***
Две стихии воды сошлись воедино, образовывая большую волну, которая норовила упасть в сторону Шизуки или же нукенина. — Стойте, семпай в режиме отшельника. Нам нельзя сейчас к ней близко приближаться. Надо догнать корабль и направить людей в другой порт, пока она сражается, — никто не противоречил сенсору, хотя Хатаке имел иную точку зрения. — Гамабунта, совместная техника огня? — предположила девушка. Король жаб отклонил идею девушку. — Он под тобой, Гамабунта, прыгай! — он успел отпрыгнуть в последний момент. Его живот лишь чуть полоснула катана. — Техника призыва! — рядом с нукенином оказались две волчицы-девочки. — Делайте, что хотите, но жабу мне уберите! — они посмотрели друг на друга и после некоторой паузы, словно решая выполнять приказ или нет. Они быстро помчались на Гамабунту, оскалив клыки. — О нет, Шизука, — раздражённо протянул призывник. — Сейчас сюда бегут волки-близняшки, так что слезай с меня и сражайся на воде, я долго буду стряхивать этих мелких больно кусающих букашек, — Гамабунта не был рад незваным клыкастым гостям. Без слов девушка выполнила указание и, на быстрой скорости, направилась к нукенину. — Стихия ветра: расенсюрикен! — в расенган стала собираться чакра, а маленький шар расти. — А-а-а! — прыгнув, она пустила ветренный сюрикен в воду. — Ты так и не поняла, что медленней меня, даже в своём режиме отшельника? — прозвучал насмешливый голос за спиной. — Стихия воды: водяная тюрьма! — его окутала водная сфера. — Клон?! — Зря чакру тратишь! — ещё один порыв ветра, от которого уже не уклониться, спина была открыта слишком долго. — И эта хвалёная дочь Четвёртого?! М-да, техники-то ты сильные знаешь, а вот с соображением и их применением дела у тебя плохи! — он смеялся над Шизукой, пока в той закипала злоба. Со становлением её отца на пост Хокаге на неё навалили ещё больше надежд, чем когда её отец получил прозвище Жёлтой Молнии Листа. Её удручало то, что от неё ждут того, чего она не может даже не в силу своего возраста, а в силу своих возможностей, как бы она не старалась, ей очень сложно давались изучение техник S и A ранга. А от неё именно только этого и ждут, только таких техник, а никаких-либо простых. — А я не выбирала, в какой семье мне рождаться! — совершенно неуправляемая, она кинулась на нукенина. Злоба её слепила, она не видела, куда бьёт, лишь знала на ощупь, что попала в ту или иную часть тела. — Я не хочу быть, как мать и отец, я просто хочу быть ирьёнином! — последний удар пришёлся ему в челюсть, тяжёлое бездыханное тело погружалось в воду, волки вернулись в свой мир, как и покусанный Гамабунта, жёлтые тени сошли с век, зрачок вновь стал круглым. Она упала на колени и, тяжело дыша, искала глазами друзей. — Надо папе отчёт отправить о том, что с нами всё хорошо, что глава девятки теперь помер. Глядишь, у меня ещё получиться такой же сильной, как Цунаде-сама… — она писала птицу и разговаривала сама с собой. — Все хотят стать похожими на Каге своих деревень, а вы на ушедшего саннина, Шизука-семпай, — к ней подошёл парень с её отряда. — Как на суше? — не заметив шутливого замечания, перебила она. — Команда под руководством Какаши ведёт корабль к соседнему порту, а мы ждём ваших указаний на суше. Раненных нет, первая команда, ночная, справилась без нас, — опережая вопрос всегда больше всего волновавший Намикадзе: есть ли раненые или убитые — не нуждался более в ответе. — Хорошо, я за Какаши, а вы отведите остальных участников «Девятки» в Коноху, — только она решила встать, как её тут же повергли слова парня в шок. — Хатаке Какаши, без какого-либо приказа, самолично убил остальных шестерых. Его пытались образумить, но, использовав чидори, он убил пленных. — Даттебани, — только и смогла сказать Шизука. — Л-ладно, докладывать об этом инциденте не будем, — отходя от шока, заговорила она. — Скажите, что вследствие рьяного сопротивления были убиты в бою. О чидори и Какаши докладывать не надо. — Вы уверены, семпай? Он убил, несмотря ни на что, это не нормально. Я считаю, что надо об этом доложить, чтобы с ним уже разбирались. — Он убил кого-то из наших? — резко спросила она. Парень мотает головой. — Он кого-то умышленно ранил из наших? — опять мотания. — Ну раз он не тронул своих, то и не надо пока что ни о чём таком знать Четвёртому, Третьему или советникам. Иди на сушу, говори, чтобы бежали к соседнему порту. А с Какаши я поговорю, — закончив говорить, она побежала вслед уплывающему кораблю. Шизука уже приблизилась к кораблю; люди были спокойны и поприветствовали Намикадзе, она же не обращала на них никакого внимания. — Хатаке Какаши, на берегу мне с тобой нужно будет поговорить с глазу на глаз о чидори и его последствиях, — холодно произнесла она, пробегая мимо Какаши и становясь вперёд корабля. На берегу их уже ждали остальные: вся команда «Волчий глаз» была собрана на суше и стала ужинать. — Какаши, — Шизука стояла у кустов и смотрела на позади стоящего парня. Она кивнула в сторону кустов, и он понял, что семпай не забыла своего обещания. — Какаши, я бы хотела поподробнее узнать то, чем ты руководствовался, когда убил всю шестёрку, не слушая своих товарищей, — она сняла с себя маску и, прислонившись к дубу, стала испепелять его взглядом своих красивых глаз. — Я жду ответа, — она вырвала Какаши из раздумий своим командным тоном, но он не знал, что и сказать ей. Он не хотел ей ничего говорить, но прекрасно понимал, что и хранить вечное молчание он не сможет. — Что же, — она опустила глаза в землю, принимая окончательное решение. Но потом снова их подняла, — я должна доложить о твоём самовольстве и отказе идти на контакт с семпаем, но этого не сделаю при условии, что такого больше не повториться, — она заглянула прямо в его глаза, даже под маской он испугался её взгляда. — Если ты не знал, что мой отряд специализируется на шпионаже, а не на ликвидации. В основном ликвидацией занимается Корень, если хочешь переходи, это секундное дело перевести тебя с учётом того, что ты был лишь на одной миссии и уже успел убить. И ещё, напоследок: ребята, конечно, будут молчать, но своенравие своё лучше не показывай и прислушивайся. Мы — команда, — она вышла к другим, оставив Хатаке одного.17.
21 декабря 2019 г. в 21:47
Сэкера загрузила очередную вагонетку камнями и та отправилась вниз. Она посмотрела грустными глазами на кирку, затем на красные ладони, на очередную пустую подъехавшую вагонетку. Тот мужчина, имени которого она не знала, не приходил с того момента, как привёл её сюда. Снова кашлянув, она занесла кирку и ударила по каменной стене. Кирка выпала из рук, она упала на колени и стала кашлять, пытаясь схватить побольше воздуха, словно ей это поможет. Вода давно была выпита, что лишь усложняло её задачу. Узумаки упала на бок и, свернувшись калачиком, стала сильно кашлять. Она уже была в предобморочном состоянии и не чувствовала, как её ногу освобождают от цепи, смачивают губы водой и выносят на руках в подземелье, в котором было намного больше воздуха, чтобы вздохнуть. Спустя некоторое время она увидела того человека, который её вынес.
— Что-то я совсем подзабыл про тебя, но зато теперь я знаю, что ты можешь проработать без еды около десяти часов, — Сэкера уже не могла, да и не хотела на него кричать или как-то оскорблять; она была рада тому, что её забрали из этой шахты, просто забрали и всё. Узумаки уже не обращала внимания на то, как он её «расхваливает» и куда тащит. Просто отдых и еда, большего ей не требовалось. — Хм, не слышишь значит, — он поднял её с холодного пола и понёс в свою комнату, где усадил за письменный стол, на котором была свежая горячая еда. — Ешь, потом берись за перевод свитков и какой-то тяжёлой книги, которую тебе передал Орочимару-сама, — она не смотрела на него и лишь вяло взяла ложку, опуская её в рассольник. Не торопясь что-либо делать, спокойно ела насколько это позволяла усталость. Когда с супом было покончено, она уставилась на мужчину, который что-то писал. — Чего блюдца вылупила? Переводи! — прикрикнул он.
— Я устала… — пролепетала она. — Можно я завтра переведу? — он оторвался от бумаг и посмотрел на Сэкеру, грязную, уставшую, обессиленную. Раздумывал он недолго.
— Встанешь значит в три часа ночи и будешь переводить. Сейчас иди в душ и ложись на матрас, — в углу лежал серый матрас, а на нём полотенце и мыло. — На перевод тебе выделяется, пока что, два часа, пока не Орочимару-сан что-то не поменяет, — тихое «угу» и она вошла в душевую.
Пробыв там пятнадцать минут, она вышла. Надзирателя не было, что несказанно радовало. Она легла на матрас и закрыла глаза, как же хорошо сейчас было после такой тяжёлой работы. Она думала, что в шахтах работать легче, нежели говорят, но это оказалось не так. Конечно, если бы была чакра, было бы проще, а так, как простые люди, намного сложнее. Буквально через несколько секунд она задремала.