что-нибудь сможешь сказать: привычки, поведение, отношение к чему-то, — Хокаге всячески давал понять, что для Какаши молчание чревато. Деревня сейчас не в таком положении, чтобы приютить незнакомого. — Я думаю, что о Сэкере больше расскажет Аоими-сан или Данзо-сама, — Третий хотел выругаться. От Данзо он ничего не добьётся, от Удзумаки и подавно. — Их мнения я знаю, — надо было врать, чтобы узнать от Хатаке. — Мне интересно третье, твоё, — Какаши чуть поколебался. Теперь он понимал, что от ответа не сбежать. Парень закатил глаза не ради того, чтобы показать неуважение, а чтобы вспомнить что-то о девушке, не подставив её. — Я могу сказать, что она довольно замкнута в себе, скорее всего, предпочитает узкий круг общения. Больше всего общается с Аоими-сан. Если узнать её получше, то слухи, которые о ней распространяют будут клеветой. Сэкера просто необщительная и очень не любит людей, которые в ней видят монстра, — как бы он не пытался что-то сказать хорошее о Намикадзе, всё равно всё сводилось к тому, что общество она не любит, и люди могут вывести её из себя. — Хорошо, — сухо ответил Хокаге, переваривая слова. — Тогда у меня есть для тебя миссия, о которой никто кроме меня и тебя, знать не должен, — Какаши сощурил глаза под маской и напрягся. Он мог поспорить на все деньги мира, что речь пойдёт о Сэкере. — Как ты уже знаешь, в нашей деревне теперь два джинчурики: джинчурики Девятихвостого и Сэкера, — Какаши бесшумно сглотнул. Раз Третий заговорил о джинчурики, то дело, связанное с Сэкерой, будет связанно и с лисой. — Все повадки Девятихвостого я уже знаю, поэтому предполагаю, чего мне ожидать от него, но вот биджу Сэкеры мне неведомо. Ни я, ни Джирая ничего не нашли о этой лисе, — он сделал короткую паузу, подбирая верные слова. — Поэтому я хочу, чтобы ты втёрся к Сэкере в доверие и посмотрел, проанализировал, как она будет себя вести в том или ином случае: когда злая, добрая, сбитая с толку. Тебе надо выводить её на эмоции и смотреть, как ведёт себя биджу. — Третий-сама, с превеликим уважением, но зачем? — Какаши не хотел этого делать. Он знал, что это миссия шпионажа. Надо было огорчать, радовать, иногда обижать Сэкеру, а он этого не хотел. — Исходя из твоего отчёта, я пойму, что мне делать дальше. К примеру, Девятихвостый не может вылезти при обычных обстоятельствах, а недавние происшествия показывают, что лиса может в любой момент овладеть Сэкерой, если та не нейтральна. Я хочу понять, правда это или нет. Можно ли обучить Сэкеру контролю биджу или легче и безопаснее убить её, тем самым убив силу Удзумаки, — Какаши опешил, Третий никогда не говорил подобного, по крайней мере, он не слышал этого. Парень покорно склонил голову ещё ниже, быстро произнёс «понял» и исчез. А Третий вновь посмотрел в окно. Спины Удзумаки он не видел, но прекрасно чувствовал чакру лисы. Он нахмурил старые глаза и снова закурил.***
День близился к концу, наступал вечер. Шизука, замучив АНБУ до полусмерти, спокойно вышла из зала, под озлобленные взгляды. Аоими взяла несколько книг по литературе, которые может прочитать завтра, потому что уже сегодня голова не варила ничего. Женщина аккуратно положила книги в рюкзак, надела его на плечи, медленно вышла из библиотеки и напоролась на взъерошенного Какаши. — Аоими-сама, вы не видели Сэкеру? — испуганным тоном спросил Хатаке. Женщина тут же нахмурила брови. Видеть таких людей, как Какаши, взъерошенными не к добру. — Нет. У неё проблемы? — тихо спросила она. — Будут, — быстро ответил Какаши и пошёл искать Намикадзе дальше. Он хотел побыстрее выполнить задание Третьего.***
Прошёл час, и Какаши не смог найти Шизуку. Либо куноичи так мастерски пряталась, либо она была в каком-то месте, о котором Какаши за свои шестнадцать лет не знал. Понурив голову, он решил прогуляться до озера, на котором они бегали, играя в догонялки. В тот раз они сошлись на ничью, что устраивало обоих. Сейчас Какаши хотел повторить эту же игру и снова посмотреть на радостную убегающую за деревья девушку. — Какаши, — его окликнул знакомый голос. Хатаке быстро развернулся в сторону, в надежде на то, что слух не обманывает его. — Сэкера-сан! — радостно воскликнул он, даже не думая о том, что такое поведение ему не свойственно. Он знал, что только именно с ней он хочет улыбаться, радовать её. Девушка скорчила недовольную рожицу. — Прости, Сэкера… Тян… — выдавил он из себя. Намикадзе мило улыбнулась, чуть наклонив голову. — Аоими сказала, что ты искал меня, зачем? — Какаши быстро оживился. — Да я искал тебя, всю Коноху обыскал, — девушка вытянула лицо от удивления. — И к чему была такая важность? — она вздёрнула бровь, всё более и более удивляясь. — Третий, он… — Хатаке замялся. Никого поблизости не было, но он всё равно чувствовал что, что-то не так, будто перед ним не Сэкера. — Третий что? — раздражительно повторила девушка. Хирузен что-то задумал. — Третий хочет, чтобы я выводил тебя на эмоции, а потом смотрел на твою реакцию и отправлял ему, чтобы он потом решил, что с тобой делать, — он решил рассказать ей, потому что всё-таки склонялся к тому, что перед ним стоит Сэкера. — Вот оно как, — тихо ответила Намикадзе, поводив ногой по земле. Эту новость от Данзо она уже слышала, поэтому на полдня пропала из Конохи, дабы её ярость не обрушилась на Хокаге. — Спасибо, я знаю, поэтому ты и не мог меня найти, я была за границей Конохи, а клона я оставила в деревне. Но всё равно спасибо, — она ещё раз улыбнулась, убрала волосы за уши и посмотрела на Какаши. — Что-то… Ещё? — она знала, что Какаши что-то хочет сказать, но не может — стесняется. — Как думаешь, ты справишься? — почёсывая щёку, спросил он. Куноичи падала маленький смешок, вызванный видом Какаши. Его смущения всегда смешили Шизуку, и неважно отчего он вгонялся в краску: от стыда или признания — это были редкие моменты, которые въедались в память лучше всякого яда, а радовали они в сто раз лучше, чем обычная их совместная фотография в прошлом. — Я не уверена, но буду стараться, я должна остаться в Конохе, у меня есть цель, — тихо прошептала она, не опуская головы. Её вид был по-прежнему безмятежен, но вот настроения ухудшилось. Всё-таки с такими вещами не шутят, и она прекрасно понимала, что один неверный шаг — она никогда не отомстит за родителей и их едва ли родившегося ребёнка. — Я не хотел нагнетать, — Какаши увидел, что хоть Удзумаки этого не показывала, но напоминание о смерти легло на её улыбку, которая отдавала скорбью, болью и призрачной радостью. — Тем не менее это правда, которую мне надо принять и с тем, что меня хочет убить Хокаге, — куноичи развела руки в стороны. Повисла неловкая пауза, которую нарушал свист деревьев. Какаши смотрел на Шизуку, которая так же смотрела на шиноби: с нежностью и радостью. — Может… — Какаши подошёл к ней ближе, засунув руки в карманы. — Не хочешь прогуляться или сходить куда-нибудь? — предложил он, нервно вспотев. — Да, буду не против, куда предлагаешь? — без раздумья ответила Намикадзе и также сделала несколько шагов к нему. — В кафе или Ичираку, куда угодно, — он обрадовался, когда Шизука вновь дала согласие с ним куда-то пойти. — Давай туда, где хороший рис с мясом, потому что дома я уже ничего не приготовлю из-за усталости, — она засмеялась, а Какаши ещё больше покрылся румянцем, словно ему приказывали прочесть страничку из «Приди-приди рай».***
Уже совсем под ночь, Шизука вернулась домой, радостная от проведённого вечера. Всё-таки Какаши поменялся, он стал более взрослым и сдержанным, был более внимателен и учтив, но всё равно тёмная сторона предательства иногда возникала перед ней, когда она смотрела на улыбающегося Какаши. Ведь он когда-то дарил такую улыбку Шизуке, а сейчас Сэкере. Она медленно расчёсывала свои волосы, томно вздыхая. Без макияжа и натянутой маски радости через зеркало на неё смотрела какая-то замученная страшная девушка. Мешки под глазами скоро не скроет ни один крем, ни одна техника перевоплощения. Ссадины на руках и ногах не смогут так быстро заживать, ведь с каждым днём она всё сильнее и сильнее вонзается когтями от новых приступов боли. Даже с этой печатью лиса могла найти лазейки, чтобы насолить Намикадзе. Руки дёрнулись, расчёска выпала из рук, и Шизука выругалась, доставая её из-под стола. Она положила предмет в ящик и стала смотреть на своё отражение. Замученное лицо было неузнаваемое. Чтобы наверняка убедиться она это или нет, девушка провела руками вдоль лица и заплакала. Да, сейчас некогда задумываться о внешности, когда всё твое окружение ждёт момента, чтобы воткнуть тебе нож в спину, но выглядеть в семнадцать на все сорок было слишком. Нужен был отдых, которого она не получала давно и не получит ещё долго, пока не выполнит поставленные задачи, но что если организм не выдержит постоянной нагрузки и стресса? Она не хотела о таком думать и махнула головой, выметая дурные мысли. Сэкера встала со стула и хотела направиться в кровать, как в дверь кто-то настойчиво позвонил. Шизука напрягла все клеточки своего тела, по коже пробежали мурашки. Девушка медленно подошла к двери и посмотрела в глазок. На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стояла Аоими. Шизука почувствовала чакру Удзумаки и быстро открыла дверь. — И вам доброй ночи, Аоими-сан, — удивлённо вымолвила Шизука, когда женщина быстро разделась на пороге и прошла на кухню. Через несколько секунд туда пришла и Сэкера. — Скажи мне, Сэкера, — женщина сжимала руки в кулаки и покачивалась на стуле. Было чётко видно, что Аоими в ужасе и панике. — Сколько сейчас должно быть лет Учихе Мадаре? — Шизука округлила глаза. Уроки истории и математики в час ночи вовсе не то, что хотела бы получить Намикадзе. — Больше ста лет точно, — считать было нечего, это был всеми известный факт. — Ну что ж, либо люди в сто лет молодеют, либо поставивший на тебя печать ученик Мадары, — Намикадзе похлопала глазами. — Иными словами, на тебя напал либо Мадара, либо его ученик. И та, и та версия замудренные и безрассудные, но всё же факт есть факт, — Аоими открыла книгу, которую принесла с собой и указала на печать. — Некто не просто создал похожую печать, а скопировал технику. До этого её никто не мог использовать, следовательно Мадара обучил его, но он слишком молод для ученика, значит Учиха обучал его родственника, а родственник обучил того, кто запечатал. Потому что по-другому мне не объяснить, — Шизука ещё раз посмотрела на книжную печать. Один в один. — Но зачем? — облокотившись на стол, спросила куночи. — Говорят, что во времена Мадары и Первого было создано биджу, тогда Удзумаки не входили в состав Конохи, но несколько перепалок с джинчурики было, что у Первого, что у Мадары, — челюсть у Шизуки отвисла. Её биджу сражалось с легендарными людьми? С Богом Шиноби? Она не верила, пока не очутилась у клетки и не спросила в лоб. — Откуда и как? — А? — лиса лениво поднялась с воды. — Давно-давно цапалась с Мадарой и Хоширамой, что дальше-то? — сердито ответила лиса. — Но как? Ты же биджу! — удивлённо воскликнула девушка, выбрасывая руки в разные стороны. Алая огненная чарка создавала воронку за прутьями, где стояла лиса. Она смотрела в воду, понурив голову, саму её трясло от злобы на Намикадзе. — Биджу?! — повторила она, зло посмотрев на Шизуку. Такой разгневанной лисы Сэкера ещё не видела, поэтому сделала несколько шагов назад. — Убирайся! — крикнула она. Она клацнула клыками и ударила огнём по прутьям. — Так выйди из меня, и наши дороги никогда больше не пересекутся! — Шизука пыталась перекричать шум воды, вызванный яростью лисой. На минуту ей показалось, что биджу и вправду задумывается о её словах. — Это помешает моим планам, — пробубнила она и ушла вглубь, больше не откликаясь на зов Шизуки. — Странная она, — плюхаясь на стул, проронила Сэкера, подпирая голову руками. — Аоими-сан, а вы можете хоть что-то сказать мне про биджу, кроме того, что через пять лет она заберёт моё тело? — вопрос звучал грустно и задумчиво. Что-то тревожила биджу и очень сильно. Она стала совсем не своя, её настроение менялось очень быстро. Шизуке даже стало жаль лису, ведь она видела боль в её глазах от слова «биджу». — Ну не знаю, может быть вы знаете прошлых её джинчурики, которые могли хоть что-то после себя оставить или какая-нибудь легенда нашего клана всплывает у вас в голове? — она подняла обречённый взгляд на Удзумаки. Та опиралась на стол и была в раздумье. — Извини, но мне ничегошеньки неизвестно. Все Удзумаки, которых я застала, были лишь отголосками былого клана и мало, что могли. Я думаю, тебе могла бы хотя бы что-то рассказать Кушина, но… — она не стала продолжать «она мертва», чтобы не причинить больше боли. — Всё, что могу сказать, это — Another World, — она развела руками. — Книгу про Учих я забираю, или ты ещё почитаешь? — Я почитаю, — тихо ответила Шизука. — Доброй ночи, Аоими-сан, — она улыбнулась и закрыла дверь. Женщина поплелась домой, а Намикадзе вернулась на кухню. «Все мои ответы на какие-либо вопросы, — размышляла она. — Сводятся к тому, что мне необходим этот чёртов свиток, состоящий из двух частей. У меня только одна, и то только переписанная на быструю руку. Даттебани, как же мне не везёт… Надо хоть почитать, что там в первой части» Она встала из-за стола, прошла в комнату и села за стол, предварительно достав перепись из-за кровати. Медленным уставшим движением она развернула свиток и начала читать. Месяца тренировок перевода у Орочимару не прошли даром: она могла лихо переводить на ходу старую письменность своего клана — ну, а то, что всему этому она научилась насильно сейчас девушку не волновало. Она поглощёно читала вслух. — Начало, — гласила первая часть свитка. — Зверь лисы издавна интересовал меня. Я всегда увлекался этим видом животных, которые когда-то спасли мне жизнь… — Шизука продолжала читать всё более и более тише, понимая, что это просто-напросто не свиток клана, а какой-то личный дневник, рассказывающий о лисах, их истории, происхождении, полезности и вреде. Всё это было прекрасно, но прочитав первую главу она так ничего и не поняла. — Да кто вообще этот бред писал?! Лиса, объясни! — она очутилась у клетки, где до сих пор сидела лиса. — Сама ты бред, — высокомерно и презрительно фыркнула лиса, скрещивая руки на груди. — Между прочим это — история твоего клана, — она показала когтём на Шизуку. — Ага, заключающуюся в лисах, — она закатила глаза. — Слушай, просто скажи мне, где найти вторую часть и расскажи, что мне сделать, чтобы избавиться от тебя. — Думаешь так просто будет понять фишку второй части? — рассмеялась лиса. — Скажи! — требовательно приказала Шизука. — Страна Дождя, — лиса запрокинула голову от смеха, а Шизука поникла. Страна Дождя ни с кем не контактировала, а значит и пробраться в неё не представлялось возможным. — Но у них обманка, — она оскалилась. — А настоящая вторая часть должна была передаться Кушине, так что ищи, — Шизука оцепенела. Навестить дом родителей, дом который она покинула, пусть и принудительно? Она сжала ладони в кулаки. Силы воли заявиться в дом родителей, с которыми она по-человечески не попрощалась. — Подожди, а откуда ты знаешь Удзумаки Кушину? Ты же была запечатана. — Я была запечатана в свиток, но мне дали возможность знать, кто из Удзумаки жив. На момент выхода из свитка я знала, что Кушина мертва, осталась в живых её дочь, а значит и свиток должен быть у неё, хотя формально он принадлежит Кушине, так как она не передала его своей дочери, но мёртвые ничего не передают, — разъяснила она, будто читала лекцию. — Но с тобой была некая странность. Когда в свитке появилось имя «Удзумаки Сэкера», я думала, что родился очередной член клана, но передо мной стоит семнадцатилетняя дылда. Вопрос: как свиток мог пропустить твоё рождение? Либо ты самозванка, либо свиток начал потихоньку «умирать», — алые глаза лишь на секунду дали слабость, показав разочарование и боль, но потом вновь принялись быть холодными. — То есть ты можешь сказать, где сейчас другие Удзумаки? — куноичи воспряла духом, но лиса спустила её с небес на землю. — Нет, не могу. Я могла знать лишь тогда, когда находилась в свитке, но не сейчас, — Шизука тут же упала духом, но сдаваться не собиралась. Увидев это, лиса продолжила, — Допытываться до меня бесполезно, так как я не знаю местонахождения. Если Удзумаки жив — его имя есть в свитке, если он умер — имени нет, — Шизука сделала вывод, что кроме неё и Аоими, есть ещё Удзумаки. — Кстати, всё-таки будешь соваться в дом к дочери Кушины? — лениво, словно ей не интересно, спросила лиса. — А почему бы и нет? — радостная девушка исчезла. Она поняла, что сейчас ночь, а значит самое подходящее время, чтобы навестить родительский дом. Она вышла из подъезда словно тень, скрываемая тьмой ночи. Луна была заволочёна тучами с примесью облаков. Лишь иногда в просвете мелькали звёзды, но их было мало, очень мало. Пробежав несколько кварталов, Шизука вышла на улицу, по которой она всегда бежала домой. Родную улицу было не узнать в кромешной тьме. Серые здания будто бы не хотели пускать Намикадзе дальше. Закрытые ларьки создавали впечатление, что они больше никогда не откроются. Мёртвая тишина в домах пугала, казалось, что в квартирах больше никто не живёт. Пожелтевшая трава вырывается из-под снега, но не спешит становится зелёной. Улица показалось заброшенной и пустой, как будто больше никто не пройдёт по ней и не посмеётся. Из уважения к прошлому и дабы прочувствоваться ностальгией, девушка перешла с бега на медленные осознанные шаги. Она разглядывала своими голубыми глазами то, что при свете дня она никогда не замечала. Потом пришло едкое воспоминание, как она не хотела жить на краю деревни, как она хотела в центр Конохи. Следовательно, в голове всплывали ссоры. — Прости, — тихо прошептала она, прижимая руки к груди. Только сейчас куноичи поняла, что отец хотел уберечь её от всего того, что творится. Она помнила, как у неё было другое имя, так как Минато боялся, что из-за него, Шизуку могли похитить, поэтому до двенадцати лет многие знали девочку как «Шиму».«Шизука, запомни, для других ты «Шима». Представляйся так, говори, что родителей нет,
— напутствовал ей Минато, а Кушина с серьёзным видом поддакивала. Пусть и не всегда получалось, но Минато пытался быть рядом с дочерью, даже когда это было излишне. Он не хотел нагружать маленький детский разум тем, что она должна делать, как дочь Хокаге, так как видел, что Шизука хоть и сильная, но развивается в своём темпе. И вот теперь, когда она поняла, когда ей стыдно возвращаться в родительский дом, Намикадзе наконец осознала, что именно для неё хотел сделать отец. И теперь то же самое она хотела сделать для их дочери, но понимала, что не сможет этого сделать. Около родной калитки куноичи остановилась, насторожившись. Чакра, хоть и мало, но чакра. Она бесшумно приземлилась за калитку, тут же спрятавшись за дерево и принялась скрывать свою чакру. Источник неизвестного был с обратной стороны дома и уходить не собирался. То ли недосып, то ли злость взяли вверх, но Шизука приняла человека за вора, который после смерти Хокаге хотел их стащить. Удзумаки прыгнула на крышу, потом с неё за ещё одно дерево, которое разделяло её от человека несколькими метрами. — Сэкера? — девушка облегчённо вздохнула. Ей всё-таки пора поспать, ведь она не узнала Какаши. — Какаши-кун, а я думала тут вор какой-нибудь, ты что здесь делаешь? — она вышла из-за дерева, рассмеявшись, что сама себе накрутила невесть что. — Здесь могила моего учителя, его жены и их дочери, — он отошёл в сторону, показывая надгробья.Значит мне всё-таки удосужились поставить памятник, - пронеслось в голове у девушки, но потом она посмотрела на могилы родителей.
Нельзя было плакать при Какаши, поэтому она просто сделала сочувственное лицо. Сэкера всегда жила в Звуке, она не знала семью Намикадзе, а значит и плакать вместе с Какаши ей нельзя. Она и так отодвигается от шаблона суровой куноичи. — А мне вот Данзо дал задание посмотреть в доме Четвёртого один свиток, который мне может пригодиться, — она показал ему бумажку, позволяющую забрать то, что нужно. Шимура сделал ей такую вещь давно, правда она не думала, что когда-нибудь ею воспользуется. — Поможешь поискать? Another World называется. — Не слышал, — пожал плечами Какаши. — Но пошли раз тебе надо, только он тебе ключи дал? — Сказал, что лежат под горшком у двери, — она часто забывала ключи либо в раздевалке, либо в кабинете отца, поэтому Кушина оставляла дубликат в «тайничке», которым иногда даже Минато пользовался. Они поднялись в дом, где Шизука подняла цветок с горшком. За несколько месяцев растения не увяли, значит кто-то за ними следил. Намикадзе поняла, кто это был и посмотрела благодарственным взглядом на спину Какаши, который продолжал смотреть на могилы. — Вот, — она открыла дверь и впустила туда Хатаке. Они оба сняли обувь. — Знаешь хотя бы примерно, где находится тот свиток? — Шизука покачала головой, но догадывалась. Девушка подошла к стеллажу, на котором уже копилась пыль. Намикадзе села на корточки и выдвинула ящик. Да, это был тот свиток, но раз он так просто нашёлся, то мама запечатала его от прочтения. Открыв его, Шизука удивилась. — Пусто, — произнесла она и посмотрела на Какаши. — Ты уверена, что это тот самый свиток? — Да, он похож на тот, откуда вышла лиса, похож на первую часть и точно такой же, как на картинке в книге, — с недопонимаем она свернула свиток, положила его в рюкзак. Какаши и Шизука вышли из дома, Намикадзе закрыла дверь и положила ключи под горшок. Так непривычно было осознавать, что эти двери для неё теперь закрыты, и она больше не сможет сюда прийти, как это было раньше. Чуть погодя, она стала догонять Какаши, который проводил её прямо до квартиры. Они мило беседовали целую дорогу, создавалось впечатление, что между ними вообще ничего не произошло. Будто Какаши забыл, что он сделал с Шизукой и жил, как ни в чём не бывало. Это пугало Намикадзе. Она не понимала, как он мог, но в то же время и душа, и сердце тянулись к этому одиночке. Когда она вошла в квартиру, то знала, что сон ей не светит, поэтому, сев на кровать, она принялась читать книгу Джирайи. Скоро восход, а значит и тренировка. Теперь уже сон был бессмыслен. Она читала, поглощая строчку за строчкой. — Не думала, что старик-извращенец умеет так красиво писать, — хихикнула она и перевернула страницу.