***
Никогда не думала прежде Нэрвен, гордая «мужедева», как ее назвала однажды мать, что так будет, что тоска по одному-единственному квендо окажется настолько острой и почти лишит ее сил, не будет давать есть и спать. Галадриэль вздохнула и отвела с дороги укрытую пышной снежной шапкой веточку. Уже много месяцев она не видела своего мельдо. Келеборн до сих пор наводил переправы через Сирион, и дело это, сначала казавшееся ей не таким уж и сложным, несколько затянулось. Не пара-тройка плотов — упрямый, настырный синда решил возвести настоящие, полноценные мосты там, где это было возможно, а так же сделал несколько паромных переправ. «Еще один, — написал он ей в последнем письме, — и задание Элу будет выполнено. Скоро я вернусь. Скучаю очень. Пелла передает тебе привет». Галадриэль представила весело бегающую по стройке лисичку и с грустью улыбнулась. Счастливый зверек! Ей было доступно то, в чем отказали нолдиэ. Сотни раз порывалась эллет нарушить распоряжение Тингола и самой поехать к Келеборну. Но если возлюбленного еще могло спасти родство с королем, то ее саму за непослушание могли просто выслать из Дориата. И что бы она тогда стала делать? Ведь, помимо всего прочего, у нее есть тут незавершенные дела. Дева нахмурилась и остановилась посреди утоптанной широкой дорожки, прикусив губу. План с вышивкой, до сих пор казавшийся весьма удачным, так и не был исполнен. Заминка возникла в сюжете. Он должен понравиться Элу, это непременное условие, а так же не вызвать подозрений у Мелиан. Анар весело светил сквозь голые ветви, украшая землю россыпью разноцветных, пронзительно ярких искр, щебетали птицы, и Галадриэль замечталась, глядя по сторонам, как было бы замечательно пройтись тут вдвоем с Келеборном, держась за руки, и любоваться пробуждением земли. На сердце Артанис потеплело, фэа будто согрелась от этих мыслей. Увлеченная мечтами, она сама не заметила, как сошла с проторенной тропы и споткнулась о выступающий корень вяза. — Ambar-metta! — выругалась она и невольно взмахнула руками, стремясь вернуть утраченное равновесие. Однако упасть ей не дали. В тот же миг чья-то сильная рука заботливо подхватила Галадриэль под локоть, и дева, подняв взгляд, увидела Трандуила, сына Орофера. Юноша, лишь недавно справивший свое пятидесятилетие, стоял и смотрел внимательным и немного насмешливым взглядом, в котором читалось понимание. — Счастливая встреча, — проговорила наконец она и чуть склонила голову в знак благодарности. — Но вовсе не случайная, — признался синда и улыбнулся, на этот раз широко и открыто. — Я искал тебя, дева из Амана. Артанис вопросительно подняла брови. — Что происходит в нашем благословенном королевстве, интересоваться не стану, — заговорил он, — хотя, признаюсь, весьма интересно. Спрошу лишь, долго ли еще Келеборн собирается строить из себя великого инженера? Когда он возвращается? Дочь Арафинвэ не сдержалась и раздраженно фыркнула: — Хотела бы я знать. Пишет, что остался последний мост. А почему ты спрашиваешь? — Соскучился по товарищу, — рассмеялся Трандуил. — К тому же разбирает любопытство — Келеборн никогда не был строителем. Но раз ты говоришь, что конец уже близок, то о подробностях я расспрошу по возвращении его самого. Благодарю тебя. Сын Орофера уже собирался было уйти, однако Галадриэль неожиданно для самой себя его задержала: — Постой! Тот послушно замер в ожидании. Дева нахмурилась: — Скажи, что любит Элу? — В каком смысле? — удивился Трандуил. — В самом обыкновенном. Хочу сделать подарок, но не знаю, что выбрать. Синда всерьез задумался. — Кроме Дориата и Мелиан? — уточнил он наконец. — Да. — Хм, — неопределенно пробормотал он и почесал бровь. — Дочь свою любит, но для тебя это, конечно, не тайна. К тому же Лютиэн Тинголу не подаришь, она уже у него есть. А еще… Весну, пожалуй. — Весну? — удивилась Галадриэдль. — Да. Странно, правда? Но я сам много раз наблюдал, с каким удовольствием он наблюдает, как все расцветает и распускается. — Спасибо тебе! — радостно воскликнула нолдиэ, озаренная внезапно пришедшей на ум идеей. — Ты мне очень помог. — Я рад этому, — отозвался Трандуил. — Тебя проводить? Отказываться от предложения Артанис не стала, и всю дорогу до Менегрота они с Ороферионом оживленно беседовали на тему скорого прихода весны. А, едва оказавшись во дворце, она распрощалась со спутником и прошла в покои, где незамедлительно достала чистый отрез ткани. Весна в Амане! Ведь он видел однажды благословенный край, а значит, сюжет вышивки должен оказаться ему приятен. Гобелен с изображением Дориата придется ненадолго отложить, но беды не будет — она управится быстро. «Быть может, за работой время до возвращения Келеборна пролетит быстрее?» — подумала она и, вновь представив себе любимого, улыбнулась светло и нежно.***
— Когда на охоту? — спросил Макалаурэ, широко улыбаясь. — Да хоть сейчас! Даже не надейся, что обойдешь… меня, — голос неожиданно прервался, словно споткнувшись, а сам говоривший тяжело откинулся на подушки. — Что? — вмиг посерьезнев, произнес Маглор. — Чем помочь? Оростель лишь качнул головой, восстанавливая дыхание. — Все почти нормально. Сейчас. Отдышусь. Он прикрыл глаза и попытался унять боль, неожиданно прошившую все тело. Несмотря на то, что времени прошло немало, нолдо, чью фэа Макалаурэ буквально вырвал из цепких рук Намо, еще не начал самостоятельно передвигаться по крепости, хотя в своей комнате чувствовал себя вполне уверенно. Маглор присел рядом с другом, расположившимся в постели у окна. Изрядно обожженный лавой Ард-Гален чернел до самого горизонта, упираясь в грозные пики Железных гор. — Может, ты выберешь себе иную комнату? — предложил Макалаурэ, когда Оростель только начал приходить в себя. — Не самый жизнеутверждающий вид. — То, что нужно, — возразил ему нолдо. — Не дает забыть, зачем я живу, кому должен отомстить, от кого уберечь остальных. — Как скажешь, — согласился тогда Кано. Больше они не заводили разговор насчет северного пейзажа. — Знаешь, я ведь и правда хочу если не на охоту, то на прогулку, — тихим, но ровным голосом сказал Оростель. Маглор оценивающе посмотрел на друга и кивнул. — Хорошо, пройдемся немного, — улыбнулся он. — Но учти, там уже холодно. — Справимся, — отозвался нолдо, вставая и принимаясь одеваться. Нехитрая процедура заняла немало времени, однако Маглор, как ни хотел помочь товарищу, оставался немного в стороне, не желая подчеркивать его слабость. — Готов? — наконец спросил Кано и, дождавшись кивка, предложил. — Давай как тогда, в Амане, возьмемся за руки. Помнишь, нам тогда было лет по пятнадцать — двадцать… За разговорами и воспоминаниями друзья вышли во двор крепости. Приходилось часто останавливаться, однако Макалаурэ каждую невольную задержку объяснял необходимостью показать ему нечто интересное, требовавшее обязательного рассмотрения вблизи. Это мог быть уникальный камень в стене, которого до этого лорд и не замечал, или же дивная пичуга, расположившаяся на карнизе и смешно встопорщившая перья. Оростель тихо и благодарно улыбался другу. Наконец они дошли до небольшого внутреннего садика, где имелись скамьи, на которые друзья тут же и опустились. — Кано, это… это, — слов ему не хватило, лишь осанвэ он смог передать Макалаурэ все чувства и эмоции, тот восторг и искреннюю радость, что им владели.***
— Ну что, матушка, куда поедем? — с энтузиазмом в голосе поинтересовался Тьелпэ и, слегка прищурившись, посмотрел в пронизанную яркими, слепящими лучами Анара даль. Глаза его горели, пальцы нетерпеливо поглаживали шею лошади, и та, чувствуя настроение всадника, то и дело принималась перебирать копытами. — Давай к ущелью Аглона? — предложила Лехтэ. — Давно хотелось посмотреть укрепления. Сын оглянулся и заинтересованно приподнял брови. На лице его отчетливо читалось легкое ехидство, смешанное с пониманием — все же его аммэ отличалась от большинства нисси, которых он знал. Те бы никогда не занимались тяжелой работой по дереву, а для прогулок предпочитали сады или рощи. — Ну что ж, давай, — ответил Куруфинвион. Курво дела вновь задерживали на дальних заставах, и заскучавшая в крепости Лехтэ уговорила Тьелпэ отправиться на небольшую прогулку. Тот согласился, но только вместе с несколькими верными, на всякий случай. Ворота за их спинами почти бесшумно закрылись, и небольшой отряд тронулся вперед, повинуясь сигналу молодого лорда. Воздух был пронизан ожиданием весны и тепла. Снег под копытами коней уже успел потяжелеть и осесть. Пели птицы, и нис почти воочию представляла, как по полям уже совсем скоро побегут широкие, говорливые ручьи. А вскоре и деревья зазеленеют, распустятся цветы… Она широко улыбнулась и тряхнула головой. Близкое присутствие тьмы уже не давило на фэа. — Ты знаешь, — признался вдруг сын, поравнявшись с матерью, — мне нравится ущелье. Там красиво. — Вот как? — невольно усомнилась та. — Да, — кивнул он. — Это трудно объяснить. Там нет зеленых холмов и усеянных цветами долин, и все же… Впрочем, сама увидишь. Заснеженные поля привычно ложились под копыта лошадей. Так далеко на север Лехтэ еще ни разу не заезжала, поэтому теперь она с интересом оглядывалась по сторонам. Леса, протянувшиеся тонкой темной лентой почти у самого горизонта, тени гор вдалеке, пока еще совсем небольшие и отнюдь не поражающие воображение. Однако, чем ближе они становились, тем сильнее захватывало дух Тэльмиэль. Каменные громады росли, стремясь отвоевать пространство у неба, и хотя по высоте не могли сравниться с Пелори, однако все же внушали уважение. Всадники остановились, и Лехтэ, задрав голову, принялась рассматривать остроконечные пики, глубокие, изрезанные выходами пород провалы, и она постепенно начинала понимать, что именно имел в виду сын. — Красиво, — прошептала она и посмотрела на Тьелпэ. Тот улыбнулся, явно довольный, и широким жестом указал вправо и вверх: — А вон там одно из наших укреплений. Я сам его строил. Прорезанные бойницами стены сливались с окружающим скалистым пейзажем, и для того, чтобы заметить их, приходилось прилагать очевидные усилия. По крайней мере, такому неопытному в военном деле наблюдателю, как она. — Поднимемся? — предложил сын, и мать охотно поддержала идею. Легко спрыгнув на землю, Лехтэ первая начала взбираться вверх по тропинке, однако внутрь самого укрепления заходить не стала, а остановилась у одной из лощин. Обрамленное двумя почти отвесными стенами, ущелье Аглона убегало на север, однако того, что простиралось за ним, пока видно не было. Тэльмиэль посмотрела наверх и задумчиво прищурилась. Уцепившись за один из камней, она подтянулась и взобралась на очередную вершину. Сын последовал за ней. Фигуры верных внизу становились все меньше и меньше, и вот настал момент, когда долина Лотланна распахнулась перед взором любопытной нолдиэ во всей своей суровой красе. — Вон там, — прокомментировал сын, жестом указав на север, — Химринг. А дальше на восток владения дядюшки Макалаурэ. — А на западе? — Дортонион, а за ним Хитлум и Дор Ломин. Остальные владения нолдор гораздо южнее. Лехтэ вздохнула мечтательно и протянула: — Хотелось бы мне однажды там побывать и посмотреть своими собственными глазами. Неведомые земли и суровая красота севера манили ее, разжигая любопытство, и мрачные скалы казались ей теперь куда красивее, чем цветущие поля юга. Двое нолдор молчали, задумавшись каждый о своем, и лишь стук сердец напоминал, что это не изваяния. Лехтэ смотрела и почти воочию представляла, как тут еще совсем недавно текли реки огня, а воинство тьмы шло вперед, движимое жестокой волей своего владыки. — Где вы бились? — спросила она. Сын заметно вздрогнул, выныривая из дум, и пустился в объяснения. — Хотелось бы мне быть рядом с вами, а не скрываться за стенами, — сказала Тэльмиэль. — Бойтесь своих желаний, матушка, — отозвался с улыбкой Тьелпэ. — В такой земле, как Белерианд, они легко могут исполниться. Конечно, это будет не скоро. Пока мы выиграли несколько спокойных, мирных лет. Но кто знает, как долго они продлятся? — О чем ты? — полюбопытствовала нолдиэ, пристально вглядываясь в лицо сына. — Мы разбили воинство, но не самого Врага, — пояснил тот. — Когда-нибудь он накопит новые силы, и мы опять сойдемся в бою. И так будет продолжаться из раза в раз. Нолдор будут нести потери, которые мы не сможем быстро восполнить. Я часто вглядываюсь в очертания будущего, но не могу разглядеть, что именно следует предпринять, дабы переломить ситуацию. Пока не могу. Тьелпэринквар нахмурился, стиснул зубы и с силой ударил кулаком по ближайшему камню, и несколько крохотных осколков упали к его ногам. Молодой лорд проследил на ними взглядом и с видимым усилием заставил себя улыбнуться: — Что ж, кажется нам пора возвращаться. Лехтэ кивнула, решив, что они и вправду увидели вполне достаточно, а заходить внутрь укреплений и отвлекать стражей от службы не самая лучшая идея. — Да, пойдем, — ответила она. Сын подал руку, и оба проворно сбежали вниз. Вскочив на коней, они развернулись и тронулись в обратный путь. — Давай заедем кое-куда, — предложил вдруг сын, когда до крепости оставалось совсем немного и на горизонте успели показаться пока еще крохотные башни. — Я знаю одно место… Он не договорил, загадочно прервав себя на полуфразе, и этим разжег в груди матери любопытство. Они свернули в сторону леса, ступили под его сень, и Лехтэ залюбовалась открывшейся перед ней картиной. На припеках с веток слетали первые весенние звонкие капли, лучи Анара играли в них, слепя, и этот свет вкупе с пением первых птах рождал в сердце радость, такую же бурную, как ожидавшееся вскорости половодье. — Вот здесь, — прошептал сын, отводя с пути из толстую еловую лапу, и Лехтэ вскрикнула, увидев подснежник. — Невероятно! Так рано? — Да, — подтвердил довольный сын. — Я приметил это место вскоре после того, как мы переселились в Химлад. — Еще до того, как приехала я? — Верно. Здесь всегда раньше всех распускаются цветы. Они спешились и некоторое время любовались, не в силах отвести от удивительной картины взгляд. Анар неспешно совершал свой ежедневный путь, и нолдор, выехавшие из крепости на рассвете, заторопились, стремясь попасть домой хотя бы к обеду. А Лехтэ подумала вдруг, что еще месяц-два, и эти поля покроются первой робкой зеленью. Распустятся цветы. И тогда придет еще один праздник — очередная годовщина их с Курво знакомства. «Кстати, тогда можно будет надеть золотое платье с лучами Анара», — подумала она. Тьелпэ помог матери взобраться на коня, и маленький отряд уже не задерживаясь поскакал к крепости. Когда лес остался позади, молодой лорд пригляделся к далеким знаменам на башнях и радостно объявил: — Отец вернулся! Лехтэ радостно улыбнулась в ответ и пустила коня в галоп. — Ну-ка, — прокричала она. — Кто быстрее? И сын, словно маленький эльфенок, а не взрослый разумный лорд, охотно принял брошенный матерью вызов. Вскоре ворота гостеприимно распахнулись, и Тьелпэ с Лехтэ голова к голове влетели во двор.***
Весна уверенно шла по просторам Химлада, даря долгожданное тепло и свет. Зима, наступившая несколько позже обычного, оказалась снежной и суровой. Ледяные северные ветра врывались в Эстолад через ущелье Аглона в бессильной попытке сдуть прочь ненавистную крепость. Однако других действий со стороны Ангамандо не наблюдалось. Даже орки почти не беспокоили нолдор — с небольшими отрядами легко справлялись стражи, несшие дозор, но несмотря на это по распоряжению лордов эльдар даже в своих землях не передвигались по одному. Теперь же, когда ладья Ариэн поднималась все выше, согревая землю, побуждая олвар очнуться ото сна, твари, боявшиеся жарких лучей, перестали попадаться даже ночным патрулям, попрятавшись в свои глубокие норы. — Мелиссэ, только что получил послание из Ломинорэ, — сообщил с порога Куруфин, заходя в комнату. Лехтэ отложила в сторону набросок и вопросительно посмотрела на мужа. — Финдекано сообщает о своей помолвке с дочерью Кирдана… Забыл ее имя, сейчас, — он развернул свиток и принялся перечитывать. — Не ищи. Армидель, — подсказала Тэльмиэль. — Что? — Дочь владыки фалатрим зовут Армидель, — пояснила она. — Постараюсь запомнить, — буркнул Курво и продолжил: — он, Финьо я имею в виду, приглашает всех родичей на помолвку и потом на свадьбу. Что скажешь? — Я рада за них, — тут же ответила Лехтэ. — Я не об этом. Ты хотела бы поехать со мной? Вновь проделать неблизкий путь к морю? — Конечно! — радостно воскликнула она. — Когда мы отправимся? — Туда еще нескоро, — ответил Куруфин, — но сейчас можно съездить в рощу. Вдвоем. Мы давно с тобой не гуляли. — С удовольствием, мельдо, — она подошла и быстро поцеловала мужа в щеку. — Только переоденусь. — Накинь плащ потеплее. Все же еще не лето, — напомнил Курво, прикрепляя на пояс ножны с мечом и ножом. Без оружия он не покидал крепость. Коней для себя и жены Куруфин собрал сам, не желая беспокоить верных, которым хватало работы и беспокойств — начинали жеребиться кобылы. — Как вернемся, я напишу ответ, что мы обязательно приедем на свадьбу. Насчет помолвки я не уверен — нам надо многое успеть за это лето, — Искусник замолчал, обдумывая неожиданно пришедшую в голову мысль. «Тьелпэ, просто увеличь температуру и добавь в сплав не только гномий металл, но и легкое серебро. Да, очищенное. Нет, не зайду. Мы с аммэ уедем ненадолго». — Курво? — Что? — Все в порядке? — обеспокоенно спросила Лехтэ. — Если не хочешь, то мы вообще не поедем туда. Я же слышала о разногласиях, что возникли с прибытием тех, кто пошел за Ноло в Белерианд. Куруфин рассмеялся: — Я и не думал сейчас о кузене и его невесте. Так, пришла в голову мысль. Поделился осанвэ с сыном — пусть проверит. Они вывели коней, и Куруфин, подсадив жену, запрыгнул на свою кобылу, не забыв погладить ее шелковистый любопытный нос, приказал открыть ворота. Роща встретила супругов оглушительным пением птиц и нежно-зеленой молодой листвой деревьев. Анар пригревал все сильнее, так что Лехтэ сняла свой давно распахнутый плащ. — А ты говорил, будет прохладно, — пожаловалась она мужу. — Вечером пригодится. Мы же никуда не спешим. Или ты хочешь пораньше вернуться в крепость? — спросил он, спрыгивая на землю и протягивая руку жене. — Я рада, что у нас есть почти целый день, — призналась она. — Мне очень не хватает таких прогулок. Помнишь, как тогда, еще в Амане? — Конечно, — Куруфин улыбнулся, на миг показавшись жене тем самым юным Атаринкэ, которого она и полюбила. Отпустив коней пастись, они ступили в кружевную тень деревьев. — Когда мы бродили по полям и садам рядом с Тирионом, — начал Искусник. — Тогда мне казалось, что я понял, что такое счастье. — Теперь ты считаешь, что был неправ? — Лехтэ остановилась и удивленно посмотрела на него. Куруфин лишь покачал головой: — Я думал, что потерял тебя. Навсегда. Теперь же, несмотря на боль и горе, что я познал в Белерианде, я вновь счастлив, даже сильнее, чем прежде, потому что уже понял, каково это — разлучиться с тобой. — Атаринкэ… — забывшись, позвала она любимого. Тот вздрогнул, но промолчал, лишь крепко прижал к себе жену. — Ты права, — наконец сказал Искусник. — Это был он. Иногда лорд Куруфин отступает на второй план. Но учти, Атаринкэ появляется редко и исключительно ради тебя. Лехтэ с нежностью посмотрела на мужа, ласково провела рукой по его волосам и поцеловала. В тот миг лучи Анара нашли окошко в молодой листве, осветив супругов. — Словно Лаурелин, — тихо произнесла Тэльмиэль. — Да, может показаться, что ничего не происходило, что мы вновь у подножия Туны, только я-то знаю, чувствую его злобу и слышу зов. Камней и Клятвы. Нолдиэ вздохнула. — Ты только не забывай о той, другой, что принес намного раньше, — попросила она. Куруфин резко остановился, внимательно посмотрел на жену и совершенно неожиданно подхватил ее на руки и закружил. — Никогда. Никогда не откажусь от тех слов. Что бы ни произошло, мелиссэ, где бы я ни был, услышу тебя, почувствую тебя и… Он не договорил — поцелуй и распахнутое осанвэ передали чувства точнее слов. Они шли по мягкой зеленой траве, молча, держась за руки, и доброе тепло согревало фэа Куруфина, возвращая ему его же прежнего. Птичьи трели постепенно стали стихать, а тени удлинились. Лехтэ зябко повела плечами и запахнула недавно надетый плащ. — Скоро будет полянка, разведем костер, согреемся, — сообщил Искусник. — Или домой? Лехтэ покачала головой. — Давай еще немного побудем вдвоем. Ты же сразу убежишь в мастерскую к сыну, потом доклады, затем дальние рубежи… Я все понимаю, но очень скучаю по тебе… Я боюсь, что это всего лишь сон, что открою глаза в Тирионе, что никогда не смогу больше прикоснуться к тебе. Тэльмиэль задрожала, прижавшись к мужу. — Курво, не оставляй меня, — еле слышно прошептала она. — Никогда. Полянка оказалась даже ближе, чем думал Искусник. — Сейчас, родная моя, сейчас, — он быстро развел огонь, расстелил свой плащ на земле и сел рядом с женой. — Что случилось? Я чувствую твой страх, мелиссэ, — спросил он. — Мне показалось, что… что тебя нет. Нигде нет, Курво, ни в Беленианде, ни в Амане, ни… в Чертогах. Это… это ужасно, мельдо. — Я здесь, с тобой, — он нежно погладил ее по волосам и обнял за плечи. — Просто северный ветер донес отголосок очередного колдовства Врага. Не бойся, ты со мной. Здесь никого больше нет. Жар рук Искусника, которые, как показалось Лехтэ, были повсюду, прогнали холод и липкий страх, разбудив в ней желание. Нолдиэ потянулась к губам мужа, одновременно проникая ладонями ему под рубашку. «Вернемся утром», — подумал Куруфин и потянул вниз платье жены. Костер давно прогорел, и Искусник плотнее закутал спавшую рядом Лехтэ в оба плаща, накрыв ее сверху своей курткой. Небо начинало светлеть, звезды гасли одна за одной — начинался новый день, с его заботами, проблемами, за которыми важно было не потерять главное — жену и сына. Впрочем, последний сам скоро потеряется в недрах мастерской. Почувствовав на себе взгляд мужа, Тэльмиэль открыла глаза. — Мельдо… — Я здесь, — улыбнулся он. — Не замерзла? — Разве с тобой это возможно? — счастливо проговорила она и потянулась. — Не вылезай пока из плащей, — сказал он, вставая. — Сейчас вновь разведу костер, и тогда оденешься. Тэльмиэль кивнула и огляделась по сторонам. — Курво, ты видел? — Что? — удивленно обернулся он. — Цветы. Их не было вчера. Зеленую поляну почти сплошным ковром устилали маленькие белые звездочки, в ранних лучах Анара казавшиеся золотыми или нежно-розовыми. — Они расцвели ночью, мелиссэ. Не ромашки, конечно, но… — Они прекрасны, мельдо! — искренне сказала Лехтэ. — Как и все, что было… — И что еще будет, — поддержал ее муж. — Это добрый знак. Супруги вернулись в крепость ближе к обеду. — Атто, аммэ, наконец-то! — встретил их Тьелпэ. — Ты нас потерял? — спросил Куруфин. — Нет, но я получил сплав, как ты мне вчера подсказал. Хотел вместе испытать. Искусник кивнул. — А еще гонец из Ломинорэ ждет ответа. Дядя писать отказался, сказав, что это не его обязанности, и удрал с дозорными. — Хорошо, что напомнил. Сейчас напишем. Вместе, — добавил он, улыбаясь. Тьелпэ кивнул. — Благодарю. Мне стоит этому поучиться. Куруфин кивнул. — А летом будешь представлять Химлад. — Что? — удивился он. — Поедешь к Финдекано на помолвку. Что потребуется обсудить с Ноло, я скажу, а сам займусь северными рубежами. Лехтэ с любовью и одобрением смотрела на сына и мужа — наступали светлые дни.