Правда неизменна

Они уезжают в маленький коттедж в Саут-Даунс. Он расположен почти на самом берегу, на маленьком холме с прекрасным видом на звёзды. Кроули паркует Бентли возле дома и строит во дворе теплицу, заполняя её перепуганными растениями. Азирафаэль заставляет все комнаты книгами, но свой книжный решает всё равно оставить. Время от времени, когда у него подходящее для этого настроение, он даже его открывает. И к ним иногда заходят гости. Адам с друзьями. Женщина, в которую вселялся Азирафаэль, и сержант Шедвелл. Анафема и Ньютон. Даже Варлок, хотя они так ещё и не рассказали ему, кто они на самом деле такие. Им не всегда легко. Для этого на них падает слишком много теней из прошлого. Но для них это того стоит. Больше чем стоит. Каждой ночью Кроули засыпает в объятиях Азирафаэля. Каждым утром просыпается, чувствует запах свежего кофе на кухне и слышит, как его ангел возится по дому. Иногда они подумывают о том, чтобы попутешествовать, съездить куда-то надолго, сделать что-то, но пока им хочется просто быть вместе. После шести тысяч лет ожиданий и приказов, им приятно потратить немного времени на то, чтобы просто дышать. Есть дни, в которые Азирафаэль смотрит на него по-другому, прямо как Кроули и боялся. Дни, когда он замечает, что ангел смотрит на него с тем старым выражением лица — тем, которое означает, что он пытается найти ангела в глубине демона. Моменты, когда Кроули говорит что-то или делает что-то, и в их узорах вспыхивает шок узнавания, и он просто знает, что Азирафаэль сейчас видит Рафаэля. Но те дни, те моменты, они бывают реже, чем он ожидал. Чаще бывают те разы, когда Азирафаэль тянется к нему и Кроули отшатывается, ожидая в любую секунду, что кто-то всё у него отнимет. Он больше не впускает Азирафаэля в своё сознание. Когда-то он ночами просыпается в холодном поту, вспоминая, как разрушились его стены, как только ангел их коснулся. То, как его боль вырвалась, чтобы поглотить его, чтобы потушить его свет и уничтожить его естество. В самых худших кошмарах он реагирует слишком медленно, не выталкивает его из своего разума, и его боль разрывает Азирафаэля на части. Азирафаэль невероятно терпелив с ним. Сначала они живут методом проб и ошибок, пока он не начинает распознавать, когда именно Кроули нужно пространство и время в одиночестве. Много раз звучат резкие слова и извинения с обеих сторон. Но в конце концов они справляются. Потому что несмотря на все годы боли и скорби и тени прошлого, всё ещё их преследующие, их любовь прочна и искренна. Кроули чувствует её в узорах вселенной, вплетённую в саму ткань мироздания. Жизнь течёт хорошо ровно до одного позднего утра, больше, чем через два года после провалившегося Апокалипсиса, когда один из его привычных кошмаров неожиданно изменяется. *** Перед его глазами плывут размытые картины, сменяя одна другую, пока он не видит холодные белые стены Рая. Он говорит, но голос, который он слышит — не его собственный. - «Ну, я больше не буду сидеть здесь и рассуждать об этом. Мы знаем, что чувствовали. Мы знаем, что видели. И мы можем провести здесь ещё два года, обсуждая это, или мы можем начать действовать.» Микаэль и Сандальфон сидят перед ним, кивая. - «Мы знаем, с кем нам нужно поговорить,» - тянет Сандальфон. Дверь открывается и входит Уриэль, неся стопку бумаг. - «У нас есть разрешение,» - объявляет она. Он встаёт и говорит голосом Габриэля. - «Тогда пришло время. Пойдём поговорим с Азирафаэлем.» *** Кроули просыпается в липком, холодном поту страха. Он всё ещё чувствует мрачную решимость Габриэля, и когда замечает своё отражение в зеркале, то может поклясться, что его глаза на миг вспыхивают фиолетовым. Архангелы выдвигаются. Идут на Землю. Идут за Азирафаэлем. Кроули срывается с кровати и одевается, чуть не скатываясь вниз по лестнице, торопясь добраться до ангела, боясь, что он уже исчез. «Ангел!» - он врывается в кухню, но только находит Азирафаэля у их маленькой газовой плиты. Он встревоженно оборачивается, когда Кроули входит, и демон видит, что он полностью покрыт мукой. На столешнице стоит мешок с ней, но, похоже большая её часть теперь обеляет шкафчики и плиту. Брызги теста для блинов украшают пол, стены и самого ангела. «Кроули?» - спрашивает Азирафаэль, когда демон просто пялится на него. Он держит в одной руку поваренную книгу, а в другой сжимает лопаточку. Всё это зрелище просто такое обычное и милое, он видел его уже десятки раз, но каждый из них напоминает ему о том, как ему повезло, что в его жизни есть Азирафаэль. И как сильно он любит этого нелепого, прекрасного ангела. Он должен хранить его в безопасности. Это прочно сидит у него в сознании. Так же, как и то, что он не может разрушить хрупкий мир, который обрёл его ангел. Не может видеть, как его глаза расширяются от страха, когда его бывшие братья и сёстры вновь вторгаются в место, которое он считал безопасным и своим. «Мой дорогой?» - Азирафаэль отступает от плиты, смотря на него с тревогой. «Ничего,» - резко отвечает Кроули. - «Кошмар приснился.» «Ох, мой дорогой.» - Во взгляде Азирафаэля светится сочувствие. - «Прости. Ты так спокойно спал, когда я проснулся, я не хотел тебя будить. Возможно, мне всё же стоило.» «Да ладно.» - Кроули заталкивает подальше в глубину свой страх, за свои стены, где Азирафаэль его не почувствует. Он уже придумывает новый план. Если он сможет вывести Азирафаэля из дома, то, возможно, он сможет всё это изменить. Отправить обратно своих братьев и сестёр. Ангелу даже не придётся знать, что была какая-то опасность. - «Всё в порядке. Просто сны.» «Ну...» - Азирафаэль уже знает, каким колючим он становится после кошмаров. Так что вместо того, чтобы обнять его, как он явно хочет, он только указывает лопаточкой на стол. - «Садись. Завтрак совсем скоро будет готов.» Кроули садится, смотря, как Азирафаэль подкидывает блин. Он в последнее время пытается готовить без использования чудес, с переменным успехом. «Ты хочешь рассказать мне об этом?» - спрашивает он через мгновение напряжённой тишины. Кроули качает головой. «Нет.» - Он выглядывает в окно, открывающее вид на его личный сад. Сейчас начало декабря, и за пределами ворот их маленького коттеджа снег толстым слоем покрывает землю. Внутри же всё совершенно по-другому. Там круглый год цветёт его сад, самые редкие тропические растения, смешанные с местной флорой. Теплицу он использует в основном для овощей, которые продаёт на рынке в соответствующие их росту времена года — в конце концов, он не хочет, чтобы местные жители начали задавать слишком много вопросов. «Чёрт.» - Он поднимает глаза, замечая резкий запах дыма, и видит Азирафаэля, льющего воду на подгоревший блин. - «Проклятье.» Кроули хмыкает. - «Следи за языком, ангел.» Азирафаэль закатывает глаза. - «Я думаю, это вполне оправдано. Это было последнее масло.» «Значит... никаких блинчиков?» - угадывает Кроули, мысленно тут же отмечая свой шанс. Возможность безопасно отослать Азирафаэля достаточно надолго, чтобы он смог отправить своих братьев и сестёр туда же, откуда они и пришли. Ангел опускает голову. - «Прости, мой дорогой. Я хотел сделать тебе завтрак, но...» Кроули тут же машет рукой. - «Да не волнуйся об этом.» - Потом натягивает на лицо ухмылку, которая, он надеется, кажется ангелу искренней. Он зарыл свой страх так далеко, как смог, зная, что Азирафаэль, уважая его личные границы, не будет искать его и его источник, хотя и, скорее всего, всё равно ощущает хотя бы намёк на его ужас. - «Я всё равно сегодня больше в настроении для пиццы.» «Пиццы?» - повторяет Азирафаэль, лицо которого тут же озаряется улыбкой. Демон смеётся. «Да, помнишь то место в Неаполе? То, с мозаикой на стене, которая, по твоим словам, была рыбой?» «Ах да, если я правильно помню, ты подумал, что это был пёс. Заведением ещё управляли те две очаровательные пожилые дамы.» Кроули кивает. - «Именно то. Та пицца у них, с луком и грибами...» «И колбасой,» - добавляет Азирафаэль, облизывая губы. - «О, это правда звучит хорошо.» Демон скрывает своё облегчение. Вот он и попался. - «Знаешь, это звучит как раз как то, что мне сейчас надо. Ты думаешь, ты сможешь просто... заскочить туда и взять нам немного?» - Чтобы перенестись так далеко, понадобится немаленькое чудо, но они в последнее время экспериментировали с всё большими и большими расстояниями, пытаясь выяснить, сколько им может сойти с рук. Возможно, именно это и привлекло внимание Архангелов. Азирафаэль хмурится. - «Ты уверен? Я думал, мы могли бы сегодня остаться дома. Может, посидеть у камина, и я мог бы тебе почитать..?» Кроули мотает головой, хотя ему сейчас и хочется только свернуться у камина и согреться в волнах тепла, вслушиваясь в мягкий голос ангела. «Да нет. Думаю, я сегодня поработаю в теплице. Мои помидоры в последнее время немного распустились.» - Это не ложь. Именно этим он планировал заняться ровно до того, как проснулся от того кошмара. «Я...» - Азирафаэль смотрит на окружающий их беспорядок и вздыхает. - «Ладно. Нам в любом случае надо что-то поесть. А я, кажется, на сегодня потерял всё желание и возможность готовить.» «Прекрасно!» - Кроули отодвигает своё стул от стола и встаёт. Ему нужно убрать Азирафаэля из дома, и сейчас же. Он не знает, сколько времени у него есть до того, как перед домом появятся Архангелы, но его точно немного. Он чувствует их всё усиливающуюся злость по изорванным остаткам их связи. - «Если ты отправишься сейчас, то, может, сможешь вернуться к обеду.» - Но даже это маловероятно. Двум пожилым женщинам, которым принадлежит магазин, очень понравился Азирафаэль ещё в первый раз, когда Кроули туда его привёл. И с тех пор им везло, если у них получалось сбежать от очень болтливых старушек за первые три часа. «Ох.» - Улыбка Азирафаэля увядает. - «Ты не хочешь пойти со мной?» Он хочет. Очень хочет. Но защитить его от Архангелов сейчас намного важнее свидания. Он качает головой. - «Как я уже сказал, мне нужно позаботиться о помидорах. Я же знаю, тебе не очень нравится быть рядом, когда я на них кричу.» «Ну, может быть, они будут расти ещё лучше, если ты попробуешь хорошо к ним относиться, мой дорогой.» - Сейчас это уже старый спор, каждое слово в котором повторено по много раз и лишено настоящей колкости. «А что случилось с последним растением, с которым ты попытался быть хорошим?» - уточняет он. Азирафаэль морщится. Им был дорогой куст роз миссис Даулинг, который почти уже умер, прежде чем он сдался и пошёл просить о помощи Кроули. «Именно,» - говорит Кроули. - «Так что я думаю, что для всех будет лучше, если ты просто оставишь это мне.» Азирафаэль вздыхает. - «Ну ладно. Сегодня я отправлюсь в Италию. Но в следующий раз, когда я захочу блинов, в Париж поедешь ты.» «Как будто ты не любишь разговаривать с теми сумасшедшими старушками,» - смеётся демон. - «Слушай, давай приберём всё это, и ты уже пойдёшь.» - Он подбирает мешок муки и начинает сметать столько её со столешницы, сколько может. У них так мало времени до того, как здесь объявятся его братья и сёстры, но он не может поторопиться. Иначе Азирафаэль точно что-то заподозрит. Они проводят не меньше получаса за уборкой. Кроули всеми силами скрывает своё нетерпение, но всё равно чувствует облегчение, когда Азирафаэль объявляет, что кухня “достаточно чистая”. Кроули отправляет последние тарелки в сушилку для посуды и разворачивается, чтобы уйти, решая проверить заклятия вокруг дома, пока Азирафаэль готовится к своему небольшому путешествию. «Погоди секунду, дорогой,» - говорит Азирафаэль, ловя руки Кроули своими. Медленно и с явно читаемым намерением поднимает их и мягко прижимает губы к пальцам демона. «Нгк.» - Сознание Кроули на миг отключается, как всегда, когда он это делает. Прошло уже два года, а он всё равно каждый раз замирает. «Однажды,» - говорит ему Азирафаэль. - «Я сделаю так, чтобы ты поверил, что ты это заслуживаешь.» - Он наклоняется к нему и целует его в щёку. На таком близком расстоянии ему легко потянуться своим естеством и послать яркую вспышку любви в душу Кроули. Она сжигает ещё часть его боли. Совсем чуть-чуть, так, что это почти незаметно. Но это прибавляется к каждому маленькому жесту, каждой маленькой волне любви, и вместе с ними становится тысячекратно сильнее. Его боль теперь совсем не так сильна. Иногда он даже забывает, что она вообще есть. «Я люблю тебя,» - говорит ангел, отступая и отпуская его. Они оба хотят большего, но сейчас Кроули придерживается этой границы, этого барьера. Короткие мгновения, слабые поцелуи, самые лёгкие касания лабиринта его разума. Ещё чуть дольше, ещё чуть ближе, и даже сейчас Кроули боится, что его боль пересилит его любовь. Это может быть последним разом, когда я его увижу, осознаёт Кроули, сердце которого от этой мысли прорезает острая боль. Если он не будет достаточно быстрым или умным, если Архангелы окружат его, он не знает, что они сделают. Он тянется и хватает ангела за руку. Азирафаэль удивлённо смотрит на него, но улыбается, когда демон прижимает его к себе, крепко обнимая. «Люблю тебя, ангел,» - шепчет Кроули ему в волосы. Всегда любил. И всегда буду любить. Он хочет это сказать, но сдерживается. От этого у Азирафаэля только появятся подозрения, а он не может позволить ему вернуться слишком рано. Не когда он чувствует силу предстоящего нападения. Азирафаэль расслабляется в его объятиях, и Кроули в последний раз вдыхает его тёплый, знакомый запах. Потом он отодвигается, беря его лицо в свои ладони и смотря в прекрасные голубые глаза. Руки ангела опускаются вниз, и он чуть удивлённо смотрит на демона. «Я просто...» - Он почти говорит ему. Почти рассказывает о том, что скоро произойдёт. Но он не может. Не если хочет, чтобы он был в безопасности. Так что вместо этого он улыбается и мотает головой, поднимая вокруг своего страха больше стен, чтобы он не проник к ангелу. - «Прости, ангел. У меня сегодня просто какое-то странное настроение.» - Он мягко целует его в лоб, потом отпускает. - «Захватишь мне ещё хлебных палочек, ладно?» «Я... хорошо. Конечно.» - Азирафаэль хмурится, и Кроули чувствует, как он пытается ощутить что-то по их связанным узорам. Он даёт ему почувствовать его любовь и эхо пустоты. Если повезёт, он просто предположит, что сегодня — один тех плохих дней, когда пустота беззвучно кричит на него и умножает его боль. В такие дни он обычно уходит в одиночку, бродя по пляжу или забираясь на холмы, чтобы долго смотреть на звёзды. Тогда было бы логично, что он хотел отправить Азирафаэля одного, чтобы побыть у них дома наедине с собой. «Ты позвонишь мне, если я буду тебе нужен?» - спрашивает ангел, прежде чем уйти. Кроули кивает. - «Да, ангел. Позвоню.» - Он заставляет себя улыбнуться и целует Азирафаэля на прощание, изо всех сил делая вид, что всё в полном порядке. *** Он ждёт их в саду. В его саду, с булыжниковой дорожкой, которую он сложил вручную, и ковром незабудок, пробивающихся даже сквозь трещины, с пышными растениями самых разных оттенков зелёного. За воротами стоит зима, но здесь может быть любое время года, какое он хочет. Его собственный личный Эдем. Пушистые снежинки не залетают за забор, уверенно окружая их маленький коттедж, затирая любые следы входящих и выходящих из их сада. Он смотрит, как они кружатся в воздухе, его меч из обсидиана у его руки лезвием втыкается в землю. Присутствие Азирафаэля всё ещё ощущается в доме, но Кроули знает, что его там больше нет. И у него часы уйдут на то, чтобы уйти от тех бабушек, которые заправляют пиццерией. У него должно быть достаточно времени. Пожалуйста, Мать, молится он. Пусть времени и правда будет достаточно. Пусть Азирафаэль не вернётся до того, как всё это закончится. Он ощущает их до того, как их видит. Четыре могущественных присутствия неожиданно появляются в пределах досягаемости его чувств. Он вцепляется в рукоять своего меча и ждёт. Пустота начинает перешёптываться, посылая острые вспышки боли по его сознанию, становящиеся сильнее с каждым их шагом. «Вы не можете его забрать,» - говорит он им, когда они подходят достаточно близко, чтобы его услышать. - «Он больше вам не принадлежит.» Когда Микаэль смотрит на него, её лицо выражает только презрение, словно он сейчас хуже пыли под её ногами. - «С дороги, демон,» - приказывает она. - «Это тебя не касается.» «Вообще-то,» - говорит он, настороженно следя за тем, как она подходит. - «Касается. Понимаете, он теперь мой. Я люблю его. А я не отпускаю то, что люблю.» - Да, это выпад в их сторону, хотя он и не винит их за то, что они с ним сделали. Они только следовали Её Плану, делали то, что, как они думали, было правильным. В чём он винит их — это в том, как они обращались с Азирафаэлем. Закрой свой глупый рот и умри уже. Габриэль произнёс это с таким холодом, с таким полным, невероятным безразличием к судьбе ангела под его командованием. Если бы это не вводило его в такую, такую сильную ярость, это разбило бы его сердце. Он всё ещё помнит время, когда Габриэль был добрым. Когда одна только мысль о смерти ужасала его. «Если ты не сдвинешься,» - угрожает Габриэль. - «Мы пройдём через тебя. Может, у тебя и есть иммунитет к Святой Воде, но ты, как любой демон, не сможешь не умереть с мечом в животе.» Кроули не сдерживается. Он смеётся, резко и горько, звеня осколками стекла. Габриэль не сражался ни в одной битве, исход которой не был решён до того, как она началась. Всеми его жертвами были беззащитные люди, которые никак не могли сравниться по силе с великим Архангелом. Или ангелы слабее, неспособные бросить вызов кому-то настолько могущественному. Его самые тяжёлые испытания разворачивались всего-то на тренировочных площадках Рая, в то время как Кроули боролся за свою жизнь против сил Ада шесть тысяч лет подряд. Он больше не хрупкий целитель, ограничивающий себя посохом, чтобы мечом не нанести слишком много ущерба. «Если ты думаешь, что у тебя есть шанс победить меня, ты очень ошибаешься,» - говорит он, как только его смех утихает. - «Я убил тысячи из легиона проклятых. Я уничтожил троих Герцогов Ада. Убил двоих Князей. Всё, чтобы Азирафаэль был в безопасности. По сравнению с ними? Ты ничто. Уходи, пока я не опозорил тебя прямо перед глазами твоей семьи.» Габриэль рычит, готовый закричать, но Микаэль кладёт ему руку на плечо, заставляя умолкнуть. Они останавливаются в снегу прямо перед его воротами, стоя полукругом с двумя старшими по центру. «Мы войдём,» - говорит ему Микаэль с холодом в голосе. - «Мы поговорим с Азирафаэлем. И в зависимости от того, что он скажет, мы, возможно, даже сохраним ему жизнь.» «Почему?» - спрашивает он, лениво прислоняясь к забору, как будто его нервы совсем не зудят от напряжения. - «Что такое у него может быть, чего нет у вас?» Ему отвечает Уриэль. - «Он знает что-то,» - тихо говорит она. - «Что-то, что нужно нам.» «О чём?» - Он кладёт обе руки на рукоять лезвия, готовый поднять его в любой момент. «О Рафаэле.» - Микаэль равнодушно смотрит прямо на него, как будто только что не заговорила. Только эхо, разбегающееся по тишине внутри, доказывает, что она произнесла эти последние слова. У Кроули внутри холодеет. - «Этот ангел мёртв,» - отрезает он. - «Весь Ад знает эту историю. Великий Целитель Рая, убитый собственными братьями и сёстрами до того, как он смог окончательно Пасть.» «Именно,» - с фальшивой радостью в голосе кивает Габриэль. - «И именно поэтому нам нужно, чтобы Азирафаэль рассказал нам, почему мы все почувствовали Рафаэля, когда изгнали этого предателя из Рая.» Чёрт, думает Кроули, пытаясь вспомнить этот момент двухлетней давности. Он как-то себя выдал? Он не помнит. - «Возможно, это были ваши почувствовавшие вину сознания,» - предполагает он. - «В конце концов, по его же словам, Азирафаэль и ваш брат были очень близки. Я уверен, он не одобрил бы ваше покушение на его жизнь. Хотя, конечно, это меньшее преступление, чем братоубийство.» - Он пытается разозлить их, вывести из равновесия. Он не сможет победить всех четверых, если они будут рассуждать чётко и здраво. Но если он сможет достаточно разозлить их, они начнут совершать ошибки. Вставать друг у друга на пути. И тогда у него появится шанс. Габриэль бросается на него, но его тут же останавливают заклятия Кроули на воротах. Они были первым, что он сделал, как только вернул себе полную силу после апокалипсиса. Они окружают каждый сантиметр на входе, созданные специально для того, чтобы не впускать как Рай, так и Ад. Он смеётся, доставая из кармана хрустальное пёрышко и насмешливо помахивая им прямо перед его лицом. - «Ну нет,» - говорит он, показывая им на место, где все заклятия вплетаются в его энергию. - «Вам не войти в мой дом без моего разрешения.» «Это мы ещё посмотрим,» - выплёвывает Сандальфон, поднимая меч и приближаясь, выставив лезвие вперёд, пока заклятия не останавливают его. Не сводя глаз с остальных троих, Кроули тянет силу из остальных заклятий, ослабляя их, чтобы упрочить именно эту точку. Уриэль присоединяется к младшему брату, давя концом собственного меча на невидимую стену. Габриэль встаёт рядом, прибавляя и своё лезвие. Их тяжело держать снаружи. Без силы Падшего Архангела Кроули никак бы не смог даже столько удерживать заклятия. Но эта сила у него есть. И его барьер стоит. «Уходите,» - приказывает он сквозь сжатые зубы. - «Или об этом пожалеете.» Микаэль встречается с ним взглядом, наблюдает за ним и словно что-то рассчитывает. Её лезвие устремлено концом в землю, она не приближается. Он благодарен ей за это. Ему тяжело противостоять и троим младшим Архангелам. Он не сможет долго продержаться, если она к ним присоединится. «Что ты?» - спрашивает она, и в её голосе любопытство смешивается со страхом. Поток силы от младших Архангелов заставляет его вернуть своё внимание им. Он выпускает одну пару крыльев, используя их, чтобы выровняться, пока он поддерживает заклятия, чтобы они выдержали напор атаки. По его лицу начинает катиться пот, тело потряхивает от напряжения. «Все вместе,» - выкрикивает Габриэль, ещё сильнее давя на заклятия. - «Насчёт три. Один...» Лезвие Уриэль начинает светиться, наполняемое всей её силой. «Два...» - То же самое делает Сандальфон, и заклятия Кроули трясутся под ужасной тяжестью. «Три!» Все трое вкладывают полную силу Архангела в свою атаку, бьют своими мечами по заклятиям. Кроули вскрикивает, широко распахивая крылья, держа перед собой хрустальное пёрышко. Всё, что у него есть, идёт в работу на сохранение заклятий. Его братья и сестра наносят ещё один удар, и вторая пара крыльев Кроули вырывается на свободу. Он яростно хлопает ими, посылая сильные порывы ветра в сторону Архангелов. Они опускают головы и продолжают давить. «Оставьте. Нас. В покое!» - кричит Кроули, заставляя себя сделать шаг вперёд, все силы тратя на то, чтобы держать против их напора эту единственную стену. «Нет,» - сплёвывает Габриэль. Все трое, как один, они перестают давить на заклятия. Не готовый к этому, Кроули спотыкается и подаётся вперёд. А потом они ударяют. Вместе все три меча входят в одну и ту же точку в его стене. Кроули использует свои крылья, лихорадочно взмахивая ими, чтобы не упасть, пока он борется за сохранность своих заклятий. Из его горла вырывается беззвучный крик и он концентрируется ещё сильнее, каждую каплю силы сосредотачивая на плетении перед ним. Но против трёх Архангелов даже этого оказывается недостаточно. Пёрышко в его руках рассыпается, и его отбрасывает в сторону силой от сломанного заклятия. Он выпускает третью пару крыльев. Ему только со всеми тремя получается поймать себя в воздухе, выправиться и приземлиться прямо перед его братьями и сёстрами. Трое нападающих, покачиваясь, шагают вперёд, когда барьер испаряется, сталкиваясь с невысоким каменным забором вокруг коттеджа. «Отойдите,» - шипит Кроули, резко поднимая меч, только встав на твёрдую землю. Он машет им в сторону Габриэля, заставляя его сделать шаг назад. Уриэль и Сандальфон двигаются синхронно с ним, отходя, чтобы освободить немного места. Кроули щёлкает пальцами и ворота распахиваются, железо с треском стукается о каменную стену. Он шагает вперёд, указывая лезвием на Архангелов. «Вам здесь никто не рад,» - продолжает он. - «Вы что, думаете, можете просто прийти и его забрать? Как будто он ваша собственность? Как будто после всего, что вы сделали, он даже захочет с вами разговаривать? Нет. Я не позволю вам сделать с ним то же, что вы сделали со мной.» «Нет.» - Он почти упускает слабый звук, срывающийся с губ Микаэль. Она тянет руку, хватает Сандальфона за плечо, обрывая его атаку. В следующее мгновение Кроули резко разворачивается, отражая удар огненного меча Уриэль, и слегка ныряет, уклоняясь от бешеной атаки Габриэля. «ХВАТИТ!» - восклицает Микаэль, ударяя по ним всем волной своей силы. Архангелы замирают без движения. Кроули останавливается, уже на полпути к тому, чтобы разоружить свою маленькую сестрёнку. Микаэль шагает вперёд, подходит ближе, осматривая не только его лицо, но и его естество. Смотря сквозь его стены на символ, который выделяет его, как Её Целителя со всей присущей ему силой. И глубоко внутрь, в пустоту, где до сих пор висят сломанные и изорванные остатки его связи. Он и не пытается ничего скрывать. Они пришли сюда из-за него. Так что им и придётся разбираться с ним. Он не будет прятать своё прошлое, когда это только поставит в опасность Азирафаэля. «Нет,» - снова говорит она, и на её лице читается шок, ужас и понимание. - «Ты не можешь быть...» Он снимает свои очки, отбрасывает их в сторону и встречается с её ледянистыми голубыми глазами злыми жёлто-золотыми. - «Я — то, чем меня сделала ваша Бог.» «Искорка?» - нерешительно спрашивает она, страх в её голосе похож на страх перепуганного ребёнка. «Невозможно,» - объявляет Габриэль, уставившись на Кроули. - «Он мёртв.» «Что?» - горько спрашивает Кроули, касаясь горла и позволяя шраму там проявиться на его теле. - «Вы думаете, я должен бы выглядеть прямо как раньше? Представьте, то, что тебя убивают, а потом сбрасывают в кипящий сульфур, может даже тебя менять.» «Рафаэль.» - Глаза Уриэль такие большие и испуганные. - «Ты не можешь быть им. Ты... Я...» - Её голос обрывается всхлипом, и она умолкает.» Демон касается своей груди, где, скрытые под рубашкой, находятся шрамы от меча Уриэль. - «Ты сделала именно то, что от тебя ожидали,» - мягко говорит он ей. - «Я не виню тебя за это. Всех вас.» «Не слушай его, Уриэль,» - предупреждает Сандальфон. - «Это демон. Он просто обманывает нас.» «Ты уверен?» - спрашивает его Кроули, дотрагиваясь кончиками пальцев до бока, куда когда-то давно нанёс ему удар Сандальфон. Он чувствует, как воспоминание об этом борется за свободу в его сознании, бьётся о самые прочные его стены, пытаясь подняться на поверхность. - «И откуда бы простой демон узнал, что именно ты сделал в тот день, когда напал на меня по приказу Габриэля?» «Рафаэль умер,» - настаивает Габриэль. - «Мы все это видели.» «Но вот он я, мой маленький братик,» - тянет Кроули. - «Прямо там, где и был последние шесть тысяч лет.» Он стоит, смотря на них, там, в снегу, как на картине, рамкой которой служат ворота в его личный Эдем. - «Вы хотите знать, почему вы почувствовали Рафаэля в тот день, когда попытались уничтожить Азирафаэля из-за того только, что он всегда делал то, во что верил?» - спрашивает он, встречаясь взглядом с каждым из них поочерёдно. - «Вы хотите знать, как я выжил?» - Он смеётся, горько, сломано. - «Я выжил, потому что он меня спас. Он привязал своё естество к моему, когда вы почти уже меня убили. А потом, когда я выбрался из Преисподней, горящий и истекающий кровью, он нашёл меня. Азирафаэль, тот, кого вы так усердно недооценивали. Тот, кто принимал ваши грубые слова, ваше насилие шесть тысячелетий подряд, ничего не говоря, пока вы всеми силами пытались его унизить. Он нашёл демона, умирающего на земле Эдема и, даже не зная, кем я был, исцелил меня. Так я выжил. Потому что он пожалел беззащитное создание и спас ему жизнь, пока вы все грязли в своей вине и боли, следуя плану, и плану — но вы ещё и были слишком ограничены, чтобы это понять — неправильному.» «Ты лжёшь,» - обвиняет его Микаэль, поднимая на него лезвие своего меча. - «Если бы Азирафаэль знал, что ты жив, он рассказал бы нам.» Кроули качает головой. - «Он не знал. Не до того, как мы освободись от власти Рая и Ада. До того, как мы наконец смогли быть собой, а не тем, кем Бог, или Сатана, или кто там вообще угодно хотел, чтобы мы были.» - Он усмехается, показывая им всем свою злость. - «И только после того, как я понял, что он любит меня таким, какой я есть, демоном или не демоном. Что больше, чем всё, что я за всю свою жизнь получил от Рая.» - Это нечестно и он это знает. Они тоже когда-то любили его таким, каким он был. Но сейчас ему не хочется быть честным. «Если то, что ты говоришь, правда,» - медленно произносит Габриэль. - «Тогда приведи Азирафаэля сюда. Дай ему объясниться.» - Его маска безмятежности трескается, боль плещется в глазах, которые бегают по лицу Кроули, ища любой намёк на его Падшего брата. «Нет.» - Он втыкает свой меч в грязь у его ног, стоя в воротах, как непоколебимый барьер. «Докажи это,» - требует Микаэль, и её резкий голос слегка подрагивает. - «Докажи, что ты на самом деле Рафаэль.» Сердце Кроули ноет из-за отчаяния, написанного на её лице. Он не может точно сказать, чего она хочет — чтобы он лгал или чтобы то, что он сказал, оказалось правдой. Он не уверен, что даже она это знает. «Я не могу доказать что-то, на что ты сама закрываешь глаза,» - говорит он ей. - «Но я знаю тебя. Я помню, как ты сломала ногу в трёх местах в битве прямо перед началом Войны. И как на следующий день ты потащила меня на тренировочные поля, хотя тебя ещё не до конца исцелили. Ты хотела поговорить со мной о моих отлучках к Азирафаэлю, но вместо этого узнала то, что я уже знал. Что я вскоре должен был Пасть, и что ты ничего не могла сделать, чтобы это остановить.» Она не сводит с него взгляд, не сводит и меча с его груди, но он видит, что лезвие мелко трясётся. «Где Азирафаэль?» - требовательно спрашивает Габриэль, сосредотачиваясь на единственном, в чём он уверен. Они пришли поговорить с Азирафаэлем, и именно это он полон решимости сделать. «Вы его не увидите,» - говорит ему Кроули. - «Я не позволю.» «Почему?» - спрашивает его младший брат, делая шаг вперёд. Демон поднимает свой меч, держа его между ними. Он смотрит в фиолетовые глаза Габриэля и вспоминает его слова, когда он приказал Азирафаэлю войти в пламя. «Потому что я был Архангелом ебанным Рафаэлем,» - выплёвывает он. - «И вы не получите то, что принадлежит мне.» Микаэль кричит, бросаясь на него в беспощадной атаке. Он едва успевает вовремя вскинуть лезвие, блокируя удар, который должен был отрубить у него голову. Она пытается ещё раз, атакуя отчаянно, в её движениях нет логики, нет разума, только желание уничтожить то, что причиняет ей боль. Кроули парирует, потом двигается на неё, быстро нанося удары, заставляя её отступать всё дальше, пока и сам не выходит за ограду, в падающий снег. Его младшие братья и сестра отходят в сторону и ждут, что сейчас произойдёт. Микаэль набрасывается на него, используя все свои навыки Воина Рая. Она в этом лучше его. Он всегда знал это, но сейчас у него появляется возможность в действии осознать, что это означает. На то, чтобы отразить каждый удар, у него уходит всё больше и больше усилий, а она отбивает его лезвие с лёгкостью от многолетней практики. Несколько мгновений они повторяют все движения, которые практиковали вместе, неимоверно быстро обмениваясь ударами. Но теперь она научилась скрывать свой узор. Он не видит в ней слабых мест, которые мог бы использовать. Подстёгиваемая яростью и болью, она наседает на него, режет и рубит только с одним намерением — убить. Она опускает на него лезвие, концентрируя в нём всю свою силу. Меч Кроули сталкивается с её мечом, разбрасывая в стороны искорки, где Адское Пламя встречается с Небесным. Они стоят так, ни один не желает поддаться, опустить оружие. Его руки тяжелеют, и он изо всех сил пытается держать своё лезвие вдали от лица — оно вот-вот к нему прикоснётся. Он не так силён, как она, он знает, но он держит свою позицию. Он делает шаг вперёд, отталкивая её. А потом он слышит его — зловещий треск. Его лезвие вздрагивает, словно от боли. Обсидиан, из которого оно состоит, теперь уже древний, изрубленный и расчерченный знаками тысяч битв. Он хорошо заботился о нём все эти тысячелетия, но даже у Адского лезвия есть свой предел. С громким стоном оно ломается, осыпая их обоих чёрными осколками. Меч Микаэль опускается, святое оружие прорывает проклятую плоть, конец его входит в грудь, прямо под шрамами, оставленными Уриэль. Кроули ахает, не в силах даже кричать, захлёбываясь в волнах боли. Микаэль отпускает оружие, отшатываясь назад. Не сводя с неё глаз, Кроули вцепляется в рукоять обеими руками и падает на колени. «Азирафаэль,» - шепчет он, осознавая, что означает его поражение. Теперь, когда он не может его защитить, Архангелы пойдут за ним. И в этот раз никто не спасёт его от их карающей руки. Он вытягивает меч из своего тела, отбрасывая его в сторону плохо слушающимися руками. Архангелы смотрят на него, стоят бездвижно, как мраморные статуи, на их лицах написаны шок и боль. Он не может позволить им забрать его ангела. У него есть последний туз в рукаве, последнее средство защиты, которым Кроули может попытаться воспользоваться. Оно может не сработать, но это всё, что у него есть. Он отправляет вспышку любви по уже выцветающему узору его жизни, надеясь, что Азирафаэль сможет её почувствовать. А потом цепляется за искалеченные концы его связи с братьями и сёстрами и позволяет каждой до единой своей стене рассыпаться в пыль, заполняя связь своей болью. Он берёт всю свою агонию, всю свою боль, и страх, и тоску, и выпускает их в полуразрушенные коридоры, ведущие к их сознаниям. И смотрит, как они замирают, чувствуя всё это, боль Падения, боль того, как всё, чем он когда-то был, и всё, что он когда-то любил, за одну секунду вырывают у него из рук. Он сцепляет зубы и проталкивает ещё больше боли по кровоточащей связи. Шесть тысяч лет страданий. И ему больно. Боже, Сатана, кто угодно, как же ему больно. Словно всё сейчас переигрывается, происходит заново. Каждая секунда, каждая капля всех мук, которые он пережил, и всё это одновременно. Армагеддон. Пылающий книжный. Его сердце, разбивающееся на помосте. Скамейка в парке, на которой он сидит, сгорбившись, осознавая, что ему придётся убить ребёнка, которого он вырастил. Корзинка с малышом, которую он принимает вместе с концом света. Азирафаэль, протягивающий ему термос в клеточку. Боль освящённой земли. Резкие слова в парке. Насмешки Паймона. Микаэль кричит, оседая на колени. Лицо Микаэль, её трясущиеся руки, держащие посох, когда-то принадлежавший ему. Маленький мальчик, умирающий у него на руках, умоляющий спасти его сестру, которая уже умерла. Свитки, перебираемые в поисках имён, которые он никогда не найдёт. Сын Бога, висящий на кресте за идею, которой даже он сам до конца не понимает. Яркая боль когтей, раздирающих его плоть, пока он сражается с Князем Ада, чтобы не дать ему убить Азирафаэля. Сандальфон падает, сворачиваясь в клубочек и закрывая уши, как будто это поможет ему отгородиться от боли. Уриэль тяжело дышит и до крови прикусывает губу. Крики детей, приговорённых к смерти по приказу исчезнувшей куда-то Бога. Плач отца, зарывающего одного сына, пока другой несёт своё наказание за убийство. Испуг в глазах Азирафаэля, когда он замечает Кроули. Сокрытие имени, которое Она не захотела забирать у него при Падении. Агония попыток вырваться из Ада, кровь на змеином теле и вокруг него. Ноющая боль там, где когда-то теплилась Её Благодать. Слёзы текут по щекам Габриэля, он делает нетвёрдый шаг вперёд, меч в его руках дрожит. «Хватит,» - умоляет он. - «Остановись. Пожалуйста.» Кроули не может остановиться. Он горит. Огни Ада окружают его, сжигая, меняя, уничтожая остатки Архангела, пока в нём не остаётся только демон. Одно, последнее воспоминание сопротивляется его хватке, его боль проникает всё глубже и обжигает его душу. Шесть тысяч лет он уклонялся от него, избегал его, прятал всё дальше и дальше внутри. И за эти шесть тысяч лет боль, которую оно хранит, только выросла, набухая, как гниющая рана, полная агонии, ярости, горького привкуса предательства. Кроули борется с ним, пытается оттолкнуть, закрыть обратно на много замков. Он не хотел снести эту стену. Если он выпустит эту боль, она его уничтожит. Воспоминание игнорирует его волю, посылая огненные стрелы боли в его сознание и молниеносно разносясь по изломанным нитям связи. Меч Габриэля падает из отказавшихся слушаться пальцев, и он опускается на землю, слепо глядя в пустоту. Кроули кричит, широко распахивая крылья, держась за своё воспоминание всем, что у него есть. Пустота поднимается внутри, поглощая его. Его душа идёт мелкими-мелкими трещинами, всё бегущими и пылающими, отражение тех, которые разрывают души его братьев и сестёр. «Рафаэль! Пожалуйста!» - вскрикивает Уриэль, падая рядом со своими братьями. Он пытается остановиться. Он не может. Это как пытаться заткнуть пробоину в плотине одним пальцем. Как только вода полилась, её не остановить. Из его горла вырывается ещё один крик. Громкий и отчаянный, полный всей его боли. Где-то совсем вдалеке Кроули слышит тихий хлопок. А потом звук корзинки, ударяющейся о землю. «Кроули!» Руки на его лице. Тёплые. Мягкие. Любящие. «Кроули! Кроули, что не так? Что случилось? О Боже, у тебя кровь. Кроули, ответь мне!» Здесь так много огня. Он обжигает. Он всегда обжигал. «Тише, тише, мой дорогой, мой любимый. Всё в порядке. Ты в безопасности. Ты будешь в порядке.» Что-то настойчиво давит на его барьеры, пытаясь добраться туда, где уже больше шести тысяч лет не была ни одна душа. «Впусти меня, мой дорогой. Всё будет в порядке. Я здесь. Я с тобой. Просто впусти меня.» «Не могу,» - выдавливает он, к его боли присоединяется страх. Азирафаэль здесь. Азирафаэль не может быть здесь. Это небезопасно. Его убьют. «Впусти меня, любимый. Я знаю, тебе страшно, но всё будет в порядке. Я обещаю. Я обещаю, что ты будешь в порядке. Мы оба будем в порядке.» - Его естество похоже на воду, сейчас, когда оно омывает сознание Кроули. «Нет!» - Он горит. Он всегда горит. Вода ощущается так хорошо, и он так хочет её впустить. Он не может. Ему нужно удерживать боль. Нельзя выпустить воспоминание. Нельзя дать воде его коснуться. Естество находит трещину и просачивается сквозь него прохладной водой, заливающей языки пламени. «Вот так. Просто дыши, мой дорогой. Ты сможешь это сделать. Вот, просто дыши.» - Вода бежит сквозь разломы в его душе, противостоя танцующему пламени. Но она не дотянется до него здесь, в кричащей тишине. Он в полном одиночестве, как и всегда был. Как и всегда будет. Только он и голодная, ноющая пустота. «Так больно. Я один, мне так больно.» - Слова эхом повторяются в его душе. «Ты не один.» - Вода достигает пустоты, окружая её прохладным потоком. - «Ты никогда больше не будешь один.» Тишина повторяет резкие, грубые слова. Демон. Лжец. Непрощаемый. Воспоминание борется с ним, и оно выигрывает. «Просто впусти меня, мой дорогой,» - настаивает любимый голос. - «Ты не будешь один. Я всегда буду рядом с тобой.» «Не один,» - выдыхает он сквозь пламя. Он теряет хватку. Он не может сделать это в одиночку. «Никогда больше.» - Он знает этот голос. Прочную скалу, за которую можно держаться во время бури. Он опускает свои последние барьеры, и вода вливается в пустоту. В этот же момент воспоминание окончательно вырывается. Поднимается на поверхность его сознания. У него хватает времени на одну отчаянную секунду связи, когда он лихорадочно тянется к Азирафаэлю сквозь тишину. Они встречаются там, в пустоте, бело-голубое смешивается с ало-золотым. Пару мгновений ему кажется, что он сможет выдержать. А потом земля уходит у него из под ног и он падает. Снаружи Азирафаэль кричит, когда боль Кроули устремляется по их связи. Он идёт против течения, против неё, и глубже опускается в душу своего демона. *** Демон, который когда-то был Рафаэлем, наблюдает за яростной битвой из укрытия у одинокого дерева на самом краю Рая. Так много смертей, так много боли, и так много этого ещё будет. И за что? За Её Великий План? Именно этого Она хотела? Почему? Чего могло быть в этом хорошего? Он задавал эти вопросы, задавал другие. За них его прокляли, изгнали, но он всё ещё не знает на них ответов. У него ни на что больше нет ответов. В его сознании перешёптывается тишина там где раньше звенели пять громких голосов, и эта пустота более болезненна, чем любые раны. Он был слишком небрежен, когда решил отрезать Люцифера, разорвать его связь с братьями и сёстрами и спасти их от его ярости. Он не хотел повредить и свою связь с ними. Но теперь его душа тянется, ищет, и находит в его сознании только изломанные и искромсанные нити. «Рафаэль.» Он оборачивается и замечает их. Четверых Архангелов, где их было когда-то шестеро. Они вздрагивают, видя его лицо, изменения, которые нанесло ему Падение. Он ещё не смог заставить себя посмотреть, но по их страху он может сказать, что больше не похож на самого себя. Он знает, что его волосы стали темнее, крылья — чернее ночи. Люцифер дал ему доспехи цвета чёрного дерева, но они сейчас лежат на земле, разбросанные у его ног. Он стоит перед своими братьями и сёстрами только в изорванных и грязных одеждах, которые, возможно, когда-то давно были белыми. «Рафаэль,» - повторяет Габриэль. - «Мы пришли судить тебя за твои грехи.» - Его голос звучит горько и зло и полон упрёка. - «Ты отверг закон Божий и должен быть наказан.» Существо, которое когда-то было их братом, кивает. Он видит его боль. Боль их всех. По щекам Уриэль текут слёзы, они же блестят в покрасневших глазах Сандальфона. Лицо Габриэля складывается в маску, зубы сжаты так крепко, что его челюсть, кажется, вот-вот треснет. А Микаэль... Микаэль превратилась в лёд. Её взгляд холодный и ровный, полностью лишённый эмоций. Сейчас у него есть два пути, и они оба заканчиваются смертью. Теперь он демон, их заклятый враг. По законам Бога они не могут позволить ему жить. Они попытаются сразиться с ним. Убить его. Совсем как опасное, дикое животное. Он встретится со своей кровью в битве и потеряет самого себя. Вот оно. Его предназначение. И он может попытаться бороться с ним. Бороться с ними. Может, победить одного или двух из своих братьев и сестёр. Убить их. Но он знает себя самого так же хорошо, как знает их. Он не сможет побить всех четверых. В конце концов он проиграет. Дело только в том, сколько урона он до этого им нанесёт. Или он может сдаться. Принять то, что должно случиться. Он всё ещё умрёт, но ни один из них не пострадает. Ему даже не нужно это обдумывать. Это самый простой выбор во всём мире. Он склоняет голову и раскрывает руки, предоставляя им ясную цель. «Я принимаю Её решение и подчиняюсь Её воле.» - У этих слов на языке привкус горечи и пыли. «Ох, мой дорогой, мне так жаль.» - Голос внутри его головы. Любящий голос, любящий его. Ему не должно быть места здесь, в самых страшных событиях его жизни. Он больше не достоин такой любви. «Мы не хотим делать это, Брат,» - трясущимся голосом говорит Уриэль. - «Пожалуйста, вернись. Если ты раскаешься...» Он качает головой. - «Нет, малышка. Я не сожалею о своих вопросах. Их нужно было задать, даже если Она никогда так и не ответила. И сейчас Она вынесла мне приговор. Я Пал. Ты понимаешь, что это значит. Что, по словам Плана, вы должны сделать.» - Раскаяние ничем ему тут не поможет. Он уже Пал, и Бог ничего не прощает.» «Ты не веришь в План,» - с отчаянием в словах говорит Сандальфон. - «Ты сказал, что Она не может быть такой жестокой.» - Он говорил это, хотя сейчас кажется, что это было эры назад. Ещё до того, как Люцифер протянул ему книгу и сказал, что было внутри. Демон не может встретиться глазами со своим маленьким братом. Не может выдержать боль в них, зная, что ничем не может её оттуда стереть. - «Я ошибался.» Он разворачивается к Микаэль и приказывает своему голосу не трястись, когда он оттягивает ворот своих одежд, обнажая грудь. Место, куда ей будет проще всего нанести удар и оборвать его жизнь. - «Следуйте вашим приказам. Я не буду сопротивляться.» Микаэль слабо, почти незаметно покачивает головой. «Пожалуйста.» - Это его судьба. Но если он как-то избежит её, если вернётся к Люциферу, даже сломанные остатки Архангела в нём уничтожатся, сгорят, пока не останется только ярость и боль. Настоящий демон. Пустая оболочка того, что когда-то было ангелом, теперь — кукла, ниточками привязанная к Сатане. - «Ты же знаешь, что со мной сделает Люцифер, если я выживу.» «Ты это заслуживаешь,» - произносит Габриэль, теперь такой злой, горящий яростью. - «Демон. Заслуживаешь за то, что отвернулся от нашей Матери. И от нас.» - Он поднимает свой меч, готовый ударить, направляет лезвие на сердце демона. Он оглядывается на него. - «Правда?» - блекло спрашивает он. - «Кто заслуживает того, чтобы гореть целую вечность, пока всё, чем он был, не превратится в пепел?» «Кроули, это всё ненастоящее. Это прошлое.» - Снова тот голос. За его братьями и сёстрами он почти видит ещё кого-то, кого-то невероятно важного и знакомого ему. Но нет. Поле битвы пусто. Здесь только они пятеро. И зияющая дыра там, где когда-то стоял шестой. «Рафаэль, нет,» - говорит Уриэль. - «Пожалуйста. Почему ты это делаешь?» «Почему?» - Он смеётся, словно обломками стекла, втыкающимися ему в горло. - «У меня не было выбора. Я только задавал вопросы. Хотел ответов. Объяснений. Хотел знать причины Великого Плана Матери. Хотел знать почему. И её ответом было дать мне Пасть. Отдалять от меня Её Благодать, совсем по чуть-чуть, каждый день, пока наш брат не смог завершить процесс. Не я это сделал, сестрёнка. Она сделала.» «Брат,» - в глазах Сандальфона — мольба. - «Это не ты. Ты наш. Один из нас. Ты обещал.» Демон качает головой. Он обещал им, что им придётся убить его, чтобы он их покинул. И вот прямо сейчас он умрёт. - «Разве вы это не чувствуете?» - спрашивает он своих братьев и сестёр. - «Я больше не один из вас.» «Нет. Ты мой.» - Этот голос успокаивающий, нежный, но твёрдый. - «Они тебя не получат.» «Ты всегда будешь одним из нас!» - настаивает Уриэль, тянясь к нему. Он делает шаг назад, и её рука повисает в воздухе. «Уриэль,» - отрезает Габриэль. - «Он — демон. Падший. Он сделал свой выбор.» - Он говорит низко, тяжело. В его руках языки пламени охватывают его меч. - «Микаэль. Пришло время.» «Нет,» - шепчет Микаэль, и её собственный меч исчезает из её рук. - «Я не могу.» Демон смотрит ей в глаза, и она дёргается, но не отводит взгляд. - «Всё в порядке,» - говорит он ей. - «Ты не виновата. Ты не смогла бы это остановить.» «Кроули. Тебе нужно это прекратить. Всё закончено. Всё закончилось уже шесть тысяч лет назад.» - Он не уверен, что знает “Кроули”, но это имя что-то в нём затрагивает. Не то чтобы это что-то значит. Скоро он будет мёртв и этому голосу придётся искать кого-то другого, кого он может потревожить. «Габриэль, он наш брат,» - протестует Уриэль, сжимая лезвие её меча. «Больше нет.» - Габриэль приближается. - «И если ты вмешаешься, то разделишь его судьбу. Сандальфон. Доставай оружие.» Сандальфон переводит взгляд со своего брата на демона, разрываясь между ними. «У тебя есть долг, Сандальфон,» - напоминает ему демон, когда-то бывший Рафаэлем. - «Выполняй его.» - Чтобы всё стало проще, он показывает свои клыки и шипит, раскрывая идеально чёрные крылья. Его маленький брат достаёт лезвие и держит его трясущимися руками. «Нет!» - Уриэль резко направляет свой меч на Габриэля. - «Я не дам тебе это сделать.» «Кроули, дорогой, тебе нужно сейчас очнуться.» - Снова голос. Успокаивающий, как прохладная вода, обволакивающая ожоги на его душе. «Рафаэль, ты признан виновным в том, что ставил под вопрос мудрость своего Бога. Наказание за твои грехи — смерть.» «Габриэль, нет!» - выкрикивает его маленькая сестра. Габриэль чуть поворачивается, направляясь к ней. Демон двигается инстинктивно, блокируя удар единственным, что у него есть — собственным телом. Меч Габриэля пронзает его руку, алая и чёрная кровь скапливается вокруг лезвия и стекает вниз. За его спиной Уриэль кричит. В то же время его грудь простреливает острая боль и он опускает глаза. Кожу прямо над его сердцем разрывает конец лезвия, огонь облизывает кровь, текущую из раны. «Уриэль,» - выдыхает он, давясь кровью, булькающей в горле. Габриэль удивлённо делает шаг назад. «Мой дорогой, теперь ты просто уже должен проснуться.» - Голос эхом отдаётся внутри. Он знает этот голос. Но резкое дыхание Уриэль отвлекает его. Он оглядывается и смотрит, как она вытаскивает свой меч из его спины, эфес тут же выпадает из онемевших пальцев. Ещё больнее то, что он не чувствует её шок, или ярость Габриэля, или вообще чью-то любовь. У него в голове горит тишина. Уриэль возвращает ему взгляд больших, испуганных глаз. - «Рафаэль... я... я не...» Меч Габриэля упирается ему в горло. - «Не двигайся, демон.» «Прости!» - всхлипывает Уриэль, тянясь к нему обеими руками. - «Прости, прости, я не...» «Не надо,» - пытается сказать он, но выдавить получается только глухой сип. Его зрение по краям сереет, он не уверен, как ещё может стоять. Его конечности холодные и тяжёлые, и он не может даже чуть-чуть пошевелить своими ногами. «Сандальфон,» - приказывает Габриэль. - «Добей его.» «Я...» - Сандальфон медлит, смотря, как кровь собирается в уголке рта демона. «Это не Рафаэль, это демон,» - настаивает Габриэль. - «Сделай это. Сейчас же!» Крича от ярости и боли, Сандальфон закрывает глаза и делает резкий выпад. Его лезвие врезается демону в бок, оставляет глубокую рану и бросает его на Габриэля. «Кроули. Очнись.» - неожиданно испуганно требует голос. Габриэль резко хватает его, так сильно, что от его пальцев могли бы остаться синяки, но он едва это чувствует. - «Ты — не мой брат,» - шипит ему на ухо Габриэль. - «Он обещал, что умрёт, прежде чем нас оставит.» Демон пытается ответить, но не может произнести ни звука. Он чувствует, как булькает у него в горле кровь, на языке чувствуется её металлический привкус. Он должен был умереть в ту же секунду, когда святое оружие пронзило его сердце. Он не знает, почему бы Она поступила так жестоко и растянула его муки. Меч его маленького брата проходит сквозь его горло, а потом Габриэль роняет его тело на землю. Он падает с глухим стуком, звук многократно усиляется из-за странно затихшего вокруг мира. Его ушей не достигают никакие звуки битвы. Никакие крики птиц или зверей. Никакого даже шума ветра в кронах деревьев. Он слышит только тошнотворное бульканье у себя в горле и эхо слов Габриэля. Он обещал, что умрёт, прежде чем нас оставит. «Я не хочу оставлять вас,» - хочет сказать он, но его тело не может больше работать. Он тянется к их связи, пытаясь в последний раз поделиться с ними своей любовью, но его голова пуста. Он один. И он умирает, окружённый своими братьями и сёстрами, но даже без единой руки, которую он мог бы сжать на прощание. «Даже не думай,» - предупреждает его голос, наполненный ужасом. Он омывает его, усиляясь и усиляясь. - «Ты не можешь меня оставить, Кроули.» Он не может закрыть глаза, может только смотреть, как Уриэль падает на колени в лужу крови, которая быстро набегает из-под его тела. «Нет. Нет, нет, нет. Пожалуйста, нет.» - Уриэль прижимает его к себе, её белые одежды пачкаются алым. - «Рафаэль, нет, пожалуйста. Габриэль, урод! Как ты мог!?» Он не может сказать ей, что всё в порядке. Не может дотянуться до неё и как-то успокоить. Она убаюкивает его в своих объятиях, отчаянно забивая исцеляющей энергией узор, который давно уже, он знает, прошёл точку невозврата. «Уриэль.» - Теперь ближе подходит Микаэль, мягко забирая его труп у их маленькой сестры. «Микаэль, я...» - Уриэль умолкает, видя выражение её лица. «Он мёртв,» - объявляет она, в её голосе не проявляется ни капли эмоций. Он пытается двинуться, сказать что-то, показать им, что всё ещё жив. Он не может. Не то чтобы это что-то значит. Даже если он жив сейчас, он умрёт. Никто не смог бы выжить с такими тяжёлыми ранами, как у него, нанесёнными не только на его физическую форму, но и на естество ударом святого оружия. Руки Микаэль трясутся, когда она несёт то, что осталось от её брата, к границе Рая. «Покойся с миром, Брат,» - тихо говорит воин на церемониальном языке Архангелов. - «Пришло время вернуться в бесконечность.» - Слова последнего обряда над каждым ангелом. Всего на мгновение она прижимает его к груди. - «Прости, Рафаэль. Я не смогла тебя спасти.» - На его лицо падают горячие слёзы. А потом она его отпускает. «Кроули!» Одно мгновение ему кажется, что он видит, как кто-то тянется к нему. Мимолётное видение ярких голубых глаз. А потом он падает. Быстро. Вниз, и вниз, и вниз. Исчезает. Падает. Горит. Один. В конце его падения — Преисподняя. В конце его падения — Конец. В конце его падения — Смерть. Теперь его душа принадлежит Азраэлю. В полном отчаянии он пытается передать свою агонию, заполняя пылающие остатки его связи с братьями и сёстрами всей своей физической и ментальной болью — последняя вспышка умирающей звезды. Он не чувствует их сознания. Он один. Свет тухнет. А он всё ещё падает. Всё ещё один. Умирает. Он ударяется о землю. *** В этот раз его падение прерывает не Преисподняя. Нет никакого погружения в лужи кипящего сульфура. Нет сильнейшего взрыва, ответа на 14 600 000 000 джоулей кинетической энергии, которые обрушиваются вниз. Нет вообще никакого удара. Он падает, и падает, и падает до того, как, совсем неожиданно, перестаёт. Он делает вдох, тяжело, задыхаясь, и осознаёт, что больше не истекает кровью. Его пальцы натыкаются только на знакомые ровные полоски его шрамов, когда он поднимает их к шее и груди. Он больше не одет в окровавленную и перепачканную пеплом одежду из его воспоминаний. Он в чём-то, что ощущается как те же чёрные брюки и серая рубашка, которую он носил, когда выходил из ворот своего дома, чтобы встретиться с братьями и сёстрами. Кроули приподнимается и встаёт, морщась. Пусть раны и исчезли, но он всё ещё чувствует острую боль от лезвия Уриэль, проткнувшего его сердце. Здесь темно, где бы он ни был. Он не чувствует никаких порывов ветра, не чувствует холод и даже тепло. Здесь нет пения птиц или стрекота цикад. Вообще нет звуков. Он знает, что стоит на чём-то, но не может почувствовать даже землю у него под ногами. Вокруг него просто... ничто. Просто одинаковая темнота, простирающаяся во все стороны. Где-то вдали начинает расти точка света, призрачное мерцание светло-серого на чёрном фоне. Кроули не находит ничего лучше, кроме как побрести к нему. Раны его физического тела, похоже, здесь на него не влияют. Он не чувствует боли, когда идёт, и точно так же не устаёт. Меняется только бесконечная пустота, медленно сдвигающаяся, чем ближе он подходит к свету. Он не знает, сколько времени проходит, но в конце концов мир вокруг него из чистого чёрного становится выцветшим серым. Юный Целитель. Я ожидал тебя. Кроули поднимает глаза и видит смотрящего на него Азраэля. «Азраэль.» - Он вежливо кланяется. - «Чем обязан такой чести?» - Он почти уверен, что знает, почему здесь находится Смерть, но ему всё равно нужно спросить. Я несу сообщение от Бога, говорит ему Азраэль. «Сообщение?» - фыркает Кроули. - «И что Она вообще может мне сказать?» - Она не разговаривала с ним с самого создания людей. Он не особенно верит, что Её есть что сказать ему сейчас. Азраэль не реагирует на яд в его голосе. Она хочет, чтобы ты знал, что ты справился хорошо. Даже лучше, чем она предсказывала. Кроули смеётся, зло, разбитым стеклом. - «Ну, ты можешь передать Ей, что мне Её похвала не нужна. И Она с ней может идти прямо к чёрту.» - Он не хочет Её одобрения. Оно ему не нужно. Ему только нужно, чтобы Она и Её Великий грёбаный План оставили его с Азирафаэлем в покое. То, нужна тебе Её похвала или нет, несущественно, продолжает Азраэль. Она решила сделать тебе предложение. Такое, какое не давала ни одному демону во всей вселенной. «Нет,» - бесцветно произносит демон. Нет? «Нет.» - Внутри него поднимается ярость, смешанная с вечной, неизменной болью. - «Я не хочу ничего, что Она может мне предложить. Всё, что у меня есть, я сделал для себя сам. А Она не может просто взять и объявиться в моей жизни после... после всего и делать вид, что Ей не всё равно, только потому, что я сделал чёрт знает что, что Она хотела видеть в своём проклятом Плане. Пара слов похвалы никак не исправят то, что Она сделала.» - Он знает, что не должен говорить так, особенно не самому Смерти, но его просто трясёт от ярости от одной только идеи, что Бог может просто вернуться к нему после стольких лет, словно не выбрасывала его, как сломанную игрушку. Азраэль только смотрит на него своим ухмыляющимся черепом, такой же загадочный, как и всегда. Я бы так поспешно не отклонял Её предложение, юный целитель, говорит он. Ты знаешь, что сейчас с тобой происходит? Кроули пожимает плечами. Он не знает, но он догадывается. Смерть мог прийти к нему только по одной причине. Он вспоминает лезвие Микаэль, которое он вытянул из груди, и следующий за ним тёплый поток крови. - «Я ведь умираю, так?» Смерть склоняет голову и жестом показывает в сторону. Там воздух одно мгновение дрожит, и на его месте появляется картинка. В ней Кроули видны его братья и сёстры, медленно поднимающиеся из окровавленного снега. Корзинка для пикника, лежащая, перевёрнутая, на дорожке к коттеджу. И Азирафаэль, сгорбившийся над его изломанным телом, отчаянно пытающийся остановить кровотечение. Теперь твоя жизнь принадлежит мне, говорит ему Азраэль. Но она может и не оборваться. Тебе предоставили выбор. Демон заставляет себя отвести взгляд от пятен алой и чёрной крови на любимом костюме ангела. Азирафаэль, кажется, их и не замечает, руки нажимают на его раны, губы проговаривают слова, которые Кроули не может разобрать. «Выбор?» - настороженно переспрашивает он. За шесть тысяч лет он никогда не слышал о том, чтобы кому-то предоставили выбор, когда он умирал. Кто-то пытался торговаться со смертью, обмануть Смерть, даже бросить ему вызов. Но в конце концов Азраэль приходит за всеми. Если он решил, что твоё время подошло к концу, тебе не спастись. Раю всё ещё нужен Целитель, объясняет Азраэль. А кто лучше всего подходит на это, чем ангел, который изначально был для этого создан? Твоя неизбежная смерть предоставляет нам возможность. Демон Кроули должен исчезнуть, но из той смерти может возродиться Рафаэль. Ты можешь отказаться от самого себя, от всего, что ты есть, и родиться заново, и все твои грехи будут прощены. Кроули в замешательстве поднимает брови. - «Ты же не ожидаешь, что я поверю, что Она просто возьмёт меня обратно.» Не тебя, уточняет ангел смерти. Архангела Рафаэля. Вся твоя жизнь с Падения будут стёрта. Ты вернёшься в Рай чистым листом, без памяти о событиях после изгнания оттуда. Словно ничего никогда и не было. «И ты думаешь, что остальные просто это примут? Я Пал. Я больше не их брат.» Азраэль бросает взгляд на окошко, показывающее Азирафаэля и Архангелов. Микаэль поднимается на ноги и нетвёрдо шагает вперёд. Кроули не слышно, что она произносит, но её губы выговаривают имя Азирафаэля. Его ангел не поднимает глаза. Она делает ещё шаг и Азирафаэль резко взмахивает рукой. С его пальцев срывается волна святого пламени, кольцом окружающая его фигуру, склонившуюся над телом демона. Они не будут ничего помнить. Им будет казаться, что ты просто надолго куда-то уходил. «И сколько это продлится?» - горько спрашивает Кроули. - «Сколько до того, как я найду что-то, чего не понимаю, что Она не захочет объяснять? Я просто начну задавать вопросы и снова Паду.» - Он слишком хорошо себя знает, чтобы думать о другом исходе. Если его не переделают полностью, любопытство неизбежно его подведёт. Она готова дать тебе возможность. Что случится дальше, зависит от тебя. Кроули открывает рот, готовый ещё поспорить, но в эту же секунду по его сердцу что-то бьёт силой ускоряющегося грузовика. Он неуклюже отшатывается, поднимая руки к груди, которая отдаётся острой, режущей болью. В окне Азирафаэль кричит что-то, призывая ещё одну молнию себе в руки и опуская её на тело Кроули. Демон опять чувствует проходящую по телу волну электричества. У тебя остановилось сердце, констатирует Азраэль. Он не сможет его запустить. Он прав. В промежуток между ударами молний Кроули осознаёт, что не чувствует его биение между рёбер. Азирафаэль пытается ещё пять раз, прежде чем упасть на тело демона, цепляясь пальцами за его окровавленную рубашку. Кроули не нужно слышать его, чтобы знать, какое отчаяние, какой страх звенит в его голосе, когда он шевелит губами. «Хватит,» - требует он. - «Я не хочу это видеть.» - Он не хочет видеть, что потеря его сделает с ангелом. Не хочет видеть выражение его лица, когда он во второй раз поймёт, что тот, кого он так любит, теперь мёртв. Ты должен сделать выбор прямо сейчас, Целитель, игнорируя его, говорит Азраэль. Ты можешь отказаться от всех своих воспоминаний, от всех последних шести тысяч лет жизни. Вернуться в Рай. Вновь стать частью своей семьи. Или можешь умереть здесь, как существо, которым ты стал. Это предложение всё ещё кажется заманчивым, даже после всего, что произошло. Вновь стать ангелом. Целителем. Её Целителем. Вернуться к свету Рая и забыть тьму Ада. Забыть шесть тысячелетий боли. Забыть Падение. Забыть потерю своей семьи. Забыть... Забыть Азирафаэля. «А что с Азирафаэлем?» - спрашивает он, хотя уже и знает ответ. Такое предложение не может быть без уловки. Он отводит глаза от отчаянных глаз ангела, но перед этим видит, как Габриэль пытается пересечь огненный барьер, окружающий Азирафаэля. От ангела следует вспышка силы, сбивающая его с ног обратно в снег. Азирафаэль, кажется, даже этого не замечает. Он притягивает к себе неподвижное тело Кроули, обнимая его, прижимаясь лбом к его лбу. Азраэль качает головой. Начало Азирафаэль останется на Земле. Ему не будет позволено как-то на тебя влиять, чтобы ты не вспомнил своё прошлое и вновь не Пал. Он потерял бы Азирафаэля. Но вернул бы свою семью. Она бы заполнила пустоту внутри него, кричащую, вечную пропасть тишины, которая даже сейчас, он чувствует, воет из глубины его сознания. Но открылась бы другая пустота. С ещё одной потерей. Та, с которой он провёл бы всю вечность, никогда до конца не зная, чего ему не достаёт. И... Азирафаэль. Он знает, что ангел хотел бы, чтобы он выбрал. Он хотел бы, чтобы он вернулся в Рай. Чтобы жил, даже если из-за этого забыл бы их любовь. Но смог бы он это сделать? Он думает о шести тысячелетиях защиты. О мече в его руках, поднятом для охраны его ангела. О ужинах в Риме. Прогулках у Сены. Спектаклях в Шекспировском Глобусе. Концертах в Сиднейском оперном театре. О сражениях в самых тёмных углах, чтобы ангел не знал о цене его безопасности. Он думает об Апокалипсисе, о одиннадцати годах, которые он растил Варлока. О работе вместе с Азирафаэлем. Резких словах на помосте. Признаниях в любви в темноте ночи. Думает о двух годах осторожных прикосновений и мягких взглядов. О ярких вспышках любви. О руках, перебирающих его волосы, пока он лежит на коленях у ангела. О ровной теплоте рядом. Об отчаянных пальцах, сжимающих его собственные и объявляющих, что он никогда больше не будет один. Он думает и об Адаме. Его племяннике, таком смышлёном и невероятно человеческом. О Варлоке, который цеплялся за его юбки и хотел знать ответы на все вопросы. Анафеме, остроумной и просто очень умной. Ньюте, неловком, и неуклюжем, и неспособном до конца поверить, что он заслужил любовь такой женщины. О Шедвелле и Мадам Трейси, и их странном романе. О женщине, которая задавала вопросы. О мужчине, который пошёл за ней. О Сыне Бога, который добровольно вошёл в Ад, чтобы дать им всем шанс на искупление. Он думает о Бентли, припаркованной у коттеджа, готовой в любой момент увезти его в далёкие края. О книжном, переполненном и тихом, пахнущем домом. О их коттедже, его маленьком Эдеме во дворе, телескопе на чердаке, библиотеке, которая медленно поглощает все остальные комнаты. О доме. Его доме. Их доме. Месте, которое они сделали своим, большим, чем для них всегда был Рай. Ему пришлось бы отказаться от всего этого. Забыть. Забыть всю боль, и радость, и любовь, которые привели его сюда. Это... это бы его уничтожило. «Он встретится со своей кровью в битве и потеряет самого себя,» - цитирует он. Азраэль кивает. Так в нём написано, соглашается он. «Но в Великом Плане или в Непостижимом?» - уточняет Кроули. В Её Плане, отвечает Ангел Смерти. Он — не Великий и не Непостижимый. Он просто есть. «То есть я или забываю, или умираю. Не особенно приятный выбор.» Но ты его сделаешь, говорит ему Азраэль. Он поднимает костлявую руку, и в воздухе над ней появляется жизненный узор Кроули. Тот полностью серый, безжизненный, весь из изломанных линий, которые держит вместе только яркое золото жизни Азирафаэля, вплетённое в него и их связывающее. Но даже этого недостаточно. Демон видит места, где его узор рвётся, с каждой секундой всё больше рассыпаясь в прах. Кроули вздыхает. - «Ну, тогда... Похоже, у меня нет много времени на раздумья, да?» - Азраэль только смотрит на него и начинает осторожно отвязывать нити ангела от узора Кроули. В конце концов это не такой уж и сложный выбор. В любом случае тот, кто он есть, сейчас исчезнет. И, возможно, это эгоистично с его стороны, но ему больше хотелось бы умереть, зная, кто и что он такое, чем провести вечность как кто-то другой. Ему не нужно даже особенно об этом думать. Он вспоминает, как стоял перед Метатроном и объявлял его выбор в Войне. Тогда он был ясен. Теперь он ещё яснее. «Я оставлю себе воспоминания, спасибо,» - говорит он, глядя Смерти в глаза. - «Я умру как я, а не кто-то другой.» Да будет так, склоняет голову Азраэль, сжимая серый и исчезающий узор Кроули в костяной руке. Демон Кроули, ты... «Нет.» Кроули поражённо разворачивается к источнику звука. Там стоит Азирафаэль, поднимая сломанную половину меча Кроули, с вызовом указывая на Смерть. Он оглядывается на окно. Там Азирафаэль сидит над телом Кроули, на груди которого лежит обсидиановое лезвие, одной рукой держит пальцы демона, вцепившиеся в рукоять, другую прижимает к его лицу. Кроули поворачивает голову, и вот он, Азирафаэль, всё ещё там, сверлит взглядом Азраэля. Нет? - кажется, чуть насмешливо переспрашивает Смерть. «Вы его не получите,» - твёрдо говорит Азирафаэль. - «Я не позволю.» «Азирафаэль,» - Кроули делает шаг к нему, резко охватываемый страхом. Где бы ни было это место, оно находится между жизнью и смертью. Если он умрёт здесь, Азирафаэль может застрять здесь навсегда. Или ещё хуже. - «Ты не можешь здесь быть.» «Очень похоже на то, что могу,» - откликается ангел. - «Я не дам тебе умереть ещё раз.» Кроули начинает собирать остатки своих сил, надеясь, что у него есть достаточно, чтобы отправить Азирафаэля обратно домой. - «У тебя нет выбора. Прими это, ангел. Я мёртв. Ты не можешь это изменить.» «Я могу попытаться.» - Азирафаэль сцепляет зубы и крепче сжимает рукоять меча. Ты проиграешь, говорит ему Азраэль. Ты не можешь сразиться со Смертью и победить. «Азирафаэль. Ангел. Иди.» - Он не понимает, как он даже попал сюда, но это не имеет значения. Что имеет — ему нужно срочно покинуть это место. Прежде чем Смерть потеряет терпение и решит просто забрать жизни у них обоих. Он набрасывает свою силу на ангела и приказывает вселенной перенести его домой. К удивлению Кроули, ангел сбрасывает сеть его силы ударом своей собственной, отбивает в сторону, прежде чем Кроули успевает достаточно его охватить, чтобы активировать заклятие. - «Ты меня не отошлёшь,» - говорит он, смотря в испуганные глаза Кроули уверенными небесно-голубыми. - «Не в этот раз.» «Не будь глупым, ты же только умрёшь вместе со мной!» - Его голос резок, полон ледяного страха и отчаяния. «Этот выбор делать буду я,» - говорит Азирафаэль. - «Я позволил тебе выбрать за меня в прошлый раз, и ты Пал. Я больше не повторю ту ошибку.» «Ангел...» «Я больше тебя не потеряю!» - кричит он. Взмахивая оружием, встаёт между Кроули и Азраэлем. Святой огонь пробегает по краям Адского лезвия и за сломанное острие, сходясь ровно в том месте, где оно когда-то было. В его руках оно становится вещью двух миров, оружием и Рая, и Ада. Ты займёшь его место? - спрашивает Азраэль, и Кроули не может понять, какие эмоции скрыты в его голосе. Возможно, это злость. Может, насмешливое удивление. Умрёшь за него? «Нет...» - начинает Кроули, но Азирафаэль обрывает его. «Да.» Что ж, хорошо. Смерть поднимает руку к блестящим золотым росчеркам узора Азирафаэля, и свет оттуда начинает перетекать в серые и изломанные линии узора демона. Кроули действует, не раздумывая. Делает единственное, что приходит ему в голову, бросаясь на Азраэля, обнажая когти. Смерть стряхивает его с себя — в воздух. Он изворачивается, приземляется на ноги, отлетая за Азирафаэля. Снова бежит вперёд, в этот раз получая удар в живот, который его отбрасывает. Будь он в физическом теле, у него произошло бы уже внутреннее кровоизлияние. Так его естество только ноет от удара, словно на его душе остаётся багроветь синяк. Ангел стоит, замерев поражённо, всего одно мгновение, прежде чем издать бессловесный боевой клич и рвануться вперёд, понижая лезвие. Рубит по низу, целясь по коленям Азраэля, но его тут же блокирует сверкающий стальной меч. Каким-то образом за одну секунду, в промежуток между двумя ударами сердца, Азраэль успевает призвать своё оружие. Демон снова бросается на него, теперь головой вперёд, врезается в Ангела Смерти и выбивает его из равновесия. Азирафаэль появляется из-за его плеча, бьёт по груди Азраэля. В этот раз Смерть взмахивает своими огромными крыльями, чтобы отлететь чуть назад, уклониться от атаки. Азирафаэль пробивается вперёд, взмахивает оружием — но удар его Адского-и-Святого лезвие снова отбивают. Азраэль заставляет его отступить шквалом собственных ударов, пока Кроули не набрасывается на него со стороны, цепляясь когтями за кости — таким движением человеку он разорвал бы в клочья лицо. Азирафаэль поднимает оружие, пытаясь остановить удар Смерти, который должен был разрубить Кроули пополам, но только мешает демону. Они оба, запинаясь, отшатываются назад, и Кроули выхватывает меч из рук ангела едва вовремя, чтобы заблокировать нисходящий удар Азраэля, направленный Азирафаэлю на шею. Потом отскакивает и перебрасывает лезвие обратно ангелу, уклоняясь от следующих ударов Смерти. Азирафаэль с криком атакует его сзади, но его сбивает с ног мощная ударная волна, вызванная крыльями Азраэля. Кроули бросается вперёд — Азраэль ловит его, отшвыривает, как беспомощного котёнка. В этот раз он ударяется о землю и подрывается на ноги как раз вовремя, чтобы увидеть, как меч Смерти пронзает грудь Азирафаэля. «НЕТ!» - Поток чистой, яростной, хаотичной силы рвётся из него, бьёт по Смерти, отбрасывая его от ангела. Слишком поздно. - «Нет. Нет, нет, нет, нет, нет.» - Он опускается на колени, ловя в последний момент Азирафаэля, прерывая его падение. Азирафаэль ахает, на месте удара на не-физическом теле открывается рана. Кроули уже видит, как края его узора медленно сереют. Он придерживает его, пытается влить в него исцеляющую энергию, пока не станет слишком поздно, и отчаянно пытается удержать его расползающуюся душу. Линии жизни Азирафаэля сопротивляются его магии. В нём недостаточно силы, и он только может держать его в живых, изо всех сил цепляясь за плетение своим теперь светящимся узором. «Идиот,» - говорит он, хотя из-за душащих его слёз не может звучать по-настоящему зло. - «Я же говорил тебе уходить.» «Я не мог... тебя оставить.» - Азирафаэль отвечает ему едва слышным шёпотом, да и тот стремительно угасает. - «Ты... сделал бы... то же самое.» Я предупреждал вас. Вы не можете сразиться со Смертью и ожидать победы. Азраэль стоит за плечом Кроули, его меча больше нет и в помине. «Нет.» - Кроули отказывается это принимать. - «Нет, это не... Он даже не должен был быть здесь. Сейчас — не его время. Ангел, скажи ему. Твоё время ещё не пришло.» - Азирафаэль тает у него в руках, его тело становится призрачным, невесомым, когда узор жизни начинает умирать. Небесно-голубые глаза ангела встречаются на миг с бегающими жёлто-золотыми глазами Кроули. Потом закрываются. «Я... люблю тебя,» - говорит Азирафаэль, сквозь силу выдавливая каждый слог. «Нет, нет, нет.» - Кроули мотает головой. - «Нет. Ты не можешь умереть. Не можешь.» - Он поднимает взгляд на Азраэля. - «Это должен был быть я. Только я.» «Мой выбор.» - Ангел слабо жмёт его руку. - «Я... не... жалею.» - Серость почти уже достигает центра его узора. Если Смерть не удержит его насильно, Азирафаэль исчезнет через несколько секунд. «Передай ему моё предложение,» - резко выдыхает Кроули, прижимая Азирафаэля к себе и пронзая взглядом Азраэля. - «Предложение, которое ты сделал мне. Передай его ему.» То предложение было только для тебя, говорит Смерть. Я не могу передать его кому-то другому. «Но Раю нужен целитель. Ты сам это сказал. Он может исцелять. Я сам его научил. Дай Азирафаэлю занять моё место.» Азраэль качает головой. Прости, маленький целитель. Я не могу сделать то, чего ты просишь. От тела Азирафаэля в его руках остаётся почти только дымка, его узор исчезает в тех местах, где он связан с Кроули. Демон принимает решение. «Тогда я приму его. Я стану Её целителем,» - быстро говорит он. - «Просто... просто позвольте ему жить, тогда пускай Рай забирает себе Рафаэля.» Ты не принимал это предложение, когда умирал сам, но сейчас сделаешь это для него. Почему? - интересуется Азраэль. «Почему?» - Кроули пожимает плечами. Этому есть так много причин. - «Потому что он нужен этому миру. Потому что я не могу представить Землю, на которой нет Азирафаэля, чтобы вести её существ. Потому что он заслуживает намного большего.» - Он смотрит на Смерть с вызовом. - «Этого достаточно? Как насчёт этого — потому что ему этот мир и все его населяющие обязаны самим свои существованием? Или потому что без него я умер бы ещё шесть тысяч лет назад?» В своём сознании он всё ещё чувствует прохладную, успокаивающую воду — естество Азирафаэля — всё ещё обволакивающую его там, где ангел пробивался к нему, пытаясь спасти его от самого себя. Но даже та испаряется, пусть он и поднимает одну стену за другой, всю защиту своего сознания направляет теперь внутрь, пытаясь сохранить жизнь Азирафаэлю хотя бы до того, как он сможет убедить Смерть пощадить его. - «Или это? Потому что пусть это и уничтожит меня, я знаю, что он сделал бы для меня то же самое?» Он опускает взгляд на лицо Азирафаэля. То расслаблено, спокойно, словно он спит. Кроули закрывает ему глаза и поднимает свои — чтобы встретиться взглядом со слепыми глазами Азраэля. - «Потому что я люблю его. Потому что потеря его разрушила бы меня точно так же, как разрушит возвращение в Рай.» Азраэль обдумывает его слова с болезненной медлительностью. Кроули ждёт, сжимая зубы. И наконец, когда последние обрывки узора Азирафаэля уже истаивают, он кивает. Мы заключаем сделку, объявляет Смерть. Узор жизни Азирафаэля как по щелчку пальцев возвращается на место. Ангел Азирафаэль будет жить. Демон Кроули будет потерян. А Архангел Рафаэль вернётся в Рай. Он протягивает свою руку. «Хорошо.» - Кроули уже чувствует, как в его ангела возвращается жизнь. Он тянется и берёт костлявую руку Азраэля, закрепляя сделку твёрдым рукопожатием. Азраэль убирает руку, тяня за собой соединённые жизненные узоры Кроули и Азирафаэля, пока они не повисают в воздухе между ними. Надо же, говорит он, какое необычное плетение вы сделали. Почти жалко будет его распускать. «Тогда не распускай,» - говорит ему Кроули, хотя уже и знает, что это невозможно. Чтобы стереть демона и вернуть обратно Архангела, всё должно быть снесено до основания и потом перестроено заново, как было раньше, убирая все изменения и отрезая любые связи. Азраэль смеётся. Ты заключил сделку, целитель. Не... Он останавливается, склоняя голову набок, словно слыша какие-то слова, не долетающие до демона. Так, а вот это странно... Он вглядывается в узор перед ним, потом переводит этот же пустой взгляд на Кроули. Я понимаю, Бог. Кроули делает глубокий вдох, сидя бездвижно — не шевеля пальцем. Если Смерть разговаривает с самой Богом, он понятия не имеет, что может случиться. Они отчаянно пытались сохранить жизни друг друга. Это единственное объяснение. Азраэль ждёт, слушает. Потом — Я не думаю — и ещё одна пауза, в этот раз дольше. Очень хорошо. Пусть будет так, как Вы говорите. Он возвращает всё своё внимание Кроули. Тебе улыбнулась удача, целитель. Ты сделал что-то, что я не могу уничтожить. Так что у нас остаётся только один выход. Он пробегает пальцем по линиям переплетённых узоров Кроули и Азирафаэля. Его разрывает боль, кромсает и рубит в клочья само его естество. У него даже не остаётся времени на то, чтобы закричать — мир вокруг него переворачивается вверх дном и он снова падает. Улетает вниз, в бесконечную пустоту Смерти. *** Неожиданно он приземляется. В этот раз, в отличие от всех других, его ловят и прижимают к себе сильные руки, прежде чем он ударяется о землю. - «Шшш,» - тихо говорит ему в ухо мягкий голос, и он осознаёт, что кричит. Уже давно кричит. - «Тише, я здесь. Я здесь.» Кто? У него не получается думать сквозь боль, волнами расходящуюся по его естеству. Не получается вспомнить ни о чём, кроме агонии его тела и души. Всё в порядке, мой дорогой, говорит тот же голос — теперь в глубине его сознания, успокаивающий, полный радости и облегчения. Ты в безопасности. Ты дома. Дома. Его сознание показывает ему картинку — маленький коттедж у моря, наполненный книгами, пышный зелёный сад. Любимое присутствие внутри, тёплое, приветствующее. Да. Дома. Ты дома, Кроули. Мы оба здесь. И каким-то образом мы оба живы. Кроули? Он пытается оттолкнуть в сторону туман боли и сосредоточиться. Это же я — Кроули. Моё имя. Имя, которое он дал себе сам. То, которое как-то стало ещё более своим, чем когда либо было имя “Рафаэль”. Да. Кроули. Мой дорогой. Он чувствует в ушах биение сердца, ровное и уверенное, словно его голова прижата к чьей-то груди. Знакомые руки окружают его, держат. Боль быстро угасает. Скоро от неё останется только воспоминание. А пока она постепенно заменяется чётким осознанием окружающего. Вот холодный ветер на его коже. Запах солёного моря в воздухе. Пение птиц. Земля. Их коттедж. Дом. Азирафаэль? По нему пробегает облегчение — эмоции Азирафаэля. О, мой дорогой. Да, конечно, это я. Естество ангела ощущается везде вокруг него, заполняет место, где когда-то стоял лабиринт его стен. Мысли свободно перетекают между ними двоими, словно они делят одно сознание. Его боль... она не уходит навсегда, но теперь её меньше, она как-то приглушена, закрыта любовью Азирафаэля. Барьер вокруг его символа снят, и его разум не напоминает больше серое, мёртвое ничто. Он наполнен жизнью, которую он когда-то заточил в самой глубине своей души, и она расходится всё больше с каждым его вздохом. Даже сейчас он видит, как поднимаются и распускаются там цветы, даже в тех далёких уголках сознания, где раньше таились тени. Теплый алый и золотой свет его символа испепеляет эти тени, светится ярко, обнимая и охватывая другой символ. Знак Азирафаэля, сверкающий бело-голубой, органично переплетающийся с его собственным, как будто так всегда и было и должно было быть. И, что, возможно, самое странное из всего, он не слышит больше кричащую тишину пустоты. Осматривая её, он видит, что дыра в его сознании заполнена прохладной, успокаивающей водой естества Азирафаэля, заглушающей всё эхо любовью. Что... случилось? - спрашивает он, протягивая руку и касаясь маленьких кругов на воде, покрывающей пустоту. Ты потянулся ко мне, говорит ему Азирафаэль. Прямо до того, как тобой овладело воспоминание. До того, как оно начало тебя убивать. Даже с нашими переплетёнными узорами у меня не хватало чего-то, за что я мог бы тебя удержать, когда ты начал умирать. Но я всё ещё чувствовал тебя, твоё естество, пытавшееся соединиться с моим. Так что я просто... сделал то, что показалось правильным. Он вытягивает своё естество из пустоты, позволяя Кроули увидеть, что скрывается внутри. И вот они — четыре сломанных связи, ноющие, кровоточащие из-за свежих ран, которые он нанёс случайно, проталкивая по ним свою боль. Пятая — только обугленный остаток связи. И рядом с ними что-то совершенно новое. Идеально-чистая нить бело-голубого, смешанная с его собственным ало-золотым. Он прикасается к ней тонким щупальцем мыслей, удивлённо отдёргивая его, почувствовав силу внутри. Настоящая связь. Теперь он её чувствует, глубоко внутри, утихомиривающую пустую боль потери, которая, как он думал, никогда бы из него не исчезла. Это не соединение узоров, физических тел и эмоций. Нет, это что-то намного большее. Истинное сплетение естеств, мыслей, сердец и разумов. Связь такая глубокая и неизменная, что только самое ужасное насилие смогло бы действительно её повредить. Связь душ. Он никогда не думал, что сможет почувствовать такую, цельную, ещё раз. Но вот она. Вот оно, его само существо, навеки связанное с Азирафаэлем. Это... это хорошо? - спрашивает Азирафаэль, и он ощущает его неуверенность. Хорошо? Кроули остаётся только смеяться, ярко, звонко, весело. Ангел, это больше чем хорошо. Ему не нужно передавать свои эмоции по связи, он знает, что ангел и так все их чувствует. Его любовь, радость и облегчение. Потом он останавливается, и по нему проходит волна замешательства. Но... как? Я должен быть мёртв. Я думал... По нему ударяет боль Азирафаэля. Злость и расстройство. Да, резко говорит он. Нам нужно поговорить об этой твоей склонности жертвовать собой. Я... У него нет на это ответа. Это не должно было стать жертвой. Я думал, что смогу одолеть своих братьев и сестёр. Отослать их, чтобы тебе не пришлось с ними разбираться. Я знал, что они не были с тобой добры. Я не хотел, чтобы тебе пришлось опять сквозь такое проходить. Дурак ты, бранит его Азирафаэль. Я думал, после Армагеддона мы решили, что будем проходить сквозь такое вместе. По связи Кроули чувствует его боль и страх, негодование от того, что его опять оставили позади, ужас от мысли, что Кроули может сделать это опять, оставить его, чтобы защитить, а не попросить помощи и вместе сразиться с опасностью. Что в следующий раз он не окажется слишком быстр и потеряет Кроули навсегда. Я... Кроули знает, что ангел чувствует его вину. Прости. Я постараюсь больше этого не делать. Он не может пообещать, но он попытается. В любом случае это будет почти невозможно — теперь, когда они связаны этой нитью. И этого хватит. И Азирафаэль прощает его, как и всегда. Но он не забудет, Кроули уверен. И это, скорее всего, к лучшему. Теперь нам, наверное, стоит разобраться с Габриэлем и остальными, пока они не отошли от шока, вызванного нашим возвращением из мёртвых. Габриэль. Микаэль. Я почти забыл. Адреналин пронизывает его тело, и он открывает глаза. И вот они. Стоят чуть снаружи обугленного кольца в снегу — всего, что осталось от огненного барьера, который создал, чтобы закрыться от них, Азирафаэль. Между ними, внутри кольца ангельской силы, возвышается Смерть. Юный Целитель, приветствует он Кроули. Начало. Кивает Азирафаэлю. Потом разворачивается к Архангелам. «Азраэль,» - Микаэль низко кланяется, переводя глаза с него на Кроули и Азирафаэля, расположившихся на земле. Остальные следуют за её взглядом. Кроули представить не может, что они сейчас думают. Они видели, как он умер. Потом Азирафаэль. Потом ангел вернулся к жизни. И потом наконец возродился Кроули, с которым появился Смерть. Они неприкасаемы, объявляет Смерть, жестом показывая на ангела и демона. Такова воля вашего Бога. «Они наши,» - протестует Габриэль. - «Азирафаэль — ангел. А демон...» Они больше не принадлежат Раю, констатирует Азраэль. Глаза Азирафаэля расширяются, и Кроули при этих словах чувствует его страх. Как и Аду. Он садится, кладёт руку на плечо Азирафаэлю, показывает, что он рядом. Они стали чем-то средним, говорит им всем Смерть. И больше не находятся под вашим руководством. «Но...» - пытается что-то сказать Габриэль, но Смерть взглядом заставляет его умолкнуть. Кроули. Азирафаэль. Он поворачивается спиной к Архангелам. Вам дано новое задание. Кроули открывает рот, чтобы отвергнуть слова Смерти и то, что запланировала для них Бог, но Азирафаэль просит его замолчать, мысленно предупреждая и крепко сжимая руку. Вам поручено хранить баланс на Земле, продолжает Азраэль. Вы должны убедиться, что ни у одной стороны не будет преимущества. Только в таком балансе Её создания смогут творить собственную судьбу. Как смогли вы. Он замирает, смотря на них обоих безэмоциональным взглядом, в котором у него получается при этом заключить серьёзность и ожидание. А потом, через мгновение — исчезает. На миг их окружает тишина. Остаётся только ветер, играющий с макушками деревьев, и волны, разбивающиеся о берег. А потом Кроули смеётся, опуская голову на плечо Азирафаэлю и трясясь — от страха, и радости, и боли, и надежды, от всего, взрывающегося внутри и выходящего наружу чуть истерическим звенящим звуком. «Рафаэль...» - говорит Уриэль, тянясь к нему. - «Я...» Он дёргается, слыша её голос. Он не может с этим разбираться. У него просто не хватает энергии на разговор с ними. - «Не сейчас,» - устало говорит он. «Но...» - Сандальфон тоже шагает к ним, но Азирафаэль останавливает его острым взглядом. «Он сказал не сейчас,» - отрезает Азирафаэль. - «И его больше не зовут Рафаэль. Он Кроули.» Кроули делает глубокий вдох, погружаясь в ощущение связи между ними. Поможешь отправить их куда подальше? - спрашивает он у Азирафаэля. Конечно, любимый. Ангел встаёт и помогает Кроули подняться на ноги. Усталость почти одолевает демона, и Азирафаэлю приходится потянуться по связи и передать ему часть своей энергии, чтобы он не упал на месте. Потом разворачивается, глядя на Архангелов, и его глаза светятся жёлто-золотым цветом глаз Кроули. «Мы пойдём внутрь и я удостоверюсь, что все его раны исцелились,» - объявляет Азирафаэль, пронзая взглядом Микаэль, которая закрывает глаза. «А потом нам придётся много о чём поговорить,» - добавляет демон, обдумывая слова Азраэля. Его собственный взгляд сияет голубизной неба. Они двигаются вместе, держась за руки, идеально-синхронно. Ощущается это прекрасно, лучше, чем всё, что он помнит, чем все времена, когда он действовал как один с кем-то из братьев и сестёр. «Вы можете вернуться позже,» - добавляет Азирафаэль, хотя Кроули и чувствует его нежелание. - «Если пообещаете вести себя хорошо.» «Но если вы только попытаетесь угрожать ему,» - уточняет Кроули. - «То всё. Чем бы мы ни стали, мы не принадлежим вам.» - Потом он отпускает связь, хотя всё ещё её чувствует, её тепло и свет внутри него. Он не отпускает руку Азирафаэля. «Вы — всё ещё моя семья,» - говорит он, смотря на них золотыми змеиными глазами. - «Если это ещё что-то для вас значит. Я никогда не переставал вас любить.» Азирафаэль не так всепрощающ. - «Рай знает почему, но это так.» - Он хмуро смотрит на них, и оставшаяся половинка меча Кроули, которую он сжимает в руке, вспыхивает адско-небесным пламенем. - «Так что я вас только честно предупреждаю. Вы больше не причините ему боль. Я вам не позволю.» «Ангел,» - предостерегающе произносит Кроули. «Я говорю серьёзно,» - добавляет Азирафаэль. - «У вас есть один шанс. И всё. Возвращайтесь через пару недель. Мы поговорим. Но не ожидайте, что мы просто дадим вам всё, что вы захотите.» «Мы понимаем,» - отвечает, удивляя их обоих, Уриэль. - «Мы уйдём. Думаю...» - Она оглядывается на остальных Архангелов. - «Нам самим нужно многое обсудить.» Габриэль таращится на неё. - «Что? Нет! Я не уйду, пока не получу ответов. Азирафаэль...» - Он рвётся вперёд с лицом, полным растерянности, страха, боли. Азирафаэль поднимает лезвие, но первым до него добирается Сандальфон. Кладёт свою большую ладонь Габриэлю на плечо и качает головой. - «Не надо,» - твёрдо говорит он. - «Мы сегодня принесли сюда уже достаточно вреда.» Кроули шокировано смотрит, как его самый младший брат утягивает Габриэля назад и встаёт рядом с Уриэль. Потом они трое исчезают, и остаётся стоять только Микаэль. «Микаэль,» - кивает ей Кроули, тянется к ней, его сердце сжимается, когда он видит агонию, выражающуюся на её лице. «Я... Искорка...» - Она смотрит на него большими блестящими глазами. Потом все эмоции уходят оттуда — она надевает свою привычную маску отстранённости. - «До встречи.» - С волной белого света Микаэль возвращается в Рай. Когда он уверяется, что больше нигде их не чувствует, Кроули утыкается Азирафаэлю в плечо, неимоверно истощённый. Рана у него в груди ноет, и даже с помощью ангела у него едва получается стоять. «Ну,» - бормочет он. - «Это было... что-то.» Азирафаэль вздыхает, отчаянно и нежно. - «Ну, давай,» - говорит он. - «Пойдём домой.» - Он придерживает Кроули за плечи, не давая ему упасть, пока они медленно шагают по направлению к коттеджу. «Погоди.» - Кроули останавливается, ждёт, когда Азирафаэль поднимет на него глаза. «Я люблю тебя,» - говорит он ангелу, позволяя словам заполнить всю их связь. Он не уверен, почему так отчаянно хочет это сказать, но говорит. - «Я... что я сегодня сделал, я сделал это, чтобы ты был в безопасности. Я не могу тебя потерять.» «И не потеряешь,» - мягко улыбается ему ангел. - «Но ты должен знать, что и я не могу тебя потерять. Ты не должен поступать так безрассудно. Позволь мне тебе помогать. Я ведь могу, ты знаешь.» Кроули думает о том, как Азирафаэль стоял между ним и Смертью только с половинкой обсидианового меча. Если бы он не пришёл, Кроули сейчас был бы уже мёртв. - «Я знаю,» - говорит он. - «Я просто...» «Ты думаешь, что должен меня защищать,» - заканчивает за него Азирафаэль. - «Но ты больше не Архангел. Это больше не твоя обязанность — оберегать меня от любой опасности, в Эдеме.» «Ангел...» - Он чуть поворачивается в руках Азирафаэля, так, что они встают лицом к лицу. «Я люблю тебя, Кроули,» - тихо говорит Азирафаэль. - «И что бы ни случилось с этим нашим новым заданием, я хочу справиться с ним не один. Вместе. С тобой.» «Да,» - соглашается Кроули. - «Да. Вместе. Думаю, у нас получится.» Они стоят вместе в тишине, здесь, в их собственном маленьком Эдеме, держась друг за друга. И, возможно, в первый раз за всю свою жизнь Кроули наконец-то, по-настоящему чувствует себя свободным. Конец