Часть вторая.
Сэкера Удзумаки.
Наступало утро. Солнце уже поднималось над морем. Сильно дул ветер, отчего корабль плыл быстрее и уже в шесть утра он пришвартовал к берегу острова. Орочимару остановился вблизи страны Огня, это было явным риском, но весточка от Данзо его утешила. Минато был на том, вчерашнем, корабле, но он искал Орочимару в лесу. На этот раз саннин смог сбежать, но так часто бегать он тоже не мог, надо было где-то залечь. Следующим убежищем, питающем хоть какие-то надежды на временное затишье, была его деревня. Из доклада Шимуры следовало, что Коноха уже была в Рисовых Полях и прочесала деревню Звука. Всматриваясь в берег, Орочимару не терпелось вновь приступить к разгадке свитков. Но тут его глаза покосились на Замарашку, в чьих руках плакал ребёнок, девушка тут же заверила, что уймёт её, она начала напевать тихую колыбельную и кормить грудью. Оставив мать и дочь в покое, он спустился к каюте теперь уже Сэкеры и открыл дверь. — Змеиные оковы, — сложено несколько несложных печатей, и девушка вновь была связана, правда ничто не могло потревожить её сон, ведь она уснула только полчаса назад. Всю ночь она снова провела в раздумьях о прошлой и новой жизни. Что её ждёт? Как Орочимару её представит? Кем она будет? Так было много разных вариаций и одна страшнее другой. Не верила она в то, что ничего не сделала Орочимару, ну не мог он так с ней поступить. Но саннин мог, Шизука и вправду ничего плохого не сделала ему. Она бы так и осталась незамеченной и умерла бы от руки Данзо, если б не звонкая фамилия по материнской линии. Когда Орочимару ступил на берег, то тут же побежал в свою деревню, стараясь искать как можно более безлюдные места. Минато поступил опрометчиво, послав главные силы на тот остров, тем самым он дал саннину понять, что он до сих пор ищет свою дочурку, а поиски Орочимару лишь прикрытие. Хоть Минато и силён, и умён, а гибель дочери играет с ним злую шутку. Он делает всё наобум, хватается за каждую ниточку, не слушая Третьего или же Кушину. У Орочимару не было сейчас намерений сражаться с ним и его АНБУ, ему надо на дно залечь и отрезать Шизуке связь с Конохой, чем он успешно и занимается. А Шизука в это время спокойно спала на руках саннина. Её красные локоны развевались на ветру и создавали причёску ёжика; дыхание ровное и спокойное, ей хорошо вновь ощущать это спокойствие и ветер в волосах. Всё это вновь ей напоминало тот день, ту миссию, когда Какаши её спас.***
Два года назад. Какаши узнав, что Шизука дочь его сенсея, был в шоке. Минато позже рассказал своему бывшему ученику о его первой миссии в команде «Волчий глаз»
Первое упоминание о команде «Волчий глаз» в главе «Такого моё первое знакомство с Шизукой Намикадзе»
На кровати спала Шизука, её красные волосы облепили всё её лицо. Нога болталась внизу, касаясь пальцами деревянного пола. Одеяло и вовсе было заброшено куда-то в угол. И первой загадкой для девушки стало, когда она проснулась, как одеяло там очутилось? Сонно потерев глаза, она решила не углубляться в поиски ответа и, кое-как набросив одеяло на кровать, побежала вниз за завтраком. За столом уже сидел Минато, мужчина читал газету и пил кофе, пока Кушина, тихонько напевавшая песнь, готовила яичницу. Вскипел чайник, а сверху спустилась Шизука. Она словно кошка проскочила сначала на кухню, потом ближе к подвесному шкафчику со сладеньким. Как только её рука туда потянулась, Минато отложил газету и переметнулся к дочери, хватая ту за запястье. — Шизука, — отпуская её руку от дверцы, с доброй улыбкой на лице заговорил отец. — Сначала каша, потом твой любимый шоколад, — два взгляда нежно-голубых глаз встретились, девушка чуть улыбнулась. — И тебе доброе утро, пап, — ласково проговорила она усаживаясь за стол. — Мам, а ты и вправду не заметила, как я подошла к шкафчику? — спросила она, пока мама накладывала ей в тарелку манной каши. — Нет, дочь, не заметила, — теперь она подала Минато тарелку с яичницей. — Но как же хорошо, что у нас такой бдительный папа, — она посмотрела на мужа, а потом все вместе улыбнулись. — Приятного аппетита, — пожелание прозвучало хором. И никто бы не мог никогда подумать, что именно в этой семье произойдёт такое несчастье.***
В АНБУ уже бурлила жизнь, хотя на часах было только полседьмого утра. Минато уже был на месте, как и его дочь. Шизука направилась в женскую раздевалку, там напарницы уже с жаром обсуждали предстоящую миссию. — Шизука-семпай, — к ней обратилась девушка шестнадцати лет. Она считалась среди девушек в АНБУ Четвёртого самой сильной, но пришла Шизука и немного подпортила ей репутацию спаррингом. На глазах других девушка была доброжелательной со своим семпаем, но когда была одна проклянала Шизуку. — К нам сегодня присоединился новенький, вы уверены, что его надо брать на такое опасное и важное задание? — Да, — ответила она, заплетая волосы в хвост, оставляя лишь несколько локонов болтаться, как дела это и Кушина (Фильм Четвёртый, вроде, где Наруто и Сакура попадают в другую реальность) — Этот новенький — Какаши Хатаке, вы о нём хоть раз, но точно слышали, — повисло секундное молчание, все знали о Какаши и его поступках. — Собираемся у главных ворот ровно в семь, — с этими словами она вышла, а вслед прозвучало дружное: «Да, Шизука-семпай.»***
Ровно в семь часов, как в аптеке, стояла команда «Волчий глаз.» Она состояла из четырёх девушек, четвёртой была Шизука, и четыре парня, четвёртый — Какаши. — Итак, все в сборе, — Намикадзе встала перед всеми у ворот в Коноху. — Сейчас мы двигаемся на север, в Долину Завершения, там будет наш ночлег. Потом мы вступаем на территорию страны Железа. Уже завтра мы должны будем быть в центре главной страны, там же, в одной из гостиниц мы переночуем. После приход к порту моря Сенсоо. Все ведь помнят какую пропаганду везут в деревню Таки? Мы не знаем, кто и когда привезёт, известно лишь место — порт у моря. Так что всем быть начеку. Главное я повторила, — она оглядела ещё раз присутствующих, но за фарфоровыми масками не было видно безразличие или заинтересованность глаз. — О, и, Какаши, тебя определили как боевую силу, идёшь в конце. Все сформировались и выбежали из деревни. Спереди были двое боевых, в центре медик и сенсор, в конце опять двое боевых, с боков по одной боевой куноичи. Хоть Шизука и была медиком, но имея бьякуго, считалась боевой куноичи. Восьмёрка не щадя своих ног бежала по лесу и деревьям, их перерывы на еду состояли из быстрого поедания солдатских пилюль на дереве, запитье их водой из фляжки и снова в путь. Перекусов было всего три, и все они длились по пять минут. Так что уже ближе к одиннадцати вечера они были на месте и разводили палатки. Всего две палатки, четверо в каждой. Они стояли друг напротив друга, разделяемые небольшим огнём. На нём АНБУ пожарили сосиски и вскипятили воду. Через полчаса отбой, а сейчас можно было побродить, не уходя далеко из виду. Так случилось, что Шизука, как семпай, должна оставаться у лагеря и есть последней, ну, а Какаши просто никуда не шёл, он не видел в этом необходимости. Хатаке подошёл поближе к огню и стал раздумывать, что за миссия? Можно ли АНБУ так просто спать? Так же были некоторые вопросы и к Шизуке. И как медленно жарилась на огне сосиска, так и уверенность Какаши начать разговор с девушкой, в придачу не просто девушкой, а семпаем. Но вот терпение семпая вообще не могло тянуться и, поймав на себе, сотый косой взгляд, она начала разговор, так же следя за сосиской, которая уже была почти готова. — Какаши-кун, ты чего-то хотел? — тут же ему стало неудобно, что так просто спалили его косые взгляды, но он решил взять себя в руки, ведь, как показал прошлый вечер, Намикадзе не кусается, а просто изображает сильную куноичи. — Да, семпай, я бы хотел поинтересоваться, почему мы занимаемся остановкой пропаганды? — он чуть ближе подошёл к девушке, которая не спеша пила зелёный чай. — Как тебе известно, недавно закончилась очередная война между нами и Облаком, мы понесли немало потерь и всё-таки одержали победу, однако компетентных шиноби в нашей деревне поубавилось. Кто умер на поле боя, кто пока в больнице отлёживается, кто вообще больше не возьмётся за кунаи, а только будет вспоминать былое, — тут голос чуть дрогнул, парень из её отряда, на смену которому пришёл Какаши, стал инвалидом, но он не смог с этим смириться и совершил самоубийство. — Поэтому наша деревня берёт более высокий ранг заданий и стоимость, чтобы поддерживать нашу деревню и оплатить потери. Ну, а раз ранги высокие, а джоунинов мало, то подключают АНБУ Корня, Четвёртого и остатки Третьего, когда эта обстановка разрядиться, мы вернёмся к главным задачам «Волчьего глаза», как тебе известно — шпионаж. Деревня Куса наняла нас, чтобы мы не позволили пропаганде оружия и, по некоторым данным, сомнительным медицинским препаратам попасть в Таки, чтобы Куса не потерпела столько потерь, сколько потерпит, если мы провалимся, — но тут ей не давало покоя и то, что эта деревня слишком мала, чтобы оплатить миссию A ранга. — Но откуда у такой деревни деньги? — словно читая её мысли, спросил Какаши, понимая, что явно что-то мутное творилось, а Шизука лишь пожала плечами. — Я пыталась выпытать у отца хоть мельчайшие подробности, но ничего существенного. Ты правильно сделал, что насторожился, но эта не первая и не последняя миссия Конохи с мутными данными, — голубые глаза посмотрели на небо. Сэкера увидела два змеиных глаза, потом лоб, волосы, улыбку, вскоре послышался скрипучий голос Орочимару, требовавший немедленного пробуждения. — Какаши… — сонно пробубнила она, но в ответ лишь шипение, недовольное и злое. — Ага, с просчётом лишь того, что я Орочимару, а не Хатаке, — на этих словах девушка окончательно проснулась, поняв, что ей приснилась частичка дня из её воспоминаний. — Орочимару… — девушка присела на кровати, пока мужчина наливал воду в стакан. — Где я вообще? — спросила она удивлённым голосом. Девушка была в какой-то пещере, на кровати, также в комнате были стол, шкаф и стул. Через несколько секунд пришло осознание, что это её новая комната. — Пей, — он протянул ей стакан и две таблетки. Интересоваться препаратами она не стала, а просто выпила, зная, что саннин её не отравит. — В ящике, в столе, будут лежать три свитка, расшифруй мне их и не смей лгать, — сильное ударение было сделано им на словах о лжи. — Я так полагаю, ты мне дал свитки, которые сам расшифровал и теперь посмотришь солгу ли я тебе или нет? — лицо Орочимару по-прежнему не выражало эмоций, но внутри он был неприятно удивлён, что девушка так просто разгадала его план. — Я тебе их, конечно, расшифрую, но знай, не в моих теперь интересах тебе вредить в моём положении. Если я тебе буду пригодна, то ты не будешь на меня смотреть, как на очередную новую серую мышку. Орочимару, я заинтересована в том, чтобы быть тебе полезной, ведь тогда я и проживу дольше и шансы на побег приумножаются, — она не собиралась скрывать от него свои намерения. — Тогда Замарашка принесёт тебе свитки, которые мне охота расшифровывать. А насчёт побега, Сэкера, я не советовал бы тебе это делать, ты не снимешь печать, — по крайней мере он так думал. Орочимару не знал, что Узумаки прекрасно понимала, какой печатью они связаны и действия для её снятия. Надо просто втереться к нему в доверие, оставив прежний характер и заскоки, а потом тихонько забрать свиток Another World. С помощью тайн этого свитка, она могла спокойно стать сильнейшим членом своего клана, но пока что она слишком мала для этого, так что даже завладев данным свитком, она просто умрёт, попытавшись воспользоваться им. Он ушёл, оставив девушку плавать в своих раздумьях. Её импульсивность еле-еле подавляли остатки здравого рассудка, но когда в комнату вошла Замарашка и назвала Шизуку новым именем, Узумаки просто взорвалась и вспылила. — И ты туда же, Замарашка? — она встала с кровати. — Я — Шизука! А Орочимару пусть и дальше считает Сэкирой! Зови меня так, как назвали меня при рождении — Шизука! — она села на кровать, фыркнув, а Замарашка не слушала тираду своей подруги, понимая, что той надо выпустить пар. — Послушай, Шизука, Орочимару-сама приказал мне тебя так называть, к тому же по официальным документам ты теперь Сэкера Узумаки и должна откликаться на это имя. Тебе ведь не зря дали это имя. Кстати, свитки я принесла, можешь приступать, обед будет ближе к двум. Часы в ящике, можешь поставить их на тумбу, — девушка вышла, а Сэкера так и осталась сверлить дыру в стене. Ей всё-таки не нравилось текущее положение, но нельзя перед Орочимару сильно свои заскоки показывать, это может дорогого стоить. Вздохнув, она подошла к столу, где лежали шесть свитков: три с письменами и три пустых. Развернув один с письменами, а второй чистый, она обмакнула кисть в чернильницу и стала переписывать свитки.***
— Сэкера, — в комнату вновь вошла Замарашка. Узумаки по-прежнему что-то старательно выписывала, не отвлекаясь на вошедшую девушку. — Обед. Орочимару-сама требует, чтобы ты поела, — она всячески пыталась достучаться до девушки, но та, занятая работой, игнорировала её как только могла. — Всё! — она положила кисточку на пол, свернула два свитка, а третий оставила высыхать. Шизука повернулась к Замарашке. — Я закончила переводить эти свитки, мне даже не пришлось идти в библиотеку, кстати о ней, она тут вообще есть? — Пока мы вблизи деревни, библиотека присутствует, но через несколько недель Орочимару-сама, наверное, сменит убежище, но ты можешь сама у него спросить, он зайдёт на кухню, взять обед, так что вы пересечётесь. — Ладно, показывай где там кухня, — девушка встала из-за стола, потянувшись как следует. Сэкера похрустела костями и пошла вслед за подругой. Наконец добравшись до кухни, Шизука рухнула на стул и развалилась на нём, расслабив ноги. Негодованию девушки не было предела: почему дойти до кухни всё равно что пройти лабиринт? Это чтобы она не выходила на ночной дожор, как любила делать дома? Надувшись, она села за стол, пока Замарашка наливала ей суп и поставила остывать второе. — Как в столовой прямо, — подметила Узумаки, на что получила в ответ простое объяснение: Замарашка готовит для Орочимару и подопытных, так что столовая — верное слово. Уже постукивая ложкой по дну тарелки, Узумаки доедала второе; а Орочимару так и не появлялся, что вообще никак не радовало её, а наоборот злило. Замарашка же наоборот относилась ко всему очень нейтрально и просто домывала остатки посуды, она давно привыкла к такому режиму, как личная собачка для Орочимару: и приготовь, и убери, и опыты проведи, и не забудь то, то и сё — но за это беготню он хоть какие-то гроши, но давал, чтобы дочь девушки не умерла. Больше всего она боялась за ребёнка, поэтому выполняла всё, что велел ей убийца её мужа и родителей. — Замарашка, как всегда всё… — вошедший саннин хотел похвалить девушку, но Шизука не дала ему договорить, вставая прямо перед его носом и загородив путь. — Орочимару, забирай свитки и дай мне другие, либо отправь на миссию! А ещё, есть ли тут библиотека?! — в голосе не было слышно ни капли сомнения, девушка требовала, забыв про своё нынешнее положение и печать. — Миссию говоришь? — голос резал слух, видно было недовольство Орочимару, он даже этого не скрывал. — Пока я не посчитаю, что при первой же возможности ты не убьёшь моих людей и не сбежишь, миссий тебе не видать, — на этом он поставил точку, дав понять Узумаки, что к этому разговору они больше не возвращаются. — Свитки, говоришь, все сделала? Хорошо, я приоткрою тебе доступ к чакре, чтобы ты осмотрела больных и раненных. Также, замазывай как-нибудь свою бьякую, мне не нужно, чтобы поползли слухи о высококвалифицированном медике, коим ты являешься, — он посмотрел на девушку сверху вниз, и та поняла, что препираться не стоит, всё равно саннин пока над нею властен. — Библиотека находится в деревне. Когда пойдёшь осматривать больных, а ты пойдёшь, зайди в свою комнату, там уже лежит твоя форма куноичи Звука, — на этих словах он исчез, оставив грязную тарелку. — Будь ты проклят, змей недоваренный! — и ещё парочка тысяч проклятий вслед саннину, которые он, к превеликому счастью Узумаки, не слышал.