Правда неизменна

Азирафаэль возвращается в Эдем. Он не может выдерживать пустоту Рая, в котором по когда-то переполненным залам теперь бродит только эхо. Половина ангелов исчезла — они или умерли, или Пали. А оставшиеся кажутся... потерянными. Словно потерявшими не только других ангелов. И ничего не меняет то, что больше не виден причинённый Небесам физический урон. Никакие знаки битвы не отмечают холодные, белые стены. Никакого сломанного оружия не найти на полях битв, теперь заросших идеальной зелёной травой. Никаких сожженных зданий. Никаких опалённых крыш и разбитых окон. Рай тих. Безмятежен. Как будто самое жестокое во всей вселенной сражение не разворачивалось у его Врат ещё только несколько дней назад. Теперь, когда всех выживших наконец излечили, можно почти даже притворяться, что ничего не изменилось. Но всё равно остаётся пустота. От соратников по хору, неожиданно и яростно оторванных от каждого. От друзей и партнёров, исчезающих, убитых в битве или отосланных, чтобы присоединиться к рядам Ада в конце Войны. И этот пробел, эта тишина пугает Азирафаэля. От эха в коридорах кровь стынет у него в жилах. В Раю больше не звенит смех. И он не знает, зазвенит ли вообще когда-нибудь. Но страшнее всего — ледяные, пристальные взгляды Архангелов. Кажется, только Микаэль не обвиняет его в Падении Рафаэля, но даже она не может посмотреть ему в глаза. Когда его отправляют обратно на Восточные Врата, он и не пытается оспорить приказ. Для него это облегчение — вернуться в теплоту Эдема, к цвету и звукам Сада, который он так хорошо знает. Битва никогда его не затронула. Армии не сражались среди деревьев Эдема. Не осаждали его стены. Единственное напоминание о Войне здесь — почерневшее пятно на земле у Древа Познания, места, где Пал Рафаэль. Азирафаэль его избегает. В первый раз, когда он пошёл навестить Древо, перед его глазами стояли только расширенные янтарные глаза Рафаэля, окружённые голубым пламенем. Рука, протянутая к нему. Последняя улыбка, когда он перенёс его в Рай. То, как выражение его лица искривилось в отчаянную гримасу в самом конце. Его последний взгляд мучит его, маячит под веками каждый раз, когда он закрывает глаза. Он ничего не мог сделать. Он знает это. Но это не значит, что он не мог хотя бы попытаться. Не мог бороться сильнее, чтобы остаться с ним до самого конца. Он бродит по аллеям Сада и находит в нём только отголоски, эхо Рафаэля, как призрачные остатки его любви, которую всё ещё чувствует даже сейчас. Берег реки, сейчас покрытый незабудками — там, где Архангел научил его исцелять. Ковёр цветов — где Рафаэль заразительно смеялся и обнимал его. Пещера, в которой летучие мыши залезали на Архангела и игрались с его огненными волосами. Место, где с ним разговаривала Микаэль, желая узнать его намерения. Место на стене, где Рафаэль заставил его пообещать, что он останется тем, кто он есть. Куда бы он ни шёл — всё вокруг хранит память о Рафаэле. И каждый раз, когда он оборачивается, то осознаёт, что невольно ищет яркую вспышку ало-золотого. *** Через неделю после возвращения в Эдем он чувствует в Саду что-то новое. Присутствие, которое он не узнаёт. Присутствие, излучающее боль, проецирующее свою жуткую агонию в безумной панике. Он следует за нитью боли через лес, пока не находит животное, которое никогда раньше не видел. Похожее на змею. Больше, чем те, каких он видел раньше, чёрно-красное — в цветах Люцифера. Чем ближе он приближается, тем сильнее пылает чувство агонии. Это существо, чем бы оно ни было, страдает от невообразимой боли. Оно дёргается, шипит, извивается на земле. Чёрная и алая кровь окрашивают землю вокруг змея, показывая, что перед ним — демон, и Азирафаэль почти отворачивается, видя это, доставая свой огненный меч. Но потом змей на мгновение открывает свои глаза, и он встречается взглядом больших, испуганных, золотых глаз. Совсем как у того демона, которого он не смог убить на поле битвы. Как у Рафаэля, беспомощно лежавшего на земле Эдема. «О, Боже,» - тихо говорит он, выпуская из рук рукоять огненного меча. - «Ты не должен быть здесь.» - Он осторожно подбирает змея, стараясь не потревожить все ужасные ожоги и раны, видимые на его теле. Тянется к его жизненному узору, прямо так, как его учил Рафаэль, и видит путаницу из серых и изломанных линий. В них прячется так мало здоровых, золотых, и даже те истаивают на глазах. Он может не сделать ничего, и демон умрет у него на руках. Ещё одна жертва войны. Он уверен, Архангелы хотели бы, чтобы он сделал именно это. Он должен сделать именно это. Но... он не может. Даже если это демон, он не может просто стоять и смотреть, как он умирает. Он начинает с самых худших ран. С ужасного разреза на шее змея, прямо под головой, полуприжжённый тем, что так сильно его и обожгло. Рваная, опалённая дыра, прокалывающая змея насквозь. Глубокий порез на боку. Тяжёлые ожоги на всём животе, чернеющие кровью и гноем. Узор змея отталкивает его, его исцеляющий свет. Он чувствует, как трясётся маленькое тело в его руках, сжимается от неосознанного страха, пытается вырваться. «Бедняжка,» - бормочет он. - «Теперь всё в порядке. Ты в безопасности.» - При звуке его голоса что-то меняется. Сопротивление узора ослабевает, позволяя его силе пройти по поломанным нитям, светлому исцеляющему свету — изгнать серость. Он позволяет ей протечь по узору, пробегая пальцами по чешуе демона, чтобы сосредоточить силу в тех частях, где она больше всего нужна. Где бы он ни прикоснулся, там линии узора сходятся, исцеляя раны на теле демона. Потом его пальцы натыкаются на что-то, возможно, синяк, и змей вздрагивает, шипя и отшатываясь от его руки. «Ох, о Боже, прости, я сделал тебе больно?» - Он останавливается, потом поправляет хватку, чтобы смочь продолжить исцеление, только совсем слабо касаясь его пальцами. - «Подожди ещё чуть-чуть, и всё закончится,» - убеждает он демона. Когда он заговаривает, тот перестаёт дрожать и его сила легче протекает по узору, так что он продолжает говорить. - «Я знаю, что я — не настоящий целитель, но я ведь не то чтобы могу отнести тебя к ним, правда? Если бы Рафаэль всё ещё был здесь, он бы исцелил тебя. Но я не думаю, что другие бы согласились, и лучше, скорее всего, не рисковать. Знаешь, мне так интересно, как ты добрался до Сада. Ну, правда, он на Земле, так что это, скорее всего, делает его доступным Аду. Но я вообще думал, что Она не впустит никого из твоих. Но если это правда, то можно поспорить, что тебе суждено быть здесь по какой-то причине. А это ведь совсем глупо, правда?» - Если он умолкает, узор демона снова начинает противиться его действиям, так что он продолжает так же бормотать, пока работает, даже не вдумываясь в то, что говорит, пока чешуя демона не срастается обратно — словно никаких ран и не было. «Вот,» - говорит он, находя взглядом валун под тёплыми лучами солнца и кладя маленькое тельце на нагретый камень. - «Теперь тебе лучше, правда?» Демон тут же встаёт на дыбы, шипя на него, сверля яркими жёлто-золотыми глазами. - « Тебе не сссссссстоило,» - шипит он. - «Разве ты не знаешь, кто я?» Он ожидал такой реакции. Архангелы сказали, что в демонах не осталось больше ничего Райского. А благодарность была светлой чертой. Добродетелью. Было логично, что змей просто не мог чувствовать себя признательным за его действия. «Ты — демон,» - спокойно отзывается он. - «Но это не причина тебе не помочь.» - Демон или нет, он — существо, которое страдало. А он видел его мучающиеся, испуганные глаза и не смог проигнорировать их. И он не позволит себе сожалеть об этом. Змей смеётся, резко, скрипуче. - «Ангел,» - шипит он. - «Это единсссственная причина.» Вместо того, чтобы разозлиться, Азирафаэль улыбается. - «Я — Начало,» - говорит он ему, вспоминая слова Рафаэля. - «Мне нужно заботиться обо всём. Я не понимаю, почему это всё не включает в себя демонов.» «Нет,» - огрызается демон, сползая с камня в траву. - «Не... зссссссс... не заботьссся обо мне.» Ангела словно подталкивает что-то, когда он смотрит, как змей растворяется в лесу. - «Подожди,» - зовёт он. - «Как твоё имя?» Он не получает ответа. *** Через несколько часов он слышит ещё один голос, зовущий его. Разворачивается и видит Уриэль, идущую к нему вдоль стены. Она выглядит... ужасно. Её кожа бледна и суха. Одежда свисает с неё слишком свободно, и она смотрит на него покрасневшими карими глазами. Он не видел её с конца войны и теперь, смотря на неё, задаётся вопросом — покидала ли она с тех пор поле битвы? Кажется, что она пришла сюда прямо оттуда. «Азирафаэль,» - приветствует она его, только на миг смотря ему в глаза, прежде чем опустить взгляд. «Уриэль. Я... рад тебя видеть.» Она закрывает глаза. - «Тогда ты, должно быть, не знаешь, что я сделала.» «Я...» - Азирафаэль растерянно хмурится. - «Наверное, нет.» - Приглядываясь, он замечает на её лице свежие дорожки слёз. - «Ты... ты в порядке?» «Нет.» - Она отворачивает голову. - «Не в порядке.» «Я... могу чем-то помочь?» - спрашивает он, тревожась за неё. Он никогда раньше не видел её настолько подавленной. Он помнит её только полной энергии, всегда поддразнивающей Рафаэля, его братьев, сестру, безгранично любопытной, как и целитель. «Я не пришла сюда за твоей помощью,» - отвечает она. «О.» Он смотрит, как она подходит ближе, протягивает ему сжатый кулак. - «Я недостойна этого,» - говорит она и переворачивает руку, раскрывает — в ней лежит блестящее золотое кольцо. - «Никто из них недостоин.» Азирафаэль ахает, узнавая форму кольца — крылья, рвущиеся из креста посередине, сворачивающиеся, касающиеся друг друга самыми кончиками. Узор светло-золотого на перьях, как капли золотых чернил. - «Кольцо Рафаэля.» - Он ищет её собственное, такую же золотую ленту, не считая узора на крыльях — с тёмно-золотыми вкраплениями, где синим сияют крылья Уриэль. Не находит. На её пальцах ничего нет. Уриэль кивает, держа кольцо в протянутых руках. - «Ты пытался помочь. Отправил нас к нему. Тебе не стоило это делать.» Он тянется, берёт кольцо трясущимися руками. - «Мне... мне стоило остаться с ним,» - признаёт он, чувствуя, как у него в глазах скапливаются слёзы. - «Я не должен был оставлять его одного.» «Мы все столько всего должны были сделать,» - говорит она. - «Но уже слишком поздно.» «Да. Ты права.» - Азирафаэль прижимает кольцо к груди. - «Ты... ты уверена, что оно должно быть у меня?» «Нет,» - качает головой Уриэль. - «Не уверена. Но он бы этого хотел.» «Тогда... спасибо. Я... это много для меня значит. Иметь что-то о нём на память.» Она склоняет голову. Весь разговор она не поднимает на него глаза больше, чем на секунду. «Уриэль...» «Прощай, Азирафаэль,» - быстро произносит она, прежде чем он может ещё что-то сказать. - «Надеюсь, я больше никогда тебя не увижу.» - И испаряется со вспышкой света. Он смотрит на кольцо в своей руке, пробегает пальцем по капельному узору крыльев. - «О, мой дорогой...» - Видно, что крест изменился. На нём больше не введены символы всех Архангелов. Теперь там только один. Рафаэля. Он надевает кольцо на мизинец — оно подходит, словно было для него создано. Прижимает губы к холодному металлу символа, ощущая призрачное эхо любви вокруг него. Сглатывает слёзы. *** Несколько дней спустя он вновь видит демона. Он стоит на стене, смотрит, как Адам и Ева покидают Эдем, когда замечает краем глаза вспышку алого и золотого. Разворачивается и на одно мгновение видит знакомые золотые глаза и яркие бело-золотые крылья. Сердце радостно бьётся, и он тянет руку к нему. А потом моргает. И... алый оказывается слишком тёмным. Золотой — слишком жёлтым. Крылья — идеально чёрными вместо белых с каплями золотого. И линии узора тоже неправильны, слишком резкие, полные острых, ломаных углов, в то время как у Рафаэля они всегда были смягчены и сглажены. «Шутка не очень-то удалась,» - говорит демон, наблюдая за уходящими людьми. Азирафаэль нервно смеётся, неожиданно вспоминая, что перед ним существо, которое могло бы сейчас убить его без задней мысли. Да, он почти уверен, что это тот же демон, которого он излечил пару дней назад, но это не значит, что он не может напасть. Не если демоны так ужасны, как утверждают Архангелы. И этот, к тому же, основная причина, по которой люди сейчас пробираются по горячему песку. «Прости, что ты сказал?» - переспрашивает он, осознавая, что вообще-то и не услышал в точности, что сказал демон. «Я сказал, ну, шутка не очень-то удалась,» - повторяет он, мгновение сверля его яркими жёлто-золотыми глазами, перед тем как отвернуться обратно к людям. Азирафаэль внимательно смотрит на него, хотя и пытается сделать вид, что следит за Адамом и Евой. - «Да, не сказал бы, что очень,» - кивает он, спрашивая себя, что ему делать. Габриэль потребовал бы, чтобы он поразил демона на месте, но у него больше нет своего огненного меча, и он, правда, не хочет его поражать. Он только хочет, чтобы его оставили наедине со своей скорбью. «Немного чрезмерный ответ, по-моему,» - продолжает демон. - «Всё-таки их первый проступок только.» - Он оглядывается на Азирафаэля, щурясь от солнечного света, и слегка наклоняется к нему, словно готовый признаться в чём-то другу. - «Не знаю, чего такого плохого в том, чтобы знать разницу между Добром и Злом.» - Ждёт реакции ангела, и Азирафаэлю его действия болезненно напоминают то, как смотрел на него Рафаэль, рассказав одну из своих шуток, ожидая, что он с этим сделает. Он переминается с ноги на ногу, находя пальцами кольцо Рафаэля, концентрируясь на нём и возвращая себя на землю. - «Ну, это должно быть плохо...» - Он осознаёт, что даже не знает имени демона. «Краули,» - отзывается его собеседник ещё до того, как он успевает спросить. «Краули. Иначе... ты бы не... искусил их на это.» - Он переводит взгляд с чужих золотых глаз далеко не того оттенка, который бы он хотел сейчас видеть, обратно на зыбучие пески пустыни. Краули пожимает плечами. - «Да мне просто сказали “подняться и устроить там проблем”,» - говорит он, но не смотрит ему в глаза. «Ну, конечно, ты же демон. Ты это и делаешь.» - Он не спрашивает, отправили ли его в Эдем так тяжело раненным, или его привело в такое состояние перемещение из Ада. В любом случае, это ничего не меняет — обе версии не очень-то хороши. Как не хороши и демоны. Они — ужасные, тёмные существа. Они — те, кто выбрал Войну вместо Мира. Насилие вместо Сострадания. Ненависть вместо Любви. Они — расширенные золотые глаза и последняя прекрасная улыбка, темнеющие крылья на земле Эдема. «Кстати, не очень умно с Её стороны,» - бросает Краули, сам не зная того повторяя давние слова Рафаэля. - «Дерево с яблоками посреди сада с табличкой “Не Трогать”, а? В смысле, почему бы не поставить его на вершину огромной горы? Или на луну?» Азирафаэль отказывается смотреть на него, боясь, какую шутку могут сыграть с ним глаза при виде этого ало-золотого демона, стоящего здесь, задающего ему вопросы. Рафаэль мёртв, напоминает себе он. Уж об этом Микаэль бы тебе не солгала. «Заставляет задуматься, а что на самом деле планирует Бог,» - продолжает демон, понятия не имея о внутреннем смятении Азирафаэля. «Лучше не строить догадок,» - говорит он, вспоминая судьбу последнего, кто это делал. - «Это всё — часть Великого Плана. Не для нашего понимания. Он... непостижим.» - Габриэль долго вёл лекцию о нём, после Войны, когда Архангелы собрали выживших, чтобы обсудить, что будет дальше. Метатрон предоставил им книгу, в которой, по его словам, Бог написала свой Великий План. Габриэль зачитывал из него цитаты, кусочки того, что уже произошло, намёки на то, что будет. Он говорил о другой Войне, хуже, чем предыдущая, в которой они смогли бы наконец отомстить за тех, кого потеряли из-за вероломства Сатаны. Жажда крови в его глазах тогда ужаснула Азирафаэля. «Великий План непостижим?» - с некоторым скептицизмом в голосе восклицает Краули. «Именно,» - соглашается Азирафаэль, надеясь, что на этом их разговор и закончится. - «Он — за границами понимания, и его нельзя сформулировать в словах.» - Слова были в нём. В книге на столе Метатрона. В тонком, кожаном томе с помятой обложкой. Который он почти уверен, что пару раз видел у Рафаэля в руках. Но он не думает, что эти слова составляют его весь. Разумеется, Божий План не может быть записан всего на нескольких страницах. У Неё должны быть свои причины на всё. Он должен этому верить. У Неё должны были быть причины на всё это. Даже на смерть Рафаэля. Краули теперь вглядывается в него, хмурится, ищет что-то, кажется, у него на поясе. - «Разве у тебя не было огненного меча?» - уточняет демон. Этот вопрос удивляет Азирафаэля. Он не думал, что демон был достаточно в сознании в их первую встречу, чтобы заметить подобное. «Эм...» - Азирафаэль переминается с ноги на ногу, теребя кольцо на своём мизинце. «Точно был!» - говорит Краули. - «Пылал, как сумасшедший. Что с ним случилось?» «А, эм...» - он трясёт головой, пытаясь найти слова, чтобы объяснить, что сделал. «Потерял уже, а?» - Во взгляде демона мелькает что-то, похожее даже на беспокойство, и именно это, больше, чем что-либо ещё, подталкивает ангела дать ответ. «Отдал,» - бормочет он. Глаза Краули расширяются, на лицо наползает удивлённая улыбка. - «Ты что?» - переспрашивает он, и хотя Азирафаэль и слышит смех в его словах, чувствуется, что демон совсем над ним не насмехается. За многие годы он полюбит этот его тон и то, как улыбка будет затмевать все эмоции на лице Кроули каждый раз, когда он сделает что-то особенно удивительное. Но сейчас от этого он только чувствует себя неудобно. Это не та реакция, которой он ожидал, совсем не та, и он ни капли её не понимает. Любой ангел от его слов впал бы в ужас. А любой демон должен был бы увидеть в этом слабость и атаковать. «Я отдал его!» - повторяет он, громче, как будто от этого всё исправится. - «Там дикие животные. А она уже на сносях! Так что я сказал: “Вот, держите, огненный меч. Не благодарите. И уходите лучше до захода солнца.” - Оттого, что он делится этим, даже с демоном, ему становится совсем чуть-чуть легче. Но всё равно зудящая тревога, что он всё испортил, сидит в сознании, напоминая, что он провалился уже раз, в самый важный момент. Что если он сделал это ещё раз? «Надеюсь, я не поступил неправильно,» - добавляет он, сильнее сжимая кольцо. «О, ты же ангел,» - так уверенно говорит Краули. - «Не думаю, что ты вообще можешь поступить неправильно.» По какой-то причине даже слова, сказанные демоном, его успокаивают. - «О, о, спаси... о, спасибо,» - выдавливает он. - «Это меня тревожило.» «Я тоже беспокоился,» - сообщает Краули, пока они смотрят, как Адам защищает Еву от нападавшего на них льва. - «Что если я поступил правильно со всем этим “съешь-ка-яблоком”? У демона могут появиться большие проблемы, если он начнёт просто поступать правильно.» - В его словах звучит тяжесть, боль, которую ангел не может понять. Потом его тон меняется, становится чуть не весёлым, озорным. - «Смешно было бы, если бы мы оба ошиблись, а? Если бы я поступил правильно, а ты — нет?» - Он ухмыляется заразительной улыбкой, заставляя Азирафаэля тоже нервно хихикнуть, прежде чем до него доходит весь смысл этих слов. «Нет!» - возмущается он. - «Это было бы совсем не смешно!» «Ну...» - Краули пожимает плечами, умолкая, когда с неба начинает падать вода. «Дождь,» - констатирует демон, вытягивая ладонь и ловя пару капель, что так сильно напоминает Азирафаэлю о Рафаэле — тот тоже знал имя всего-всего, и ещё до того, как оно появлялось в реальности. Он подавляет всхлип и поднимает крыло, закрывая демона. Краули шагает ближе, вставая совсем рядом, так, что ангел чувствует, чем он пахнет — сульфуром и пламенем, с совсем слабым намёком на шалфей. И они вместе смотрят, как люди медленно уходят всё дальше по пустыне, вдаль от Сада. *** Проходят земные годы, а он всё продолжает сталкиваться с Краули. И каждый раз наступает момент, когда он поднимает глаза и видит Рафаэля в ярком ало-золотом. А потом моргает, и его зрение очищается, и вместо Архангела рядом с ним встаёт Краули. Это нечестно — то, сколько раз он смотрит на него и видит Рафаэля. Нечестно по отношению к ним обоим. Рафаэль мёртв, а Краули заслуживает большего, чем сравнения с ангелом, которого он никогда не встречал. Пусть и иногда они кажутся такими, такими похожими. И только хуже становится от того, что ему нравится Краули, хотя он не должен испытывать таких чувств. Демон... он громкий, несдержанный, похоже, любящий нести хаос, куда бы он ни шёл. Но он и добрый, хотя и пытается это прятать. Не берёт лёгкие цели, людей неудачливых. Использует свои силы только на тех, кто, кажется, действительно этого заслуживает. Ангел видит это ещё в те первые дни, в том, как ведёт себя демон с детьми Евы, позволяя им вскарабкиваться на него, толкать, заплетать волосы и дёргать за перья. Видит и потом, в том, как сверкают глаза Краули, когда он видит человека, бьющего животное, в том, как трясутся его руки и как тот человек неожиданно обнаруживает себя совсем в другом положении. Он бурный, резкий, полный острых углов, минное поле злости и боли, всегда готовый напомнить ангелу, что он — демон и всё, чем демон должен быть. Не несмотря на это, есть дни, когда Азирафаэль чувствует себя одиноким, испуганным, или когда его начинают одолевать тревоги. И в те дни Краули нежен с ним. Укалывает его совсем чуть-чуть, чтобы вытащить из собственных мыслей, и обеспечивает алкоголем, едой или каким-то новым опытом, который показывает им ещё один неизведанный уголок света. И даже когда Азирафаэль злится на него, когда они ссорятся или дерутся, он всегда возвращается. Так, как не смог Рафаэль, хотя и когда-то пообещал попытаться. Как-то, даже когда они расходятся, рассерженные друг на друга, клянясь, что никогда больше и словом не перемолвятся, Краули всегда находит его. Он не хочет, но где-то в те первые двадцать лет начинает задумываться, что же сделал Краули, что заставило его Пасть. Что было настолько плохим, что за это кого-то, кто даже после самого ужасного, что могло с ним произойти, сохранил искорку добра в своей душе, изгнали из Рая? Он знает, что должен бояться демона. Должен быть на взводе, ожидая, когда Краули воспользуется своим шансом уничтожить Азирафаэля. Но... Краули, кажется, и не хочет бороться с ним. О, он огрызается и плюётся, но как-то Азирафаэль понимает, что демон хочет бороться с ним так же сильно, как он сам — с Краули. И именно от этого ему становится так больно, когда он узнаёт о произошедшем с Каином и Авелем. *** Он стоит на краю леса, смотрит, как Ева беззвучно плачет, зарывая второго сына. Вокруг неё столпились её Адам и дочери, по их щекам тоже текут слёзы — они оплакивают брата. Адам же кричит в небеса, проклиная и Сатану, и Бога за то, что случилось с его сыном. Авель был таким милым ребёнком, улыбчивым, хвостиком бегавшим за Азирафаэлем и Кра ули, только увидев их, пытаясь потрогать их крылья. Когда он вырос, он перестал за ними гоняться. Стал только проводить с ними долгие часы, просто разговаривая, задавая вопросы. И он, и Каин. Краули всегда отвечал им, даже когда их вопросы затрагивали опасную территорию — как природу Добра и Зла. Именно Краули рассказал им о Падших. Именно Краули объяснил им идею насилия по отношению к собственной семье. И Краули был рядом с Каином тем роковым утром. Он чувствует его, как только Краули появляется рядом с ним, тенью выступая из леса. Не разворачивается к нему. Не доверяет себе настолько, чтобы быть уверенным, что не возьмёт тут же меч Адама и не атакует демона. - «Краули,» - тяжело роняет он. «Я видел, как ушёл Каин,» - неожиданно подавленно отзывается Краули. Азирафаэль этому даже частично удивляется. Разве он не должен сейчас злорадствовать? Хвастать своей победой, тем, что показал миру ещё одно злодеяние? - «Она пришла к нему. Отметила его, чтобы все знали, что он сделал. И чтобы никто не мог к нему притронуться.» Азирафаэль всё смотрит вперёд и ничего не отвечает. Что он может сказать на то, что Краули только сделал всё, что должен был с самого начала? Он не может винить его за то, что он такой, какой есть. Но его руки всё равно трясутся от подавляемой злости, пока он наблюдает за Адамом, медленно бросающим комья земли на могилу сына. Он думал, что Краули выше этого, но, конечно, был неправ. «Теперь ты рад?» - спрашивает Азирафаэль, прежде чем успевает себя одёрнуть. Слова звучат холодно, горько. «Что?» - Краули вглядывается в него змеиными глазами, большими, такими демонскими. «Теперь ты рад?» - сквозь сжатые зубы повторяет он. - «Получил, что хотел, так ведь? Искусил человека совершить убийство. Уж от этого тебе точно придёт благодарность из Ада.» «Искусил чело...» - в его голосе звенит шок, хотя это, конечно, просто должно быть притворством. - «Ангел, ты думаешь, это я сделал?» «А разве не ты?» - спрашивает Азирафаэль, всё ещё не смотря ему в лицо. «Нет!» - протестует он. - «Нет, я... я ни за что не стал бы.» Ангел оглядывается на него, но всё не может встретиться с ним взглядом. Он не хочет видеть в нём холод, который, он уверен, таится там. - «Нет? Разве не из-за тебя их и изгнали из Эдема?» «Нгк, ну, технически, да, но я...» «Ты сказал Еве съесть яблоко, так? И она съела. А теперь они здесь, зарывают Авеля. Что ещё ты хочешь у них отнять, Краули?» Краули отшатывается от него, словно его ударили. - «Я — не тот, кто дал им орудие убийства, а, ангел?» - тянет он, и Азирафаэль прикрывает глаза. Его меч. Каин использовал его меч, чтобы убить Авеля. «Мне бы не пришлось отдавать им меч, если бы ты не решил искусить их,» - возражает он. - «И я никогда не ожидал, что ты останешься и обманом заставишь их убивать, Краули.» «Верь чему хочешь,» - огрызается демон. - «Я не хочу это слышать. Я ухожу.» «Хорошо,» - отвечает Азирафаэль. - «Может, когда тебя не будет рядом, я правда смогу сделать что-то хорошее для этих бедных людей.» Краули только раскрывает крылья и срывается в небо. Азирафаэль демонстративно не смотрит ему вслед. Через несколько секунд к нему подходит одна из дочерей Евы, с тревогой вглядываясь в небеса. - «Краули в порядке?» - спрашивает она, удивляя ангела. «Краули? Ну. Наверное, должен быть,» - говорит Азирафаэль. - «В конце концов, он — демон.» «Я знаю,» - тихо произносит девочка. - «Только... я думаю, я никогда раньше не видела, чтобы он так плакал.» Азирафаэль замолкает. - «Плакал?» Она бросает на него странный взгляд. - «Ты не видел? Он только что плакал. И я подумала, может, ему больно, после того... после того, как мой брат напал на него, когда он попытаться встать между ними.» «Встать... между ними?» - хмурясь, повторяет ангел. Это бессмысленно. Почему бы Краули пытаться сделать это, если именно он и искусил старшего брата убить младшего?» Дочь Евы кивает. - «Он попытался их остановить. Я его слышала. Он сказал, что близкие никогда не должны поднимать друг на друга оружие.» - Она шмыгает и трёт глаза тыльной стороной ладони. - «Тогда Каин атаковал его. Я... я не видела, что случилось дальше.» «Краули пытался остановить Каина...» - говорит Азирафаэль, откуда-то из глубины души в нём поднимается волна ужаса. Краули пытался предотвратить смерть Авеля. А Азирафаэль только что обвинил его в том, что он её вызвал. - «Я... прости, дорогая.» - Он должен найти Краули. Он не уверен, для того ли это, чтобы проверить, правда ли это, или чтобы извиниться за то, что сказал. Может, и для того, и для того. Он снимается с земли и летит высоко над ней, ища любой намёк на демона. Но тот к тому времени уже исчезает без следа. *** После этого он не видит Краули почти столетие. Когда он сначала понимает, что не может его найти, то начинает беспокоиться, что он вернулся в Ад. У него нет причин беспокоиться. Один демон ничем не лучше любого другого, даже если он и пытался предотвратить первое убийство. Но он всё равно беспокоится. И успокаивается только когда чувствует неподалёку от себя присутствие Краули. Никогда не достаточное, чтобы найти его, но достаточное — чтобы хотя бы доказать, что демон всё ещё рядом. Оно утешает его, особенно в дни, когда он так ясно ощущает отсутствие Рафаэля. К сожалению, появляются рядом и другие демоны. Он чувствует, что они следуют за ним, хотя не может ещё вычленить, где именно они находятся. Они явно соотечественники Краули. Подчинённые, возможно, или соратники. Помогающие демону подрывать работу Азирафаэля. Они находят его одним поздним вечером в тёмной аллее, на его пути к временному жилищу. Четверо. Со столькими одновременно он никогда не сражался — а сейчас у него ещё и нет оружия. «Ну, ну, ну,» - ухмыляется один из них, выступая вперёд, и Азирафаэль видит, как вспыхивают алым его глаза. - «И что это у нас тут?» Ещё один придвигается и принюхивается. - «Ангел, милорд. Тот, о котором нам рассказал Герцог Хастур.» За его спиной раздаётся какой-то шум, и Азирафаэль оглядывается через плечо. Ещё больше демоном наступают оттуда, все — с горящими алыми глазами, как и их предводитель. - «Я... я не хочу неприятностей,» - говорит он, прижимаясь спиной к стене, чтобы никто не смог подкрасться к нему сзади. «Он не хочет никаких неприятностей?» - смеётся главный демон, резко и зло. - «Ну, это всё меняет, правда? Ангел не хочет неприятностей. Давайте-ка, собираемся и идём домой, а, парни?» - Другие демоны отзываются тем же смехом — как пилой по иссохшимся костям. Приближаются, неся с собой привкус серы и ненависти. Двое с обеих сторон от него призывают в руки Адское Пламя, ещё двое — отращивают длинные когти. Предводитель отступает — а они выдвигаются, сверля ангела страшными кроваво-красными глазами. «Пожалуйста, нет нужды в насилии. Я уверен, мы можем... достичь понимания,» - говорит Азирафаэль, чувствуя, как начинает яростно биться сердце внутри его тела. Он поднимает голову, чтобы оценить, достаточно ли наверху места, чтобы вылететь, но только находит на крыше здания восьмого демона, уставившегося на него с хищной ухмылкой. «О, мы достигнем понимания,» - кивает один из демонов. - «С твоим трупом.» - Остальные смеются, как будто он только что остроумно пошутил. «О, правда? Ты так в этом уверен?» - Новый голос. Который он знает. Он оглядывается в конец аллеи, где стоит его источник — фигура, освещённая сзади лучами заходящего солнца. Вспышка алого и золотого. У него перехватывает дыхание. Рафаэль улыбается ему, смотрит смеющимися янтарными глазами, прямо как в первую их встречу в Раю. - «Всё нормально, Азирафаэль?» «Я...» - он моргает, и Рафаэль отступает в тени, прочь из солнечного обода. И... Краули, не Рафаэль, смотрит на него обеспокоенными жёлто-золотыми глазами. - «Я в порядке, Краули. Спасибо.» Тот ухмыляется, беспощадно, показывая заострённые клыки. - «Ну. Спасибо Сатане. Если бы они навредили тебе, мне бы, возможно, пришлось показать им, что такое настоящие пытки. Так — я могу просто их убить.» Другие демоны неуверенно переглядываются. Предводитель сплёвывает, шагает к Краули. - «Тебя сюда не звали, змей. У нас всё под контролем.» «О, я в этом уверен,» - лениво отвечает Краули. - «Только, видишь ли, вы на моей территории. А я вас сюда не приглашал, так что вам придётся уйти.» «Мы уйдём,» - говорит ему главный демон. - «Как только уничтожим ангела. Ты же не против того, чтобы мы сделали это за тебя, а, Краули?» Краули пожимает плечами, и Азирафаэль начинает по-настоящему тревожиться. Вполне логично, что Краули позволит им это сделать. В конце концов, кто Азирафаэль ему, кроме ещё одного врага? Но почему он тогда здесь? «Конечно, Фокалор,» - кивает Краули, его скучающий тон подтверждает страхи Азирафаэля. Ангел готовится к атаке, оглядываясь в поисках хоть чего-то, что сможет использовать как оружие. - «Если думаешь, что моя работа такая лёгкая. В смысле, если я не могу это сделать, у идиота вроде тебя тоже вряд ли получится. Но конечно. Дерзай.» - Потом смотрит прямо в отчаянно бегающие глаза Азирафаэля и... подмигивает. Фокалор, ведущий демонов, рычит, низко и гулко. - «Обращайся ко мне с надлежащим уважением, Краули. Герцог Фокалор или “Ваше Неблагородие” пока сойдёт.» Демон смеётся. - «О, тебя я могу назвать и вещами получше,» - говорит он. - «Хотя и уверен, что эти слова будут слишком большими для твоего маленького мозга.» Фокалор с яростным рыком бросается на Краули, его помощники тут же следуют за ним. Азирафаэль кричит, тянется пустыми ладонями, пытаясь сделать что-то, что — он не уверен. Он слышит восклицание Краули, но его слова теряются в вое атакующих демонов. Ему видны только перепутанные конечности и тела, извивающиеся и дёргающиеся, да мечущиеся туда-сюда огни Адского Пламени. Всё заканчивается за несколько секунд. Последний демон падает, и он поднимает глаза, боясь того, что сейчас увидит — но видит только Краули, окружённого телами. Его когти сейчас длиннее обычного, все в крови, а обычно безупречная одежда обуглена и обагрена алым и чёрным. «Зассссссранцы,» - шипит он, тщательно не глядя на Азирафаэля. - «Ангел,» - зовёт он уже громче. - «Отойди на сссекунду, ладно?» «Ла... ладно,» - соглашается Азирафаэль, отодвигаясь в сторону, к противоположному концу аллеи. Краули бросает на него быстрый взгляд, проверяя расстояние, прежде чем с его пальцев срывается поток Адского Пламени. Оно поднимается вокруг него, такое горячее, что ангел чувствует на лице его жар, даже будучи минимум в десяти метрах от него, обжигающее и очищающее землю вокруг демона. Азирафаэль закрывает глаза — ему это напоминает то, как пламя Люцифера пылало вокруг Рафаэля в тот день в Эдеме. Когда он чувствует, что жар уходит, то распахивает их и видит Краули, стоящего в одиночестве в круге идеально чистого камня, без следа демонов, с которыми он только что сражался. Ангел не может понять. Краули спас его. Хотя у него были все причины этого не делать. «Они...?» - тянет ангел, не отваживаясь спросить. «Мертвы?» - Краули хмурится. - «Ну. Не знаю, что сслучается с демоном, когда его уничтожают. Их ззссабирает Азраэль, но потом...» - Он пожимает плечами. - «Мертвы, мне кажетсссся, ссссамое подходящее ссссслово.» - Он дёргается, когда Азирафаэль делает шаг к нему, пряча руки с заострёнными когтями в рукавах и отворачиваясь, чтобы ангелу не была видна желтизна, которая полностью покрыла его глаза. «Но... почему?» - не понимает Азирафаэль. - «Ты спас меня. Почему?» - Он движется медленно, осторожно, словно подходит к дикому животному. Что в каком-то смысле можно назвать правдой. Краули отказывается посмотреть на него, только отступает в глубокую тень. - «Не могу же я дать чему-то добраться до тебя, ангел. Ты — мой противник. Если тебя убьёт демон, то им буду я.» - Несмотря на резкие слова, Азирафаэль слышит, как подрагивает его голос. Он боялся, шокировано осознаёт ангел. Почему? Из-за герцога Ада? Не потому, что я был в опасности, конечно, думает он. Должно быть, дело было в герцоге. «В любом случае,» - пренебрежительно говорит Краули, шипение исчезает из его голоса. - «Раз уж мы с этим разобрались... Что скажешь насчёт ужина?» - Его улыбка ярко вспыхивает в тени, и через секунду он выступает обратно на свет, когти и клыки исчезли, желтизна в глазах сокращена до радужек. Если бы не тонкие змеиные зрачки, он выглядел бы совсем как человек. «Я... эм. Я...» - Азирафаэль хочет продолжить этот разговор. Ему кажется, что он что-то упускает, что-то, что поможет ему понять поступок Краули. Но один взгляд в его глаза меняет дело. Последнее столетие было таким одиноким, без демона, с которым он мог бы поговорить. И он не хочет возвращаться в полную изоляцию, не хочет, чтобы того оттолкнуло всего лишь его любопытство. - «Да, звучит чудесно,» - только соглашается он. - «Где предлагаешь?» *** Только через несколько столетий, во время великого потопа, он впервые видит Краули по-настоящему злым. Он — на корабле, конечно, поставленный Габриэлем присматривать за Ноем и его семьёй, пока они не найдут сухую землю. Он изо всех сил пытается не думать о том, что лежит за волнами. Отворачивается от плывущего мусора, прежде чем может различить в нём чьи-то тела. Но всё равно никак не может забыть страх в глазах Краули, когда тот осознал, что Бог собирается утопить даже детей. То, как всего на одно мгновение стены, скрывающие эмоции демона, пошатнулись, и Азирафаэль почувствовал его шок, ужас и следующие за ними ярость и боль. А потом его стены встали на место, стирая эмоции, словно их никогда и не было. Но Азирафаэлю всё ещё были видны их отблески в его глазах, пока он смотрел, как падали на землю первые капли дождя. Он не смог остаться с ним, когда вода начала подниматься. Не смог слышать чужие крики, когда паникующие люди осознали, что вода и не собиралась останавливаться. Краули только долго смотрел ему вслед, когда он заходил на борт ноевского ковчега. В его глазах тогда сверкал упрёк. И как бы он ни пытался чувствовать себя правым и по-Райски безмятежным, он до сих пор не может подавить чувство вины в сердце. Рафаэль знал бы, что делать, думает он. Его Архангел точно бы знал, что было бы сейчас правильным. Но Рафаэля больше нет, а ему остаётся только делать всё, что он может, со всем, что есть. А у него есть приказы, и он должен им подчиняться — что бы ни чувствовал. Первый намёк на то, что что-то идёт не так, появляется где-то дня через два после отплытия. Он ощущает чьё-то присутствие глубоко внутри, под отсеком, где содержатся животные. Что-то, что туда не принадлежит. Оно призрачно, почти невидимо, и у него часы занимает поиск двери, которая не должна существовать по планам, данным Ною Сандальфоном по поручению Бога. Дверь сделана из плотной древесины, и что-то колет его руку, когда он пытается её коснуться. Сжимая зубы, он вцепляется в ручку двери и поворачивает её — но дверь оказывается запертой. Он ощупывает всеми своими чувствами дерево и обнаруживает силовой барьер, изнутри окружающий комнату. Там, где его сознание касается барьера, его ошарашивает вспышка боли, словно тысячи маленьких иголочек бьют по его Благодати, но он давит, пытаясь понять, что это, пока обрывочно не ощущает существо, создавшее барьер. Сульфур и шалфей. Краули. «Краули,» - кричит он, стуча в дверь. - «Краули, это я, Азирафаэль.» Никакого ответа. «Краули!» - зовёт он громче, уверенный, что они находятся достаточно далеко от людей, чтобы они его не услышали. - «Открой дверь или мне придётся самому её выбить.» Изнутри он слышит хор испуганного бормотания, а потом, громче, голос демона. - «Иди к чёрту, Азирафаэль.» Азирафаэль щурится, неожиданно одолеваемый подозрениями. Он ведь не пытается потопить ковчег... правда? Он не хочет об этом думать. Но Краули, в конце концов, демон, а потопление судна с единственными в этом регионе людьми, которых Бог решила пощадить, слишком похоже на что-то, что демон бы и сделал. «Краули, открой дверь, сейчас же.» «Нет.» - Демон почти рычит это, в его голосе отзывается адская сила. Азирафаэль игнорирует это. «Если ты не откроешь её, я уберу пол из-под твоих ног и ты упадёшь в воду, поверь мне на слово.» - Он это сделает. Правда сделает, если под угрозой стоит безопасность этих последних людей. «Брось это, ангел, ты не хочешь видеть, что здесссь,» - шипит Краули. За его словами Азирафаэль почти уверен, что слышит другие голоса. «Я серьёзно, Краули,» - говорит Азирафаэль. Что если он уже пробил дыру в ковчеге? Что если вызвал Адское Пламя, чтобы сжечь дерево? Он не стал бы, возражает тихий голос внутри. Он игнорирует его. Краули — демон. Он не может быть слишком осторожен. - «Если ты не впустишь меня, я... мне придётся тебя заставить. И я не гарантирую, что тебя не развоплотит.» Тишина. Он начинает собираться с силами, готовясь к борьбе, когда барьер вокруг двери испаряется, и замок открывается. «Ну. Так намного лучше, спасибо.» - Он медленно открывает дверь, опасаясь того, что может увидеть внутри. Краули рычит, когда ангел переступает через порог, глухо и гулко. - «Ни шагу дальше, ангел,» - предупреждает он. - «Я обещаю, что тебя развоплощу.» - Он стоит у задней стены, сверлит его взглядом почти полностью жёлтых глаз. На стене мигает фонарь, освещая руки с загнутыми когтями, вытянутые, готовые к бою. Его раскрытые тёмные крылья, как огромные тени, закрывающие... Азирафаэль замирает, ошарашенно хлопая глазами. Под крыльями Краули прячутся семеро детей, смотря на него испуганными глазами. Старшему — не более десяти, младший — ещё младенец. «Краули... что?» - выдавливает он, не отрывая взгляда от малышей. - «Я... здесь же не должно быть никаких людей, кроме Ноя и... и его семьи.» - Он делает шаг вперёд, и Краули шипит на него, предупреждающе дёргая крыльями. Азирафаэль поднимает руки, пустые, ладонями к демону. - «Я... хорошо. Хорошо, я пальцем к ним не притронусь. Даю тебе слово.» «Даёшь слово как ангел?» - резко спрашивает Краули, раздумывая, переводя взгляд с его раскрытых рук на дверь. Что-то в Азирафаэле ломается при виде эмоций, воюющих в демоне и так ясно написанных на его лице. «Даю слово как Начало,» - отрезает он. - «Созданного, чтобы заботиться о человечестве.» «Краули?» - спрашивает кто-то из детей, глядя на демона напуганными карими глазами. Краули опускает на неё взгляд, выражение лица становится невероятно мягким. - «Шшш, Илтани, всё в порядке,» - тихо говорит он. - «Это — мой друг.» - Оглядывается на Азирафаэля со скрытой осторожностью во взгляде. - «Он тебя не обидит.» Азирафаэль кивает. - «Клянусь.» Краули наконец расслабляется, когти утягиваются обратно в ногти, крылья плотно сжимаются на спине. - «Ладно. Тогда входи, ангел. И закрой за собой дверь.» Что он и делает. С закрытой дверью в комнате ощущается невероятно тесно — чуть меньше, и в неё уже не смогли бы вместиться двое взрослых и семеро детей. Краули берёт младенца на руки и усаживается к стене, старшие дети сбиваются вокруг него, пристально смотря на Азирафаэля. «Краули...» - начинает он, но демон подносит палец к губам. «Подожди,» - говорит он, вытаскивая из волос нечто, похожее на хрустальное пёрышко. Резко взмахивает им, словно дёргает в воздухе невидимую нить, и на одно мгновение Азирафаэль видит оплетающую его пальцы золотую нить. Потом она исчезает, и он чувствует, как барьер на комнате возвращается на место. «Вот,» - Краули роняет руку, явно обессиленный, но изо всех сил пытающийся этого не показывать. - «Теперь нас никто не побеспокоит.» Азирафаэль смотрит на демона, потом усаживается у противоположной стены. В такой маленькой комнате их колени почти соприкасаются. - «Так, эм...» - Теперь, оказавшись здесь, он даже и не знает, что сказать. Или, по крайней мере, что-то, что демон захочет услышать. В голове шумят сотни вопросов, но он, как и всегда, легко их игнорирует. «Ты хочешь узнать, почему я привёл кучку детей в твой святой плавающий зоопарк?» - ухмыляясь, уточняет Краули. «Ну... да,» - признаёт ангел. - «Я думал, ты отправился куда-нибудь в Азию или в Австралию.» Краули опускает взгляд на детей, медленно укачивая младенца, пока залезшие на его колени мальчик и девочка тоже засыпают. Девочка постарше, которую он назвал Илтани, прислоняется к нему, собственные руки обнимают пару ребятишек младше, а мальчик примерно одного с ней возраста сидит по другую сторону от неё, сверля Азирафаэля взглядом. Эта сцена так болезненно напоминает Азирафаэлю о Рафаэле, о том утре, когда он пошёл в комнаты Рафаэля в Раю и нашёл собравшихся там всех Архангелов, младший, Сандальфон, на коленях у Рафаэля, Уриэль и Габриэль — с обеих сторон, Микаэль и Люцифер — спиной к спине к нему, обнимающие друг друга. «Я уже несколько месяцев провёл в Азии, мне надоело,» - отзывается Краули. - «И я не хочу рисковать развоплощением в Австралии. Ты же знаешь, туда отправили самых опасных животных.» «А... дети?» - спрашивает он. Краули не смотрит ему в глаза. - «Я не мог просто их оставить.» «Ты мог бы,» - возражает Азирафаэль, его изнутри гложет чувство вины. Он — ангел. Он должен был быть тем, кто спас детей, не демон. - «Большинство бы оставили.» «В смысле, как Рай?» - с горечью хмыкает демон. - «Выбросили бы весь мусор и начали заново. И неважно, если погибнут ещё и невиновные.» Азирафаэль дёргается, вспоминая, как жестоко смеялся Габриэль над его собственной шокированной реакцией на новость о Потопе. - «Они — только люди, Азирафаэль,» - сказал тогда Архангел. - «Бессмысленно по ним плакать.» «Это тебя беспокоит,» - констатирует он, смотря, как Краули оглядывается, проверяясь, что все дети вокруг него в порядке. - «Что Рай сделал это.» При этих его словах демон наконец встречается с ним взглядом, золотые глаза вспыхивают. - «Это должно тревожить тебя,» - говорит он. Азирафаэль отводит глаза. - «Я никогда не говорил, что не тревожит.» - Его пальцы находят кольцо Рафаэля, пробегают по его знакомым линиям. Это, как и призрак его любви, дарит успокоение. - «Я просто... Я не понимаю, почему тебе не всё равно.» «Это Рай, ангел. Чёртов источник всего Хорошего и Святого. Безусловной Любви ко всем Её созданиям и всего такого. Он должен быть лучше этого.» - Он пронзает взглядом ангела, бросая ему вызов. «Ну,» - фыркает Азирафаэль, так желая сейчас оскорбиться, но чувствуя при его словах только ужасную грусть. - «Я не понимаю, что ты хочешь, чтобы я сделал с этим.» Жёлто-золотые глаза сверкают в тусклом свете. - «Ты же ангел, так? Создание Рая? Будь лучше.» «Я...» - Он думает о Рае. О холодности Архангелов. О Рафаэле, его тепле и тени любви, которую он до сих пор чувствует. О простом ответе на его один-единственный вопрос. Забота. Рай, думает он, должен заботиться. Так почему же самое заботящееся о других существо, которое он знает — это демон? Ему не кажется, что Рай — то, за что он себя выдаёт. Больше нет. И всё же... Будь лучше. Если демон может заботиться, то, возможно, и Рай когда-то научится опять это делать. Ему только нужно время, чтобы вылечить урон, нанесённый Войной. «Я попробую,» - говорит он Краули. Демон кивает и слабо ему улыбается. - «Я это запомню,» - кивает он. Почти через сорок дней Краули исчезает из маленькой комнаты в трюме ковчега, забирая с собой детей. Когда он возвращается, то отказывается говорить Азирафаэлю, где они. - «Так ты сможешь сказать Габриэлю, что никого больше не видел, когда вода сошла, и это не будет ложью.» - Он оглядывает руины места, куда они приземлились. Судя по всему — остатки города. Подтверждают это лежащие на улицах скелеты. Азирафаэль видит, как белеет лицо демона при виде маленького тела, и не протестует, когда демон тащит его прочь. Он тоже слишком хорошо помнит крики тонувших в воде людей. *** «Что случилось?» - спрашивает он Краули одной поздней ночью в Вавилоне. Демон там ухаживает за садами Царя Навуходоносора II — это чем-то связано с гордыней и развращением тысяч людей завистью. Азирафаэль наполовину убеждён, что настоящая причина того, что он взял задание — его любовь к цветам. Он хорошо это прячет, но Азирафаэль всё равно видит, как светятся его, когда он рассказывает о сортах растений, которые убедил царя купить. «Мм?» - тянет Краули, устремив взгляд к звёздам, развалившись на маленьком клочке папоротника и шалфея. «Что случилось, Краули? Когда ты был в Раю. Почему ты Пал?» Краули дёргается. Совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы Азирафаэль это заметил. «Я не Пал,» - медленно отвечает он, лениво, словно изо всех сил пытаясь сделать вид, что эта тема его не тревожит. - «Я опустился. По... несколько нисходящей прямой.» «О, но...» - начинает Азирафаэль, потом замечает, как трясутся руки демона. «Я не Пал,» - повторяет Краули. - «Просто... задавал слишком много вопросов.» Азирафаэль никогда раньше не видел, чтобы он говорил так блекло, так безэмоционально. - «Прости,» - говорит он. - «Я не... я не хотел тебя расстроить.» «Расссстроить?» - выдыхает он тихо и холодно. - «Ты не рассссстроил меня, ангел.» - Демон садится одним литым движением, бросает на ангела ледяной взгляд жёлтых глаз. - «Нет ничего такого в... в том дне, что вообще ссссмогло бы меня расссстроить.» - Он встаёт, засовывает руки в карманы. «Краули, я...» - Азирафаэль сжимается под его змеиным взглядом. Демон не причинит ему вреда, он знает это, чувствует. Но его грызёт совесть, так что ему становится тошно от самого себя. «Я пойду, ангел. Царь пригласссил меня ссегодня на ссвоё празднество. Сссссоветую тебе поиссссскать развлечений в другом мессссте.» - Его зрачки расширены, зияя пустотой в жёлто-золотых кольцах. «О, но ты сказал, что тебе нечего было делать сегодня ночью,» - возмущается Азирафаэль, тоже поднимаясь. Всего несколько часов назад Краули смеялся над ним из-за того, что он не знал название какого-то цветка, ухмыляясь, предлагал ему личную экскурсию по саду. Только две минуты назад он лежал в траве, называя ему каждую видимую звезду, словно не заботясь ни о чём больше в мире. «Я солгал,» - бросает Краули. - «Я — демон. Мы это делаем.» Не ты, хочет сказать Азирафаэль. Не мне. Краули не даёт ему шанса. Только отворачивается и уходит со скоростью, которую невысокому ангелу сложно было бы набрать. Азирафаэль остаётся в саду на остаток ночи, спрашивая себя — а не разрушил ли он сейчас хрупкую дружбу, которую они оба строили? *** После этого он долго не видит Краули. Так долго, что он почти перестаёт искать в толпе сигнальную вспышку алого и золотого. Почти. Но не совсем. Так что когда он замечает краем глаза знакомый тёмно-красный, он не может не обратить внимание. Он — на трибунах Олимпии, на четвёртый день Олимпийских Игр. Стадион забит, кажется, всеми способными передвигаться людьми Греции, и они кричат и болеют за любимого атлета. Вокруг него сейчас буйство шума и света. И тесноты — что ему не очень-то нравится, но он должен признать, что энтузиазм толпы заразителен. Алая вспышка привлекает его взгляд, когда объявляют начало Панкратиона, и участники собираются на краю поля. Он разворачивается, ищет, оглядывает толпу. Вот. Алые волосы. Но... не того оттенка. Мужчина под ними тоже слишком человечен. Он опускает плечи под весом ещё одного разочарования. А потом не тот аловолосый отодвигается — и вот он. Он не видел его слишком долго, но всё равно узнал бы эту ауру где угодно, в любой форме. Ту, которую он так давно отчаянно ищет в толпе. И в первый раз за их долгие годы знакомства, он не думает сначала о Рафаэле, когда видит демона. В тот момент он вообще почти ни о чём не думает. Краули стоит на песке Олимпии, яркие золотые глаза не прикрыты ничем, сверкают в утреннем солнце. Прекрасные тёмно-алые волосы, такие длинные в прошлый раз, когда он их видел, теперь коротко обрезаны, тугими завитками покрывая голову. Он обнажён, как и все атлеты, длинные, острые линии тела выставлены напоказ собравшейся толпе, и больше завитков тёмного пламени видны в месте, где встречаются его бёдра. Его кожа блестит от масла, которое должно разогреть мышцы атлетов и защитить их от солнца. У него — тело фехтовальщика или танцора. Мускулы, сильные, созданные для подвижности, скорости, для резких движений и нанесения точных ударов. Смотря сейчас на него, Азирафаэль не может не восторгаться его фигурой, тем, как он плавно двигается, словно кости и суставы для него — только один из вариантов. А он разворачивается, потягивается, раскрывая толпе свою спину — и кажется ангелу произведением искусства своими чертами и цветом. «Антоний, сын Эскулапа,» - зовёт кто-то, и Краули выступает вперёд под крики толпы. - «Никерат, сын Ония.» - Настоящий гигант присоединяется к демону в центре арены, и хотя Азирафаэль понимает, что, логически, простой человек никак не может навредить демону, но сердце всё равно укалывает страх. Он смотрит, вертя на мизинце вперёд-назад кольцо Рафаэля, как начинается первое состязание Панкратиона. И оно... он ожидает, что оно будет жестоким, вид спорта только с двумя правилами — не кусаться и не бить по глазам. Он даже ожидает, что в состязаниях может пролиться кровь. И точно не ожидает того, что противник Краули начнёт с быстрой серии ударов в живот демона. Не ожидает того, как Краули уклонится, ныряя вниз и откатываясь в сторону, вырастая за противником и сжимая его горло. Не ожидает яростное сопротивление противника, сильные удары, направленные на ноги демона, руки, вцепляющиеся в его руки, оставляющие синяки, пытающиеся оторвать Краули от себя. Как раз перед тем, как потерять сознание, человек сдаётся. Краули тут же отпускает его, отступает, и толпа ревёт. Демон ухмыляется, вытирая капли крови в уголке рта, и машет собравшимся грекам, прежде чем вернуться на скамейку, где собрались остальные атлеты. Азирафаэль пропускает большинство следующих состязаний, не отрывая взгляда от яркой фигуры, отдыхающей на краю поля. Краули же, наоборот, с интересом наблюдает за борьбой, кажется, и понятия не имея о сосредоточенных на нём глазах ангела. Краули тем утром борется ещё два раза, прежде чем участников Панкратиона распускают, чтобы уступить дорогу новому мероприятию. Азирафаэль преследует его, использовав пару чудес, чтобы убедиться, что точно не потеряет демона из виду, пока тот проходит сквозь человеческую толпу, которая забивает, кажется, каждый уголок. Он наконец догоняет его у гимнасия, где заходит внутрь как раз вовремя, чтобы увидеть, как Краули бросает служащему монету и исчезает дальше по коридору. Азирафаэль идёт за ним, и выходит в длинный, заполненный зал, в котором нет и следа демона. «О, Боже.» - Он оглядывается, напрягает слух — но ничего не слышит. Пытается нащупать что-то другими чувствами, но люди, столпившиеся в таком маленьком пространстве, мешают его способности ощущать зло. Не помогает ситуации и то, что Краули никогда не чувствовался Азирафаэлю особенно злым, не как некоторые другие демоны. - «О, чёрт.» - Он не может повторить то, что бы там ни делал Краули, что помогает демону находить его даже в самых неожиданных местах, и впадает в отчаяние при мысли, что ему придётся ждать ещё столетие до того, как он сможет извиниться перед другом. «Тссс. Ангел.» - Несмотря на шум в комнате, тихий шёпот всё равно достигает ушей Азирафаэля — вероятно, из-за демонического чуда. Он следует за ним через аподитерион в один из маленьких притворов, который каким-то чудом пуст, не считая ухмыляющегося демона. Ангел смотрит на него, и у него словно камень сваливается с плеч. «Краули...» - Азирафаэль шагает в комнату, но Краули останавливает его, поднимая руку. «Нет-нет, ангел. У этого места есть правила.» Ангел растерянно хлопает глазами, и демон дёргает рукав его хитона. - «Одежда, ангел,» - с ухмылкой говорит он. - «Мы ведь не хотели бы сейчас нарушать правила, а? Было бы не очень... по-Райски.» «О... о, но... эх,» - к своему ужасу, он чувствует, как весь краснеет, прежде чем успевает отключить у тела эту способность. - «Правда, Краули,» - говорит он, раздражённый, но при этом облегчённый тем, что Краули готов так его поддразнивать даже после того, как ужасно закончилась их последняя встреча. - «Если ты знал, что я шёл за тобой, ты не мог остановиться в другом месте? В любом другом месте? Демон смеётся. - «О, я знаю пару мест,» - с ухмылкой говорит он. - «Но так мы будем... на равных условиях, так сказать.» - Он жестом показывает на своё раздетое тело. Ангел оглядывает его и краснеет ещё больше. «Эм, хорошо,» - фыркает Азирафаэль и возвращается в аподитерион, чтобы раздеться. Что-то в том, что его видят без одежды, заставляет его чётче осознавать его тело. Оно удобно, эта форма, которую он для себя создал. Просто идеальная комбинация мягкого и сильного, собственные твёрдые черты в нужных местах смягчены округлыми кривыми. Свет, льющийся из окон, согревает его спину и сияет в волосах, как нимб, когда он возвращается в притвор, где ждёт его в дверях Краули. Ему приходится напомнить себе затушить румянец, который начинает алеть на щеках, когда его фигуру оббегают глаза демона. Улыбка Краули на мгновение становится хищной, в золотых глазах мелькает эмоция, которую Азирафаэль, увидев у любого другого существа, назвал бы желанием. Потом она испаряется, и на место встаёт его фирменная ухмылка. «Так-то лучше,» - кивает он, потом разворачивается и ведёт их глубже по гимнасию. Останавливается у комнаты на восточной его стороне и проводит Азирафаэля внутрь. Там, вне поля зрения проходящих мимо атлетов, оседает на низенькую каменную скамейку и вздыхает. «Тишина, наконец-то,» - выдыхает он, откидывая голову и стукаясь затылком о стену. - «Чёрт, ангел, да ты знаешь, на скольких людях мне пришлось использовать чудеса, чтобы меня хотя бы пропустили туда? Напомни мне никогда больше не брать задание, в котором мне придётся позировать на сцене. Я намного лучше работаю, когда мне не приходится ещё и не разбираться с людьми.» - Он качает головой и смеётся. «Так что, ты, эм, здесь по делам?» - спрашивает Азирафаэль. Идиот. Ты почти столетие хочешь извиниться перед ним, и начинаешь так? - бранит он себя. Краули кивает. - «Да. Видел того огромного, Феагена из Тасоса? Он ещё боролся после меня в первом круге состязаний.» «Который, говорят, потомок Геракла?» - Он заметил того мужчину. Он казался одним из самых сильных противников, хотя соревнование и так было достаточно яростным. Демон поднимает вверх большой палец. - «Именно. Я здесь, чтобы убедиться, что он выиграет. Сказали, это вроде для продвижения идолопоклонства и поклонения ложным богам. Он станет легендой.» «Так... что? Ты собираешься сразиться с ним и проиграть?» - Азирафаэль слегка бледнеет при этих словах. Хорошо известно, что на Панкратионе люди иногда умирают. Краули не то чтобы может умереть, но может развоплотиться. А Азирафаэль понимает, что ненавидит мысль о том, что что-то может причинить ему такую боль. - «Но можно же просто... повлиять на соревнование со стороны.» Демон одаряет его задумчивым взглядом. - «Но разве тогда это было бы честно?» - спрашивает он, вглядываясь в Азирафаэля своими яркими золотыми глазами. «А записывание себя в ряды участников?» - возражает ангел, хмурясь. - «Не говоря о том, что ты борешься с огромным преимуществом над теми бедными людьми.» Краули пожимает плечами. - «Да ладно. Я не использую в борьбе демонические чудеса, ангел. Если я проигрываю, значит, мой противник лучше меня. Небеса, да кто знает, может, я и до финала-то не доберусь.» «О, но тогда... это, эм... эмм...» - Он не знает точно, что на это ответить. И делу точно не помогает то, что Краули снова встаёт, проходя в угол комнаты, где, Азирафаэль замечает, он держит какую-то сумку. Демон засовывает в неё руку и достаёт пару инструментов и баночку с оливковым маслом. - «Вот, подержи, ладно?» - кидает он, не ожидая ответа, и пихает в руки ангела металлическую лопаточку. «О, но...» - Азирафаэль обрывает собственный протест и решает осмотреть странное орудие. Оно тяжёлое, состоит из изогнутого бронзового лезвия и ручки и сильно пахнет оливковым маслом и потом. Он переворачивает его, любуясь изящными линиями, и проводит его краем по большому пальцу. Оно недостаточно острое, чтобы легко порезать, и он всё ещё пытается отгадать, для чего оно используется, когда слышит скребущий звук. Поднимая глаза, он видит, как Краули другой такой лопаточкой аккуратно соскребает с себя смесь масла, пыли и засохшей крови, которая собралась на его коже во время соревнований этим утром. - «Почисти мою спину, ладно?» - просит Краули, отворачиваясь этой самой спиной к Азирафаэлю. - «Самому чертовски неудобно.» Азирафаэль поражённо смотрит на него. Он даже не кажется встревоженным, просто стоит там, аккуратно проводя лезвием своей лопаточки по рукам, очищая тело от масла. За все годы, проведённые на этой планете, Азирафаэль никогда не видел, чтобы Краули позволил кому-то приблизиться к нему со спины с оружием, даже с таким тупым и неэффективным, как это. И всё же — вот он, даже не смотрит, что ангел, его наследственный враг, сделает с притуплённым лезвием в его руках. Это говорит о такой степени доверия, какую Азирафаэль не уверен, что заслужил. «Ангел?» - Жёлто-золотые глаза оглядываются на него, и Азирафаэль преодолевает внезапно нахлынувшее удивление. «Да, конечно,» - говорит он, подходя ближе и осторожно поднимая бронзовую лопатку, мягко отскабливая спину Краули. «Не так слабо. Что ты пытаешься делать, массажировать меня?» - острит демон, и Азирафаэль пытается снова, нажимая сильнее, пока лезвие не начинает оставлять на коже Краули красный след, и масло и пыль не собираются на бронзовый инструмент. - «Мм, так лучше,» - кивает Краули и возвращается к очищению своих конечностей. Некоторое время они работают в тишине, пока Азирафаэль пытается и всё не может придумать что-то, хоть что-то, что может сказать. Краули мурлычет себе под нос, пока работает, морщится, когда касается синяка или чувствительной точки на коже. «Так, эм, сколько ты уже в Греции?» - наконец, спрашивает Азирафаэль и тут же мысленно пинает себя за то, как глупо звучит его вопрос. Разве не может он после стольких лет разлуки сказать что-то лучше, чем это? «Ну,» - отзывается Краули. - «Здесь я чуть дольше месяца. В самой Греции... пару десятков лет. Демону есть чем заняться тут, например, в Спарте. А ты?» «Я в Афинах,» - отвечает Азирафаэль. - «Там люди создали нечто интересное, со своим новым демократическим подходом. Мне очень бы хотелось увидеть, куда это пойдёт.» «Ну, долго это не продлится,» - говорит Краули, в его голосе звучит намёк на горечь. - «Такое никогда не бывает долгим. Власть портит людей, ангел. А тогда всё начинает распадаться на части, и как бы сильно ты не пытался, ничего уже не вернуть.» Азирафаэль сверлит его спину хмурым взглядом. - «Но ведь не всегда. Некоторые из этих политиков — честные и добрые. А равенство для всех — достойная цель.» «Ладно, ладно,» - пренебрежительно машет рукой Краули. - «Просто убедись, что это правда значит для всех, а не для нескольких людей у власти.» «А тебе обязательно всегда быть таким?» - раздражённо отвечает Азирафаэль. - «Я только что тебя нашёл, и мы столько не виделись.» К его удивлению, Краули останавливается, оглядывается на него через плечо, потом вздыхает. - «Ты прав. Прости, ангел. Думаю, я сейчас просто немного взвинчен.» «Ну,» - вздыхает Азирафаэль, его раздражение сменяется теплотой — Краули в ответ на это только слабо ему улыбается. - «Наверное, это логично, учитывая, что с тобой произошло утром. Клянусь, я думал, что тот твой первый противник сломает тебе шею, прежде чем ты с ним разделался.» Демон расслабляется, позволяя Азирафаэлю разобраться с остатками масла на его спине. - «Не он. Я уже сотни раз побеждал его на тренировках. Мы оба знали, чем всё должно было закончиться. Но он неплохо постарался.» Азирафаэль пытается не думать о сотнях раз, о других, о людях, находившихся так близко к демону. Ещё ближе. Во время состязания между телом Краули и его противников много раз не оставалось даже волоска. - «Так что, тебе это нравится? Этот спорт?» Краули пожимает плечами. - «Ну, им можно занять время. По крайней мере, когда оно не занято творением хаоса в других местах.» Азирафаэль вздыхает, отчаянно и нежно — показывая ещё одну из всех невозможных комбинаций эмоций, которые вызывает у него демон. - «Я не одобряю его жестокость. Но он, кажется, правда вдохновляет людей — энергия толпы тому свидетель.» Краули согласно кивает. - «Видимо, да. Люди ради этого даже приостанавливают свои войны. Ты ведь именно поэтому здесь? Распространяешь мир, и слово Божье, и всё такое?» «А... да, примерно,» - говорит Азирафаэль. - «Это... ну. Я должен быть в Персии, наблюдать за их попытками вторжения в Грецию. Но, эм, я, возможно, намекнул кое-кому, что думал, что ты будешь здесь и твои планы необходимо сорвать.» Краули хмыкает. - «Так ты думал, что я буду здесь?» - со смешком в голосе спрашивает он. «Я... надеялся,» - отвечает он. Надеялся, но после стольких лет не верил на самом деле, что найдёт демона. - «Но я хотел и получить возможность на самом деле это увидеть, пусть хоть и раз. А учитывая, что Персия так близко, а в Греции всё прекратили ради игр, это показалось мне лучшим шансом.» - Он замолкает, потом признаётся: - «Я... ещё, возможно, сказал Габриэлю, что останусь только на первый день, а потом вернусь в Персию.» «Да ладно?» - Краули оглядывается и улыбается ему, медленно, но радостно, как каждый раз, когда Азирафаэль чем-то его удивляет. Своей улыбкой, которая начинается с простого подрагивания губ и постепенно распространяется на всё лицо, заставляя его засветиться. «Ну,» - говорит ангел. - «Я собирался остаться только на один день. Но всё это так захватывает, знаешь? Гонки, восторг окружающих, не говоря о художниках и исполнителях. А ещё здесь у ванн продают просто прекрасный сыр. И, правда, не то чтобы я смог бы сейчас что-то сделать в Персии — всё же происходит здесь. Так что я подумал, “почему нет”? Архангелы всё равно не заметят, если не произойдёт ничего из ряда вон выходящего, да если и произойдёт — всё равно не заметят.» «И правда, почему нет,» - тянет Краули, забирая у него из рук лопаточку и протирая её тряпицей. - «Ну, если ты будешь распространять тут добро, видимо, мне придётся остаться до самого конца игр, чтобы тебе помешать, да?» Азирафаэль не может противостоять улыбке, в которой расплывается его лицо. - «Видимо, придётся,» - соглашается он. Потом заставляет себя нахмуриться. - «Не то что я хочу этого, ничего такого, ты же понимаешь. Просто хорошо всегда знать, где находится мой противник, на случай, если мне придётся тебе противостоять,» - быстро добавляет он. Краули только хихикает в ответ. «Ну, тогда, ангел, как насчёт того, чтобы мы попробовали местной еды после того, как я проиграю старику Феагену?» - Он подбирает бутыль с оливковым маслом и выливает немного себе на ладони, прежде чем растереть его по рукам. - «Я бы пригласил тебя пообедать прямо сейчас, но у меня почти не осталось времени до следующих состязаний.» «Я... полагаю, что меня можно было бы искусить,» - признаёт он — это самое близкое к согласию, что он может дать. Краули, кажется, понимает его, потому что его улыбка растёт, а в глазах вспыхивает озорная искорка. «Ну, тогда,» - Краули заканчивает покрывать кожу маслом и наклоняется, чтобы поработать над ногами. - «Увидимся у ванн после заката?» Азирафаэль кивает. - «Да, хорошо.» - Потом замолкает на миг, вспоминая всё, что хотел сказать ему за последние тысячелетия. - «Я... Краули, насчёт того, что случилось в Вавилоне...» Демон пренебрежительно машет рукой. - «Я уже забыл, ангел. Всё нормально.» «Ох. Что ж. Это... хорошо. Я... да. Хорошо.» - Это кажется ему слишком легко. Он ожидал, что они снова поссорятся из-за этого. Или Краули начнёт отрицать произошедшее. Он не думал, что его с такой готовностью простят. Громкий звук шагов снаружи обрывает любые слова Азирафаэля, и Краули выпрямляется. Огромный атлет, которого он упомянул раньше, Феаген, заглядывает в комнату и ухмыляется, видя демона. «Антоний,» - говорит он, даря демону радостную, зубастую улыбку. - «Время нам возвращаться на поле. Ты готов смириться со своим поражением?» Краули смеётся. - «Я думаю, это тебе нужно беспокоиться,» - отзывается он, быстро бросая свои лопаточки в сумку. Каким-то образом он уже закончил покрывать своё тело маслом в промежуток между тем, как услышал Феагена, и тем, как открылась дверь. - «Учитывая, что это я буду тем, кто выиграет.» «О, как ты неправ, мой друг,» - качает головой Феаген. - «Но мы скоро всё увидим, не правда ли?» «Конечно,» - говорит Краули. - «Если ты ещё пройдёшь достаточно далеко, чтобы со мной сразиться.» Азирафаэль смотрит за тем, как они уходят, потом возвращает на своё тело одежду и отправляется на своё место на трибунах. А если в его горле сжимается ком каждый раз, когда он видит Краули на поле — это только потому, что он не хочет, чтобы с его противником что-то случилось, прежде чем у него самого появится шанс навсегда от него избавиться. Всё в этом. Он не беспокоится о том, что Краули может развоплотиться. Совсем нет. А если его слишком-человеческое сердце не перестаёт яростно биться, пока он не замечает взгляд ярких золотых глаз, сверлящих его, пока они не отправляются бродить по рынку, освещённому лунным светом... ну, кому нужно это знать? *** Через несколько лет после этого Азирафаэль осознаёт, что вновь попал в неприятности. Он не знает, что сделал, что рассердило торговцев пряностями. Он только знает, что его неожиданно окружили, подвергли суду, посчитали виновным в чём-то и приговорили к смерти на арене. Так что сейчас он сидит в камере, слушает крики толпы снаружи и размышляет, попытаться ли использовать чудо, которое могло бы его из этого вызволить. Ровно до того момента, когда слышит, как кто-то, насвистывая, идёт по коридору. Он хмурится, думая, что нужно попросить его прекратить это, когда свист останавливается прямо рядом с его дверью. «Знаешь,» - произносит знакомый голос. - «Я бы сказал, что ты искал проблем, но и сам правда не могу понять, отчего эти придурки так на тебя взбесились.» «Краули!» - Он прячет внутреннюю радость за нервным восклицанием. - «Пришёл позлорадствовать?» - Он уже не в первый раз показывается как раз тогда, когда так нужен Азирафаэлю. Далеко не в первый раз, и всегда с этой ухмылкой, в самый нужный момент. Он не знает, как он это делает. Он хотел бы знать почему. Демон ухмыляется. - «Может, совсем чуть-чуть. Думаешь, можно каждый день увидеть ангела на арене?» Азирафаэль закатывает глаза. - «Если ты будешь и дальше так себя вести, делай это, пожалуйста, в другом месте. Мне нужно сосредоточиться.» «Просто освободи себя чудом,» - предлагает Краули, прислоняясь к стене и наблюдая за ним. Сегодня он одет в костюм гладиатора — с кожаными доспехами и мечом, висящим на поясе. Он следит за Азирафаэлем любопытным взглядом, и на мгновение Азирафаэль видит в его глазах другой оттенок — глубокий янтарно-золотой. Он отталкивает эту мысль. - «Я освободил бы,» - с раздражением говорит он. - «Но меня недавно отчитали за то, что я использую слишком много чудес. А я не хочу испытывать терпение Габриэля. Он и так в плохом настроении из-за того, что нам всем приказали держаться в стороне от Её сына, и я не хочу особенно привлекать его внимание.» - Ему не нравится этот холодный, тяжёлый взгляд Архангела. И он не знает, что может случиться, если он даст ему повод наказать его. «Хмм,» - мычит Краули. - «Ну, думаю, я всегда смог бы устроить массовый побег из тюрьмы.» - Он ухмыляется. - «Представь себе хаос. Все воришки и хулиганы, бегающие по улицам, устраивающие неприятности.» Азирафаэль пронзает его взглядом. - «Ну, не из-за меня. Я сам прекрасно выберусь.» - Частично ему хочется просто чувствовать себя благодарным за помощь демона. Но он — ангел. И он не может позволить, чтобы его постоянно избавлял от проблем демон. Даже этот демон.» «О?» - насмешливо вздёргивает Краули, и что-то в его выражении лица задевает в ангеле совсем не ту струнку. - «И как ты с этим справишься?» - интересуется он. «Прекрасно,» - огрызается Азирафаэль. - «Уйди, Краули, мне сейчас не нужна твоя помощь.» «Ну!» - демон бросает на него оскорблённый взгляд, и Азирафаэлю хочется извиниться, хотя он и хорошо знает, что ему не стоит. - «Может, я и правда тогда тебе не помогу.» «Хорошо. Я и не хочу твоей помощи.» - Ложь. - «Я сам выберусь.» - Ещё одна ложь. «И ладно. У меня есть и более важные дела здесь.» - А это больно. Он знает, что ничего не значит для демона — он просто кто-то, с кем можно провести время. И ему должно быть всё равно. Это же демон. Но всё же... он хочет быть важным для Краули. Как бы глупо это ни было, он хочет быть кем-то, кто важен демону. На следующие слова его подталкивают обида и боль. - «Тогда иди и займись ими. Тебе здесь не рады, Краули.» - Он тут же жалеет о них, когда видит поражённый взгляд демона. Но потом гримаса на его лице расслабляется, словно её никогда и не было, заменяясь холодным безразличием. Краули фыркает, отрывается от стены и потягивается, как оскорблённый кот. - «Ну, тогда... Удачи, наверное.» - Он разворачивается на каблуках и уходит. Азирафаэль ждёт, слушает, ожидает услышать, как он повернёт обратно. Он всегда это делает. Но... он не поворачивает. Дверь в конце коридора хлопает, и когда он тянется своими чувствами, то больше не может ощутить вокруг знакомое присутствие. *** Через несколько часов его выталкивают на арену с мечом в руках. «Люди!» - кричит громкий голос, пока он моргает, ослеплённый горячим солнцем. - «Сегодня у нас для вас есть что-то необыкновенное! Пополнение в последнюю минуту, тот, кто, по его словам, благословлён самими богами!» Азирафаэль разворачивается вместе с толпой, чтобы посмотреть на врата, за которыми стоит его противник. Они медленно распахиваются и раскрывают ему вид на алое и золотое. «Краули,» - потрясённо шепчет он. Демон выступает на песок, поднимает свой меч вверх, к ликующей толпе. Потом разворачивается, приветствуя городских сановников, наблюдающих за событием, каждым волоском на своём теле словно излучая самоуверенность. Ангел смотрит на него расширенными глазами. Что это? Краули решил наконец сразиться с ним, как демон с ангелом, как того и требует сама их природа? У него кровь стынет в жилах. Он видел, как сражается Краули. Если демон решил его убить — у него нет шансов. Да, он сильный воин. Он тренировался бороться. Но он никогда не мог убивать. И он не знает, сколько существ до него уже уничтожил демон. Звучит сигнал — и схватка начинается. Краули бежит вперёд, и Азирафаэль успевает только поднять лезвие, чтобы заблокировать его удар. Он ожидает увидеть искривлённое от ярости лицо демона, но когда он встречается взглядом с Краули поверх их скрещенных лезвий, то видит только веселье. А потом он ещё и подмигивает, прежде чем отвести меч для следующей атаки. «Что?» - поражённо выдыхает он и почти пропускает удар в плечо. «Подыгрывай, ангел,» - бормочет Краули. - «Всё под контролем.» - Потом пытается нанести ещё один удар. В этот раз Азирафаэль отражает его взмахом лезвия. Летят искры. Краули ухмыляется. «Прекрасно! Я знал, что ты умеешь сражаться!» - смеётся он, отскакивая, чтобы избежать атаки Азирафаэля. Ангел рвётся вперёд, заставляя его уйти в оборону, но его ухмылка всё равно не тает. Они, с шоком осознаёт Азирафаэль, равны в умениях. Краули более точен, движется с ужасной эффективностью, но у Азирафаэля больше чистой силы, с помощью которой он заставляет демона отступать под напором его атак. «Что ты делаешь?» - шипит на него Азирафаэль в следующий раз, когда они оказываются лицом к лицу друг с другом. «Устраиваю для них представление,» - отвечает он со своей нахальной улыбкой. И это правда представление. Краули проводит сложные, эффектные атаки, сражаясь со своим привычным запалом. Азирафаэль же спокойнее, он не даёт шанса рискованным, ярким движениям, используя прочную оборону и сильное нападение. В итоге ни один из них не может получить преимущество над другим, и их тела начинают быстро уставать. «Готов, ангел?» - спрашивает Краули, кружа вокруг него на полусогнутых ногах, ища способ обойти его бдительность. «Готов к чему?» - возмущается Азирафаэль, следя за его движениями. - «Что ты вообще планируешь?» «Это!» - Кроули мчится вперёд, вниз, потом вверх, под оборону ангела, отбивая в сторону его меч. Азирафаэль чувствует вспышку страха, ожидая, как острой болью прорежет его живот, но вместо этого его только притягивают ближе, телом к телу с демоном. У него в ушах — вой толпы, ожидающей кровавой смерти, он растёт, растёт, пока... не пропадает. Он хлопает глазами, поднимает голову и видит, что они стоят посреди фермерских полей. Тогда Краули отпускает его и отступает на пару шагов. - «Видишь?» - со смешком говорит он. - «Было совсем неплохо, правда?» «Было сов... Краули, я... что?» - заикается Азирафаэль, его сознание всё ещё обрабатывает события последних нескольких минут. - «Где мы?» Демон пожимает плечами, оглядывая окружающие их колосья пшеницы. - «Мм... думаю, недалеко. Не уверен, как далеко. Но не очень. Тебе стоило бы поскорее отсюда уйти, пока те торговцы пряностями тебя не заметили.» - Он ухмыляется. - «Что ты вообще им сделал? Я никогда не видел их такими расстроенными.» «Я правда понятия не имею,» - говорит ему Азирафаэль. - «Я только задавал вопросы о том, где они запасаются тем, что продают. Точно не что-то, достойное смерти на арене.» - Он всё ещё рассеян, наблюдает за Краули, который лениво вычерчивает своим лезвием в воздухе сложные узоры, прежде чем убрать его обратно в ножны на поясе. Демона, кажется, совсем не тревожит то, что они только что сражались друг с другом на арене — всего несколько секунд назад. «Почему ты это сделал?» - отрешённо спрашивает ангел. «Хм?» - переспрашивает Краули, прикрывая рукой глаза от солнца и разглядывая окружающую их землю. - «А... Сражался с тобой? Ну, мне показалось, что тебе нужно было спустить пар.» Он смотрит на демона с раскрытым ртом. - «Спустить пар?!» «Ага.» - Демон бросает на него взгляд, потом отводит глаза. - «Показалось неплохим планом.» Азирафаэль не может придумать ничего, чем смог бы на это ответить. Он всё ещё пытается это сделать, когда Краули потягивается, вокруг него раскрываются крылья. «Ну, тогда,» - бросает он. - «Мне нужно идти. Много дел. Искушать людей, противостоять Раю, ты знаешь, как обычно.» - Он дарит Азирафаэлю свою привычную нахальную ухмылку. - «Увидимся, ангел.» «Постой!» - Азирафаэль тянется, пытается схватить его за руку, но движется совсем чуть-чуть слишком поздно. Краули срывается в небеса и исчезает. «...спасибо,» - заканчивает ангел, хотя, конечно, Краули уже нет рядом и он его не услышит. Он не может понять. Нет никаких причин, по которым демон мог бы вновь и вновь его спасать. И он никогда не просит ничего в ответ. Он просто... рядом. Всегда рядом, когда он так нужен Азирафаэлю. *** Он больше не видит Краули до того момента, когда стоит в толпе на Голгофе, смотрит, как прибивают к кресту Божьего Сына. Тогда знакомое присутствие вырастает рядом, прямо за левым плечом. Ему не нужно смотреть, чтобы понять, что это демон. Он уже знает, как ощущается его аура, даже если он и скрывает всеми силами своё естество. «Пришёл посмеяться над беднягой, а?» - спрашивает Краули, и Азирафаэль не понимает, почему в его голосе слышна такая горечь. «Посмеяться? Я?» - переспрашивает он, радуясь, что может хотя бы отвлечься от трагедии, разворачивающейся перед ними. «Ну, он из-за твоих сейчас на кресте.» - Он наблюдает за Иисусом с нечитаемым выражением в глазах. Азирафаэль не может не подумать — может, Краули думает, что он как-то в этом участвовал. Ты же ангел, так давно когда-то сказал Краули. Будь лучше. Он не может не чувствовать, что словно подвёл в чём-то демона, хотя и знает, что не смог бы сделать ничего по-другому. «У меня никто не спрашивает мнения по политическим вопросам, Краули,» - говорит он. Он рад, что это так. Он не думает, что смог бы тогда пройти сквозь это, если бы даже это спасло столько людей от рук Ада. Он не знает, смог бы пожертвовать даже одним человеком — пусть это и спасло бы тысячи. «О, я его сменил,» - говорит демон, обрывая его невысказанный поток слов о политике и необходимости всего этого. «Сменил что?» «Моё имя.» - Он не сводит глаз со зрелища перед ними, смотрит прямо вперёд, пока звук молотка, ударяющего по металлу, заполняет воздух. - «Краули просто для меня больше не работало. Немного слишком... “ползающее-под-твоими-ногами”.» Азирафаэль хмурится. Он не думал, что ангелы и демоны могли просто... делать это. Менять свои имена. Но опять же, он был уверен, что Краули не могло быть настоящим именем демона. Габриэль говорил, что большинство демонов теряли свои Райские имена, вместе со всем, чем когда-то были. Он не мог сказать точно, насколько это было правдой — Люцифер и несколько Лордов Ада всё ещё использовали свои имена. Но, возможно, это было правдой для низших демонов, как Краули. Тогда это совсем не было странным. У него не было бы символа, отмечающего его настоящее имя, так что смена его ничего бы не значила. Бессознательно Азирафаэль проводит пальцем по символу Рафаэля. Он всё ещё чувствует любовь, оставшуюся от Архангела, тёплую и успокаивающую даже сейчас. «И что же это теперь?» - спрашивает он. - «Мефистофель? Асмодеус?» - Имена, которые он слышал когда-то, демонические, которые мог бы выбрать любой Падший. Он не уверен, как будет себя чувствовать, если ему придётся называть своего... друга? Врага? Противника? Чем-то таким. Они ни капли ему не подходят. «Кроули,» - говорит демон. И эти звуки... почему-то подходят. Он согласно кивает, но ничего не говорит, повторяя имя в своих мыслях. Кроули. Он решает, что оно ему нравится. По крайней мере, оно намного лучше, чем “Краули”. Словно теперь кусочек пазла, из которого состоит этот демон, встал на место. Но всё же что-то ещё неясно. Кроули стоит рядом с ним, и что-то в его безмолвном бдении кажется... личным. Как будто он здесь по какой-то особой причине, а не просто чтобы посмотреть происходящее. «Ты когда-нибудь, эм, встречался с ним?» - спрашивает Азирафаэль и видит на лице демона тщательно контролируемую маску. Должно быть, встречался, думает он. Он никогда не видел, чтобы его глаза были такими пустыми и блеклыми. Кроули замирает, прежде чем ответить. - «Да,» - говорит он. - «Показался мне очень умным молодым человеком. Я показал ему все царства мира.» - Аккуратная безэмоциональность закрадывается и в его голос. Что он для тебя? - не может понять Азирафаэль. Почему ты пришёл сюда, хотя и знал, что здесь должны быть представители Рая? Это мог быть не только я. А любой другой ангел убил бы тебя на месте. Это не то, что он спрашивает. Спрашивает он только: - «Почему?» Выражение лица демона, когда он поворачивает голову, всё ещё нечитаемо. - «Он — плотник в Галилее,» - тихо говорит он. - «Его возможность путешествовать ограничена.» - В его словах звенит грусть, которой ангел совсем не понимает. Почему ему не всё равно? - удивляется он, тянется, пытается почувствовать эмоции Кроули. Но вокруг демона стоит стена, словно стеклянный барьер. Ему видно, что за ним есть что-то, какое-то сильное чувство, но он не может добраться до него. Не может ощутить, что это. «Это вот точно очень больно,» - комментирует демон, когда Иисус вскрикивает от боли. - «А что он такого сказал, что все так расстроились?» Азирафаэль уверен, что он уже знает ответ. Но всё равно ему говорит. - «Сказал быть добрыми друг к другу,» - объясняет он. «А. Да. Конечно. Этого достаточно.» - В его словах нет удивления, и Азирафаэль, слыша их, вновь вспоминает его тяжёлый взгляд в тёмном свете трюма ковчега. Горькие слова, сказанные из боли и злости на бесчувственный Рай. Будь лучше. Это ты спросил у Неё? - хочет узнать Азирафаэль. Ты сомневался в Её Доброте? И поэтому Пал? Он молчит. Он не может просто спрашивать всё, что ему хочется. Именно вопросы в конце концов убили Рафаэля. Так что они только стоят и смотрят, пока золотое солнце всё выше поднимается в небесах. Пока Божий Сын умирает на кресте. Азирафаэль уходит с наступлением ночи, когда Иосиф Аримафейский снимает тело с креста. Кроули остаётся. Он находит его на следующий день, на месте, где была зарыта смертная форма Иисуса. Он никак не реагирует на то, что Азирафаэль присоединяется к нему, и ангел не знает даже, сдвинулся ли он с места с того момента, как встал на свою вахту ещё часы назад. Он ждёт рядом, и они вместе продолжают бдение, ожидая знака, что план Бога на Её Сына выполнен. Пока проходит следующая ночь, в сознании Азирафаэля бьются тревожные мысли. Как может Рай делать такое? - хочет спросить он. Он не будет. Он не будет задавать вопросы. Он не может. Он всё ещё предан Богу. Предан всему, за что стоял Рафаэль. Даже пусть и спрашивает себя украдкой — что бы Архангел сделал на его месте? «Ты... в порядке?» - уточняет у него Кроули, когда солнце поднимается и снова пропадает за горизонтом. Это первая фраза, которой они перемолвились за весь день. «Я... да, я в порядке,» - говорит Азирафаэль. - «А ты?» Кроули бросает на него взгляд, его золотые глаза расширены и удивлены. - «Конечно,» - кидает он. - «Ты же знаешь меня. Я всегда в порядке.» «Хмм.» - Он не возражает ему. Если он хочет делать вид, что не расстроен, Азирафаэль не будет настаивать. Так что между ними вновь падает тишина. И они больше не говорят, пока через два дня камень, закрывающий гробницу, не отодвигается в сторону и Божий Сын не появляется перед ними. «Господь,» - низко кланяется Азирафаэль, почтительно, в глубине души тревожась за демона рядом с ним. Он не знает, что Иисус сделает со слугой Сатаны. «Не думал, что ты выдержишь,» - произносит Кроули, и Азирафаэль ахает — у него кровь стынет в жилах. Теперь он не сможет защитить демона, не сможет даже надеяться, что Иисус просто проигнорирует его. Не сейчас, когда он так откровенно привлекает к себе его внимание. Но всё же... Иисус только смеётся. - «Иногда,» - отвечает он Кроули. - «Я и сам так думал.» - Потом он даже улыбается, устремив в глаза демона свой спокойный, уверенный взгляд. - «Но это того стоило.» Азирафаэль наблюдает за тем, как на лице Кроули вспыхивает сложный набор эмоций. В конце концов он только медленно кивает, уголки его губ приподнимаются в слабой улыбке. «Да,» - говорит демон. - «Да, мне кажется, стоило.» Прежде чем Азирафаэль успевает осмыслить его слова, Иисус разворачивается к нему, тянется и берёт его за руки, поднимая ангела из его поклона. - «Азирафаэль, Страж Восточных Врат. Я много слышал о тебе.» - Его глаза пригвождают ангела к месту, невозможно древние и знающие, смотреть в них — словно смотреть в сердце самой вселенной. «Господь?» - уточняет ангел, неуверенный, хорошо это или плохо. Кто, не понимает он, мог бы говорить с Сыном Бога именно о нём? Стоящий рядом Кроули чуть сдвигается, неосознанно касаясь руки Азирафаэля. Он не мог сделать это специально, но это всё равно помогает ему, возвращает обратно в реальность, пока он не потерялся в бездонном взгляде Иисуса. «Всё не так безнадёжно, как может казаться,» - говорит ему Божий Сын. - «Ты не один.» Азирафаэль кивает. - «Я знаю.» - Он не один. Никогда не был. Он не может невольно не бросить взгляд на Кроули, говоря это, замечая, с какой тревогой тот на него смотрит. Он осознаёт, что улыбается, и быстро превращает улыбку во что-то более нейтральное, прежде чем демон это заметит. «Заботьтесь друг о друге,» - говорит Иисус и ждёт, когда и Азирафаэль, и Кроули кивнут. Потом хлопает их обоих по плечу и уходит прочь. Азирафаэль смотрит, как он идёт, обдумывая его слова. Что он имел в виду, сказав “всё не так безнадёжно, как может казаться”? Потом, тряхнув головой, решает отложить пока эти мысли, чтобы проанализировать уже в одиночестве. Вместо этого он поворачивается к Кроули, который, кажется, так же глубоко, как и он пару секунд назад, погружён в свои мысли. - «Ну что,» - говорит он. - «Обед?» Он не отвечает, невидящим взглядом смотря вперёд. «Кроули?» - окликает его Азирафаэль, и демон моргает — а потом улыбается. Его улыбка непохожа на те, которые Азирафаэль видел у него раньше. В ней нет горечи. Боли. Острых углов. Она открытая, тёплая и честная. И она тут же испаряется, но она была, существовала — в этом Азирафаэль уверен. «Да, ангел,» - кивает демон. - «Давай пообедаем. Я угощаю.» *** После происшествия с Чёрным Рыцарем Азирафаэля отправляют ещё в один поход для Артура. В этот раз он связан с ещё одним намёком на местонахождение Святого Грааля. Правда, он понимает важность этой вещицы, но весь этот поиск уже превращается в какую-то нелепицу. Как же ему хочется, чтобы кто-то нашёл уже эту проклятую вещь, чтобы Единственный и Будущий Король перестал рассылать всех своих рыцарей направо и налево, если там кто-то даже отдалённо упомянул слово “грааль”. Азирафаэль даже однажды спросил об этом Габриэля, но Архангел только рассмеялся ему в лицо — и всё на этом. Под дождём, обдуваемый ветром, Азирафаэль вспоминает предложение Кроули. Согласись он, и он сидел бы сейчас в своей тёплой комнате, с хорошей книгой, согреваемый пламенем камина. И если Кроули правда имел это в виду и сделал бы то же самое, результат был бы таким же. Никаких чудес. Никаких искушений. Ноль-ноль, ничья для обеих сторон. Но это было бы неправильно. Он знает, что это было бы неправильно. Рафаэль был бы разочарован в нём, думает он, даже за мысль о том, чтобы поставить собственные удобства выше чудес, которые ему приказали сотворить. Но он всё равно не может не думать о предложении. Всё же, прошло уже больше четырёх тысяч лет, и ни он, ни Кроули на самом деле не добились значительного успеха в борьбе с друг другом. Возможно, им стоит... но нет, он же сказал нет. И это его последнее слово. В любом случае, Азирафаэль возвращается в Камелот, проведя несколько недель в заболоченных полях, и видит, что весь замок гудит сплетнями. Похоже, по словам тех, у кого он спрашивал, туда приехал талантливый кузнец мечей, такой, что все младшие рыцари проводят часы, разглядывая его невероятную коллекцию лезвий. «Сегодня его представят Королю,» - сообщает ему Ланселот, когда они вместе направляются к Большому залу. - «Говорят, он здесь, чтобы увидеть Экскалибур, и утверждает, что не уедет, пока Его Величество не даст ему разрешение на него взглянуть.» «А что думает король?» - с любопытством интересуется ангел. Он едва ли видел, чтобы Артур позволял кому-то другому даже подышать на его волшебный меч. Ланселот пожимает плечами. - «Он не отрицает того, что оружие этого человека превосходит многие наши мечи. Насколько я знаю, он планирует заказать у него набор ножей, если встреча пройдёт хорошо.» «Действительно высокая оценка,» - замечает Азирафаэль — заказ от короля даёт намного большее, чем только цену лезвий. Получив его, кузнецы могут ожидать заказы и от последователей Артура, и даже от его противников, которые не хотели бы, чтобы у них было худшее, чем у него, оружие. «И она заслужена,» - говорит ему рыцарь. - «В этом легко убедиться.» - Он достаёт собственное оружие и протягивает Азирафаэлю. - «Эта работа отличается от многих виденных мной раньше. Её баланс идеален, лезвие держит его намного дольше, чем мой предыдущий меч.» - Он ставит лезвие на указательный палец и показывает, как ровно оно стоит, как легко ему не давать оружию сорваться с одной или другой стороны. Азирафаэль приглядывается поближе, осматривает его и с удивлением осознаёт, что Ланселот прав — оружие действительно сделано невероятно качественно. Он видел и лучшие, но те были скованы в Огне Творения. Это же было создано на Земле и с инструментами, доступными человеческим кузнецам. И если учитывать это, то оружие просто изумительно. «Вы говорили, он здесь, чтобы увидеть Экскалибур?» - спрашивает Азирафаэль, когда Ланселот возвращает свой меч в ножны на поясе. - «Он сказал для чего?» «Почему бы ещё великий кузнец мечей захотел бы увидеть меч Короля Артура?» - разводит руками Ланселот. - «Он — ни с чем не сравнимое оружие, данное нашему Королю самим Богом.» Азирафаэль согласно кивает и проходит в Большой Зал. Он и не собирается поправлять никого насчёт настоящего пола Бога, хотя ему и интересно, отчего люди решили, что Она была мужчиной. Вероятно, всё дело в силе. В наши дни сила мужчин более очевидна, чем женщин, следовательно, кажется им, Бог должна быть мужчиной, чтобы иметь возможность властвовать над всей вселенной. На самом деле же Бог может быть любого пола, какого захочет, или может вообще его не иметь. Но он же сейчас не представляется людям священником, а для сэра Азирафаэля было бы неуместным поправлять благочестивого сэра Ланселота по вопросам религии. В Большом Зале Артур приветствует его возвращение из похода и приказывает ему расслабиться и восстановиться после того, что для любого смертного было бы невероятно тяжёлым путешествием. Для Азирафаэля оно только очень неудобное — но совсем не такое сложное. Он дважды почти развоплотился в столкновениях с разбойниками, но он не зря тренировался с армиями Рая. Он может использовать своё оружие, когда этого требует ситуация. Просто предпочитает, чтобы ситуация до этого не доходила. Так что Азирафаэль занимает своё место за столом и расслабляется, готовясь насладиться обедом вместе с товарищами рыцарями. Гавейн начинает уже делиться с ним событиями рыцарского турнира, который он пропустил, когда двери в зал вновь раскрываются и юный рыцарь Галахад впускает в комнату очень знакомую фигуру. Видя её, Азирафаэль роняет свой бокал. «Кроули из Шеола, кузнец мечей,» - объявляет Галахад, кланяясь Артуру и Гвиневре и жестом показывая демону проходить вперёд. Кроули склоняет голову, благодаря юного рыцаря, потом пересекает Большой Зал. Азирафаэль не может отвести глаз от него, от его плавных движений, от тёмно-алого и золотого — словно воплощённое в человеческом теле пламя свечи. Он останавливается прямо перед помостом и низко кланяется. «Ваши Величества,» - говорит он, распрямляясь. - «Для меня действительно великая честь стоять перед вами.» «Мастер Кроули,» - приветствует его Артур, наклоняясь вперёд и оббегая демона оценивающим взглядом. - «Я слышал много хорошего о твоей работе.» «Ваше Величество, вы льстите мне,» - говорит Кроули, и Азирафаэль прячет вырвавшийся смешок за резким кашлем. Слегка перевираешь, а, дорогой? - думает он, следя за тем, каким взглядом король смотрит на его друга. Будь осторожен, или он поймёт, что на самом деле ты так не думаешь. Артур — не глупец. «Вы, кажется, удивлены,» - бормочет ему на ухо Гавейн. - «Вы знаете этого мастера Кроули?» «Я... да,» - признаётся Азирафаэль. - «Мы с ним... родом из одного места. Я не ожидал увидеть его здесь.» «Я думал, вы сказали, что вы из Аркадии,» - говорит Ланселот, не отрывая взгляда от фигуры Кроули. - «Но он утверждает, что прибыл из этого “Шеола”.» «А.» - Ангел хмурится. - «Ну, да. Вероятно, именно туда он отправился, покинув Аркадию. Тогда мы оба были... очень молоды.» - Это нельзя было назвать ложью. Они тогда и правда были на несколько тысяч лет моложе. И Аркадия — на самом деле ещё одно обозначение Рая, а Шеол — синоним Ада. Очень даже умно со стороны Кроули сказать, что это его родина. И правда, и одновременно убедительное прикрытие. У помоста Кроули преклоняет колено и протягивает королю маленькую деревянную коробочку, инкрустированную опалами. «Подарок Вашему Величеству,» - говорит демон, поднимая крышечку. Гвиневра ахает, и стоящий рядом с Азирафаэлем Ланселот дёргается, словно хочет подойти и встать рядом с ней. Артур тянется и берёт предлагаемый Кроули клинок, проверяя остроту его лезвия на крае своего рукава. Ткань расходится в стороны без малейшего сопротивления. «Замечательно,» - говорит король, уверившись, что оружие ещё и прекрасно держит баланс на его вытянутом пальце. - «Никогда не видел лезвия лучше.» «Не могу этому поверить, сэр,» - возражает Кроули, показывая взглядом на Экскалибур. - «Я слышал, что ваш собственный меч может сравниться даже с Райскими орудиями.» «О, да.» - Король подбирает его и обнажает лезвие. - «Ведь он — настоящая причина, по которой вы здесь, не правда ли?» Кроули склоняет голову. - «Ваше Величество мудр,» - произносит он, и, как бы Азирафаэль ни старался, он не слышит в голосе Кроули ожидаемой насмешки. Все в зале затихают, устремляя глаза на помост, когда Артур поднимает свой меч и протягивает эфесом вперёд демону, склонившемуся у его ног. Кроули с почтением принимает его. Азирафаэль задерживает дыхание, не уверенный в том, что он замышляет. Но ему не нужно беспокоиться. Кроули пробегает своими длинными, красивыми пальцами по лезвию, проверяя остроту грани подушечкой пальца. После кивка от короля встаёт и делает несколько простых движений, ощущая, как лезвие прорезает воздух. Рыцари вокруг Азирафаэля напрягаются, им не нравится, что их король сейчас безоружен и находится так близко к незнакомцу, который явно знает, как использовать оружие в его руках. «Всё в порядке,» - быстро говорит Азирафаэль. - «Кроули не причинит ему вреда.» «Откуда ты знаешь?» - возмущается Ланселот, и ангел замечает, что его рука теперь сжимает рукоять его меча. - «Я думал, ты был ещё совсем молодым, когда в последний раз его видел.» «Ну, он не мог так сильно измениться,» - отзывается Азирафаэль. - «Пусть он немного... резкий на поворотах, но внутри он хороший человек.» - Он останавливается, хлопая глазами, осознавая до конца, что только что сказал. Хороший. Кроули. Кроули, демон. Но всё же... он не солгал. Он вспоминает испуганных детей, закрытых чёрными крыльями. Слезы, тёкшие по его щекам, когда он оплакивал убитого мальчика. Постоянное спасение его из самых тяжёлых ситуаций без любых ответных просьб. Ты же ангел. Будь лучше. Слова Кроули. Требование, чтобы Азирафаэль соответствовал всем красивым идеалам Рая. Вспоминает Тобита и его сына, все раны, которые получил демон, чтобы сохранить последнему жизнь. Вспоминает, что за все тысячи лет знакомства он никогда не видел Кроули жестоким. Он давно должен был это понять. Кроули — хороший, там, в глубине души, под всеми острыми углами и резкими словами. Демон вряд ли бы простил его, если бы он сказал это ему, но теперь Азирафаэль понимает — это правда, которую он не может отрицать. Кроули — хороший. «Почему он покрывает глаза даже перед нашим королём?» - спрашивает Гавейн, хмурясь, когда Кроули подносит Экскалибур совсем близко к лицу, тёмные стёкла очков почти касаются металла. «Он... эм, ну, видите,» - Ответить на это сложнее, потому что он не знает, чем сам Кроули объяснял свои очки. Разумеется, никто не видел его глаза, иначе благочестивые и богобоязненные Рыцари Круглого Стола уже изгнали бы его из королевства. - «У него... болезнь глаз,» - говорит он. - «Да. Болезнь глаз. Из-за неё его глазам вреден свет. К тому же многим людям его глаза кажутся... не очень приятным зрелищем. Так что ему проще их покрывать.» Рыцари, к счастью, кажется, удовлетворяются этим объяснением. Они молчат, а демон решительно кивает и опускает Экскалибур, снова склоняясь перед королём Артуром и обеими руками протягивая ему меч. «И?» - спрашивает Артур, принимая меч. - «Он оправдывает ваши ожидания?» Кроули кивает. - «О да, оправдывает, Ваше Величество. На земле действительно нет меча, равного ему. Такое оружие не могло быть сделано человеческими руками.» «Действительно...» - повторяет король, обмениваясь взглядом с королевой. - «Мы давно подозревали, что он может быть не полностью работой смертных, но если не люди, то кто мог создать такую вещь?» Демон пожимает плечами. - «Это не мне решать, Ваше Величество. Всё, что я могу вам сказать — ваш меч не мог сковать человек.» «Я понял. Спасибо, мастер Кроули. Мы были более чем поражены вашей работой. Я слышал, что многие мои рыцари также заказали у вас оружие. Если вы захотели бы этого, мы могли бы обеспечить вам место в этом зале и за этим столом.» Азирафаэль в этот момент следит за выражением лица Кроули, неуверенный в том, какой ответ хотел бы услышать. Если бы он согласился, это было бы... неплохо. Если бы он хоть недолго ещё побыл рядом. Если бы они смогли бы провести вместе хотя бы пару лет без необходимости для Азирафаэля придумывать этому какое-то оправдание. С другой стороны, ему тяжело было бы объяснять Габриэлю, почему он подпустил демона так близко к Артуру и его рыцарям. Кроули низко кланяется. - «Это большая честь для меня, сэр. Но я боюсь, что я — не тот, кто может осесть на одном месте. С вашего позволения, я останусь на несколько месяцев, чтобы выполнить данные мне заказы. Но потом я должен буду вас покинуть.» Улыбка Артура при этом становится задумчивой и мечтательной, и Азирафаэль вспоминает, как любит король путешествовать за пределы Камелота. Он словно становится более живым, не запертый в каменном замке. - «Я понимаю,» - говорит он Кроули. - «Но знайте, что в этих стенах вам всегда будут рады. Пожалуйста, разделите с нами эту вечернюю трапезу.» «Спасибо, сэр,» - говорит Кроули, кланяется, и Артур отворачивается, взмахом руки отпуская его. Демон оглядывает комнату, на его лице расплывается широкая ухмылка, когда он замечает Азирафаэля. Но не идёт сразу же к нему, вместо этого вступая в разговор с сэром Борсом и ещё несколькими старшими рыцарями. Азирафаэль только смотрит на него и размышляет — было ли бы уместным уже ему самому встать и подойти к нему? Он хочет, но после того, как закончилась их последняя встреча... что ж. Он не уверен, как его примут. Он не думает, что Кроули сердится на него, но и не может понять, почему демон вообще появился здесь, из всех мест. Он всё ещё раздумывает над этим, когда Ланселот ставит перед ним полную чашу эля и указывает кивком головы на группу рыцарей, окружающих демона. «Ваш друг любит внимание,» - констатирует он. «Это точно,» - соглашается Азирафаэль, пытаясь не наблюдать за тем, как Кроули яростно жестикулирует, рассказывая какую-то историю не только голосом, но и руками. Он вспоминает его в Олимпии, воодушевлённого своим успехом после выигрыша в состязании, выпивающего под крики толпы. Он никогда не принял бы прямо сказанную похвалу, часто злясь, когда Азирафаэль настаивал, но быть в центре внимания любил всегда. «Он любит делать что-то и получать за это признание,» - говорит он Ланселоту. - «Эту черту делят многие из нас.» Ланселот согласно кивает, но всё равно краем глаза следит за Кроули. Подают ужин, и Кроули садится за стол рядом с Борсом. Азирафаэль пытается не показывать своё разочарование, хотя Гавейн всё равно его замечает и отпускает несколько шуточек. У него получается просидеть весь ужин, не оглядываясь постоянно, чтобы посмотреть на демона. Но как только ужин заканчивается и рыцари начинают расходиться, Азирафаэль отправляется искать своего друга. Конечно, как и всегда, Кроули находит его первым. «Так что,» - тянет знакомый голос, он отворачивается от края балкона и видит Кроули, прислонившегося к колонне, ухмыляющегося ему. - «Здесь неплохое местечко.» «Кроули,» - говорит Азирафаэль, стараясь звучать ровно. - «Что ты здесь делаешь?» «Здесь?» - Кроули пожимает плечами. - «Мне надоела сырость. Да и разжигая там разногласия и распри, я не делал ничего достаточно плохого. Так что я решил прийти посмотреть, что ты задумал. Не то что у меня есть что-то лучше, что я смог бы сделать.» «Хмм.» - Ангел хмурится. - «Ты ведь больше не думаешь о том, чтобы мы работали вместе?» - Если он снова спросит — ему снова придётся отказаться. А, кажется, он очень не хочет заканчивать этот разговор в ссоре. Он одаряет Азирафаэля идеально невинным взглядом. - «Кто, я? Не, ты прав, ужасная идея. Даже не знаю, почему о таком подумал.» «Ну, тогда...» - Ангел скептически смотрит на него, не убеждённый его словами. - «Пока это так...» «О, это так,» - говорит Кроули. - «А теперь, давай, расскажи мне об этом месте.» Азирафаэль вздыхает и подчиняется. Когда он рассказывает Кроули всё о жизни в замке, то понимает, что демон — чудесный слушатель. Он сидит рядом с Азирафаэлем в углу Большого Зала у камина, подпирает подбородок рукой и следит за ангелом. Он не снимает свои очки, и Азирафаэль осознаёт, что даже скучает по его ярким жёлто-золотым глазам. Но в любом случае, Кроули становится прекрасным собеседником. Издаёт правильные звуки в самый нужный момент. Слушает, иногда задаёт вопросы и комментирует слова Азирафаэля. А тому приятно, что кто-то может наконец-то слушать его и полностью понимать, что он пытается сказать. Габриэль никогда на самом деле не уделяет внимание его отчётам. Он не уверен даже, читает ли хоть кто-то их письменную часть. «Кажется, ты очень уважаешь этого короля,» - отмечает Кроули, когда он начинает рассказывать об Артуре и Гвиневре. Он смотрит на помост, где сейчас сидит Артур со своей королевой и несколькими самыми преданными рыцарями, смеясь и разговаривая. - «Уважаю,» - говорит он. - «И очень. Он — хороший человек.» - Он улыбается, смотря, как смеётся Гвиневра каким-то словам короля. «Ты когда-нибудь видел вблизи его меч?» - интересуется демон. «Экскалибур? Да, я видел, как он его использовал. Впечатляющее оружие.» Кроули мотает головой. - «Я не про это, ангел. Ты когда-нибудь хорошо его видел, когда не сражался с кем-то?» «Я... эм.» - Азирафаэль ищет в памяти событие, но не находит ровным счётом ничего. - «Должен был, но боюсь, что не помню, когда.» «Он твой,» - говорит ему Кроули. «Что? Мой дорогой, ну что за глупость,» - он начинает смеяться, думая, что его друг шутит, но только Кроули к нему не присоединяется. «Он твой,» - повторяет демон. - «Поэтому я и хотел на него посмотреть. Ты же слышал меня раньше, так? Когда я сказал ему, что он не был создан человеческими руками?» Азирафаэль ахает. - «Что? Но... это значит... нет, не может быть. Или может?» Кроули кивает. - «Да. Это огненный меч. Прямо из кузниц Рая.» «Но... как ты это понял?» Кроули смотрит на него сквозь стёкла своих очков. - «Просто могу,» - отзывается он. - «Я же работал в этих кузницах, помнишь?» «Тогда откуда ты знаешь, что это мой? Ты создавал звёзды, а не мечи, ты же сказал. Разве это не мог быть просто какой-то меч из Рая?» - спрашивает ангел. - «В смысле, другие тоже могли как-то оказаться на Земле за столько-то лет.» Он пожимает плечами. - «Эм. Я это чувствую. Он ощущается... как ты. Сложно объяснить.» «О. Ну, я... хм.» - Азирафаэль осмысливает сказанное им. - «Ну, значит, это...» - Как-то странно знать, что когда-то отданный им меч сейчас считается легендарным. Знаком Истинного Короля. «Эй, сэр Азирафаэль!» - зовёт его сэр Кей, направляющийся к ним из середины зала, из группки вокруг короля. Ухмыляется, когда подходит ближе. - «У короля есть для тебя ещё одна миссия!» «О нет,» - тихо бормочет Азирафаэль, так, чтобы его услышал только Кроули. - «Только не ещё одна. Я только что вернулся.» - Поднимает голос, чтобы слышно стало и Кею. - «Куда?» - спрашивает он. «В этот раз вам путь на север,» - со смешком сообщает Кей. - «Ещё снега и льда!» - Опять смеётся, видя выражение лица Азирафаэля. - «Не радуйся так уж сильно,» - добавляет он. - «Всех остальных тоже отправляют. Мерлин принёс ещё какие-то слухи о Граале, и Артур хочет, чтобы мы их проверили.» Азирафаэль вздыхает. - «Я понял. Король, вероятно, пошлёт кого-то передать мне детали?» Кей кивает. - «Точно. Вы всё услышите как раз перед отъездом. Теперь, с вашего позволения, мне нужно поделиться плохими новостями со всей братией.» - Он хлопает Азирафаэля по плечу, вежливо кивает Кроули и проходит к маленькой кучке юных рыцарей, которые с любопытством поднимают головы при его приближении. «Север,» - жалуется Азирафаэль. - «А уже почти зима.» «Дай мне пойти,» - резко говорит Кроули. «Что?» - Он просто должен был ослышаться. «Я сказал, дай мне пойти,» - повторяет демон. - «Я равно отправлюсь в том направлении. Так что могу при этом позаботиться и о твоей миссии.» «Но зачем тебе это делать?» - растерянно спрашивает ангел. Сейчас в этом ещё меньше смысла, чем когда Кроули исцелил за него Тобита. Тогда Кроули нужно было свести какие-то счёты с демоном, которому должен был противостоять, и готов был взять на себя исцеление, чтобы получить возможность с ним сразиться. Кроули наклоняет голову на бок, не отрывая от него глаз. - «Ну,» - медленно говорит он. - «Думаю, мы просто потратим время, если поедем туда вместе.» «А что ты из этого получишь?» - спрашивает ангел, прищуриваясь. «Ну, мне нужно искусить кое-кого, там, в Риме,» - признаёт он. - «Ты можешь сделать это за меня, если захочешь.» «Кроули,» - выдыхает Азирафаэль, которого раздражает, но при этом даже немного смешит такая настойчивость демона. - «Я же говорил тебе, мы не можем просто... не выполнять свою работу.» «Так работу бы мы выполняли,» - настаивает Кроули. - «Твои чудеса были бы на месте. Мои искушения — тоже. Никто бы не знал, кто делал что.» «О, но...» - Он пытается придумать подходящий аргумент против этого. Но ведь если работа выполняется... ничто не говорит, что он должен быть тем, кто творит чудеса. «Подумай об этом,» - советует ему Кроули. - «Никто ничего не заметит. Ты же знаешь, они даже не читают наши доклады. И пока иногда видно и можно доказать, что мы сами делаем свою работу, разве не имеет смысл... делить ношу?» Азирафаэль качает головой. - «Мне правда не стоит. Это не будет правильно.» «То есть ты говоришь мне, что ты скорее провёл бы несколько недель в холоде, грязи и снеге, а не в тепле Рима? Ну ангел, ты что, правда думаешь, что я этому поверю?» - Демон приопускает свои очки, чтобы посмотреть на ангела поверх них. «Я...» - Он уже может представить себе это — недели, проведённые в Шотландии в погоне за очередным слухом о Граале, пока Кроули отдыхает в тёплых римских ваннах и ест без него устриц. Ну. Может, без устриц. Кроули, кажется, никогда не ест, когда его нет рядом. «Ну давай, ангел,» - просит Кроули. - «Сколько мы друг друга знаем? Ты не думаешь, что нам есть смысл просто... работать вместе? Не то чтобы кто-то из нас в одиночестве может далеко продвинуться.» Он должен бы отказать. Правда, правда должен. Это было бы самым Правильным Поступком. Но он думает о ещё одном путешествии. И, скорее всего, о других, следующих за ним. Было бы так приятно обменяться с демоном. «Я не буду искушать никого на убийство,» - твёрдо говорит он. - «И делать что-то, что напрямую противоречит моим приказам, или сделки не будет.» Кроули ухмыляется. - «Логично,» - говорит он и протягивает руку. Через неделю Кроули отбывает на север, а Азирафаэль на корабле отправляется в Рим. *** Много лет спустя он, находясь в Японии, чувствует вспышку силы, пусть та и находится на другом конце земли. Её скорбь и злость захлёстывают вселенную. Ощутить их может каждое сверхъестественное существо на планете. Люди точно могут. Буддистские монахи, с которыми он только что хотел выпить чая, тревожно оглядываются, хотя и не знают до конца, почему. Волны скорби вздымаются, а потом... резко исчезают. Азирафаэль встаёт и извиняется перед монахами. Щелчок пальцев и чудо переносят его к источнику эмоций, и он видит... катастрофу. Город Харим, находящийся совсем недалеко от Алеппо, сровнялся с землёй. От цитадели, построенной крестоносцами, остались только крошево и дым. Огонь, вспыхнувший от упавших свечей, ламп или от каминов, всё ещё тлеет под развалинами. Воздух наполняют стоны раненых и умирающих, перекликающиеся с криками спасателей, которые пытаются вытащить задавленных упавшими стенами и потолками. Это... Он не видел такой катастрофы с самого Потопа. Словно Её рука появилась из ниоткуда и смела город. А в центре всего сидит на коленях Кроули. Его алые волосы покрыты пылью, вьются, нечёсаные и запутавшиеся. Одежда порвана и запачкана, одна линза очков потрескалась, от другой остался вообще только зияющий провал. Он просто сидит в крошеве и словно не замечает упавшие здания. «Кроули!» - кричит Азирафаэль, в голосе звучит его ужас и нарастающий гнев. Демон даже не дёргается. «Кроули, что ты делаешь?» - резко спрашивает он, подходя ближе. - «Посмотри на меня.» Кроули не поднимает глаза. Всё сидит перед куском чего-то, что раньше, скорее всего, было потолком, и смотрит на два разложенные на нём свитка. Приблизившись, Азирафаэль слышит, что он бормочет что-то себе под нос. «Наверное, неправильно посчитал. Ну же, идиот, думай. Они обязаны быть где-то здесь.» «Кроули.» - Азирафаэль кладёт руку на один из свитков. Это даёт ему внимание демона. Он поднимает взгляд, незащищённые глаза расширены и измучены, и всего на одно мгновение ангел видит в них янтарно-золотой вместо тёмно-жёлтого. «Я не могу их найти,» - говорит он тихо и словно... потерянно. - «Ангел, я не могу их найти.» Что-то в душе Азирафаэля саднит при звуке его такого пустого голоса. Демон, кажется, совсем не воспринимает происходящее вокруг, не осознаёт даже то, что одна из его штанин только что загорелась. Азирафаэль щелчком пальцев тушит пламя, шагает ближе и кладёт руку на плечо Кроули. «Найти кого, мой дорогой?» - спрашивает он, но Кроули только отворачивается обратно к свиткам. Азирафаэль наклоняется, оглядывает листы и узнаёт свиток, который он сам скопировал из архивов Рая. Список всех ангелов, на данный момент там работающих. На втором свитке, похоже, почти то же самое — там паучьим почерком Кроули перечислены все демоны Ада. Азирафаэля охватывает щемящее чувство жалости — кажется, он знает, что делает Кроули. «Мой... мой легион. Ангелы, которые были под моим началом ещё до войны. Я не могу найти всех,» - растерянно отвечает Кроули, глаза отчаянно бегают сначала по одному, потом по второму листу. «Ох.» - Азирафаэль понимает, что это значит, даже если это не видит Кроули. - «О, мой дорогой.» - Имени может не быть ни в одном из списков только по одной причине. Потому что есть ещё и третий лист — его нет ни в архивах Рая, ни в Адских. Он принадлежит только Азраэлю и содержит имена всех умерших ангелов и демонов. «Мне... мне просто нужно пересмотреть ещё раз. Я должен был что-то упустить.» - Указательный палец возвращается в начало списков и снова движется вниз. Азирафаэль вздыхает и кладёт свою ладонь поверх пальцев демона. - «Мой дорогой, ты же знаешь.» «Не знаю,» - настаивает Кроули, отталкивая его руку. - «Они здесь. Должны быть.» Ангел мог бы поспорить, но он слишком хорошо знает Кроули. Он сейчас его не услышит. Так что вместо этого он тянется к свиткам. Кроули отодвигается, подбирая один из свитков и отворачиваясь так, чтобы Азирафаэль не смог его достать. - «Уйди, ангел. Мне нужно с этим закончить.» «Нет, не нужно,» - говорит он. - «Сколько раз ты уже перечитывал эти листы?» «Недостаточно.» «И сколько раз хочешь ещё перечитать, Кроули?» - Он хочет злиться. Хочет бушевать и кричать о разрухе вокруг них. Хочет винить Кроули за всех людей, которые здесь погибли. Но. Он чувствует состояние земли под его ногами. Постоянное смещение планеты. Это землетрясение готово было разверзнуться уже очень давно. И когда-то всё равно бы случилось, рано или поздно, даже без толчка силы, который Азирафаэль почувствовал раньше. А Кроули... Он никогда не видел такого выражения в его глазах. Того потерянного и отчаянного взгляда, проблески которого он, правда, когда-то замечал, прежде чем он скрывался за стенами демона, заменённый привычным оптимизмом. Теперь он его не прячет. Азирафаэль даже не уверен до конца, что Кроули осознаёт, какими глазами смотрит на листы. «Сколько потребуется,» - шипит демон. - «Я найду их.» «Ладно.» - Азирафаэль тянет руку и сжимает край свитка. - «Но не сегодня. На сегодня всё.» «Нет.» - Кроули возвращает свиток обратно на самодельный стол и склоняется над ним, не отрывая взгляда от имён. «Мой дорогой, пожалуйста. Дай я хотя бы отведу тебя в более удобное место.» «Нет.» «Кроули...» - Азирафаэль хмуро оглядывает мешки под его глазами. Он дал демону свой список ещё неделю назад, и тот, кажется, с того дня ни разу не отдыхал. «Когда ты в последний раз спал?» - спрашивает он. - «Или ел? Или искушал кого-то?» Единственным ответом демона становится шёпот — ещё имена и ещё их местоположения. Азирафаэль ощущает, как снова поднимается его отчаяние, его скорбь и злость, и земля под их ногами вновь начинает двигаться. Он хмурится, раздумывая пару секунд, а потом принимает решение. «Прости, мой дорогой,» - говорит он. А потом протягивает руку и прикасается пальцем к его лбу. - «Спи.» - Кроули падает. Азирафаэль отправляет свитки точно к своему месту назначения, потом поднимает друга на руки. Демон неожиданно лёгок — почти одни кожа да кости. Азирафаэль устраивает его так аккуратно, как может, его ноги перевешиваются через одну из рук ангела, вторая поддерживает его спину. Голова утыкается в плечо Азирафаэлю, и ангел отмечает его яркий запах — сульфур, пламя, шалфей. «Ну, давай,» - кивает он, хотя теперь его никто не может услышать. - «Пойдём-ка куда-нибудь потише, ладно?» - Маленькое чудо — и они переносятся в дом, расположенный в нескольких тысячах километров от Харима, туда, где сила Кроули не потревожит никакие линии разломов. И никто не потревожит их. Он кладёт демона на кровать, а свитки — на столик, чтобы их можно было увидеть, но совсем не так легко — достать рукой, как только он проснётся. «Прости, мой дорогой,» - тогда повторяет он. - «Это всё, что я сейчас могу для тебя сделать.» - Даже во сне он выглядит измученным, лицо искажает гримаса отчаяния. Под взглядом Азирафаэля он переворачивается, сжимается в комок, словно защищаясь от невидимого удара. «Ох, Кроули,» - вздыхает Азирафаэль и пододвигает к кровати стул, потом садится на него. - «Что же мне с тобой делать?» - Он снова тянется своей силой, ищет хоть какой-то проход сквозь стены Кроули. Он убеждён — если демон просто его впустит, он сможет ослабить его боль. Но стены всё ещё на месте, твёрдые, как алмаз, не дающие никому пройти. Он делает всё, что может, опутывая их спокойствием и уверенностью, стирая всю боль, до которой может дотянуться. Этого недостаточно, но этим придётся ограничиться. «Зира...» - бормочет Кроули, когда он начинает отпускать его сознание. «В чём дело, мой дорогой?» - спрашивает Азирафаэль, хотя и чувствует, что Кроули всё ещё спит. Возможно, ему даже снится что-то. «П... прости,» - вздыхает он. - «Я... скучаю.» «Не извиняйся, мой дорогой,» - говорит ему ангел, мягко пробегая пальцами по его алым волосам. - «Я здесь. Всё в порядке.» При этих его словах боль частично исчезает с лица Кроули, и он, снова вздохнув, глубоко засыпает. Азирафаэль продолжает гладить его по волосам, заодно выбирая грязь и мусор из алых локонов, поправляя, разглаживая их, распутывая узелки, как когда-то делал с волосами Рафаэля. Но Кроули, в отличие от него, не заплетает их, так что он с помощью чуда создаёт ленточку, чтобы собрать копны вьющихся волос в аккуратный хвост. Выражение лица демона расслабляется, морщинки боли и тревоги исчезают, пока Азирафаэль работает. «Как бы я хотел, чтобы ты мне доверился,» - тихо говорит он. - «Чтобы дал мне тебе помочь.» - Но он знает, что он не доверится. Даже через пять тысяч лет Кроули закрывает от его взора какие-то части своей души. Прячет за стенами, где Азирафаэль не может до них дотянуться. И этим напоминает — почти — Рафаэля, там, в самом конце, не позволившего Азирафаэлю помочь, встать рядом с ним. Но он был совсем бессилен перед болью Рафаэля, не мог ничего изменить, не понимал, что не так. Теперь же он может сделать хоть что-то. Может хоть быть здесь для него, когда он проснётся. Может выслушать, если он захочет поговорить. У него, может, не получится исцелить его боль, но он может попробовать разделить её. Так что он сидит и ждёт, когда Кроули очнётся. Полный решимости не подвести его так, как он подвёл Рафаэля. *** Три дня спустя его чтение прерывает какой-то шум с кровати. Он поднимает голову и видит, что Кроули смотрит на него тусклыми глазами — блёклая бронза заменила золото. «Вот так. Теперь тебе лучше?» - улыбается он, но Кроули не отвечает ему такой же улыбкой. «Харим. Город. Что с ним случилось?» «А.» - Он надеялся, что Кроули этого бы не помнил. Он был так сосредоточен на своей работе, что Азирафаэль даже позволил себе поверить, что он вообще не заметил землетрясение. - «Ну... он... его...» - Он не уверен, как это объяснить. «Больше нет, так?» - заканчивает за него Кроули, переворачиваясь на спину и устремляя взгляд в потолок. - «Я его уничтожил.» «Так.» «Насколько всё плохо?» Азирафаэль никогда до этого не хотел так сильно взять его за руку, но он понимает, что Кроули вряд ли оценил бы сейчас его жест. - «Мой дорогой, ты не виноват. Там...» - Он сдвигает стул, чтобы загородить от Кроули столик со свитками. Там поверх двух теперь лежит третий — за работу, проделанную Кроули в Алеппо. За одно из самых ужасных землетрясений в истории. Во время него погибло почти 230 тысяч человек. Была уничтожена цитадель Алеппо. Сравнялся с землей Харим. От военного форта и ещё нескольких маленьких городов остались только обломки. По региону до сих пор расходились толчки — многие жители спали снаружи, боясь, что их потолки ночью обрушились бы на них, похоронив заживо. Он должен был уничтожить благодарность, как только она появилась, но он не был уверен, что это было бы правильным решением. Теперь ему так хотелось бы убрать её чудом, пока демон её не заметил. «Насколько. Всё. Плохо?» - Кроули не смотрит на него. «Я... плохо. Очень плохо.» - Он сцепляет руки, потом начинает нервно теребить кольцо, разворачивая его на пальце, вперёд-назад, вперёд-назад. Что бы сейчас сделал Рафаэль? - спрашивает себя он. Как бы он исправил это? Кольцо, как и всегда, ничем не может ему ответить. «Понятно.» - Демон закрывает глаза. - «Ну, наверное, это... “хорошо”, так? Я же демон, в конце концов. Я должен делать всё плохое.» Азирафаэль смотрит на его осунувшееся лицо и вспоминает жёлто-золотые глаза и резкие слова. Ты же ангел, так? Будь лучше. «Ты хотел тогда делать всё плохое?» - тихо спрашивает он. Кроули отворачивает лицо к стене. «Кроули. Ты хотел делать плохое?» Одно мгновение он думает, что демон не ответит ему. А потом он вздыхает. - «...Нет.» «Тогда делай лучше,» - просто говорит он. Кроули смеётся. Жёстко, резко, как ногти по стеклу. Невесело. - «Делай лучше. Делай лучше, говорит он. Ох, ангел, как громко сказано. Просишь демона делать хорошее. Что ты выдумаешь дальше?» «Я не прошу “демона” быть хорошим,» - возражает Азирафаэль, раздражённый, но не уверенный до конца, почему. - «Я прошу тебя.» «Тогда ты ещё глупее.» - Кроули всё ещё не смотрит на него. - «Я — самый худший демон.» Азирафаэль мотает головой. - «Самый худший демон не почувствовал бы и капли вины за то, что вызвал то землетрясение. Ты что, пытаешься сказать мне, что тебя не заботит то, что там умерли люди?» «Не заботит.» «Ложь.» - Уж если что он и знает — он знает это. Кроули не может не заботиться. Он заботится обо всём, и больше, чем может любой демон. Да больше даже, чем многие из ангелов, которых знает Азирафаэль. Кроули вздыхает, закрывает глаза и снова отворачивает голову к стене. - «Уйди, Азирафаэль. Я хочу побыть в одиночестве.» «Нет.» - Он не уверен, что сейчас делает всё правильно, но точно уверен, что оставить Кроули одного — неправильное решение. Пусть демон может сорваться на него — но ему больно. А пусть Азирафаэль и не целитель, но он знает, что Рафаэль не оставил бы кого-то, кто так страдает. А если Рафаэль бы это не сделал, он не может. Демон сворачивается в калачик на кровати, и под взглядом Азирафаэля его кожа начинает меняться, становиться тёмной и чешуйчатой. Тело тянется и извивается, пока человеческая форма неожиданно не исчезает, заменяясь на змея, плотный клубок, скрытый под простынёй. «О, Боже.» - Ангел придвигается, восхищённо ахая. Кроули не показывал ему свою змеиную форму ещё с того первого дня в Саду, так что у него не было времени на него полюбоваться. Теперь он откидывает покрывало и разглядывает переливчатые чёрные чешуйки. Они сияют в контрасте с белой простынёй и ярко-алым мягкого брюшка. На него мгновение взирает большой золотой глаз, а потом змей прячет голову в кольцах своего тела. «Ты ведь такой красивый, ты знаешь,» - говорит он, ему так сильно хочется коснуться, проверить, правда его чешуйки такие гладкие, какими они выглядят. Кроули предупреждающе шипит, когда он подносит руку к демону, так что Азирафаэлю приходится её убрать. - «Хорошо, я не буду до тебя дотрагиваться. Но и никуда не уйду.» - Он устраивается на кровати рядом с змеем и призывает обратно в руки свою книгу. Кроули всё так же лежит, свернувшись клубком, но он слишком хорошо знает демона. И уверен, что он не сможет долго выдерживать тишину. Разумеется, минут через пятнадцать он чувствует, как что-то подталкивает его руку, и, опустив глаза, видит голову змея, лежащую на его пальцах. Потом он видит, как Кроули приподнимается и снова толкает его руку. Азирафаэль послушно поднимает её с ноги, и демон заползает ему на колено. Там замирает, бросая на него быстрый взгляд, словно спрашивая “ты не против?”. Ангел мягко ему улыбается. - «Ну что ж, хорошо, хитрый ты змей,» - говорит он, и Кроули опять сворачивается, теперь уже на коленях Азирафаэля. Он неуверенно опускает руку обратно, она ложится прямо на чешуйчатые кольца демона. «О!» - удивлённо говорит он, и Кроули тут же тревожно вскидывает голову. - «Нет, нет, всё в порядке,» - тут же убеждает он своего друга, поглаживая пальцами гладкую чешую. - «Просто... ты очень даже тёплый.» «Я демон,» - шипит Кроули. - «Не чёртова садовая змея.» - Он говорит это с недовольством, но не отодвигается в сторону. И не говорит ничего больше, так что Азирафаэль продолжает медленно гладить его, наслаждаясь ощущением ровной и гладкой чешуи под подушечками его пальцев. Единственной реакцией на его действия становится только слабое сжатие его ноги, когда он останавливается на мгновение, чтобы перевернуть страницу. Так они и сидят некоторое время. Он не знает, сколько. Солнце уже садится, когда он наконец слышит тихое шипение. «В чём дело?» - хмурясь, спрашивает он. «Три сотни двадцать три,» - повторяет Кроули. - «Вот сссколько я потерял.» «Сколько...» - он щурится в тусклом свете, пытаясь понять выражение лица змея. Тянется, пытаясь ощутить эмоции демона, но встречается только с высокой, холодной стеной вокруг его сознания. Даже бывшее там раньше мучительное смятение теперь исчезло, скрылось, словно его никогда и не было. «Ангелов.» - Змей смотрит на него, и именно в его глазах Азирафаэль находит всю боль, которую не может почувствовать. Сильную, древнюю боль, такую огромную, что от ней ему самому хочется заплакать. А потом Кроули моргает — и её больше нет. «Которых ты... не можешь найти?» - Он бросает взгляд на свитки. Они не дадут ему никаких ответов, он знает. «Я найду их,» - возражает Кроули. - «Они были цсселителями. Учёными. Их не должно было быть на передовой.» «Даже целители Падали,» - говорит Азирафаэль, вспоминая испуганные янтарно-золотые глаза, белые с проблесками золота крылья, становящиеся чёрными. «Не эти,» - настаивает он. - «Не как я.» Он почти поправляет его. Слова чуть не срываются с языка, готовые подтвердить для Кроули правду, с которой он не хочет смириться. Но потом... он вспоминает холодный, безжизненный взгляд Микаэль. То, как она сказала “Я подвела его”, как будто Рафаэль пал по её вине. Он не хочет видеть, что сделает с его другом потеря стольких его подчинённых. Больше трёхсот... если он не был рангом выше, чем говорил, это большая часть его легиона. Потеряв столько... он не знает, что делал бы на его месте. Сам Азирафаэль потерял только пятьдесят семь из всех пяти сотен ангелов, поставленных под его командование. Он знал их совсем недолго, но всё равно помнил хотя бы их имена, если не лица. Он не знает, что сказать. Не знает, что вообще могло бы утешить Кроули. Так что он ничего и не говорит, вместо этого просто продолжая успокаивающе гладить демона по чешуйкам. Этого недостаточно, совсем нет. Но это всё, что он может предложить. Кроули же только вздыхает и кладёт голову обратно на колено ангелу. Как бы он хотел знать, что делать. Что бы излечило эту боль? Он — не целитель. Не Рафаэль, который мог предотвратить ссору ещё до того, как она началась. Он так отчаянно по нему скучает, как будто с ним от Азирафаэля оторвали часть души. Всё, что осталось от Архангела — только эхо его любви, но как бы оно не утешало, оно не может помочь ему исцелить эту боль. Его мысли всё вертятся вокруг него, пока время медленно течёт там, в тихом домике. Хотя он вообще редко спит, он всё равно чувствует себя сонным, периодически погружается в дремоту и тут же ловит себя на этом, неспособный утихомирить внутреннее смятение. Но с Кроули, с тяжёлым, тёплым весом у него коленях, Азирафаэль расслабляется. Его голова падает на грудь, руки замедляются, совсем замирают, а потом... ему снится сон. *** Он знает, что спит. В ином случае этого никак не могло бы происходить. Он снова в Эдеме, идёт по берегу ручья. Солнце согревает его лицо, светит ярко, и он поднимает руку, чтобы прикрыть глаза. Кто-то ждёт его там, впереди, сидя у ствола дерева, окружённый полевыми цветами. В утреннем свете вспыхивает алое и золотое, и он прячет улыбку. Кроули. Он открывает уже рот, чтобы позвать его, чтобы поворчать на демона за появление тут, в Эдеме, но, подходя ближе, осознаёт — золото слишком глубокое, в нём больше янтарного, чем жёлтого. Алый слишком ярок и пылает красным. Золото, как звёзды, сверкает на его коже и волосах, рассыпаясь искрами, когда он поворачивается, чтобы посмотреть на подходящего Азирафаэля. Ангел прижимает ко рту руку и подавляет всхлип. Тогда Рафаэль наконец встаёт, яркий столб пламени в тишине Сада. Подходит к Азирафаэлю со своей мягкой улыбкой и берёт его руки в свои. «Азирафаэль,» - говорит он любимым голосом. Он никогда не верил, что смог бы ещё раз его услышать. - «Я по тебе скучал.» «Я... ты...» - запинается он, неготовый к тому, какими плотными ощущаются руки, держащие его собственные. - «Рафаэль.» - Он вцепляется в Архангела, обхватывает руками, сжимает в объятиях. И... он тёплый. Тёплый, плотный и такой, такой настоящий. Рафаэль смеётся, таким прекрасным, звонким звуком, первым смехом во всей вселенной. Так же сильно обнимает Азирафаэля, зарываясь лицом в плечо Начала. Азирафаэль осознаёт, что плачет — но ему всё равно. Это Рафаэль. Он здесь. Он плотный, тёплый, он... он вспоминает Войну. Рафаэля, испуганного, распятого на земле под Древом. И отодвигается, не отпуская, но достаточно, чтобы видеть лицо Архангела. «Азирафаэль?» - спрашивает он, в открытом, честном взгляде мелькает растерянность. «Ты... ты мёртв,» - грустно говорит он. - «Ты Пал, а потом умер. Это... это не реально.» Он ожидает, что Рафаэль после этих слов исчезнет или, возможно, медленно истает в воздухе. Или он проснётся на Земле, с Кроули, уснувшим у него на коленях. Но Рафаэль только кивает. «Это сон,» - торжественно произносит он. - «Подарок от твоего подсознания.» - Потом ухмыляется. - «Что, конечно, значит, что мы можем делать здесь всё, что пожелаем.» - Когда он снова смеётся, в его глазах сверкает озорство, и... о, как же Азирафаэль по нему скучал. «Рафаэль,» - говорит он, пытаясь звучать твёрдо, но его голос срывается и глаза наполняются слезами. Архангел тут же отрезвляется, глаза становятся грустными, и он поднимает руки и кладёт их на плечи Азирафаэлю. - «Прости. Я не хотел тебя оставлять.» «Тогда почему оставил?» - спрашивает он, резче и злее, чем хотел. - «Почему Пал?» Рафаэль отводит глаза. - «Я задавал слишком много вопросов. Этого хватило.» «Ты знал,» - обвиняет его он. - «Ты знал, что должен был Пасть. Почему ты не попытался это остановить?» «Это всё часть Её Плана,» - пожимая плечами, цитирует Архангел. - «Он же непостижимый, так?» Азирафаэль пронзает его взглядом. - «Не шути! Ты умер, Рафаэль!» Рафаэль вздыхает, тянет руку и вытирает слёзы с лица Азирафаэля. - «Я знаю. Я знаю, и мне так жаль.» «Тебя больше нет,» - всхлипывает Азирафаэль, цепляясь за его тепло. - «Тебя нет, а я там, на Земле, совсем один, пытаюсь сам всё понять. А я... я так многое не понимаю. И Рай... столько всего, что делает Рай, теперь почему-то кажется неправильным. Жестоким. Он теперь совсем не такой, каким Рай должен быть. Кроули говорит, что я должен быть лучше, но я пытаюсь, и это не помогает. Меня недостаточно, чтобы вылечить весь Рай. Я не могу даже... я не могу даже помочь Кроули, а он — самое близкое к другу, что у меня есть.» «Я знаю,» - повторяет он. - «И это нечестно. Ничто из этого. Но тебе придётся самому найти все ответы.» «Я просто...» - он прячет полные слёз глаза в плече Рафаэля, тело трясётся от внутренней боли. - «Я хочу, чтобы ты вернулся. Ты смог бы всё исправить, я знаю, ты смог бы.» «Я верю в тебя,» - мягко говорит Рафаэль. - «Ты найдёшь правильный выход.» - Он обнимает его и прижимает к себе, позволяя плакать до тех пор, пока не закончатся все слёзы. *** Утром первым, что он видит, становится пустая комната. Кроули ушёл. Но на столике, где лежали свитки, он находит коробку конфет и короткую записку — два слова, выведенные путаным почерком Кроули. Спасибо, ангел. *** Несколько лет спустя он оказывается в Камбодже, в одной из прекрасных больниц Джайавармана II. Он должен распространять здесь знания, но пока что в основном только ходит по комнатам больницы, вспоминая Райские Залы Исцеления. В них такой же запах, трав и припарок, так сильно напоминающий ему запах Рафаэля. Сильнее всего он чувствуется в кухне. Через распахнутое окно чувствуется петрикор — запах озона перед дождём. С ним перекликается привкус пламени из камина и лекарственных трав, которые используют доктора в Ангкоре. Он закрывает глаза и впитывает его, ощущая эхо любви Рафаэля, окружающее его. Иногда ему кажется, что оно в последнее время становится сильнее, хотя это, наверное, просто выдавание желаемого за действительное. Но так это или не так, он рад, что у него есть хоть какое-то напоминание о нём. Чувство его любви и золотая полоска на мизинце. Он задерживается там, стоит у окна, чувствуя знакомый, любимый запах. Озон, пламя камина, травы. В нём... чего-то не хватает, думает он. Чего-то важного. Он не может точно сказать, что, но это его волнует. Он отворачивается от окна и возвращается к своим обязанностям. В этом здании есть пациент, которого он должен держать в живых по причинам, которых он не знает. Сандальфон сообщил ему о миссии и, как и всегда, сказал только что делать и ничего больше. Так что он приступает к работе, используя чудо, чтобы послать докторов к другим пациентам и тянется к узору этого человека. Всего несколько минут уходит на то, чтобы заполнить его светом, исцеляя болезнь, которая медленно убила бы его, позволь он ей остаться на месте. Чувство, что чего-то не хватает, никуда не уходит, когда он покидает больницу. Как будто он забыл что-то важное. И только проходя мимо доктора, приготовляющего мазь, он осознаёт, что это. Мазь содержит сульфур — серу, которая с давних времён считается полезной для кожи, и её острый запах бьёт по чувствительному носу Азирафаэля, словно пощёчина. Именно этот запах он искал под озоном и травами. Но Рафаэль никогда не пах сульфуром. Этот запах принадлежит Кроули — сульфур, металлический привкус огня кузницы и землистый, вяжущий запах шалфея. Его пронзает чувство вины. Кроули заслуживает большего, думает он, чем сравнения с Рафаэлем. Делать это нечестно с его стороны. Но всё равно, есть времена, когда демон так сильно напоминает ему его потерянного Архангела. Моменты, когда он слышит его голос, и его первой мыслью становится “Рафаэль”. Вначале было ещё хуже, когда любая вспышка красного и золотого напоминала ему о Рафаэле. Но теперь... есть времена, когда он думает о Рафаэле, но видит змеиные глаза и острозубую ухмылку. Иногда это его тревожит — то, что он забывает лицо Рафаэля. Он не знает, что сделает, если однажды осознает, что больше не может представить себе его янтарно-золотой взгляд или добрую, тёплую улыбку. *** В ночь после того, как Кроули попросил у него Святую Воду, Азирафаэль понимает, что не может успокоиться. Он расхаживает по магазину, встревоженный, невольно перебирая в голове все возможные сценарии, в которых Кроули использует Святую Воду на себе. Даже его любимые книги не могут отвлечь его от разбегающихся мыслей. Что если Кроули найдёт другой способ уничтожить себя, и последними словами Азирафаэля ему станут сказанные из злости? Возможно, он поступил необдуманно, так его оттолкнув. Возможно, ему стоило его выслушать. Но тогда зачем бы ещё он хотел Святую Воду? Как бы он смог её использовать, если не для самоуничтожения? Мысли ангела всё кружат вокруг их разговора. Наконец, он принимает решение. Он должен поговорить с Кроули. Понять почему он хотел Святую Воду. Решив это, он встаёт и с помощью чуда переносится в квартиру демона. Он никогда не был внутри, но они несколько раз расходились здесь — достаточно, чтобы хотя бы знать, за какой дверью он живёт. Не то чтобы он смог бы ошибиться — демоническую силу в квартире легко можно обнаружить его ангельскими чувствами. Азирафаэль шагает к двери и уверенно стучит — три раза. Не получает ответа. Так что немного ждёт и пробует снова. Его нет дома? - предполагает Азирафаэль, страх тут же сжимает внутренности. Он..? Но нет. Кроули никак не мог достать Святую Воду самостоятельно, поэтому и попросил Азирафаэля. Но всё же... такая тишина тревожит его. Азирафаэль чувствует его в глубине квартиры, ало-золотой пульсар его силы горит в одной из комнат внутри. Он стучит снова и вздыхает, когда вновь не получает отклика. «Кроули, сейчас же открой эту дверь!» - восклицает он достаточно громко, чтобы демон смог услышать его даже из самой дальней части квартиры. - «Правда, Кроули. Открой или я всё равно войду.» - Ничего. Он прикладывает руку к двери и нажимает на неё, приказывая, чтобы она открылась. Но вместо того, чтобы распахнуть её, он только чувствует острый укол его ладони, и сила за дверью увеличивается, отталкивая его. Азирафаэль тянется, проверяя её, его собственная бело-голубая сила смешивается с ало-золотой, и... боль страх усталость боль паника устал так устал опасность опасность боль сожаление боль прочь прочь прочь прочь ПРОЧЬ! Сигнальные знаки вокруг квартиры вспыхивают адской силой и Азирафаэля толкает прочь, в противоположную от двери стену. «Кроули!» - Он встаёт, как только сила отпускает его, возвращается к двери. В этот раз она активируется, как только он прижимает руку к двери. Его снова ударяет волной боли, усталости и страха. А когда он пытается вернуться к двери, сила не даёт ему это сделать, сбивая с ног каждый раз, когда он оказывается слишком близко. После, как ему кажется, часов бесплодных попыток Азирафаэль сдаётся. Он всё ещё чувствует Кроули внутри, но теперь уже очевидно — он не впустит ангела внутрь. Поэтому он возвращается в магазин и пишет письмо, чтобы отослать его в квартиру Кроули, где демон сможет его найти. Первые наброски его письма злые и точно выражают, что он думает о демонах, которые сначала ищут что-то настолько опасное, как Святую Воду, а потом магией не дают их друзьям добраться до них, чтобы проверить, что они в порядке. Но каждый раз, когда он пытается отправить одно из них, он останавливается, слыша в голове голос Кроули. Ты же ангел. Будь лучше. Он не должен так легко поддаваться гневу. И на самом деле, осознаёт он, когда пытается в очередной раз придумать записку, которую сможет отправить, он даже не зол. Он боится. Боится того, что Кроули сделает, если получит Святую Воду. Боится снова остаться в одиночестве. Он вздыхает и снова подносит перо к бумаге. И в этот раз остаётся доволен результатом. *** Кроули, пишет он. Мы оба повели себя слишком необдуманно этим утром в парке и сказали что-то, что не имели в виду. Если ты не против, я готов выслушать причины, по которым ты решил попросить Святую Воду. Я не одобряю твою просьбу и в здравом уме не могу передать её тебе. Однако я готов тебя выслушать. Возможно мы сможем найти какой-то другой способ сделать то, что тебе нужно сделать. Способ, который не включает риск твоей жизнью. Ты знаешь, как меня найти. Я буду здесь. Пожалуйста, не делай ничего опрометчивого. Искренне твой, Азирафаэль. *** Он не получает ответа. Через несколько дней он возвращается к квартире. Теперь сигнальные символы подпускают его к двери — но не дальше. Кроули всё ещё внутри, но кроме этого он ничего не может узнать о своём друге. Он может делать там что угодно. Но он не подходит к двери и не открывает её ни в тот день, ни в следующий, ни в один из всех следующих дней, когда Азирафаэль пытается добраться до него следующие полстолетия. Он пишет письма, с помощью чуда отсылает их в квартиру, но на них никто не отвечает. Всё, что приходит ему в голову — Кроули мог решить погрузиться в очередную долгую “спячку”. Конечно, он делал это и раньше. Сама долгая продлилась два десятилетия, сразу после того, как утихла Чёрная Смерть. Когда приближается тридцатая годовщина этой, он начинает сомневаться, что демон вообще когда-то вернётся. Он использует часть своей силы, чтобы приглядывать за квартирой, чтобы быть предупреждённым, если демон когда-то выйдет за пределы её стен, но он никогда не выходит. Азирафаэль периодически испытывает защиту, каждый раз не зная даже, хочет ли, чтобы она сломалась. Иногда ему даже кажется, что он чувствует, как Кроули тянется к нему в своих снах. Слабо, призрачнее даже, чем эхо любви Рафаэля, но он это чувствует. Совсем чуть-чуть, каждые пару лет. И тогда ему становится интересно, что же снится демону и как это может быть связано с Азирафаэлем. Но всё равно, этого недостаточно. Он скучает по своему другу, хотя изо всех сил и пытается не скучать. Он знает, что не должен. В конце концов, Кроули — демон. Но он ничего не может поделать и всё равно скучает. С последней их встречи проходит пятьдесят лет к моменту, когда он находит в почтовом ящике письмо, подписанное Кроули. Оно краткое, но хотя бы даёт ему понять, что демон очнулся. После этого он ожидает увидеть его со дня на день. Ожидает, что он зайдёт в магазин с бутылкой вина или коробкой конфет, ведя себя так, как будто не проспал последние полстолетия. Но он не приходит. Ни в тот год, ни в следующие несколько десятилетий. Он — не в своей квартире, Азирафаэль знает. Это он чувствует. Иногда ему даже кажется, что он ощущает его присутствие совсем рядом. Но он не даёт о себе знать. А ангел не уверен, может ли и должен ли к нему подойти. Так что он ждёт. Изредка они обмениваются письмами, хотя ответы Кроули всегда кратки и лишены деталей. Он избегает любых упоминаний о возможном визите и игнорирует предложение Азирафаэля. *** К 1941 он почти уже отчаивается в надежде ещё хоть когда-то увидеть демона. Кроули не спит уже много лет, но до сих пор ни разу с ним не поговорил. Он пробует делать всё более и более рискованные вещи, например, спасает детей в зонах боевых действий, надеясь, что демон придёт ему на помощь, как и всегда. Но каким-то чудом во время этих поездок никакая ожидаемая им опасность не появляется, и Кроули его ниоткуда не спасает. Конечно, это нелепо. Нет никаких причин, по которым он должен хотеть опять встретиться с ним. Но всё равно он только об этом и думает. Он всеми силами пытается избегать поля боя. Помогает то, что Габриэль сам приказал ему напрямую не вмешиваться, так что по крайней мере у него есть оправдание. Но он всё равно пытается, преследуемый воспоминанием о другом поле битвы. О криках как ангелов, так и демонов, сражающихся и умирающих, пока их мир разрывает война и жестокость. О больших янтарных глазах на земле Эдема. Так что он возвращается в Лондон и чем может, помогает выбранной им стороне другими путями. И иногда спрашивает себя, поддерживает ли Кроули другую сторону. Но просто не может представить, чтобы демон стал частью чего-то настолько ужасного. Нет, решает он, Кроули не может. Он, скорее всего, путается с обеими сторонами и просто вызывает хаос. Он берёт работу, по которой должен поймать фашистских агентов, ищущих книги пророчеств. Частично потому, что хочет сделать хоть что-то с этой войной, пусть Габриэль и запретил это. Но также и потому, что что-то такое могло бы быть интересно Кроули, и, соответственно, повышался шанс с ним столкнуться. Он находит книги и идёт в церковь, только чтобы обнаружить, что всё это время и работал с фашистским агентом. Ему страшно, когда она вынимает пистолет. Дело не только в развоплощении, но и в угрозе застрять в Раю. Он не был там, не считая нескольких отчётов с глазу на глаз, ещё с конца Войны. Но если он вернётся без тела, выдаст ли Габриэль ему ещё одно? Или на этот раз оставит в Раю и не разрешит вернуться на Землю? А потом за его спиной раскрываются двери, и он ощущает, как в церкви появляется знакомое присутствие. И хотя в том, что он видит демона на освящённой земле, должно быть что-то неправильное, он может чувствовать только облегчение. В первый раз почти за столетие он здесь. Плотный. Настоящий. И Азирафаэль пытается вести себя так, как будто прошло не так уж и много времени. Пытается сделать вид, что они враги, как они всегда делают вначале, но это тяжело, когда всё, что он хочет сделать — это подойти к нему и убедиться, что всё это реально. И Кроули спасает его. Снова. Теперь он уже потерял счёт всем разам, когда Кроули спасал его от развоплощения. Но в этот раз... в этот раз ему приходится помочь. И это... Бомба падает, и он чувствует энергию взрыва вокруг них, пока быстро набрасывает барьер чистой силы, чтобы не дать им обоим погибнуть. У него нет времени на размышление, только на действие, и в тот момент он бежит прямо к Кроули, обнимая его руками и силой, чтобы он был рядом, в безопасности, добавляя вокруг них ещё один барьер, чтобы на них не попала даже самая маленькая капля Святой Воды из той купели. Всё заканчивается за несколько секунд, и они оказываются одни в развалинах церкви. Он всё ещё держится за демона, успокаиваясь, чувствуя его прочность кончиками пальцев. Его аромат окружает их, шалфей, пламя, сульфур. Аромат этот прочно ассоциируется у него с безопасностью. С домом. Он не хочет его отпускать. Наконец Кроули смеётся и поднимает руки, убирая его ладони со своей рубашки. «Всё теперь нормально, ангел,» - говорит он, отступая. - «Мы в безопасности.» - Он садится на скамейку и снимает очки, убирая с них пыль и мусор. «Это было очень мило с твоей стороны,» - говорит Азирафаэль, потому что не знает, что ещё может сказать. Что вообще можно сказать кому-то, кого ты не видел почти столетие? Особенно когда этот кто-то снова спас твою жизнь. «Заткнись,» - отзывается Кроули, но в его голосе нет и тени обиды. И ангел мысленно вздыхает — его друг просто всегда так не любит принимать похвалу. «Ну, правда,» - настаивает он, не желая, чтобы он и на этот раз не дал ему себя поблагодарить. Он оглядывается, пытаясь найти что-то, что может предложить ему в знак благодарности, и... его книги. Редкие, драгоценные книги, которые он использовал как приманку для фашистов. Он забыл закрыть их от бомбы. Так волновался о демоне, что даже и не подумал. - «Книги,» - шепчет он, не уверенный, что сможет чудом восстановить их и даже вообще найти хотя бы их кусочки. - «Я забыл про все книги. Их, наверное, разнесло на...» Кроули делает шаг вперёд, почти не хромая, хотя Азирафаэль знает, что его ноги должны были получить ужасные ожоги от освящённой земли, и достаёт из крошева знакомую сумку. Он не смотрит ангелу в глаза, когда толкает её ему в руки. «Небольшое дьявольское чудо,» - сообщает он, словно это было ничем. Словно он только что не сделал опять что-то запретное. Словно не спас только что ангела и не сделал потом что-то доброе для этого ангела — не спас его книги. - «Тебя подвезти?» Азирафаэль смотрит, как он уходит, и в нём бьётся какое-то очень особенное чувство. Чувство, которое, если быть честным, росло в нём уже давно. Возможно, ещё с самого ковчега. Или с Эдема. Оно повторяет и обволакивает призрачное эхо, оставшееся ему от Рафаэля, сильное и неизменное. Любовь, в самой её точной, конкретной форме. Кроули, думает он, ища вспышку его алых волос в тёмной ночи. Его золото скрыто, как и всегда в последнее время. Тайна. Что-то, что может видеть только Азирафаэль. Как и доброта в его сердце. И боль, которую он изо всех сил старается скрывать. Я люблю его, осознаёт Азирафаэль. От этого он чувствует себя виноватым, потому что он всё ещё чувствует то, как любил его Рафаэль. То, как он любил Рафаэля. Но... его больше нет. Давно нет, уже почти шесть тысяч лет. А Кроули... Кроули рядом. Кроули всегда рядом, когда ему нужен. Даже когда он не имеет права ждать этого, как сегодня. Кроули всегда находит для него причины улыбаться и смеяться. И Кроули так терпелив с ним, никогда не заставляя Азирафаэля делать что-то, чего он не хочет. Он, как понял Азирафаэль ещё в Большом Зале в замке короля Артура, хороший, демон он или нет. И... и он его любит. Всё так просто. Даже если он и не думает, что Кроули когда-нибудь полюбит его в ответ. *** Проходит время, а любовь Азирафаэля к Кроули не угасает. Любить Рафаэля было просто, легко, как дышать. Он любил Рафаэля с того дня, как он ухмыльнулся ему и спросил, что он думал о его укоре. Или даже ещё раньше, когда он впервые увидел его, пылающий столб алого и золотого, смеющийся и говорящий ему заботиться. Но Кроули... любить Кроули намного сложнее, и даже не только потому, что если Рай и Ад узнают об этом, то это станет концом для них обоих. Он не хочет любить Кроули. Но любит. Поэтому даёт ему Святую Воду, когда узнаёт, что демон в любом случае попытается её достать. И остаётся близко. Иногда ужинает с ним. Прогуливается в парке. Смотрит концерты. Они работают вместе, обмениваются чудесами и искушениями. И всё это почти семьдесят лет. До одного вечера, вечера, когда начинается конец света. Кроули приходит к нему, отвезя ребёнка. Ему видно, что демон встревожен, но он не ожидает следующих его слов. Он расстроен, Азирафаэль понимает это ещё до того, как он начинает говорить. Он готовится, ожидая, что его сейчас оттолкнут. Что оставят в темноте — прямо как с Рафаэлем. Что Кроули скажет ему подождать, что, хотя он сейчас чуть не трясётся от напряжения, ему не нужна помощь. Что демон обо всём позаботится и ему не нужно беспокоиться. Вместо этого Кроули говорит “Мы должны это остановить.” Мы. Он изо всех сил пытается игнорировать это, игнорировать свою радость — ведь ему придётся отказаться. «Мы не можем это остановить. Это — Великий План.» - Он не хочет говорить нет, но что они могут сделать? Если это запланировала сама Бог... он не может пойти против Её воли. Так что Кроули спорит с ним, точно так же, как почти две тысячи лет назад, используя и логику, и эмоции, пока Азирафаэль не слышит идею, с которой может согласиться. И соглашается. Они пожимают руки. В этот раз Азирафаэль уверен, что не будет стоять в стороне, не зная даже, что может сделать. В этот раз он будет рядом — во всём, сколько сможет. И он попытается сделать ещё что-то. Ведь, конечно, Рай не может действительно так хотеть конца света. И может, только может, у Азирафаэля получится образумить Габриэля и остальных Архангелов. Они ведь знают, как Рафаэль любил Эдем и всех Божьих созданий на Земле. Так что есть шанс, что он сможет убедить их пощадить планету. *** Его поражает то, как хорошо Кроули ладит с малышом, с Варлоком. Зрелище его с мальчиком болезненно напоминает Азирафаэлю о Рафаэле. Рафаэль прохладно относился к приходившим к нему за помощью с ранами, которые можно было предотвратить. Он терпеть не мог дураков и лечил их только с холодной эффективностью. Точно так же ведёт себя Кроули с родителями Варлока. Они, скорее всего, никогда так и не поймут, что не нравятся ему, хотя для ангела это совершенно очевидно. Но Рафаэль был и всегда тёпл и мягок с малышами, исцеляя их сломанные конечности и поцарапанные коленки осторожными прикосновениями и утешающими словами. Был добр к ангелам, раненым в результате несчастного случая, успокаивая их простыми фактами и светлой улыбкой. И был особенно осторожен с ранеными существами Эдема, леча их с таким же уважением и такой же заботой, как и маленьких ангелов. Именно эту мягкость он видит в Кроули, когда тот несёт на руках малыша Антихриста по парку, тихо напевая колыбельную. Ту же доброту — когда Кроули успокаивает плачущего Варлока, бормоча что-то утешающее, накладывая повязку на его ободранный локоть. Ту осторожную, мягкую любовь целителя — когда замечает их в одном из огромных садов особняка, где мальчик спит, свернувшись калачиком у демона под боком. Кроули тогда подносит палец к губам, предостерегая Азирафаэля, чтобы он не разбудил ребёнка, потом опускает руку и обнимает ей Варлока, прижимает к себе. Ангел проходит мимо и оглядывается, чтобы бросить на них последний взгляд, прежде чем вернуться к работе. Он видит, как Кроули склоняется над ребёнком и целует его в лоб. Однажды, когда он следит за ребёнком, Варлок поднимает на него свои большие глаза и хмурится. «В чём дело, юный господин?» - спрашивает он, удивляясь тому, как точно он копирует такое знакомое ему выражение лица — его делает Кроули, когда отчаянно хочет о чём-то его спросить. Мальчику сейчас восемь, и он точно так же бурлит любопытством. «Почему тебе не нравится няня?» - спрашивает Варлок. «Что?» - удивлённо поднимает бровь Азирафаэль. - «Почему бы ты такое подумал?» Варлок пожимает плечами. - «Ну... Няня иногда выглядит такой грустной, когда смотрит на тебя. Так что я подумал, что у вас всё, как у мамы с папой. Но няня такая хорошая, я не знаю, почему бы она тебе не нравилась.» «Но она мне нравится,» - тут же уверяет его Азирафаэль. - «Очень.» «Тогда почему она грустная?» - не понимает мальчик. «Ты спрашивал её?» - уточняет ангел. Правда, почему он грустный? - мысленно удивляется он. Варлок мотает головой. - «Пока нет. Я хотел сначала спросить тебя.» - Он молчит, смотрит с нетерпением, ждёт ответа Азирафаэля. «Прости, но, боюсь, я не знаю, почему няне может быть грустно.» - Он не может подумать ни о чём, отчего Кроули мог бы грустить, смотря на Азирафаэля. Если он, конечно, не думает в этот момент, что у них ничего не получится. «Ты знал её до того, как она была моей няней?» - интересуется мальчик. Азирафаэль улыбается. Знал ли он Кроули до этого. Конечно, и шесть тысяч лет. - «Она — один из моих самых старых друзей,» - искренне говорит он Варлоку. Тот ухмыляется. - «Тогда ты должен заботиться о том, чтобы она не грустила. Подари ей цветы, например. Я думаю, это ей понравится.» - Он отворачивается и убегает в глубь сада. Азирафаэль смотрит ему вслед и не может не смеяться его словам. Дать Кроули цветы? Да Кроули только задразнил бы его за это, не зная, что они были бы жестом любви. *** Три года спустя он идёт к помосту, чтобы встретиться с Кроули, и понимает, что ему нужно принять решение. Нужно выбрать между Кроули и Раем. И... ему больно. Потому что Кроули — правда его самый старый, самый добрый друг. И он любит его, конкретно, и всем своим естеством. Но в конце концов, он — ангел. И ему нужно подчиняться слову Божьему, как бы он ни хотел чего-то другого. Ему нужно делать то, что правильно. А самое правильное сейчас — убедить Рай отозвать конец света. Когда Габриэлю представят доказательства, он сделает то, что нужно, он в этом уверен. Но для этого ему придётся оттолкнуть Кроули. Кроули позже поймёт всё, говорит он себе. Он же всегда возвращается, правда? Будь лучше — этого попросил у него Кроули. Будь ангелом, которым должен быть, даже если Рай — совсем не такой. А хороший ангел должен быть таким. Он вцепляется изо всех сил в кольцо Рафаэля, успокаиваясь, чувствуя прохладный металл под его рукой и эхо любви, окружающее его. Кроули поймёт его, как только Небеса отменят Апокалипсис. Азирафаэль заставит их это сделать. А потом ему придётся извиняться. Но он должен это сделать. Кроули не может никак помочь ему в Раю. А если бы он узнал, что Азирафаэль хочет сделать, он бы попытался ему помочь. И его могли бы обнаружить, Габриэль мог бы вообще принудить Азирафаэля убить его. Это слишком опасно. Так что он пересиливает себя и готовится сделать то, что должен. Он оттолкнёт Кроули. Потом пойдёт к Габриэлю и убедит его, что всё это неправильно. А потом, когда весь мир будет в безопасности, он найдёт Кроули и всё объяснит. Рай в конце концов сделает то, что правильно. Он должен. Отречься от Кроули — самое тяжёлое, что ему когда-либо приходилось делать. Он хочет согласиться. Он хочет уступить, когда Кроули предлагает им сбежать. Он не может. Он всё ещё верит, что Рай лучше этого. Что, возможно, он может показать Раю как быть лучше этого. «Всё кончено,» - говорит он. Кроули замирает. И из него, из глубины его души рвётся боль, бесконечная, бездонная боль. Азирафаэль стоит на месте, застывший, переполняемый её мощью. Он не думал... никогда не ожидал, что демон мог испытывать такие страдания. Это старая боль, древняя, агония, хранимая годами и годами за теми плотными, твёрдыми стенами в его сознании. И... что-то ещё. Что-то трепещет в воздухе вокруг Азирафаэля, дрожит под воздействием невидимой силы. А потом лопается. Как взорвавшийся стеклянный пузырёк. И он чувствует, как сердце демона разбивается. Он любит меня, поражённо думает он. А потом... О. О нет. Ох, Кроули. Да, он чувствует любовь демона. Но она лежит в крошеве — в разбившихся осколках сердца. Она присоединяется к окружающей его боли, многократно умножая её, пока она полностью его не поглощает. И к тому времени, когда у него получается выплыть на поверхность их водоворота чужих чувств, боли и горя, он видит, что демон ушёл. Кроули. Я зашёл слишком далеко. Первым его порывом становится пойти за ним. Но он не может. Как бы он ни хотел, у него нет времени. Всего через несколько часов по Земле пойдут стройными рядами армии Рая. Он поймёт, когда я всё объясню, говорит себе Азирафаэль, хотя теперь он не так уверен в этом. Он бессознательно тянется к обычно успокаивающему его эху любви Рафаэля, но только понимает, что оно исчезло. Теперь он чувствует только призрак боли Кроули. *** В конце концов Рай разочаровывает его. И даже Метатрон, Голос Бога, отказывается прислушаться к здравому смыслу. Вы должны быть лучше этого! - с возмущением думает он, глядя на раскрытый портал. Ему хочется плакать от отчаяния. Это не Рай, в который он верит. Не Бог, которому он посвятил всю свою жизнь. Теперь он понимает, почему Рафаэль Пал. Понимает, как кто-то настолько хороший и добрый, как он, мог посмотреть на Её План и увидеть, что всё это неправильно. Что они все свои жизни провели, служа силе, которая говорит об одном — о Любви и сострадании ко всем — и делает совсем другое. Кроули, думает он, отступая от портала. Ему нужно найти Кроули. Только что Кроули вешает трубку, только слыша его голос. Он не слушает. И у Азирафаэля в горле сжимается комок страха. Если он не может добраться до Кроули... Ему не дают времени подумать о других вариантах. Словно из ниоткуда появляется Шедвелл, и Азирафаэль оказывается в портале. В Раю ему дают ещё один выбор. Он может присоединиться к своему взводу, чего от него и ожидает Рай. Вести солдат в наступающей Войне. Теперь её не остановить. Если Небеса хотят войну, то Небеса получат войну. Сейчас он может согласиться с этим. Сражаться. И когда всё закончится, и Рай выиграет, тогда... что тогда? Ему позволят вернуться на землю? Собрать осколки того, что там останется и начать заново? Или отправят на другую планету, вести, заботиться о совершенно новых созданиях? Тогда он сможет остаться ангелом. Остаться под рукой Бога. Это — то, что он должен делать. Но. Будь лучше. Лучше — это стоять рядом с Кроули, когда он чётко говорит, что это неправильно. Лучше — стоять за то, во что он верит, и защищать тех, кому нужна его защита. Лучше — заботиться, и любить, и жить за всё, чем Рай должен быть. Лучше — это горькие слёзы, проливаемые по юноше, которого зарывают в землю. Лучше — это демон, который приходит на помощь ангелу, хотя всё, чем они оба являются, говорит, что он не должен. Лучше — это чёрные крылья, закрывающие семерых детей, которых Бог приказала утопить за грехи их отцов. Лучше — неприкрытая спина, повёрнутая к нему с доверием, что он не воткнёт в эту спину нож. Это насмешливая улыбка и быстрые движения меча, которые помогают ему спастись с арены. Это тихое отчаяние в ярких жёлто-золотых глазах, когда за грехи человечества жертвуют Сыном Бога. Это хороший человек, вновь и вновь протягивающий ему руку, даже когда эту руку каждый раз отвергают. Это тяжёлый, мучительный поиск потерянных ангелов и душераздирающая боль при осознании того, что их невозможно найти. Это демон, входящий в церковь, чтобы спасти жизнь ангела. И спасти книги этого ангела только потому, что он знал, что ангелу бы их не хватало. Это отчаянная просьба о помощи предотвратить конец света. Это демон, нежный и добрый по отношению к маленькому Антихристу. Лучше — это Кроули, в котором почему-то больше света, чем даже в самых великих и могущественных ангелах. Выбор Азирафаэля очевиден. Он не может остаться в Раю. Он должен вернуться на Землю. К его демону. И к концу света. *** Когда всё заканчивается, он садится вместе с Кроули на автобус. В нём накопилось так много, что он хочет сказать, но он не знает даже, с чего начать. Так что начинает с простого — быть рядом, там где его не было раньше. Сидеть рядом, а не сзади и не спереди, как обычно. Ещё до того, как он успевает разобраться в своих мыслях, Кроули засыпает у него на плече. Азирафаэль вздыхает и пододвигается, пока они оба не оказываются в более удобных позах. Так близко к нему он чувствует запах пламени и сажи Бентли, горящий металл и плавящиеся шины. Горький привкус страха и пота от их близкого соприкосновения с концом света. И под этим всем — пламя горна, сульфур и шалфей. Его дом. Он тянется своей силой, прикасается к естеству Кроули и чувствует трещины в его стенах. Намёки на глубокую, сокрушительную боль внутри. Но и на любовь. Ту конкретную любовь, которую он чувствовал раньше, когда на помосте разбил Кроули сердце. Она призрачна, скрыта, но теперь, когда он знает, где искать, он её чувствует. Сильная. Неизменная. Очень похожая на любовь, которую он ощущал от Рафаэля. Он почти чувствует эхо любви Архангела, часть его собственного сердца, прямо там, где она была всегда. Но теперь её заглушает живая любовь, любовь Кроули, как пламя свечи поглощает лесной пожар. Наверное, ему нужно испытывать чувство вины, как будто он заменил Рафаэля. И в мгновение, когда эта мысль возникает в его голове, он почти видит, каким взглядом посмотрел бы на него Архангел, услышав это. Я мёртв, сказал бы ему Рафаэль. Пришло время, чтобы ты нашёл счастье для самого себя. Я нашёл, отвечает он призрачному Архангелу в его мыслях. Я думаю, ты одобрил бы его, если бы его встретил. Рафаэль бы полюбил Кроули. Или возненавидел бы его. Они так похожи, похожи во многом. Он никогда не узнает, что на самом деле бы подумала его первая любовь о Кроули, но представляет, что они очень хорошо могли бы поладить. Думая о Рафаэле, он вспоминает и о Рае. И о том, что они оба только что сделали. Рай придёт за ним, он знает. Как и Ад — за Кроули. Им нужно будет работать вместе, если они хотят пережить это. У них, по крайней мере, есть в помощь пророчество Агнессы, но даже это не сделает для них всё. В нём поднимается паника, тяжёлая и давящая, при мысли, что сделают обе стороны, если смогут добраться до Кроули. «Они тебя не получат,» - твёрдо говорит Азирафаэль спящему демону. - «Никто из них.» - Он закрывает глаза и расслабляется, сосредотачиваясь на тёплом весе на его плече. Я не отдам его вам, говорит он Богу, молясь, возможно, в последний раз. Вы не заберёте и его у меня. Вы больше не причините ему вреда. Как и Ад. Он — мой, и я умру, прежде чем вы ещё раз его коснётесь.