***
Просторы бескрайнего голубого чистого моря бороздил маленький корабль. Он медленно плыл по течению, никуда не спеша, рассекая маленькие волны. На палубе этого корабля стояли двое мужчин, они смотрели вдаль и о чём-то непринуждённо беседовали, пока в одной из двух кают спала девушка. Она была связана и сильно изранена, на теле были следы от ожогов, то и дело прослеживалась подгорелая кожа или синяк. Лицо было измученным и тоже украшенное парой ссадин. Рот и глаза завязаны повязками. Сама она привязана к кровати и лежала в одной сорочке, которая не уберегала её от лютого холода, приносимого с севера. — Орочимару, мне кажется, или она слишком долго спит? — возмущению Шимуры не было предела. Он вновь спускался в каюту к спящей куноичи. — Данзо, — саннин приготовился в очередной раз толковать своему напарнику, что АНБУ корня не рассчитали силу техники, и применив её на Намикадзе с запечатанной чакрой, они вообще рисковали убить её, чего, на его удивление, не произошло. — Данзо-сама, Орочимару-сама, — на пути в каюту им встретилась какая-то девушка, она была вся побитая и худая донельзя, на венах можно было заметить следы от уколов. — Она пришла в себя и что-то пыталась сказать. — Молодец, — похвалил саннин свою очередную подопытную, — Ты помнишь, что я просил тебя принести, когда она придёт в себя? — Да, шприцы, колбы с определёнными веществами, свитки и кисть с чернилами, а также принести ей яблоко и молоко, — Орочимару кивнул в знак одобрения и сделал рукой жест в сторону, давая понять девушке, что та свободна. Она быстро убралась. Данзо и Орочимару вошли в маленькую плохо освещённую каюту. Здесь источником света служила единственная свеча, которая тускло освещала помещение. Услышав посторонние звуки, Шизука напрягла каждую клеточку своего тела. Она даже не могла представить, кто и зачем её похитил. Мысль о том, что её спасли, долго не задержалась в её голове. Ведь какое это спасение, если она связана и не может не говорить, не видеть? Вошедшие молчали, и это напугало её. Что они вообще от неё хотят? Этот плен, если его можно так назвать, в жизни девушки был третьим, но тогда она четко знала, что от неё хотят получить данные. А сейчас что? Что хотят получить от человека, заклеймённого нукенином S-ранга? Много-много разных вопросов вертелось в её голове, ответы на которые она пока что не знала. Орочимару первым перестал смотреть на Шизуку, которая борется со страхом и пытается понять, где она находится. Он шагнул к столу, на котором стояла свеча, а на подносе виднелись два шприца и несколько колб. Саннин стал всячески смешивать препараты, цвет которых всегда менялся с одного на другой, а звон стекла и шум от переливания жидкостей ни чуть не радовал девушку. Все действия Орочимару проходили без каких-либо разговоров. Шимура молча наблюдал, как скрывает свою панику куноичи, и как змей всячески химичит, чтобы добиться того или иного результата, о котором Данзо мог лишь догадываться. Поставив в шприц иголку, саннин налил в сосуд мутно-жёлтой жидкости. И только когда Орочимару был в метре от своей новой подопытной, Данзо нарушил тишину вопросом. — Что ты ей вводишь? — и Намикадзе не потребовалось усилий, чтобы узнать советника. В это время зашла девушка, которая встретилась им по пути в каюту. В её исхудалых руках-костях находилась капельница. — Специальное вещество, которое усилит действие будущей печати, — голос Орочимару, прозвучавший буквально в сантиметрах от уха Шизуки, заставил её одновременно и испугаться, и насторожиться. В нос ударил запах спирта, а сама жидкость растиралась саннином по вене Намикадзе. Шизука попыталась как-то дернуться, но будучи крепко связанной ничего не вышло, и Орочимару преспокойно ввёл вещество в кровь девушки. Страх перед неизвестным препаратом вытеснил из Шизуки головы какие-либо мысли о печати. — Замарашка, — обращение саннина было адресовано его подопытной, которая сию минуту подошла к змею, — Помнишь, я учил тебя, как всё это делается? — взгляд жёлтых прожигающих глаз уставился на капельницу, а рядом с ней на стул и стол. Ответом на вопрос Орочимару послужило тихое сдавленное «угу». — Тогда пошли, — Орочимару двинулся к капельнице и поудобнее устроился на стуле, открыв древний и ветхий свиток печатей, некогда принадлежавший клану Удзумаки. Левую руку он положил на стол, показывая девушке, чтобы та приступала. Она быстро сделала несколько ловких манипуляций, и кровь саннина быстро побежала по трубке в специальный пакет. В это время «Замарашка» уже ставила капельницу Намикадзе, которой стало не по себе от укола Орочимару, а ведь это всего лишь начало. Когда достаточное количество крови было в пакете, Орочимару снял иголку, а следом — пакет. Саннин встал и снова подошёл к столу, куда «Замарашка» принесла пакет с кровью дочери Четвёртого. Девушка отошла в сторону, а змей достал две бутылки объёмом ноль и пять литров, на одной из которых была нанесена перламутровым маркером фамилия Шизуки. В эту бутылку Орочимару вылил свою кровь, а потом капнул несколько капель из склянки с чёрной жидкостью. Он закрутил крышку и стал трясти бутылку, пока багряная кровь не превратилась в жидкость темно-фиолетового цвета. Те же самые процедуры он проделал и со второй бутылкой, получив точно такой же цвет. Нехорошая улыбка тут же заиграла на лице мужчины. В одну руку он взял бутылку со своей кровью, а во вторую — чернила и кисть. Поставив бутылку и чернила у кровати девушки, он принялся её развязывать, а Шизука — брыкаться и пытаться хоть как-то высвободится, но пальцы Орочимару до боли и синяков сжимали её запястья. Он уложил её на живот, и в тот же миг запястья Шизуки обвили склизкие противные змеи, с ногами произошло то же самое. Пока Орочимару задрал сорочку до шеи Намикадзе и наносил на её спину слова и какие-то древние символы, Шизука пыталась что-то выкрикнуть, но с тряпкой во рту особо не поговоришь. Саннин аккуратно скользил кисточкой по лопаткам и позвонку девушки, а Данзо спокойно пил чай, который принесла ему подопытная. — Всё, — выдохнул змей, — Закончил. Шизука, ты заколебала меня со своим верчением, лежи спокойно, тебя уже признали мёртвой, — но эти слова лишь разожгли огонь в куноичи, и она с новой силой принялась вертеться, — Пошли, Данзо, пока чернила высохнут пройдёт минут десять, может, и она успокоится. Но Шимура не хотел покидать каюту, его уже тошнило от морского воздуха, поэтому он решил просто отдохнуть, пока предоставлялась такая возможность. Они плывут в страну Воды. Орочимару там ненадолго пришвартуется, а Данзо пойдет заниматься своими делами советника Конохи. Как только Орочимару проверит своё убежище в деревне Ода, то тут же отправится по океану Кайджи в страну Демона, там находится ещё одно убежище. Хоть оно и находится недалеко от страны Огня, но Минато не сможет догадаться о нахождении саннина в этой стране, он будет искать где угодно, но не около своего носа, да даже если бы и искал, то не нашёл бы ничего, ученик Третьего очень хорошо маскирует свои убежища, а местные и подавно знать не знают о том, что где-то там расположено много лабораторий, где змей проводит эксперименты.***
Уже прошло больше десяти минут, Шизука более-менее успокоилась, Данзо собирал свитки, которые ему понадобятся в скором времени, ведь через пятнадцать минут они приплывут к берегу. Орочимару тем временем подошёл к кровати. Змеи отвязали успокоившуюся куноичи от кровати, но запястья и ноги всё равно были крепко зафиксированы, чтобы она чего-нибудь да не выкинула. Саннин помог ей сесть, проверив перед этим высохли ли чернила. Одной рукой он снял тряпку с глаз девушки, а второй — со рта. Первым делом для Намикадзе стало выговорить все возможные ругательства в сторону Данзо и Орочимару. Мужчины не обращали на это внимания, но куноичи продолжала, ведь ярость в ней бурлила через край. Пропуская мимо ушей ругань девушки, Орочимару достал из-под кровати бутылку и открыл её. Он подержал её перед носом Шизуки, которая угомонила свою ругань. С отголосками страха в голосе она спросила у саннина про содержимое бутылки. Мало того, что цвет не внушал доверия, так и запах мог стадо коней двинуть. — Пей, — обыденным тоном сказал Орочимару, подставляя к её губам горлышко бутылки. Чуть надавив им на губы девушки, он заставил её открыть рот и взять горлышко в зубы. Воспользовавшись замешательством куноичи, он запрокинул её голову назад вместе с самой бутылкой. Жидкость тут же попала в рот, а Орочимару всё время надавливал на горло Шизуки, чтобы та выпила как можно больше. Через минуту бутылка полностью опустела и Орочимару отдал её подопытной. Шизука упала на бок и стала откашливаться. Её глаза, затуманенные пеленой слёз, следили за саннином, который взял со стола вторую бутылку, и так же, как несколько секунд назад, выпил и он сам. Он снова двинулся к Намикадзе, которая кое-как смогла сесть. Быстро развернув её спиной к себе одной рукой, он начал складывать печати и проговаривать древние слова. Что-то знакомое в них девушка улавливала, так как часто слышала, как мама читает старинные свитки клана Удзумаки. Рисунки на спине девушки ожили и стали носиться по её телу с неимоверной скоростью, причиняя огромную боль. Вскоре всё тело Намикадзе было окрашено в тёмно-фиолетовый цвет, но через несколько секунд все чернила стали собираться в одном месте — пупок. По окончанию, пупок окрасился в тёмно-фиолетовый цвет, а Шизука упала без сознания на кровать. Где-то издалека слышались людские голоса. Данзо уже стоял на палубе, Замарашка готовила ужин, а Орочимару, как ни в чём не бывало, взял рюкзак и, пришвартовавшись к берегу, побежал по направлению к своему убежищу.