***
Коноха. Убежище АНБУ Корня. Время — Шизука и Субару на корабле готовятся к отплытию, Орочимару ещё недавно вручил таблетки.
— Аоими-семпай, вы снова главная? — подлиза Мэй не давала женщине и продыху. — Мэй, повторю снова: пока Сэкеры нет, я буду вашим командиром, а когда вернётся, она займёт это место. — Аоими начинало раздражать подхалимство и лицемерие подчинённой. Она не давала ей сконцентрироваться на заполнении важной бумаги. — По-моему она не годится. — куноичи не упускала возможности осыпать комплиментами бывшего командира, лишь бы та не доложила Данзо о её самовольстве. — Все вопросы к Данзо-саме. — она вернулась к заполнению важной бумаги. Разозлённая этим, Мэй вышла из зала. — Аоими-сан, — женщина стукнула по столу кулаком. Чернильница опрокинулась на стол, заливая почти весь документ: придётся писать новый. Подперев голову руками от безысходности, Удзумаки вздохнула. Ей дадут сегодня поработать или нет? — Чего тебе, Какаши? — убавив подступивший гнев, она посмотрела уставшими глазами на парня, стоящего в метре от неё. — От совета. — пепельноволосый вручил ей документ, по которому быстро забегали голубые глаза. — Через полчаса у ворот в деревню. Уход от месяца до двух. Выдвигаемся в страну Ветра, близ деревни Песка. — Парень быстро исчез, получив приказ, а Аоими, тяжело вставая из-за стола, поняла, что бумажная работа ей не присуща. — А этому же ещё Намикадзе обучать, — она хлопнула себя по лбу, растирая ладонью чернила по всему лицу. — Охо-хоушки-хохо, — взяв рюкзак, она направилась домой.***
Настоящее время. Лиса овладела телом Шизуки.
Всё было спокойно и вдруг появился огромный всплеск чакры невесть откуда. Команда АНБУ тут же остановилась, все лица, скрытые масками животных, устремились на сенсора. Девушка сосредоточилась и поняла, что эта чакра знакома ей до боли. Нервный зелёный взгляд обвёл всех присутствующих. — Это чакра Сэкеры Удзумаки. Точнее её биджу, но эта чакра многим отличается от той, что ударила нас… — девушка вспомнила как Намикадзе ударила её и как досталось другим, когда биджу вышел из-под контроля. — Нынешняя чакра более злая, холодная и враждебная. «Злая, холодная и враждебная — она не справилась» — с горечью поняла Аоими и встала. Все тут же встали за ней, стараясь не показывать страха. — Надо добраться до Удзумаки раньше, чем Кадзекаге и другие. На наше счастье деревня Песка уже далеко и всплеск чакры до них дойдёт слабый, — женщина направила голову в сторону источника чакры и мысленно понадеялась, что Намикадзе не до конца отдалась лисе. Указав правой рукой прямо, все последовали по её направлению руки. Каждый понял, что нужно следовать за чакрой и мысленно надеялся, что Сэкера не разозлится на них, так как иметь дело с биджу с их уровнем силы — самоубийство, а иметь дело с неизведанной силой — за гранью их понимания. Никто из присутствующих не мог что-либо сказать о силе девушке, даже малейшего представления не имел, кроме Аоими, которая сама должна была стать джинчурики лисы, а после передать эту силу Данзо. Тогда её не волновало, что она может умереть, ведь она на тот момент потеряла ребёнка, а вскоре и мужа. Ещё хоть что-то мог сказать про биджу Хатаке, просидевший над свитками клана Удзумаки. Но информации он получил мало, так как в свитах ни о чём таком, как лиса-вредина, сказано не было. Какаши надеялся, что Сэкера справится, ведь он узнал от Джирайи, что если Удзумаки не справляется, то ей вполне грозит казнь. А он этого не хотел. Хатаке чувствовал к ней странный интерес, возможно, вызванный странным появлением куноичи: невесть кто без документов вскоре становится его командиром. Такое вызывало лишь улыбку и могло быть только в шутках, но случилось в жизни, в реальности, и он не знал, как к этому отнестись. — Осторожно! — крикнула Удзумаки. Все тут же расформировали строй и перепрыгнули на ветки, окружая лису, которая стояла в центре. Полу лиса, полу человек смотрела на них, и дурацкая ухмылка не слезала с лица. Было видно, как лисица смотрит на своих жертв, и не чувствует страха. Она прекрасно понимает, что даже та же Аоими ей не ровня. Проведя языком по передним зубам, останавливаясь на клыках, буджу прищурила глаза. Она уже уловила без какого-либо напряжения, кто и какое оружие достал: катаны, кунаи и сюрикены — на этот раз запас оружия скуден, не то что много лет назад. — Ну развлеките меня, людишки! — крикнула зверь, разинув руки в стороны. В эту секунду полетел кунай, выпущенный Мэй. — Я ждала большего от АНБУ, — наигранно обиженный голос прозвучал над ухом Мэй. — Стихия воды: водяная тюрьма! — Какаши использовал одну из скопируемых им техник. Лиса, что так быстро переместилась к Мэй, сократив приличное расстояние за считанные секунды, теперь повисла в водном сфере. Все, кроме Какаши и Аоими, подумали, что победили. Но когда победа доставалась так легко и просто? Особенно когда дерёшься с неизвестным? Раскатистый смех послышался из сферы. Мэй инстинктивно отпрыгнула от сферы, перевернулась в воздухе и оказалась на ветку выше, чем Морико. Тем временем лиса продолжала гоготать, а водяная сфера начала испаряться. — Быть на гото… — не успела Удзумки и договорить, как лиса снесла её с ног. Бессознательное тело женщины упала в землю, сломав дерево, и образовав в почве яму. Повисла угнетающая тишина. Чтобы помочь сэмпаю, надо миновать лису, но медик не мог этого сделать. Если даже Аоими, всегда ставящая его на место, потерпела поражение и не смогла даже отпрыгнуть, то что могут они все, даже если вместе? — Слабо вы меня веселите, ребят, ну же, — лиса начала делать зарядку, намекая, что ей скучно, но тут огненно-красные глаза заприметили Хатаке. — Парниша, а ты неплох, я не ожидала, что хоть кто-нибудь осмелиться на меня поднять руки, — она спрыгнула с ветки, грациозно приземляясь, а потом так же невесомо оказалась за спиной Хатке.Вместе с навыками, которые я получила, когда впервые стала биджу Удзумаки, я получила и часть её воспоминаний, в которых только дурак не поймёт, что она к тебе не ровно дышит, по крайней мере, хаос, связанный с тобой, у неё есть.
Лиса схватила горло опешившего Хатаке и сжала, поднимая парня над землёй, заставляя шиноби схватить её за кисти. наклонив глову в бок, она свесила его тело с ветки, но по-прежнему держала горло, лишь изредка ослабляя хватку, дабы представление не закончилось раньше времени из-за нехватки кислорода в лёгких парня.— Зачем тебе это?— лиса услышала в своей голове пробуждающийся голос Удзумаки, которая прекрасно видела, как лиса начала издеваться над напарниками. — Зачем ты это делаешь?— она вновь услышала голос в своей голове, уже более чётко, но не стала на него обращать внимания, а лишь продолжила калечить АНБУ-вцев. Больше всего получал Какаши.— Зачем? Прекрати!— взревела Намикадзе, хватая лису за плечи. Но та не боялась, что-то может пойти не по плану, пока, очутившись рядом со своей клеткой, не открыла глаза и не увидела Учиху «Мадару». Мужчина в плаще с облаками и в странной маске смотрел на лису, которая встрепенулась. Она была не рада гостю и сильнее сжала тело Шизуки. Новоприбывший молчал, а лиса начинала бесится. — Отпусти Удзумаки, — обыденным тоном протянул Тоби. — С чего бы это? — Ты, охваченная гордостью, радостью, желчью, ненавистью, желанием овладеть и подчинить Сэкеру, не заметила банальной ловушки, — он указал пальцем на печать на воротах. — Прости, но эта битва за мной, — Обито сложил печати под проклятья лисы, а Аоими поймал подающее тело Шизуки.
Шизука, сидя на Какаши, продолжала его, истекающего кровью, бить. Разум постепенно возвращался, усталость охватывала тело. Она опустила руки на грудь бывшего друга. Одна слезинка скатилась по щеке и упала на красную от крови экипировку. У неё нет чакры даже залечить его открытые раны. Силы быстро улетучивались, и она упала на бок, проваливаясь во тьму. — Кто ты? — прижимая голову девушки к груди, прокричала старшая Удзумаки, но Учиха не стал объяснять ей чего-либо и просто исчез из сознания, а потом с помощью камуи покинул место драки. Опешившая Удзумаки не знала, что и думать.***
В стране Дождя Конан чувствовала себя прекрасно, но известие, что девчонка Сасори утащила свиток портила всё настроение, будто солнце вышло из-за туч, а дождь прекратился. — Заходишь как ни в чём не бывало, — холодно заметила куноичи, отрывая ледяной взгляд от дождя и приковывая его к Обито. — А, ты про свиток? Всё идёт по-моему плану, Сасори сыграл в нём не однозначную роль, — не удовлетворённая этим ответом Конан всё-таки не стала спорить с главой, а просто продолжала наблюдать, как более десяти тысяч капель падают с неба.***
Шизука лежала на своей кровати, бормотала что-то и строила всякие разные гримасы. Рядом с куноичи, которой снился очередной кошмар, сидела Аоими. Она поглаживала девушку по руке, что-то тихо шепча, стараясь успокоить встревоженную Сэкеру. После того страшного дня, когда лиса завладела её телом, прошла неделя, и за всё это время Шизука ни разу не приходила в себя, потому что лиса забрала слишком много чакры, куноичи могла заболеть болезнью чакры, которая смертельна. — Тише, Шизука, успокойся, — новая волна гнева настигла беззащитную девушку. Лиса совершенно не хотела сидеть в теле Намикадзе. — Кто же такой тебе помог с печатью? — Удзумаки прекрасно помнила, что отключилась после удара и всё время чувствовала ужасающую чакру, а после, когда очнулась, увидела, что Шизука постепенно превращается в человека. Она решила проникнуть в её сознание и увидела, как неизвестный сложил печати, и лиса перестала забирать чакру Намикадзе. Она проскочила мимо «спасителя» и поймала обессилевшее тело Шизуки. А потом неизвестный начал испаряться, женщина тут же вышла из сознания Шизуки и увидела, как уже в реальности, мужчина исчезает в невидимой спирали. — Аоими-сан? — охрипший, тихий и обессиленный голос окликнул женщину. Удзумаки встрепенулась, а потом посмотрела на куноичи и улыбнулась ей. — Шизука, — мягко повторила она имя и погладила девушку по щеке. Намикадзе расплылась в улыбке. — Кушать хочешь? — куноичи одобрительно кивнула, и Аоими помогла ей подняться. Всё тело пронзала боль, лиса явно не хотела, чтобы Сэкера вставала с кровати. — Вот, — Удзумаки поставила перед куноичи тарелку с рисом и чай. Шизука с жадностью начала есть, не обращая внимания на то, как Аоими чуть посмеивается. Это не был злорадный смех или злая насмешка, это был добрый смех, вызванный смешным видом девушки. Аоими улыбалась очень искренне и тепло. Давно никто не дарил Шизуке такую беззаботную улыбку радости и тепла. Пожалуй, это впервые за весь год, когда Намикадзе снова смотрела на кого-то, а в глазах был тёплый огонёк, без страха, ненависти или безразличия. Как же тяжело без поддержки, особенно когда ты слабачка-одиночка. Вмиг радостный вид сменился на грустный. Плечи отяготели, как и голова, аппетит улетучился, и Шизука положила полу пустую тарелку на стол. Аоими, до этого улыбающаяся, стала серьёзной и посмотрела на Намикадзе, лисьи уши которые завяли как цветы и хвост который просто и непринуждённо подметал пол. — Шизука, что-то не так? — женщина встала из-за стола и подошла к Сэкере. Она смахнула с глаз девушки непослушные пряди и посмотрела в голубые, отчего-то казавшиеся серыми, глаза. — Не бойся, говори, — рука плавно опустилась на голову и погладила её, задевая ушки, которые всё «вяли и вяли», прижимаясь к голове. — Я… Слабая… Я хочу убить Третьего и Девятихвостого, а вместо того, чтобы приближаться к этой цели — я стою на месте и даже не имею власти над собственным телом… — она шмыгнула носом и подобрала колени под себя, прикладывая к ним голову. — О, Шизука, только не говори мне, что ты поверила Данзо, — Удзумаки села на колени, стараясь восстановить зрительный контакт с Намикадзе. — Это же не так, — она всё-таки смогла заставить Шизуку смотреть на неё. — Ты сильная, даже очень, но сейчас в твоей жизни чёрная полоса, с которой, знаешь ли, не так-то просто справится. Прежде чем распускать нюни, сопли и остальное, вспомни кто тебя обучал, — Цунаде, Джирая, Минато и Кушина.— Кто может обучить сейчас, — Данзо и Орочимару.— Вспомни, во сколько ты выучила расенган, технику Летящего Бога Грома, владение цепями клана, режим отшельника, призыв и бъякуго? — всё до четырнадцати лет.— Ты пережила столько и ещё не наложила на себя руки, ты живёшь целью и не думаешь о том, что не получится, ты боишься лишь лисы, а её не надо боятся, она теперь часть тебя, как любой другой биджу в джинчурики. Биджу и джинчурики — одно целое, которое не может существовать одно без другого. Знаешь, я не уважаю Четвёртого, потому что из-за него погиб мой сын, он послал его на смерть, пусть и не знал этого, а после умер от Девятихвостого мой муж. Я… Я наблюдалась у психолога и наблюдалась бы до сих пор, но ты мне чем-то напоминаешь прошлую меня, когда у меня была семья, да и до её образования тоже. Дерзкая, сильная, смелая — вот, какой я видела Шизуку Намикадзе. Я не прошу тебя становится в облике Сэкеры Удзумаки снова такой же безбашенной девчонкой, нет, умнеть надо. Но сидеть на стуле сейчас и плакать, что ты слабачка — это плюнуть в лицо всем тем, кто был с тобой. Да, они предали тебя, но они дали тебе то, с чем ты можешь идти дальше, но уже без них — сила. У тебя есть сила и не только боевая, но и сила характера. Докажи всем, что ты сможешь подчинить себе то, чего все боятся, Шизука. И помни, ты не слабая до тех пор, пока сама не станешь себя называть такой. Прекращай это делать, — после такой длинной речи, которую Шизука слушала с замиранием сердца, женщина каснулась руки куноичи и так же, как во время еды, мило улыбнулась. — Ты не одна, у тебя есть я, а дальше может и появится больше друзей, — Аоими погладила по щеке девушку и поцеловала её в щёку, пока та потихоньку приходила в себя. — Третий разрешил тебе выходить из дома, а снова в тюрьму запирать не решился. Можешь прогуляться по свежему воздуху, только у границ не шатайся, — напоследок добавила женщина и скрылась. Вытерев скопившиеся в уголках глаз слёзы, Шизука осмотрела кухню. На плите лежал продуктовый пакет. Там было много чего: фрукты, овощи, рамэн, мясо и крупы. — Спасибо, Аоими-сан. Куноичи принялась выгружать содержимое пакета, ещё раз обдумывая слова женщины.***
Для Какаши Хатаке эта неделя была самой что ни на есть выматывающей: с больницы его не выпускали из-за многочисленных травм после нападения лисы, всё тело адски болело и было сложно передвигаться, но шиноби не винил во всём Сэкеру и не грезил поступить с ней так же, как с ним поступила она, охваченная лисой, в отличии от Морико, который был соседом в палате. Он все уши Какаши проныл, что самолично изобьёт Удзумаки и покажет ей, как руки поднимать на него и Мэй. Парень же на это разводил руками, тая смешку, ведь прекрасно помнил, как Морико кричал и бегал, когда лиса принялась за него. У труса не хватило даже мозгов хоть что-то предпринять. Но, к счастью, докучающего соседа выписали ещё три дня назад, поэтому Какаши мог спокойно почитать. — Хатаке Какаши, — в палату вошёл медбрат, парень ту же захлопнул книгу, пожалев, что не запомнил страницу. — Вы уже можете идти домой, но неделю ещё не советуется отправлять вас на миссии, — молчаливый парень быстро сложил вещи, уже не обращая внимания на работника больницы и бодрым шагом покинул её былые стены. — Какаши! — кто бы сомневался. — Привет, Гай, — в знак приветствия парень поднял руку, которую тут же потряс друг. — Тише, Гай, этой больше всего досталось, — высвободив из железной хватки больную руку, Какаши с укором посмотрел на парня. — Соревнований не будет, — протянул он, убирая руки в карманы. После смерти Шизуки, Гай был, пожалуй, единственным, кто смог его ободрить. И пусть Какаши каждый день навещал могилу девушки, а после учителя и его жены, неприятный осадок и огромный стыд продолжали жить в нём. Быть может, если бы вселенная подала знак, что Шизука простила его, ему бы стало хоть чуточку легче. — Осторожней! — крикнула на него девушка, когда Какаши врезался в неё. Отходя от удара, он узнал в тёмной фигуре командира. Девушка натянула на голову капюшон, но хвост скрыть было невозможно. Люди массой толпились на рынке и провожали Намикадзе злыми взглядами, от которых даже Какаши становилось не по себе. — Это… Она? Та девушка из глуши с неизвестной силой? Она тебя так ранила? — в глазах Гая читалась забота о друге и, хоть он и пытался это скрыть, но было видно, что и он боится Сэкеры. Какаши бы соврал насчёт этого, но знал, что слух о «бешеном звере» распространился по деревне. — Я не виню её в этом, — он пожал плечами и исчез.***
Шизука сидела у берега кристального озера и играла в «блинчики». По берегам тянулись в виде узоров следы волн, которые живым серебром бежали до другого берега. Она ровно распределяла чакру на камне, рассчитывала каждую долю силы, вложенную в камень, и кидала, стараясь побить рекорд за рекордом. Сначала было десять, а уже через час камни делали по пятьдесят «блинчиков» и ей приходилось вставать на воду и бежать, смотреть, считать. Такой вид деятельности убивания скуки ей посоветовал Орочимару. Поначалу Шизука не видела смысла в этой затее, но постепенно начала осознавать, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд. И вот она уже какой раз метается с берега на озеро, с озера на берег, бросая камень за камнем. И каждый раз, когда камень падал в воду, из воды выпрыгивала капелька, что спустя мгновение падала обратно. Это зрелище успокаивало её, даря некое спокойствие. Но вскоре, как и любое долгое однообразное занятие, Намикадзе это наскучило, и она села на берег, подбирая колени под грудь, а хвостом обхватывая щиколотки. В голову не лезла ни одна хорошая мысль, ни одной идеи, как бы отомстить Третьему и лису, в голове бушевали только злые образы людей. Все: от детей до стариков — не полюбили Сэкеру. По какой бы улице она не прошла, ей везде не рады. От неё отворачиваются, её обзывают, обсуждают, желают смерти. Сегодня, выйдя за покупками, она услышала столько грязи в свой адрес, что желание быть частью общества — отпадало. Так ещё и приказ Третьего, который позже передала Аоими «контролировать лису, как хочешь, но не смей нападать». Она лишь смеялась в ответ. А разве это происходит по её воле? Разве эта лиса спрашивает её позволения? Нет, нет не спрашивает, она делает, что хочет и когда захочет. Как такое остановить? Каждый раз, вспоминая этот приказ, Сэкера безудержно смеялась. Пусть Аоими и сказала, что она сильная и силой, и психически, но это постепенно уходило. Намикадзе чувствовала, как отказывает психика, она была расшатана ещё на суде и тайной её рождения. Что уже говорить про смерть родителей, встречу с Сасори, рабством у Орочимару, прислуживание Данзо и многих-многих других факторов так или иначе повлиявших на неё? — Как же всё сложно, — рука с лисьими когтями коснулась воды. Её отражение поплыло волнами. Она тут же вспомнила, как получила от местных забияк. И ей пришлось убегать. Ей, когда-то уважаемой, чей голос имел силу, ведь тогда она была за спиной отца. — Подумать только… Ведь если так посмотреть, я всегда прикрывалась его спиной, потому что он сильный, никто против него не пошёл бы… — при воспоминаниях о Минато, Шизука не стала сдерживать слёз. — Меня никто не смел тронуть в этой прогнившей деревне лишь из-за тебя, мне все кивали и улыбались, ведь когда я родилась, пусть ты и не был Жёлтой Молнией, ты был уже тогда важен в деревне, а я… Я лишь была такой избалованной… И не понимала ничего, ты видел, как гниёт деревня и хотел меня отгородить от этого… Я… Я… Спасибо, папа… — она посмотрела на небо, усыпанное звёздами. — Надо же, я просидела тут больше шести часов… — куноичи услышала шорох слева и быстро встала. Что-что, а эти уши и вправду будут получше её собственных. — Кто здесь?! — выкрикнула она, не собираясь доставать кунай. Если она нападёт, ей прямая дорога в тюрьму, если не в петлю, поэтому лучше пусть этот «кто-то» ударит её, как Морико и остальные, чем она сядет или её отправят на виселицу. На удивление девушки, из кустов медленным шагом вышел Какаши. Его не было тогда, когда ей возвращали должок Морико, Мэй, Кен, Шин и Аки. Неужели Хатаке хочет отомстить отдельно? Ну и пусть. Она стерпит, поэтому сейчас стояла, как и Какаши, что вызывало настороженность. Что он задумал? Хоть она пробыла с саннином и немного, но он научил её хоть чуть-чуть улавливать изменения с помощью ушей лисы, как с чакрой. — Чего тебе? — она двинулась к нему. Её голос был дерзкий и недружелюбный. — Пришёл посмотреть на монстра? — она поравнялась с ним. Хатаке был явно в шоке от резкой перемены настроения. — Хочешь побить, вернуть должок? Ты же больше и гораздо сильнее всех пострадал от меня, так бей, — она расправила руки, подставляя под удар живот и грудь — самые больные места, которые всегда всем велено держать подальше от врага. — Что? Чего не бьёшь? Разве я не вызываю у тебя ненависти и желания отомстить? — Нет, — холодно проговорил Какаши, взгляд его был суров. Он не знал, но понял, что Морико с остальными сдержали обещание. — Ну так бе… Что? — теперь настала очередь Намикадзе поражаться. — Я не хочу тебя избивать за то, что ты потеряла контроль над телом, из-за чего лиса ударила меня, — Шизука раскрыла глаза от удивления и махала ресницами, будто веером, рот всё так же не было сил закрыть. Он первый, кто не винил её и сказал, что это не она ударила, а лиса. Ведь это правда, ударила всех лиса, а не Удзумаки, но до них было не достучаться. — Тебя не пугают мои уши, хвост и сила? — ошеломлённая, она стала перебирать всё, что ей выказали, когда она спрашивала, почему её презирают. — Мне они кажутся наоборот милыми, — он сделал шаг вперёд и коснулся ушей Сэкеры, чуть поглаживая их.— А? — лиса проснулась от сильной перемены чувств джинчурики. — Хатаке, мало я тебе костей переломала, снова к ней лезешь, — хитрая усмешка заиграла на ей губах. — Ну-ну. Полюбишь её и обожжешься… Моим огнём, — в раскрытой ладони появилась сфера огня, которая осветила тёмное пространство. Но лиса прекрасно знала, что печать ей пока не побороть, поэтому улеглась обратно спать.
Девушка не знала, что ответить. Что сказать, когда она ждала избиения? — М-можно с тобой посидеть у озера? Ты вроде как тут одна сидишь уже несколько часов, но если не хочешь, я пойму… — Хорошо, — она улыбнулась. Да, Какаши предал её, но он сейчас единственный, после Аоими, кто не будет, по крайне мере, сейчас над ней издеваться. Её сердце охватило противоречивое чувство доверия и недоверия. Они прошли к озеру и сели рядом, в метре друг от друга. Разговор непринуждённо зашёл о миссиях, тренировках, АНБУ, команде… В общем про всё из мира сражений: от техник до побед и поражений. Что же ещё обсуждать тем, кто с детства отдал жизнь деревне? И кого она предала…Чёрные глаза блеснули в кустах. Парень, в тайне следивший за Хатаке и увидевший его встречу с Сэкерой, уже знал, что будет делать завтра.