***
— Хэй, ну как вы там? Не перебили друг друг друга ночью? — вопрос от медика был неуместен, ведь она прекрасно видела синяки и ссадины у сенсора и Какаши. — Мать моя… — все тут же обернулись на шокированные голос семпая. — Я, конечно, понимаю: парни — без драки нельзя, но не на посту же, дурачьё! — всыпав каждому по шишке, Шизука приказала всем выходить немедля. — Подозреваемых запереть, а за простыми просто следить, — она показала пальцем на двух девушек, а потом на корабль. — Я уже договорилась с отцом, что вы все, кроме вас двоих, — она указала на подравшихся. — Ведёте порт корабль в порт нашей страны. А наши драчуны со мной. На этом всё, и только посмейте возразить, — она посмотрела на Какаши, хотевшего вставить свои слова противоречия. Тех, кто возвращался домой приказ семпая радовал, ну, а двое не спорили.***
— Семпай, что с Вами? — сенсор посмотрел на Шизуку, обеспокоенную и взволнованную. — Вы какая-то нервная… — Кумагами, всё хорошо, просто… Какаши, ты убил шестерых, верно? — парень обернулся и лишь кивнул. — Так, я одного, вы шестерых… Где ещё два?! — следующая мысль ввела её в ступор. — Девятка известна тем, что трое из них очень сильны, а остальные шесть — подручные… Значит, у каждого из сильных было по два подручных, которых ты убил, Какаши. Я убила ещё одного… Это значит, что где-то на свободе ещё двое! Даттебани, нас обвели! Так… — она начала быстро продумывать ходы, как её тут же окликнули. — Семпай! — Шизука-семпай! — их догоняли парень и девушка с их отряда. — Шизука-семпай, девятка, они… — Они не все пойманы, проблемные на свободе… Всё решено, я с Какаши и Кумагами отправляемся обратно в порт. Вы к нашему заказчику. Доложили, что им ничего не угрожает. Девятка — это проблема пяти наций. Разошлись!***
Прибыв в порт, АНБУ ничего не обнаружили. Шизука была зла, не хватало ещё, чтобы распространился слух о том, что команда АНБУ под руководством дочери Четвёртого упустили главных в девятке. Это же в первую очередь удар по деревне и Минато, а потом уже по девушке. — Семпай, их надо найти! — Какаши не хотел распространения слухов также, как и Шизука, но он понимал, что в данном случае решающий шаг за Намикадзе. Если она прикажет — они пойдут, если нет, то отступят. — Какаши, я понимаю твоё желание, но эти люди нукенины S-ранга, мы не сможет противостоять троим, так что отступаем, основную задачу мы выполняли и это главное, — она развернулась назад. Ей никто не перечил.***
Прошёл уже час. Кумагами, Какаши и Шизука были практически у деревни. Семпаю уже давно пришла весть, что первый отряд, возвращавшийся с пленными, вернулся домой. Людей, которых хотели отправить воевать, сейчас отправляют в свои деревни. Вину подозреваемых доказали, и сейчас они задержаны и ждут суда. Весточки не было только от тех, кто отправился в деревню Куса. — Семпай, смотрите! — парень указал на красную птицу — вестник помощи. Какаши и Шизука остановились и посмотрели на указательный палец сенсора. — Вестник помощи?! — Шизука быстро развернула послание. — Быстро на границу Аме. Это недалеко от нас! — Ничего себе, недалеко, нам практически через границу деревни надо перемахнуть! — Отцу я послание отдам, а сейчас двигаем через страну Рек, потом граница Аме не за горами! — А не опасно просто так бросаться на врага? — вопрос Какаши она не расслышала и просто побежала так, как только что сказала. — Даже с её скоростью ей понадобиться минимум час, чтобы просто добраться до границы страны Рек, она без нас не справится, — лениво заметил Кумагами. — Идёшь со мной или в деревню? — ничего не ответив, Хатаке двинулся туда же, куда и семпай.***
В комнату вошёл Орочимару в сопровождении Субару. Они оба уставились на спящую Узумаки. Саннин подметил, что девушка даже не плакала из-за смерти родителей. На подушке нет мокрых следов от слёз. Субару сразу же ушёл, как только сопроводил Орочимару до Шизуки по своим делам. Саннин разбудил девушку. — Сэкера, пошли на корабль или ты тут ещё хочешь посидеть? — с издёвкой в голосе спросил он. — Нет, не хочу, — последовал монотонный ответ, и она встала с кровати. Она шла за Орочимару и смотрела себе под ноги, кратко отвечала на вопросы саннина, что вводило его в больший ступор. Она поднялась на ту же самую палубу корабля, медленно прошла в каюту и села на край койки, облокотившись на стену. Девушка ушла в раздумья и не сразу поняла, как корабль отчалил. Она, удалённая тягостными серыми мыслями о родителях, непрерывно смотрела на дверь и думала о «герое», который смог убить Четвёртого и Кровавую хабанеро. Поджав колени к груди, она положила лоб на них и тихонько начала плакать. Что бы она тогда не проговорила в порыве ярости в тот последний день — она их любила. И сейчас, сидя одной, завися от воли Орочимару, в полной неизвестности, она хочет увидеть маму, папу или Какаши, но ответом на беззвучные мольбы являются ветер, волны, бьющиеся о корабль, смех похитителя, ещё несколько голосов — всё то, что возвращает в суровую печальную реальность. Выпустив на волю ещё несколько слёз, она запрокинула голову и стала шмыгать носом. — Ты не увидишь моих слёз, Орочимару, я буду для тебя покорной серой мышкой, но ради своей выгоды, — встав с кровати, она пошла на кухню, где сидел саннин в приподнятом настроении. — А, Сэкера, вышла из своей норки. Будь добра, сделай чай, а то мне так лень, — девушка ничего не ответила, лишь подала через некоторое время ароматный вкусный чай и удалилась, взяв с собою молоко и яблоко. — Для перекуса сойдёт, — буркнула она уже в каюте и откусила кусок зелёного яблока. Окончив полдник, она легла на бок и, прикрыв глаза, думала провалиться вновь сон, но тот никак не приходил, и она просто лежала с закрытыми глазами, напевая любимую мамину колыбель, которая успокаивала её много раз. Бесшумно шевеля губами, она вспоминала моменты из детства и не заметила, как уже пела вслух. Голос, несмотря на усталость, был нежным и завораживающим. Орочимару, как только хотел зайти к ней, оступился, услышав дивный голос. Он не сразу понял, что хозяйка голоса — Шизука. Немного поддавшись наслаждению, он даже позабыл зачем пришёл, но вскоре вспомнил и открыл дверь, песнь тут же оборвалась, а Сэкера одарила его убитым от скуки взглядом. — И кто бы мог подумать, что ты у нас и петь умеешь, — она пропустила ненужную для неё похвалу и направила взгляд своих глаз в потолок. — Как вижу к похвале стала холодна? Неожиданно, — всё такое же давящее молчание. — Хм, ладно. Ты ведь помнишь, что ты являешься куноичи моей деревни? — эти слова оживили Узумаки, и она перевела глаза на мужчину. — Ко мне поступила весть, что некто убивает наших поставщиков риса в другие страны. Я бы выяснил, кто этот ловкач, но не могу светиться, так как по данным это происходит около границы Конохи. А ты у нас сейчас цвет волос поменяешь, линзы наденешь, тем более ты стала очень смуглой — никогда не подумаешь, что ты — Шизука. Только маленькое условие, Узумаки, в Коноху не ногой, — он угрожающе сверкнул глазами, при тусклом свечении огня от фитиля его глаза казались, как у настоящего змея. Не желая перечить человеку, чьё доверие ты хочешь заполучить, она тихо согласилась и отвернулась к стене.