***
Через две недели приказ уже вступил в силу, и запрещалось вообще упоминать Шизуку Намикадзе. Так же в Конохе для тех, кто знал, что у Минато родился ребёнок и он выжил, запрещалось распространять эту информацию. Поэтому для всех Минато и Кушина погибли, а с ними их ребёнок, и ещё у них никогда не было старшей дочери. Какаши рассматривал эту бумагу с приказом (он лично знал Шизуку, он догадывался, что ребёнок сенсея жив, поэтому получил приказ лично) и не понимал чего от этого хочет добиться Третий. Навсегда забыть Шизуку? Ярость бурлила в нём, а томоэ очень сильно крутились в шарингане, он хотел подойти к Третьему и послать его с этим приказом. Но здравый рассудок всё же вышел из омута, и Какаши просто сел на кровать. — Я не помог ей тогда, это моя вина, что её убили. Если её имя останется в истории, то оно будет заклеймено убийцей, а не той, что убивалась за деревню, поэтому лучше её вообще не будут знать, чем будут знать с ужасной стороны, которая вообще ей не пренадлежит, — он сжал эту бумагу и сжёг, как и полагалось поступать с такими приказами. — Пора собираться на миссию, — он собрал вещи и вышел из дома. Подбежав к воротам Конохи, он уже видел Корень. Через несколько минут они выдвинулись.***
Данзо находился в кабинете в прекрасном расположении духа. Он уже знал, что приказ о цензуре приняли, поэтому радостный он отправился к старейшинам, которые оставались нейтральны к приказу. — Хоть теоретически Намикадзе мертва, но она всё равно жива, поэтому нельзя окончательно радоваться, — остудила радостного Шимуру женщина. — Орочимару через два года сделает её своим сосудом. Сейчас она слишком потеряна тем, что на неё свалилось, поэтому не сможет легко заметить, как я ею манипулирую, — советники лишь переглянулись, но не стали перечить Данзо. Они вернулись к своим делам, уже не придавая такой важности этому приказу.***
Отряд АНБУ, членом которого был Какаши, остановился около реки для сна. Все уже пристраивались на деревьях и поедали пилюли, запивая водой. Глава отряда отправил Какаши разведать обстановку, а потом ему доложить. Хатаке засунул в рот последнюю пилюлю из упаковки и отправился выполнять приказ. С грустью он пролетал с одного дерева на другое: раньше он вместе с Шизукой разведывал обстановку, а теперь стало так холодно, что нет больше под боком девушки, которая всегда смешила его, рассказывая смешные истории. Он вспомнил, как она делилась всем с ним, а он с ней. Но потом перед его глазами снова картина суда: подавленная она сидит на коленях, закрывши руками лицо, и плачет — никто не приходит на помощь, никто не утешает, никто не помогает. Он остановился на ветке дерева и ударил по стволу. К счастью, в ударе не было чакры, поэтому он не привлёк лишнего внимания. Было противно, больно и тошно внутри. Он плакал, зная, что никто не увидит его слёз. Он плакал, вспоминая семью Намикадзе и гадая, как же их младший сын будет расти один. Какаши вернулся с докладом, ничего подозрительного не обнаружив. Обосновавшись на ветке дерева, он уснул, всё ещё вспоминая Шизуку, Минато, Кушину, Обито и Рин. С таким тяжёлыми мыслями пролежал около часа и в итоге он заснул, но боль и скорбь по этим людям была так сильна, что не отпускала его даже во сне, превращаясь в кошмар.***
Какаши приснился сон, как он спас Шизуку когда-то давно, когда он ещё был в команде «Волчий глаз»
Кумагаме и Какаши в скором времени догнали Шизуку, которая сражалась во всю с двумя из оставшейся «Девятки». — Семпай, сзади! Элемент огня: огненный шар! — сенсор ударил одного из нукенинов, который хотел напасть со спины на Шизуку. — Наши в порядке, они зовут на помощь, но все с корабля убиты, — она поравнялась с парнями. — Надо продержаться до прихода отца, сможем? — задала она риторический вопрос. Какаши тут же использовал технику земли: болото. Земля под ногами врагов стала словно волны на воде, а их ноги засасывало вниз, под землю. — Какаши, я атакую этого парня, — он показал на человека, который использовал технику огня, чтобы высушить землю, а ты на того, кто использует технику ветра. Вода против огня, молния против ветра. — И ещё, не давай врагу приблизиться к Шизуке, она уже на пределе, её чакра не бесконечна, — Какаши посмотрел на семпая, которая хоть не слышала их разговора, но догадалась о чём они говорят. — Со мной всё хорошо, тот кого ты выбрал, Кумагами, — самый сильный, поэтому я сражаюсь с тобой. Какаши, твоя задача поймать врага, — Шизука, как и все встали. — Поймать, а не убить, — заметил Кумагами, за что получил два холодных взгляда. Они разошлись по той выбранной стратегии: Какаши атаковал Горо — парня с ветром, а Шизука и Кумагими — Дижиро, владеющего огнём. — Элемент ветра: буря! — Какаши отнесло в дерево ударом противника, но он тут же избежал атаки сюрикенов и пустил в бой куни. — Дети четырнадцати лет, а хотите противостоять нукенинам? Стихия ветра: ветреные пули, — пять пуль в виде ветра направились на Какаши. Он рассёк их с помощью чидори, но тут же почувствовал слабость — он был на пределе, как и сенсор с семпаем. — Расенган! — выкрикнула девушка, и пока техника водных оков Кумагими держала Джиро, Шизука смогла ударить его техникой в живот. Как только сфера соприкоснулась с животом, сенсор убрал техники, и нукенин, завертевшись, врезался в дерево. Он тут же отключился, больше не способный сражаться. Шизука быстро прибежала к Какаши и помогла ему одолеть Горо. Горо, так же как и Джиро, завертевшись, оказался впечатан в дерево. Все трое из АНБУ тяжело дышали, но были рады закончившейся битве. Но рано они праздновали победу. — Семпай! — к горлу Кумагами приставил кунай, человек, которого ранее, думала Шизука, она убила. Он стоял напротив в сорока метрах и ухмылялся. Было видно по его злому лицу, что он в бешенстве от увиденных тел его товарищей. Намикадзе смотрела на врага, друга, в поле зрения попались два куная, как раз один на середине и второй слева от противника. — Техника Летящего Бога Грома! — она переместилась на середину. — Техника Летящего Бога Грома! — она оказалась слева от врага, но этой скорости оказалось мало. — Кумагами! — кунай противника вошёл прямо в горло друга. Остолбеневшая Шизука стояла в нескольких сантиметрах от врага и смотрела, как падает мёртвое тело её друга. Ещё раз выкрикнув его имя, она смотрела, а её тело пробивала дрожь. На щеке была его кровь, которая брызнула из горла из-за резкого сильного удара. Её всю колотило. Какаши также не мог ничего поделать, его чакры не хватило бы даже на чидори. — Ответишь сейчас за смерть моих товарищей! — мужчина занёс окровавленный кунай для удара в сердце только что успевшей отойти от шока девушке. Она смотрела, как кунай направляется в её сторону, но не могла сдвинуться. Она приросла к этой злосчастной ветке, скованная шоком. — Шизука не стой! — кунай отбил человек, только что появившийся перед ней. Он толкнул её вниз с дерева, где она упала на руки женщины. — Минато, я отведу Какаши и Шизуку в безопасное место! — крикнула женщина, а потом посмотрела на дрожащего подростка у неё на руках. — Всё хорошо, Шизука. Я и папа тут, — последнее, что она услышала перед тем, как провалиться в сон от нехватки чакры. — Какаши, идти сможешь? — она перенеслась на ветку, где сидел в таком же шоке Какаши. — Да, Кушина-сама, — он встал и последовал за женщиной, пока Минато, уже разобравшись с главарём, связывал троицу.***
Этим же вечером. Кабинет Хокаге. Семеро АНБУ стоят перед Четвёртым, Третьим и советниками.
— Вы очень хорошо сражались, но это не отменяет того факта, что вы провалили миссию, которую вам поручили, — строго заметил Данзо, смотря на то, как понурив голову стоит Шизука. — Вам повезло, что глава деревни не серчает на то, что благодаря вашим действиям погибли люди невиновные, а если точнее, то он не знает, но это знаем мы, — женщина строго обвела всех взглядом и тоже уставилась на Шизуку. — Данзо, Кохару, — обратился Третий к ним, — мне напомнить вам, что они смогли противостоять «Девятке» и всё закончилось лишь одной смертью наших? — холодно заметил Третий. — Да, АНБУ серьезно пострадали, — он посмотрел на пять человек, у которые были с гипсом каждым. — Вы ведь не для этого нас всех тут собрали! — взвыла Шизука, понимая, что никто не может сказать какой-то важной информации. Но решила всё-таки сказать это Данзо, чтобы полностью увидеть, как от его слов ненавистная ему дочь Четвёртого впадает в шок. Он сам это предложил, Кохару и Хомура его поддержали, Третий был в нейтралитете, а Минато не знал правильно это или нет, но из отчёта о миссии, он понимал, что где-то Данзо да не прав. — Да, Шизука. С этого дня ваша команда АНБУ «Волчий глаз распускается.» Какаши и Шизука остаются под командованием Четвёртого, вы пятеро долечиваетесь и переходите в Корень, — все молчали, но никто не мог возразить. — Свободны, — понимая, что нельзя оспаривать решения глав, они все вышли из кабинета. Пятеро отправились обратно в больницу, а Шизука осталась стоять в коридоре. Какаши решил спросить, почему она не идёт домой. — Буду ждать отца, чтобы он мне объяснил это. Явно идея не его, — зло выплюнула Шизука. — Я не хочу, чтобы погибали мои товарищи, но я не хочу, чтобы они были в Корне, — продолжала она. Но потом тут же убежала от Какаши. Из кабинета начали выходить совет, Третий, а затем и Четвёртый. Он подошёл к Какаши. — Она убежала? — спросил Минато, подойдя к ученику. Какаши кивнул и показал в ту сторону. — Ичиро рассказал, что их целью были свитки клана Узумаки, поэтому они, узнав, что миссией руководит член клана Узумаки, решили на вас напасть, — Какаши шёл рядом с Минато. Он любил, когда бывший сенсей рассказывал ему что-то. — Ичиро… Это глава банды? — Да, кстати, Какаши, Шизука рассказала мне о том, что ты убил шестерых. С одной стороны это плохо, но с другой, ты предотвратил будущие проблемы, ведь будь они живы, вы бы уже были мертвы с Шизукой, да и остальные члены вашей команды тоже, — Четвёртый помолчал, но потом продолжил: — Ты можешь, как и остальные пойти в Корень, но решать тебе, если останешься в моих АНБУ, то тренировки начнутся для тебя через три дня. — Я с вами, сенсей, но что будет с Шизукой? Она подавленно выглядит. — Кумагами для Шизуки был кем-то вроде друга детства, и она ещё долго будет по нему скорбить, — они проходили мимо могил. Минато указал пальцем прямо, где стояла Шизука. — Поэтому подавленной ты её будешь видеть, — повисла неловкая пауза. Минато не хотел дальше говорить об этой миссии и её последствиях. — Не хочешь поужинать со мной, Кушиной и Шизукой? Кушине будет только в радость приготовить на одного больше, — Четвёртый засмеялся, а Какаши согласился. — Чур я помогаю маме! — встряла Шизука, поравнявшись с ними. На её лице не было боли, она не хотела, чтобы другие видели её слабость, но Какаши прекрасно видел, как блестели её глаза на солнце, мокрые от слёз.***
— Всё-таки цензура на твоём имени это хорошо, — проснувшись, сказал Какаши сам себе. — Тебя никто не будет знать, как ужасного человека, а всегда буду помнить тебя той, кем ты была, — он посмотрел на восход солнца и спустился вниз к отряду.