***
в багровых тонах расцвела паранойя, в соседней Вселенной случилась война. магнитное поле неравного боя смертельной волной приближается к нам. если взорвётся чёрное солнце, все в этой жизни перевернётся. привычный мир никогда не вернётся, он не вернётся.
Пепел падает на пальцы, пока Владимир шарит в карманах в поисках настырно трезвонящего телефона. Он шипит, потряхивая обожженной рукой, и берет трубку, не глядя. Он просил не беспокоить. Он просил: полчаса. Но когда кто слушал? — Алло, — голос отчего-то выходит очень хриплым. — Здравствуй, Володь, — мягко звучит на другом конце провода, и он выдыхает. — Привет, Стас. Стас это куда как лучше, чем… Чем не Стас. Чем кто-нибудь из бесчисленной вереницы политиков, дипломатов, экономистов и экспертов. Чем вообще кто угодно. — Ты не занят? — Я теперь всегда занят. — Ну конечно. Зеленский тихо затягивается чуть было не потухшей сигаретой вместо ответа. На несколько секунд повисает молчание. Боже, как же он теперь любит иногда просто помолчать. — Снова куришь? Все-таки услышал. — Будешь ругать? — Нет. Сложный день? — Сложный год. — Пока что только девять месяцев. — За это время ребенка родить можно. — У тебя другие масштабы… Сигарета заканчивалась. — То, что пишут, правда? — Ты сейчас про Кремль, Коломойского или мою налоговую декларацию? Боклан хмыкнул. 'А раньше с моих шуток смеялись во весь голос', — пронеслось в голове. 'Теряю хватку.' — Ты ведь знаешь, о чем я. — Знаю… Правда. Не всё, конечно. Отставка Гончарука не была его прихотью. Не приведи господь, он слышал и гораздо более жесткие высказывания в свой адрес, он тысячи раз сам говорил весьма неприятные вещи о верхушке правительства. Ах, если бы все решали только эмоции и симпатии. Все было бы куда как проще. — Тебе бы выспаться. — Нет времени. Опять искать премьера… — Так сложно? — Просто невероятно. — И совсем нет кандидатов? — Ну, есть один. — И кто? — Ты. А вот теперь смех все-таки раздался. Смеялся Боклан, впрочем недолго. — Я не политик. Я актер. — Я тоже. Минута молчания. — Так плохо? — беспокойство в голосе. — Так плохо, — повторяет он. — Есть одна идея. Сколько у тебя времени? — У меня его нет. — Один час найдётся? Отсутствие президента в день прошения об отставке премьера. Журналисты сожрут его с потрохами. Зеленский выкидывает окурок и бросает взгляд на часы. — Для тебя — найду.***
колокол бьёт, объявляя тревогу печальный призрак нашей свободы, но не услышат и не помогут мёртвые боги. в бескрайней ночи источники света, мерцание звёзд — огоньки сигарет. последний парад начинают планеты и каждый получит счастливый билет.
Кто бы мог подумать двадцать лет назад, что он станет президентом. Как и пятнадцать. И десять. Хорошо, пять лет назад так думали уже многие. 'Народ захочет — бездну перескочит.' Пословицы бывают чертовски верными. Детская мечта стать дипломатом* не шла ни в какое сравнение с реальностью. Реальностью с ответственностью за сорок два миллиона человек. Не то, чтобы он жаловался. Он знал, на что шел. Но иногда всего было просто слишком много. Смерть оманского султана, крушение самолета, череда неожиданных действий России, теперь еще и слитый разговор Гончарука. И это только первая половина января... Тепло его рук, запах парфюма. завтра я буду сильным, а сегодня дай мне перевести дыхание — Василий Петрович, спокойнее. Все хорошо, вы справитесь. — Правда? — Ну конечно. Я помогу. У каждого свое спасение, каждый справляется с усталостью и чувством безысходности, как может. — Народ вас выбрал. Он вам верит. — Юрий Иванович… они не политики, они актеры Иногда нужно просто забыть, кто ты есть, стать хоть на секунду другим человеком. Крепкое рукопожатие по прощание, короткий кивок охране неподалеку. Он не оборачивается.если взорвётся чёрное солнце, все в этой жизни перевернётся. привычный мир никогда не вернётся, он не вернётся.