Правда неизменна

Навсегда покидать Рай во второй раз в своей жизни намного проще, чем Кроули мог бы подумать. Он смотрит, как двери лифта закрываются прямо перед лицом Габриэля и осознаёт, что и не хочет оставаться. Даже совсем чуть-чуть. Зрелище его такого, жестокого, холодного, безличного, напоминает ему обо всём, что он так когда-то ненавидел. Об однозначных ожиданиях. Лицемерии. О неотвеченных вопросах. О пустом престоле в тихом зале, где должна была быть Бог. Он любил идею Рая. Место Чистое и Хорошее, без боли и грусти. Всё ещё любит. Но эта идея — только у него в мыслях, а реальность совсем не напоминает его мечты. Он скорбит по своим братьям и сёстрам, по любви, которую они когда-то делили. Но их сердца теперь заперты в собственными руками построенных клетках, и он не может спасти их от самих себя. Он не знает, где смог бы даже начать. Даже если бы он всё ещё был Рафаэлем, он сомневается, что во всей вселенной он смог бы найти достаточно тепла, чтобы растопить вознесённые вокруг них ледяные стены. Семья, по которой он скучает, осталась у него только в воспоминаниях, хотя он и кристально ясно помнит, как они когда-то работали вместе. В идеальной команде, защищая друг друга, борясь с нарастающей силой Зла. Но сейчас для них он только ещё один из Падших. Что-то созданное только для того, чтобы быть уничтоженным. Ему интересно, помнят ли они свой страх, свою неуверенность в тот день, когда они впервые встретили настоящего демона? Когда они ещё только начали понимать, к чему всё должно было прийти. *** Он работает над созданием нового лекарства вместе с Уриэль, когда они чувствуют, как по их концам связи проходит острая вспышка страха. «Габриэль!» - ахает Уриэль, роняя флакон. Он разбивается, падая на пол, разбрызгивая вокруг зелёную жидкость. Рафаэль не медлит. Он хватает прислонённый к стене посох и бежит. Уриэль присоединяется к нему мгновением позже, и вместе они тянутся и изменяют течение вселенной, следуя за ниткой страха к месту, где находится Габриэль. Вокруг них разверзается хаос. Воздух прорезают крики, пока отряд ангелов-Стражей сражается с группой... чего-то. Существ, которые выглядят почти как ангелы, но неправильные, с чёрными крыльями и змеиными чертами, с острыми когтями и острее — зубами. Габриэль находится прямо в гуще событий, его огромные фиолетовые крылья широко распахнуты, он рычит от гнева. «Брат!» - Рафаэль устремляется вперёд, посох блокирует удар, который мог бы пробить насквозь одно из левых крыльев Габриэля. Потом он разворачивается, складывая все свои шесть крыльев за спиной, и отбивает удары со всех сторон. «Рафаэль!» - Габриэль благодарно кивает ему, прежде чем умолкает, вынужденный защищаться. Они двигаются как один, все трое, связанные сознаниями. Они заранее знают, что сделает каждый из них, взмахивают оружием в полном согласии, точная триада смерти посреди хаоса битва. Они трое пробиваются мимо стражей, вглубь толпы наступающих противников. Они сражаются с яростью и страстью, с гневом ангелов мести. Эти существа, чем бы они ни были, пришли в их дом и осквернили его, запятнали чистоту Рая привкусом тьмы. А это не может быть позволено никому. Посох Рафаэля искажается в его руках, основание становится лезвием, горящим святым огнём. Он бьёт по врагам, не давая им подойти слишком близко, при этом следя за их узорами, ища место, куда можно нанести последний удар. Спиной к спине с ним со смертоносной грациозностью сражается Уриэль, делая выпады, чёрная кровь покрывает её огненное лезвие. Рядом с ней кричит Габриэль, размахивая собственным оружием, нападая без осторожности, доверяя своему брату и сестре защитить его тыл. Вскоре к ним присоединяется и Сандальфон, нанося резкие удары, выигрывая у врага чистой силой своих атак. Они — могущественные, грозные воины. Но и их почти сокрушает такое огромное количество противников. Сандальфон! - кричит он по их связи, предупреждая младшего брата о враге за его спиной. Сандальфон разворачивается, свистит клинок, отделяющий голову существа от тела. Вскрикивает Уриэль, и Рафаэль оборачивается, уже поднимая посох. Два быстрых удара по нужным точкам узора и её противник падает замертво. Взмахивает оружием Габриэль, разрубая напополам существо, которое готово было вот-вот укусить Рафаэля. Рафаэль посылает ему свою благодарность, ныряя вперёд, чтобы заблокировать общую атаку сразу от трёх существ. Одно кричит, умирая, меч Уриэль пронзает его глотку. Сандальфон рычит, убивая другое, разворачивается, чтобы пробить мечом ещё двоих. Вокруг них падает всё больше тел, чёрная кровь расплёскивается по земле. Он начинает уже уставать, когда чувствует приближение ауры Микаэль. Вскоре и нарастающий топот ног указывает на приближение солдат во главе с его сестрой. При виде её вражеские войска рассыпаются, поворачиваются спиной к ним и бегут, спасаются где-то в глубине полей Рая. Рафаэль смотрит им вслед, пока Микаэль раздаёт приказы своим ангелам, посылает отряды за отступающим врагом. Потом он отходит к раненым. У всех его братьев и сестёр есть незначительные травмы, царапины, ранки, укусы, но ничего серьёзного. У него самого есть несколько ран, самая худшая — глубокий укус на руке, который слегка кровоточит. Он обматывает его куском ткани, которую отрывает от одежды, чтобы исцелить, когда сможет. Двое из Стражей Габриэля мертвы — их сняли, когда враги только выскочили из засады, ударом в спину. У остальных троих есть серьёзные ранения — укусы и раны от когтей, на исцеление которых уходит вся его концентрация. Он всё ещё работает над самым тяжело раненым Стражем, когда кто-то отодвигает его в сторону, знакомая сила проникает в узоры вокруг него и двигается осторожно, занимая его место. Он поднимает глаза и видит рядом Анаэль, которая отталкивает его руки, чтобы самой залечить закрываемую ими рану. «Ты нужен Микаэль,» - говорит она ему. - «Дай я здесь закончу. Я привела и некоторых наших учеников. Им не помешает практика.» «Но...» - Рафаэль хмуро смотрит на своего заместителя, готовый поспорить с ней. «Никаких но,» - твёрдо говорит Анаэль. - «Микаэль отправила меня позвать тебя в случае, если ты не будешь здесь нужен. Она сказала, что ты так сильно концентрировался, что она не могла дотянуться до тебя по связи. Ты уже исцелил все смертельные раны, а обо всём остальном мы можем и сами позаботиться. Так что дай мне уже потренировать немного младших и иди посмотри, чего хочет твоя сестра.» - Он уже достаточно хорошо знает её, чтобы понимать, что любые возражения будут бессмысленны, так что он подбирает посох и встаёт. Он проходит мимо группки из пяти учеников, в знак поддержки хлопая пару из них по плечу. Они выглядят испуганными, но решительно проходят к раненым Стражам. Рафаэль делает мысленную заметку позже их похвалить. Анаэль выбирала с умом, кого взять с собой. Габриэль может неодобрительно коситься на него за то, что он дал такое высокое звание Власти, но, на взгляд Рафаэля, Анаэль — самый лучший его целитель. Уриэль приветствует его, когда он приближается к месту, где собрались все Архангелы, на её обычно расслабленном лице видны страх и растерянность. «Мы поймали одно из существ, которые на нас напали,» - объясняет она, хватая его за руку и тянясь к нему по связи в поисках успокоения. - «Оно... мы не знаем, что это такое. Оно не похоже ни на что из всего, что я раньше видела.» Рафаэль делится с ней мысленно своим спокойствием и уверенностью, сжимая её руку и отпуская её, только чтобы обнять за плечи. - «Всё в порядке, малышка,» - говорит он ей. - «Оно тебе не навредит, не когда мы все здесь.» «Дело не в...» - Она мотает головой, и он чувствует её внутреннюю растерянность. - «Я не думаю, что оно попытается мне навредить. Но, брат, оно говорит, что оно раньше было ангелом.» «Ох.» - Он заталкивает вглубь ледяной укол страха, который вызывают её слова, запирает глубоко внутри, чтобы его не почувствовали его братья и сёстры. Ради них он должен быть сильным. - «Это возможно,» - медленно признаёт он. - «Люцифер говорил об этом. Об ангелах, которые потеряли Её Благодать и стали... чем-то другим.» - Он думает о пациентах, которых потерял за последнее время. С первой атаки в Залах Исцеления умерло уже больше семидесяти ангелов, и половина из них делила ту самую чёрную кровь, которая виднеется на его одежде и пропитывает всё поле битвы. «Но... я всегда думала, что это было только теоретическим. Что-то, что могло случиться — в будущем. Не... не сейчас.» - Уриэль знает, что это значит, если начинают Падать ангелы. Они все знают. Люцифер рассказал им о приближающейся Войне, и как бы он ни хотел верить в то, что его брат способен на это, он не может отрицать, что происходит что-то совершенно неправильное — и Люцифер находится в самом центре событий. «Искорка!» - Микаэль замечает их. - «Иди посмотри на это.» Он отпускает Уриэль и подходит к старшей сестре. Рядом с ней стоит Габриэль, сверля взглядом существо на земле перед ними. Над тем возвышается Сандальфон, сжимая меч в руках на случай, если оно попытается сбежать. «Что ты думаешь?» - интересуется Микаэль, указывая на существо. Рафаэль касается кончиками пальцев шрама на своей ладони, используя неизменное напоминание об Азирафаэле, чтобы сосредоточиться, прежде чем обратить всё внимание на пленника. Существо у его ног шипит на него, извивается в путах. В разных местах его лицо покрывает чешуя, уродливая зеленовато-коричневая, словно пятнами старой рвоты. За спиной висят изломанные чёрные крылья, теперь бесполезные, с перьями, покрытыми пеплом и грязью. Стеклянные чёрные глаза встречаются с его глазами, лишённые любых эмоций, кроме ненависти. Руки существа заканчиваются не пальцами, а ужасными длинными когтями, на краях которых всё ещё виднеются засохшие капли золотой и алой крови. Замечая пристальный взгляд Рафаэля, оно обнажает зубы — острые, серые, клиновидные куски костей пробивают гниющие дёсны. Из пореза на щеке капает чёрная кровь, оставляя пятна на одежде, давно утратившей свою чистоту и белизну. «Что ты такое?» - поражённо спрашивает он. Ещё хуже, чем его физическая форма, оказывается узор, обмотанный вокруг неё. Его зазубренные края, где какую-то часть существа оторвали от его основы. Когда он ищет его естество, он находит в нём дыру, гулкую бесконечную пустоту, в которой могла когда-то теплиться ангельская Благодать. Его пальцы зудят от инстинкта исцелить, помочь, но сильнее этого инстинкта страх — желание бежать, быстро и далеко, пока зрелище этого существа навсегда не исчезнет из его памяти. «Я — это ты,» - шипит оно, следя за ним голодными глазами. Габриэль пинает существо, заставляя его уткнуться лицом в грязь. - «Рафаэль совсем не такой, как ты,» - с отвращением рычит он. «Разве?» - спрашивает существо. Оно не смотрит на Габриэля, только на Рафаэля. - «Когда всё это красивое золото сгорит, что останется?» «Ты лжёшь,» - выплёвывает Рафаэль, в душе которого поднимается ужас. - «Я не отвернулся от Бога.» - Он должен стать этим? Если он продолжит задавать вопросы, всё дальше и дальше уходить от Её света, такой будет его судьба? Её Великий План для него? Существо смеётся. - «Тогда смотри на своё будущее,» - говорит оно, разводя свои запятнанные кровью руки, и сломанные крылья, и изорванный узор жизни так широко, как позволяют верёвки вокруг него. - «Я — то, что получается, когда Она отворачивается от вас.» - Его взгляд на миг обращается на Микаэль, которая смотрит на него с отвращением. - «Ты знаешь, о чём я говорю.» «Демон,» - подрагивающим голосом произносит она. - «Так назвала вас Бог.» «Ты был ангелом.» - Он не знает, почему говорит это. Он и так знал — это не требовало подтверждения. «Я был таким же, как вы.» - Оно складывает крылья, изломанный узор сворачивается вокруг него, пока линии разрывов не становятся только едва видны. Архангел всё не может отвести глаз от дыры, зияющей там, где когда-то была его Благодать. - «Я был одним из первых, кого выбрал Люцифер. Интересно, когда же он придёт и за тобой?» В этот раз демона ударяет Микаэль, бьёт по рёбрам лезвием плашмя. «Ты не будешь так говорить о нём,» - отрезает она. - «Рафаэль не Падёт.» Демон переводит на неё свои мёртвые глаза. - «Ты разве не спрашивала себя об этом? Он ведь так близок к Люциферу, правда? Всегда отрицает Её и задаёт вопросы. Проводит время вдали от Рая и Её света. Насколько ты ему вообще доверяешь?» Голос Микаэль холоден как лёд. - «Я доверила бы ему свою жизнь. И жизни каждого ангела под моим началом.» Существо ухмыляется. - «Лжешь,» - говорит оно. - «Я вижу твои сомнения. Страх. Ты не можешь защитить его от его самого.» «Рафаэлю не нужна защита.» - Это возмущается Уриэль, пронзая взглядом демона, но Рафаэль чувствует её неуверенность. - «Он — целитель Матери. Она не отвернётся от него.» «Ты уверена?» - ухмыляется демон, показывая острые, кровавые зубы. - «Любой может Пасть. Я тому доказательство.» «Кто... кто ты?» - спрашивает Рафаэль, хотя он сам очень, очень не хочет знать. Это существо ужасает его и внушает отвращение, и он не может, видя его, не переигрывать в сознании слова на своей странице Её Плана. Его вопросы опустят его в огни Падших. Оно снова смеётся. - «Разве ты не узнаёшь меня?» - спрашивает оно. - «Приглядись, Рафаэль. Ты знаешь моё имя.» «Не надо,» - восклицает Уриэль. - «Рафаэль. Не надо. Пожалуйста.» Он наклоняется, пока не чувствует даже на своём лице зловонное дыхание демона, оценивая его лицо и узор, ища что-то, что смог бы узнать. Что-то в его окровавленном естестве вспыхивает, и одно мгновение он видит три огромные головы на месте одной. Четыре широких крыла, покрытые глазами. Херувим. Один из стражей Древа Знаний. Двое, он знает, пропали без вести. Одного он хорошо знал. Часто разговаривал с ним, ожидая, когда Азирафаэль закончит со своей работой где-то далеко в Саду. Он прищуривается, вглядываясь в существо. Если бы узор был совсем чуть-чуть не таким, исчезнувшие линии встали бы так, те холодные стеклянные глаза засветились бы любопытством... Он отшатывается, и, чтобы он не упал, его придерживает Габриэль. «Берит,» - шепчет он. - «Нет.» - Этот демон — этот бывший ангел — был раньше одним из самых любимых Ею, ему выпала честь сторожить Древо. Когда он пропал, Рафаэль решил, что его убили, как и многих других. Он никогда не задумывался о том, что он, благословлённый Ей, мог Пасть. Острозубая ухмылка Берита расширяется. - «О да,» - смеётся он. - «И я видел, что готовит для тебя План, Рафаэль. Когда Люцифер позовёт, ты придёшь.» Прежде чем Рафаэль успевает ответить, воздух разрезает меч Габриэля, отделяя голову Берита от тела. - «Ни за что,» - говорит трупу маленький брат Рафаэля. - «Мы не позволим.» Только потом, когда он возвращается в свои комнаты, Рафаэль вспоминает о порезе на его плече. Он усталыми движениями распутывает узлы повязки и бросает взгляд в зеркало, чтобы осмотреть рану. От того, что он видит, у него кровь стынет в жилах. Когда он убрал повязку, рана снова открылась и по руке потекла длинная струйка крови. Там, смешанные с его собственным алым и золотым, мелькают блики чёрной крови, так похожей на кровь Берита. *** Яркая вспышка любви от Азирафаэля вырывает его из воспоминаний, напоминая ему, что он не один. Тогда он знал, что Падёт. Но как бы ни было ему больно, сколько бы он ни потерял, он не обо всём в этом жалеет. Пусть он потерял своих братьев и сестёр, но у него всё ещё есть Азирафаэль. И сегодня он завоевал свободу своего ангела от Рая, точно так же, как Азирафаэль сейчас освобождает его от Ада. У них двоих теперь есть Земля и всё на ней. Адам. Варлок. Бентли. Книжный. Прекрасное вино. Быстрые машины. Ужины в дорогих ресторанах. Долгие прогулки по парку. Ночи, проведённые на старом диване в окружении книг. Всё, за что он так яростно боролся последние одиннадцать лет. Теперь они могут быть самими собой, так, как Рафаэль никогда и не мечтал. Да, Рай разочаровал и отверг его, но это не значит, что он не может создать свой собственный райский уголок вместе с Азирафаэлем. Так что он идёт в парк, на их привычную скамейку, и ждёт. По их объединённым узорам он чувствует веселье Азирафаэля, а потом секундный триумф — и он понимает, что ангел убедил Ад оставить их в покое. Кроули откидывается на спинку скамейки и позволяет эмоциям ангела поглотить его. В первый раз за шесть тысяч лет он не чувствует себя таким полностью одиноким. И это невероятно. Это лучше, чем всё, о чём он мог мечтать. Так что когда Азирафаэль присоединяется к нему и они возвращаются в свои обычные формы, он не стесняется предложить ангелу поужинать вместе. В конце концов, они сделали невозможное. Они заслуживают отметить это. «Кроули...» - спрашивает Азирафаэль, когда они пересекают парк, направляясь в Ритц. - «Ты... что-то случилось с моим кольцом?» Когда демон бросает на него взгляд, то видит, что ангел смотрит на крест, где его собственный символ теперь переплетается с символом Рафаэля. - «Прости, ангел,» - говорит он, делясь с ним своей виной. - «Я не знаю, что произошло. Уриэль пыталась снять его с меня, и я знал, насколько оно было для тебя важно, так что использовал часть своей силы, чтобы его удержать. Но только тогда что-то пошло не так. Это оттолкнуло Уриэль, и символ изменился. Я не знаю, что произошло. Но я могу попробовать это исправить.» - Он не уверен, что может это исправить, но если Азирафаэль хочет, он готов попытаться. Азирафаэль обдумывает его слова, всё ещё глядя на кольцо, на то, как его знак теперь соединяется с символом Архангела. - «Понятно. Тогда спасибо тебе, мой дорогой, за то, что ты его сохранил.» - Он тянется и, прежде чем Кроули может как-то отреагировать, быстро и легко целует демона в щёку. Кроули хлопает глазами, поражённый и поцелуем, и неожиданной реакцией. Он скорее ожидал, что ангел рассердится. «Он уже давно менялся,» - объясняет Азирафаэль, переплетая их пальцы и тяня Кроули вперёд, предлагая продолжить их прогулку. - «У меня всё не получалось понять почему.» - Он пожимает плечами. - «Возможно, этим стоит заняться как-нибудь потом. Сейчас я просто рад, что оно на месте. И ещё больше рад, что ты в безопасности.» - Он посылает волну чистой любви по их объединённым узорам, сжигая ещё чуть-чуть боли Кроули своим светом. Кроули качается и утыкается в плечо ангелу, тут же чувствуя, как тёплые руки ловят его и поддерживают, пока он не встаёт крепко на ноги. Он смотрит вниз в небесно-голубые глаза и чувствует текущую между ними любовь. - «Ангел, я...» - Он так многое сейчас хочет сказать. И так много чувств сейчас бурлят у него внутри. «Я мог бы сегодня тебя потерять,» - тихо говорит Азирафаэль. - «Потерял бы, если бы ты не придумал такой умный план. А сейчас мы даже не знаем, что может случиться. И я отказываюсь тратить ещё хоть одно мгновение, которое ты не будешь знать, как сильно я тебя люблю.» «О.» - Кроули не может сейчас не расплыться в маленькой улыбке, как и не может, как бы ни хотел, слегка не покраснеть. - «Ну и хорошо.» - Он не произносит эти слова, но ему и не нужно. Вспышка любви, которую он посылает в ответ, всё говорит за него. *** Только когда они возвращаются в книжный, Кроули вспоминает, что должен развязать их узоры, теперь, когда у них нет нужды выдавать себя друг за друга. Они усаживаются в свои привычные сидения, Кроули разваливается на диване, как ленивая кошка, Азирафаэль садится в кресло — хотя Кроули и кажется, что он просто уселся бы на другой стороне дивана, если бы ангел не беспокоился, чтобы это не оказалось для Кроули слишком. Это иронично — что тот, кто когда-то пожаловался, что Кроули идёт слишком быстро, теперь беспокоится о том, чтобы идти не быстрее скорости демона. «Ну, что ж,» - вздыхает он, наслаждаясь последними секундами ощущения спокойствия и любви Азирафаэля. - «Думаю, мне нужно, ну, развязать нас, раз мы теперь в безопасности.» Азирафаэль оборачивается к нему. - «О, но... ты должен?» - Между ними течёт волна сожаления. - «Мы не можем просто... это оставить?» «Ты... ты хочешь, чтобы я оставил всё так? Ты... правда?» - Его рука повисает в воздухе на полпути к точке, в которой он смог бы начать распутывать их узоры жизни. Неуверенность внутри него сражается с радостью. Он не может просить оставить связь. Кроули не может оставить себе это... да ведь? Азирафаэль тянется и нажимает на его руку, пока она не ложится на ручку дивана. - «Правда, мой дорогой.» Он хлопает глазами. Хмурится. Он ожидал не такой реакции. - «Если ты хочешь, я могу это оставить,» - медленно говорит он, пытаясь осознать идею того, что Азирафаэль не хочет тут же, здесь и сейчас, убрать связь между ними. - «Но ты всё равно будешь... чувствовать разное. Это не... это нельзя просто на время отключить.» - Он хочет это оставить. Оставить ощущение любви Азирафаэля. Такую сильную связь, чтобы он никогда уже не опоздал ему на помощь. И он так эгоистично не хочет терять то, как эта связь ослабляет крик пустоты внутри. «Я и не хочу отключать её на время,» - твёрдо говорит ангел. - «Я уже говорил, я хочу делить с тобой эмоции. Я хочу знать, что ты чувствуешь. Если, конечно...» - От него по их связи протекает тревога. - «Если ты сам этого не хочешь. Тогда, конечно, ты можешь...» «Нет!» - быстро прерывает его Кроули. - «Нет я... я хочу её оставить,» - продолжает он. - «Я просто не думал, что ты этого бы хотел.» Азирафаэль кладёт свою ладонь на руку Кроули. - «Хочу. Очень.» «О. Ну тогда. Я думаю, эм,» - Он чувствует, как по его щекам расползается румянец, но никак не может это остановить. - «Думаю, тогда всё в порядке.» Ангел улыбается. - «Да. В порядке.» Кроули ответно ухмыляется, чувствуя себя легче, чем когда-либо со дня своего Падения. Возможно, дело только в адреналине, или в ванне из Адского Пламени, или даже просто в эйфории от того, что они пережили что-то, что должно было их убить, но он чувствует, как внутри поднимается радость, тёплая, светлая и искрящаяся. Азирафаэль посылает ему ещё одну вспышку любви, смешанную с его собственной радостью и облегчением. - «Должен сказать, я не знаю даже, что в этом могло бы пройти ещё хоть как-то лучше.» Демон кивает, поднимая бокал. - «Хах, да. Я всё ещё не верю, что это сработало. Я был так уверен, что хоть кто-то бы решил приглядеться.» «Да, ну... Я очень рад, что никто не решил, знаешь ли,» - говорит Азирафаэль. - «Хотя ты можешь представить себе реакцию Микаэль, если бы она нашла нас в телах друг друга?» Кроули смеётся, опьянённый ощущением лёгкости, веса, снятого с плеч. Ад не маячит за его спиной. Рай не смотрит неодобрительным взглядом. Армагеддон предотвращён, и мир не уничтожен. Он почти такой же целый, каким вообще может быть, и Азирафаэль здесь, рядом с ним, в безопасности, счастливый, свободный. - «Мы свободны!» - кричит он, и в первый раз с его Падения его смех звучит так же чисто и звонко, как в первый раз, когда его услышал Рай. Азирафаэль замирает, сквозь него проходит волна шока, передающаяся Кроули, за которой тут же следует вина и неуверенность. «Кроули,» - шепчет он. Потом осторожно, словно боясь, что демон сломается, берёт его руку. - «Мой дорогой,» - говорит он, тихо, серьёзно. - «Можно я кое о чём тебя спрошу?» Кроули смотрит на него и то светлое, радостное чувство внутри испаряется. Он точно знает, что Азирафаэль хочет спросить. И несмотря на его предыдущую убеждённость в том, что он должен рассказать ему, он не готов. Совсем не готов. - «Я недостаточно пьян для этого,» - бормочет он, отводя глаза. Он никогда не будет достаточно пьян для этого. Но вместо того, чтобы потянуться к бутылке, он стирает из своей системы весь тот алкоголь, который там был. Если он должен говорить об этом, он будет хотя бы трезвым. «Ты не обязан отвечать,» - говорит ему Азирафаэль. - «И если ты скажешь мне, что я неправ, я обещаю, что никогда больше об этом не упомяну. Но я должен спросить.» Он только кивает, не в силах сказать ни слова. Ангел берёт его руку и переворачивает, мягкие пальцы касаются его ладони. - «Здесь есть шрам,» - тихо говорит он. - «Ты скрыл его, прежде чем я смог его увидеть, когда я был в твоём теле. Но я всё равно его чувствовал, как и все остальные. Можно мне сейчас на него посмотреть?» Одна мысль, один приказ, и его шрамы выходят на свет. И вот она — тонкая белая полоска от основания его большого пальца, пересекающая всю его ладонь до начала линии жизни. Азирафаэль проводит по шраму подушечкой указательного пальца, и всё растущее чувство осознания и ужасной вины проходит по их узорам. - «Как... он у тебя появился?» Кроули сглатывает, пытаясь избавиться от застрявшего в горле комка. - «Ты знаешь как. Ты был там.» Глаза Азирафаэля расширяются, его пальцы сильнее вцепляются в руку Кроули. Внутри него поднимается волна скорби-боли-злости-радости-любви-вины, ураган эмоций, который окружает их обоих, повторяемый и усиляемый болью и страхом Кроули. - «Рафаэль?» Демон отводит глаза. - «Так и знал, что ты когда-то до этого дойдёшь.» «О, мой дорогой,» - шепчет он. Теперь его руки на руках Кроули отчаянно трясутся. - «Что... что является самым важным в жизни...» - Он умолкает. Тишина между ними трещит от напряжённого ожидания. «Начала,» - мягко заканчивает Кроули. Первый вопрос, который он задал Азирафаэлю. Он не смотрит на ангела. Он не хочет до конца знать, что сейчас выражает его лицо. - «Ты знаешь, ты в тот день ведь и не искал ответа. Даже если и задавал вопрос.» Он чувствует растерянность ангела, пересиливающую его вину. - «Не искал?» - переспрашивает он. «Нет.» - Он невольно слегка улыбается, совсем чуть-чуть приподнимает уголки губ, не отрывая глаз от кончиков своих ботинок. - «У тебя уже был твой ответ. Тебе нужно было только, чтобы кто-то сказал, что ты был прав.» «Почему ты не сказал мне?» - спрашивает Азирафаэль. - «Шесть тысяч лет, ты всё это время был совсем рядом!» - Он чувствует вспышку злости от ангела, злости, которую тут же заменяет боль. - «Я думал, что ты был мёртв. Я... я оплакивал тебя.» «Если бы я сказал,» - медленно спрашивает Кроули. - «Если бы я сказал что-то, раньше, что бы это изменило?» «Что бы...» - Азирафаэль запинается. - «Что? Всё, Кроули. Это бы изменило всё. Я бы...» «Именно.» - Кроули поднимает руку, обрывая любые его слова. - «Ты бы изменил своё поведение, то, как ты со мной обходился. Раю бы стало очевидно, что что-то происходило. И я знаю Микаэль. Она бы провела расследование. И потом она узнала бы о нас, и ты знаешь, что Рай делает с ангелами, узнав, что они связываются с врагом. И это если бы ты ещё поверил мне, на что, честно говоря, ангел, шансов было не особо много.» - Он ухмыляется в ответ на возмущение Азирафаэля. Потом вздыхает и наклоняется вперёд, устраивая локти на коленях, сцепляя руки и встречаясь взглядом с ангелом. «Азирафаэль. Посмотри на меня.» - Он щёлкает пальцами и его рубашка испаряется, обнажая остальные шрамы. Он снимает свои очки, открывая глаза, сейчас полностью жёлтые, такие демонические и змеиные, какими вообще могут быть. Он позволяет отрасти своим когтям и чувствует, как его язык преобразуется во что-то немного более раздвоенное и змеевидное. По его спине ползут чешуйки, пятнами разбросанные по открытой коже. Шесть тёмных крыльев раскрываются за ним, идеально чёрные вместо белых с каплями золота. Это — его истинная природа, насколько он может её показать в этом человеческом теле. Он изломанный, испорченный, запятнанный. Адский. Демон. «Вот чем я стал сейчас. Ты можешь, смотря мне в глаза, сказать, что ты был бы рад увидеть меня, если бы я вернулся к тебе в Эдем? Если бы ты спросил моё имя на стене и я сказал бы тебе Рафаэль?» «Я...» - Глаза Азирафаэля блестят от слёз, и Кроули чувствует грызущую его вину и боль. - «Кроули. Рафаэль. Я...» «Нет,» - отрезает Кроули, морщась. - «Это больше не моё имя.» Ангел делает глубокий вдох, концентрируясь на своих эмоциях и недолго обдумывая то, что чувствует, прежде чем ответить. - «Конечно, ты прав,» - через несколько секунд говорит он. - «Прости, мой дорогой. Ты — тот, кем ты выбираешь быть. Я просто... это немного шокирует. И всё. Я не понимал, и я так много времени провёл, пытаясь вас не сравнивать, но... ох!» - Он ахает — в нём чувствуется новый всплеск вины — и закрывает рот обеими руками. - «Ох, Кроули, я же обещал тебе, так ведь? В тот последний день перед Войной. Ты пришёл ко мне на стену и сказал, что уйдёшь. Что, может быть, не будешь собой, если вернёшься. И я... я обещал узнать тебя, если ты вернёшься. И в полной мере нарушил это обещание. Как меня вообще можно за это простить?» - Из его глаз текут вниз по щекам слёзы, каждая из которых несёт горький привкус вины. Кроули решительно мотает головой, передавая ему по связанным узорам столько любви и успокоения, сколько может. - «Нет, нет, ангел. Это... я провёл большую часть этих шести тысячелетий, делая всё, чтобы ты никогда не узнал. Я не хотел, чтобы ты узнавал меня. И к тому же. Ты сдержал обещание, которое было по-настоящему важным.» «По-настоящему... важным?» - Азирафаэль опускает руки и растерянно смотрит на Кроули, поворачивая вперёд-назад золотую полоску на мизинце. «Да.» - Он улыбается, наклоняясь вперёд и касаясь кончиком пальца груди Азирафаэля, прямо там, где бьётся его сердце. - «Ты остался самим собой, даже когда тебе проще было стать кем-то другим. Это ты мне тоже обещал.» - Он ждёт, когда ангел посмотрит ему в глаза, прежде чем продолжить. - «Так много раз я хотел просто сдаться. Тогда, когда уступить и позволить себе просто быть существом, каким все ожидают, что я буду, было намного проще. Но тогда ты всегда был рядом. Постоянное, доброе, вечное присутствие в моей жизни. И я знал, что если бы я сдался, я бы потерял это. Я бы потерял тебя. А такую цену я не хотел платить.» «Мой дорогой,» - шмыгает Азирафаэль, вытирая слёзы тыльной стороной ладони. - «Я всё равно должен был тебя узнать. Всё сходство... все те разы, когда я думал, что видел Рафаэля, когда смотрел на тебя... доказательства были прямо здесь, и я их не видел.» «Да нет. У тебя не было никаких причин думать, что Архангелы солгали. Когда они сказали тебе, что я умер, даже они сами в это верили. В конце концов, именно они меня убили.» - Рука Кроули поднимается к отметине на его груди, где лезвие Уриэль пронзило его сердце. Их узоры прорезает шок, и Азирафаэль вскидывается, смотря на него. - «Что?» Кроули удивлённо поднимает глаза. - «Ты не знал? Я думал, Габриэль тебе рассказал.» «Я...» - Ангел хмурится. - «Он сказал, что они это сделали, но я не думал, что они сделали это сами. Я... кажется, я просто решил, что они послали кого-то другого на это.» - Его взгляд перебегает на шрамы Кроули, всё ещё видимые в ярком, тёплом свете книжного. - «Когда я нашёл тебя в Саду, ты был тяжело ранен. Смертельно. Это были...» - У него не получается закончить свой вопрос, но ему и не нужно. Кроули знает, что он хочет сказать. «Да. Это были они. После того, как они... ну. После того, как они сделали то, за чем пришли, они сбросили моё тело в Ад.» - То воспоминание причиняет ему ещё слишком много боли, чтобы переигрывать его в сознании, оно заперто в самой отдалённой части его разума. Он игнорирует его, вместо этого сосредотачиваясь на небесно-голубых глазах Азирафаэля и ощущении их связанных воедино узоров. - «Оттуда я выбирался долго. Я не очень хорошо это помню. Помню только боль. А потом... то, как ты меня нашёл. Подобрал из грязи и пыли и исцелил мои раны, хотя должен был и убить меня, только увидев.» «Ну,» - улыбается ему Азирафаэль. - «Я же не мог просто оставить тебя там с такими ранами.» - Его глаза расфокусируются, когда он вспоминает произошедшее в тот далёкий день. - «Ты был так ужасно ранен. Я, честно говоря, не знаю даже, как ты смог прожить так долго, чтобы выползти из Ада. Многие бы на твоём месте умерли задолго до того, как достигли бы Эдема.» «Я, эм... у меня на самом деле есть идея насчёт этого,» - говорит ему Кроули, вспоминая полоску бело-голубого естества, привязанную к его символу. У него было много времени, пока он был в Раю, в одиночестве в холодной, пустой комнате, чтобы подумать об этом. И о том, что это может значить. «Правда? Что?» - Азирафаэль наклоняется вперёд, смотрит с любопытством, и Кроули принимает решение. «Проще будет тебе показать,» - говорит демон. Он тянется к месту, где пересекаются их естества, и через мгновение чувствует, что Азирафаэль делает то же самое. В этот раз, вместо того, чтобы остаться в месте, где располагаются море и ураган, он тянет Азирафаэля в своё сознание, в то же пустое блеклое пространство перед огромным лабиринтом, в котором скрывается его душа, закрытая слоями и слоями боли. Ох, мой дорогой, говорит Азирафаэль, от которого исходит сейчас вина и боль, пока он оглядывает высокие, плотные стены. Мне так, так жаль. Не надо. Кроули встаёт между ним и лабиринтом, слишком хорошо помня, что в последний раз ангел попытался его коснуться. Это не твоя вина. Он чувствует от ангела поток сожаления и ещё одну волну вины. Но ведь на самом деле моя. Не полностью. Но во многом. Помнишь все те времена, когда я был с тобой не так осторожен, как должен был? Когда ранил тебя, даже не осознавая, что делал? Это не твоя вина, повторяет Кроули. Ты не знал. И я, Рай мне свидетель, никак не хотел, чтобы ты узнал. Я для тебя был только ещё одним демоном. И я хотел, чтобы так было. Ты никогда не был для меня “ещё одним демоном”, возмущается Азирафаэль. Потом обдумывает свои слова. Ну, может быть, в начале. Но это так быстро изменилось, что я это даже почти не помню. Но все эти шесть тысяч лет ты был единственной константой в моей жизни. Кем-то, на кого я всегда мог положиться. Мне просто так жаль, что у меня ушло так много времени на то, чтобы это понять. Кроули знает, что ангел чувствует его любовь и его прощение. Ну, говорит он, я не был бы собой, если бы сделал всё для тебя таким лёгким. Я только рад, что ты понял всё до того, как узнал о... ну, знаешь. Рафаэле. Ты планировал когда-то рассказать мне? - интересуется Азирафаэль, сосредотачивая всё своё внимание на демоне. Кем ты был? Демон резко мотает головой, удивляя его такой яростной реакцией. Никогда, твёрдо говорит он. Его омывает боль Азирафаэля, ноющая и растерянная. Но... почему? - не может понять он. Почему ты не сказал мне с самого начала? Ты же не думаешь, что я мог отвернуться от тебя только потому что ты Пал, правда? В нём поднимается собственная боль, давит на стены, и у него все силы уходят на то, чтобы не дать ей вырваться в сознание, сюда, где находится Азирафаэль. Против его воли последнее запертое воспоминание отдаётся эхом. Голосом Габриэля. Не верь ему, Уриэль. Оно больше не наш брат. После того, что случилось, когда меня нашла моя семья? - говорит он, мысленный голос звучит низко под давлением внутренней агонии. У меня не было причин думать, что ты не отвернулся бы от меня. Или ещё хуже — терпел бы меня только из чувства долга. Обязательств перед Архангелом, которым я когда-то был. Я не хотел этого. Тогда чего ты хотел? - спрашивает Азирафаэль. Почему ты меня искал? Кроули пожимает плечами, не уверенный, что может высказать это в словах. Вместо этого он показывает Азирафаэлю свою тоску. Сожаление и любовь. Страх и боль. Я скучал по тебе, просто говорит он. И я хотел, чтобы ты знал меня таким, какой я есть. Не только тенью того, кем я был. Ох, Кроули. Азирафаэль окутывает его своим естеством, окружая любовью и теплотой. Я знаю, убеждает его он. И я вижу тебя таким, какой ты есть. Просто... мне так хочется, чтобы ты тогда мне доверился. Я мог бы... Ты не мог. Кроули отодвигается, по нему пробегает старый, хорошо знакомый страх. Ты начал бы задавать вопросы. Я не рискнул бы этим. Но это решение должен был принимать не ты! - настаивает Азирафаэль, внутри которого, как и вокруг них, разгорается злость. Это был мой риск. Мой выбор. Ты должен был позволить мне сделать его самому, а не просто решить за меня. Я хотел, чтобы ты был в безопасности, почти кричит Кроули. Мне нужно было знать, что ещё хоть что-то хорошее осталось на Небесах. Стены его внутренней крепости трясутся, и он чувствует, как внутри него просыпается пустота, эхо перешёптывается в тёмных уголках его сознания. А мне нужен был ты, ответно кричит Азирафаэль, и его мысленному голосу вторит эхо. Я был совсем один, и я так по тебе скучал, так долго. Снаружи, в физическом мире, Кроули тянется и берёт руки Азирафаэля в свои. Я всегда был у тебя, говорит он ему и показывает ему серию воспоминаний. Как они вместе прохаживались вдоль стены после дождя. То, как вместе смотрели за Адамом и Евой под укрытием маленького деревца. Смеялись вместе в Вавилоне. Делили трапезу в Олимпии. Ели устрицы в Риме. Блины в Париже. Пили вместе в задней комнате книжного на следующий день после его открытия. То, как Кроули приглядывал издалека за Азирафаэлем на полях битвы во время первой мировой, перенаправляя бомбы, чтобы они не подорвали его отряд. Как ехали на машине из церкви в 1941. Гуляли по парку вместе, шутливо переругиваясь под лучами тёплого солнца. Разговаривали поздно ночью в саду Даулингов. Стояли бок о бок на асфальте авиабазы Тадфилда. Ох, злость Азирафаэля утихает, переходя в грустную задумчивость. Был, действительно был. Теперь воспоминания текут от ангела. О том, как Кроули защищал его от демонов. О Кроули, смотрящем на него подозрительно, прикрывая крыльями группку маленьких детей. О сидящем у его ног, позволяя ему исцелить его раны после своей схватки с Асмодеусом. О Кроули, стоящем рядом с ним, когда они смотрели на Сына Бога, распятого на кресте. О Кроули в кузницах Камелота, сосредоточенного на работе, пока его молот ударял по стали. Об отчаянии в глазах Кроули, когда он искал в двух свитках имена, которые никогда не найдёт. Кроули, распластавшемся на поверхности Луны, устремив взгляд на звёзды. Кроули, появляющемся из ниоткуда, чтобы спасти его от фашистских шпионов. Кроули в магазине, пьяном вдрызг, но всё равно пытающемся убедить его предотвратить Армагеддон. Кроули, остановившем время, потому что Азирафаэль угрожал ему никогда больше с ним не заговорить. И сейчас, в книжном, о Кроули, со всеми открытыми глазу шрамами, тянущемся сквозь всё пространство между ними, чтобы взять его руку. Демон посылает ему вспышку любви, делясь своим согласием. Может, я и не могу больше быть для тебя Рафаэлем. Но чем бы я ни был, я твой, столько, сколько ты этого хочешь. Всегда, говорит Азирафаэль, яростное чувство собственничества проходит по их связи. Как и я твой. До того, как разрушится само Мироздание. Между ними течёт любовь, светлее и теплее, чем даже самые горячие кузницы Рая. И намного драгоценнее, чем свет Её Благодати. Что именно ты хотел мне показать? - спрашивает Азирафаэль после нескольких мгновений, проведённых в тишине, просто погрузившись в их объединённую любовь. Не то что это не прекрасно. Я мог бы провести так всю вечность. Ох, точно. Кроули вспоминает вопрос ангела. Как он выжил, когда все раны должны были его убить? Погоди, мне нужно сделать дорогу. Он концентрируется на стенах, создавая между всеми ними туннель, ведущий прямо в глубину его души. Он делает его широким и прочным, чтобы держать свою боль вдали от Азирафаэля. Не дотрагивайся до стен, предупреждает он, когда заканчивает. Кроули... Азирафаэль осматривает туннель и стены вокруг него. Но он двигается вперёд, осторожно, чтобы даже частицей своего естества случайно ничего не коснуться. Кроули ведёт его глубоко в своё сознание, в место, где находится его символ. Это место, самое его основание, ярче чем вся серость снаружи в его разуме. Здесь есть цвет, есть жизнь. Кроули это кажется похожим на рощу Эдема, с пышными растениями на земле и звёздами, висящими в небе над головой. И в центре всего этого — его символ. Яркие, пылающие линии, которые украшают его душу именем, которое Она ему дала. Или, по крайней мере, там раньше было имя, которое Она ему дала. Ему всё ещё заметны отпечатки старого знака, блеклые призраки. Но теперь... он по чуть-чуть менялся все эти годы, становясь всё ближе и ближе к тому, который он выбрал для себя. Он заметил это день назад, когда внимательно осмотрел его в первый раз за тысячелетия. Но за часы с того момента он изменился резко и значительно. О... - выдыхает ангел, тянясь ниткой мыслей к ало-золотистым линиям. Так вот почему кольцо менялось. Он всё ещё светится силой Архангела, изгибы и петли его называют его Божьим Целителем. Но имя больше не читается как Рафаэль. Теперь его символ линиями пылающего пламени говорит Кроули. Я не... я не понимаю. Он сам касается его. Символ реален, он — самое идеальное представление всего, что он есть. Думаю, я понимаю, мягко говорит ему Азирафаэль. Когда ты сегодня спас меня от Рая, ты освободил себя. Ты выбрал быть тем, кто ты есть, а не тем, кем все ожидают тебя быть. Твой символ менялся медленно, пока ты принимал себя. Но теперь ты полностью это сделал, решил быть просто Кроули, а не демоном, которым тебя считали и Рай, и Ад. И твой символ отражает этот выбор. Он обдумывает это и решает, что это в любом случае лучшее объяснение, которое он когда-либо получит. Конечно, уж Бог-то никогда не решит спуститься на землю, чтобы это ему объяснить. И это поддерживает его другую теорию. Причину, по которой он вообще жив, хотя должен был давно умереть. Имеет смысл, наконец говорит он. В конце концов, наши символы — это части нас. Привязанные к самым центрам наших душ. Потом он двигается, ищет, пока не находит место, где естество Азирафаэля переплетается с алым и золотым его символа. Ты помнишь тот момент, когда ты почувствовал, как я умирал? - спрашивает он тогда, и даже подготовившись заранее оказывается не готов к волне скорби, которая течёт от ангела. Да, но... - к скорби примешивается растерянность. Ты попытался меня поймать. Ты потянулся своей силой, но этого было недостаточно. Тогда ты пошёл ещё дальше, хотя это должно было быть невозможно. Ты потянулся прямо в ткань реальности и нашёл последнюю, исчезающую часть меня. И держался за неё, привязывая меня к тебе. К твоему естеству. Он касается мыслью той самой нити естества, следуя за ней к месту, где она вливается в его символ, и обратно, где она идёт прямо к сердцу Азирафаэля. Вот что держало меня в живых. Что вытащило меня из Преисподней и довело до Эдема. Это ты. От ангела исходит волна шока, и он касается места, где соединяется его естество и символ Кроули. Я сделал это? Ты. Он опускает глаза на бело-голубую нитку. Я... я мог бы попытаться отвязать её, наверное. Я знаю, что ты не хотел так привязывать себя ко мне, и... Даже не думай. Азирафаэль встаёт между ним и символом, слегка отталкивая его. Если ты выжил благодаря этому, тогда мы это оставляем, и точка. Я не хочу рисковать ещё раз тебя потерять. Кроули уступает. Он и не хотел отвязывать её, но чувствовал, что должен был предложить на случай, если Азирафаэль не хотел такой связи между ними. Ладно, ангел, говорит он. Она останется. *** Обратно в физическом мире Азирафаэль делает глубокий вдох, возвращаясь в собственное тело. Кроули смотрит на него, в это время обдумывая собственные чувства. Он всё ещё ощущает любовь Азирафаэля, в этом он абсолютно уверен. Минутная стрелка сдвинулась не больше, чем на полчаса с тех пор, как Азирафаэль взял его руку и попросил, чтобы он показал ему свои шрамы, но Кроули кажется, что с того момента прошли годы. Наконец, рука Азирафаэля дотрагивается до кольца на его пальце, и он замирает, хмурясь. - «Мой дорогой,» - говорит он, поднимая глаза на Кроули и снимая кольцо с пальца. - «Это ведь принадлежит тебе, правда?» - Он вытягивает его на ладони, предлагая демону. «Нет.» - Кроули берёт его, осматривает знаки на кресте. Там - его новый символ, идеально выгравированный в золоте, как будто всегда был там. - «Это кольцо принадлежало Архангелу. А теперь оно принадлежит тебе.» - Он осторожно надевает кольцо обратно на руку Азирафаэля. - «К тому же,» - добавляет он. - «Мне нравится видеть, как ты его носишь.» - Потом он подносит руку Азирафаэля к губам, легко целуя его костяшки пальцев. «Кроули,» - Азирафаэль краснеет, потом опускает взгляд, складывая руки на коленях. - «Мне... мне так жаль. Я должен был сделать для тебя больше. В тот последний день. Я должен был попытаться...» Демон качает головой. - «Нет. Ты не должен был.» - Он складывает крылья, снова скрывая их, и приказывает своим шрамам исчезнуть, возвращаясь в свою любимую, обычную форму. - «Я не просто так тебя перенёс из Сада. Ты не Пал бы. Люцифер не смог бы заставить тебя. Так что он бы тебя убил. Я не смог бы противостоять ему, как и ты. Даже вместе мы бы проиграли.» «Но...» - Азирафаэль открывает рот, чтобы возразить. Кроули поднимает руку. «Нет. Ты сделал ровно то, что я хотел, чтобы ты сделал. Я ни в чём тебя не виню.» «Я себя виню.» Кроули смотрит на него и видит в его глазах искренность и вину. - «Тогда я прощаю тебя.» - Он улыбается. - «Ты посмотри только. Демон, прощающий ангела. Это что-то новое.» Азирафаэль хмыкает, даря ему слабую ответную улыбку. - «Кажется, мы с тобой в последние дни ответственны за много чего нового.» - Он всё ещё чувствует его вину, скорбь и сожаления, окружающие его душу. Точно так же, как он всё ещё чувствует свою боль, запертую за его стенами. Они ещё не закончили этот разговор. Шесть тысяч лет нельзя стереть меньше чем за день. Но они сделали первые шаги. И пока этого достаточно. «Точно.» - Кроули откидывается на спинку дивана. - «Но я думаю, я пока с новинками закончу, и надолго.» Ангел согласно кивает. - «Да. Думаю, нам обоим нужно сделать передышку. Правда?»