Правда неизменна

В Залах Учения сейчас шумно. Более шумно, чем обычно. Сейчас каждый-каждый ангел его поколения стоит здесь, и кажется, что они все разговаривают одновременно. Азирафаэлю этот шум кажется даже слишком сильным. Последние несколько недель он пробыл в Эдеме, узнавая о новых аспектах его жизни как Начала. И после тишины Сада такая какофония... как минимум нервирует. «Что происходит?» - спрашивает он у ангела, стоящего рядом. Тот пожимает плечами, разглядывая море крыльев и тел, мечущихся по залу. «Не знаю. Кто-то из высших рангов решил нас посетить, наверное. Хотят посмотреть на нас, перед тем как официально раздавать обязанности, или что-то такое.» «Я слышал, что шлют кого-то из Архангелов,» - говорит кто-то ещё, её голос звучит почти жаждуще. - «Это — шанс для нас впечатлить их. Показать всё, чему мы научились.» «Ох. Ох, Боже мой, они же не будут нас никак проверять, правда?» - Он прикусывает нижнюю губу, неожиданно начиная волноваться. Он всё ещё не до конца уверен в том, что именно должен делать, как Начало, и понятия не имеет, в чём его можно проверять в данный момент, но... «Не смеши меня,» - произносит ещё один голос, и он поднимает взгляд, чтобы заметить ангела из одного из предыдущих поколений, смотрящего на него с каплей презрения. - «Как будто им нужно проверять что-то. Я слышал, они могут видеть недостатки в тебе, только посмотрев.» Азирафаэль сцепляет руки на животе, тревога ворочается в груди. Что если они и правда отправляют Архангелов? Что если те бросят на него взгляд и решат, что он недостаточно хорош? Он молчит, пока его спутники начинают болтать друг с другом, делая предположения о том, чем будут заняты этим днём. Его мысли занимают только его волнения. Он должен уже, думает он, знать, что является самой важной частью его работы. Он не знает. Знает все основные обязанности, как свои пять пальцев. Лучший в классе по контролю огненного меча. Может по памяти процитировать все Её заповеди и, в придачу, всё ангельское руководство. Но ему всё равно кажется, что он упускает самое главное. Появление ещё одного ангела вырывает его из своих мыслей. Он стоит в проёме двери в передней части зала, подсвеченный сзади холодным белым светом Рая. На этом ангеле, однако, свет пляшет. Когда он двигается, тот искрится тысячами золотых капель, похожих на звёзды, которые сверкают на его открытых конечностях и лице. Золото у него и в волосах, его точки сияют разнообразными созвездиями в ярко-алых локонах. Сверкающие янтарно-золотые глаза оглядывают собравшихся юных ангелов с открытым любопытством, и Азирафаэлю кажется — он уверен, что никогда не видел ничего красивее в своей жизни. Но правда привлекают внимания его крылья. У каждого ангела, которого он раньше встречал, крылья были чистейшими белыми, но у этого нового ангела они запятнаны этим же золотом, как будто кто-то плеснул ему в спину золотые чернила и позволил им растечься по перьям. Новоприбывший сдвигается с места, складывая свои сияющие крылья за спиной, и, поднимая руку, касается плеча старшего учителя. Тот вздрагивает, разворачивается и низко кланяется ему. Яркий ангел ухмыляется, улыбка расползается по всему его лицу, и оно озаряется светом, похожим на тёплый свет Её любви. Он поднимает учителя, что-то тихо говорит ему на ухо. Учитель выпрямляется, расширенными глазами смотря на новоприбывшего, потом кивает. Ангел хлопает его по плечу и отходит, вставая у стены. «Итак! Внимание всем!» - перекрикивает шум старший учитель, используя мелкое чудо, чтобы усилить свой голос. - «Завтра мы рассылаем вас выполнять свои обязанности! Но не думайте...» - добавляет он, когда толпу поглощает радостный шёпот. - «Что это освободит вас от уроков. Вы будете учиться у нас, пока мы не уверимся в ваших способностях.» - Стоны и ворчание заполняют комнату. «Тише!» - кричит ещё один учитель, сверля их взглядом, пока они не умолкают. Потом удовлетворённо кивает и разворачивается к первому учителю. «Теперь,» - говорит тот, - «Вы, должно быть, заметили, что сегодня у нас есть несколько уважаемых гостей.» - Он взмахивает рукой в сторону группы старших ангелов, выстроившихся у задней стены зала. - «Мы собрали несколько старейших ангелов из всех хоров. Они здесь, чтобы дать вам последние советы, прежде чем вы приступите к работе. Они пробудут здесь весь сегодняшний день. Пожалуйста, побеседуйте с ними и приготовьтесь начать выполнять свои официальные обязанности завтра.» Старшие ангелы проходят в толпу, и какофония звуков возвращается. Азирафаэль заставляет себя выбросить из головы все мысли о ярком ангеле. Это — его шанс наконец-то найти кого-то, кто объяснит ему, в чём самое важное в его работе. Он спрашивал уже так много учителей, и все они давали ему разные ответы. Но всё равно ни один из них, кажется, не сочетается со всем, чему его учили. Направлять творения Бога, да. Помогать им следовать Её Плану, логично. Не давать им встать на сторону Зла, ну, он ещё не до конца уверен, что такое Зло, но он подозревает, что это что-то плохое, если ему нужно удерживать Её создания от него. Но всё же, всё это — его работа, но это не говорит ему, в чём самая важная её часть. И ответы, которые ему давали, никогда не казались... полными. Сейчас, здесь, у него есть шанс спросить всех этих ангелов из высших рангов. Возможно, один из них найдёт для него ответ. Они не находят. Он тратит часы, слушая советы многих более древних, более опытных Начал, и ни один из них не говорит ему ничего нового. Вести Её создания. Следовать Её Плану. Вести их как? - хочет просить он. В чём Её План для них? Никто, кажется, не может это ему сказать. Он начинает терять терпение. Как он может выполнять свою работу, если не до конца её понимает? Что-то касается его локтя и он оборачивается, сталкиваясь лицом к лицу с парой ярких янтарных глаз. «Что является самым важным в жизни Начала?» - спрашивает его яркий ангел, наблюдая за ним с открытым любопытством на лице. Азирафаэль хмурится, мотая головой. - «Я не знаю! Поэтому и спрашиваю!» «Разве твои учителя тебе не рассказывали?» - глаза ангела оббегают его, и Азирафаэль борется с желанием поёжиться под его тёплым, но невероятно пристальным взглядом. Он кивает, сцепляя руки и приказывая ново-выданному телу не краснеть. - «Они сказали, что мы созданы, чтобы направлять Её творения. Помогать им следовать Великому Плану.» Ангел с неприязнью морщит нос, уголки губ опускаются вниз. - «Они неправы,» - говорит он твёрдо, как факт. Как будто не сообщает сейчас Азирафаэлю, что все его учителя и старшие Начала неправильно поняли эту, самую главную, идею об их собственном существовании. Наконец-то, думает Азирафаэль. - «Но что тогда?» - спрашивает он, надеясь, что в этот раз наконец получит ответ, который покажется ему правильным. - «Что самое важное в жизни Начала?» Его собеседник наклоняется к нему, как будто вот-вот расскажет секрет. - «Забота,» - просто говорит он. - «Ты заботишься о тех, кого тебя послали направлять. Это и есть самое важное.» Азирафаэль думает об этом одно мгновение, переворачивая и рассматривая слова в сознании. Они ощущаются... правильными. Именно этот ответ он искал. - «Да,» - говорит он с облегчением — он наконец, наконец нашёл ответ. - «Да, думаю, ты вполне прав. Мы с ними ни до чего не дойдём, если я не буду о них заботиться.» - Он улыбается и встречается взглядом с его прекрасными янтарными глазами. - «Спасибо, теперь мне намного лучше.» Незнакомец тоже улыбается, и эта улыбка озаряет светом всё его тело. - «Рад помочь. Всё же, это моя работа. Начала направляют Её существ. Мы направляем вас.» Мы? - удивляется Азирафаэль. Кто же он? - «И заботитесь?» - спрашивает он, прежде чем успевает себя оборвать. Яркий ангел, что должно быть невозможно, улыбается ещё ярче, и издаёт яркий, светлый звук, перезвон радости, не похожий ни на что слышанное Азирафаэлем раньше. Смутно, боковым зрением, он замечает, что другие ангелы разворачиваются, чтобы посмотреть на них, но не может отвести взгляд от прекрасного ангела перед ним. «И заботимся,» - говорит он и вновь издаёт этот звук. Азирафаэлю кажется, что он никогда до этого не слышал ничего невероятнее. «Брат.» - Рядом с его собеседников вырастает ещё один ангел, кто-то, кого Начало вообще не видел раньше. Его крылья тоже расцвечены — пятнистым сиреневым узором, сочетающимся с фиолетовыми вспышками его глаз. - «Люцифер тебя ищет.» Яркий ангел хмурится, закатывает глаза и скрещивает руки на груди. - «Я же сказал ему, что сегодня буду здесь.» - Он вздыхает. - «И чего же хочет наш дражайший брат?» «Он не говорит,» - надувается второй. - «Он только сказал позвать тебя и поторопиться.» «Ладно. Хорошо. Скажи ему, что я скоро буду.» - Он снова вздыхает, поворачиваясь обратно к Азирафаэлю. - «Долг зовёт,» - с сожалением сообщает он. «О, это... не думайте, я вас не задерживаю,» - говорит ему Азирафаэль, неожиданно осознавая, что, кем бы этот ангел ни был, он должен быть кем-то ужасно важным, раз его ищет сам Люцифер. И этим заслуживает ещё одну улыбку. - «Поверь мне, я бы намного больше хотел остаться здесь, с тобой. Люцифер просто скинет на меня свою документацию, пока сам сбежит делать что-то интересное.» - Он грустно качает головой. - «А я буду там страдать, застряв в своём офисе, заваленный кипами бумаг.» «Я уверен, всё не будет так плохо,» - подбадривает его Азирафаэль. Яркий ангел снова звенит этим радостным звуком. Смехом, неожиданно понимает Азирафаэль, как понимают все ангелы, когда Бог выбирает имя для чего-то нового. - «Ну, может, ты и прав,» - говорит он. - «Слушай, Азирафаэль...» «Ты знаешь моё имя?» - удивлённо спрашивает он. «Я знаю имена всех,» - пожимает плечами его собеседник, как будто это совершенно обыденно. - «Слушай, если у тебя будут ещё вопросы, на которые ты здесь не найдёшь ответы, ты можешь найти меня в Залах Исцеления. Если меня там нет, кто-то будет знать, где меня найти.» «О, но...» - начинает Азирафаэль, но не успевает закончить. Яркий ангел дарит ему ещё одну сияющую улыбку, а потом — во вспышке золотых перьев — исчезает. «Ты не сказал мне своё имя,» - договаривает он, гипнотизируя взглядом место, где тот только что стоял. «Это был Архангел,» - восторженно говорит кто-то рядом. - «Её Целитель, Рафаэль.» *** Азирафаэль не отправляется в Залы Исцеления, как сильно бы этого ни хотел. Его мысли возвращаются к Архангелу слишком часто, чтобы он не сердился на себя за это, вызывая в памяти образ янтарных глаз, то, как его улыбка, казалось, заставляла светиться всё его лицо. Тысячелетия спустя он будет сравнивать эти глаза с цветом сладкого летнего мёда, но сейчас он только знает, что они — невероятно яркие и красивые. Но они принадлежат Архангелу. А Азирафаэль — только Начало. И он никак не может притязать на время Архангела, вне зависимости от того, насколько искренним было его предложение. И, честно говоря, у него нет больше давящих на него вопросов, на которые не могут ответить учителя. А с его стороны не было бы правильным искать Рафаэля только потому, что он отчаянно хочет вновь увидеть его улыбку. Так что он остаётся в Эдеме и делает всё в своих силах, чтобы выполнять все свои служебные обязанности в Саду. Он почти уже убеждает себя, что никогда больше не увидит Рафаэль, когда заявляется на один из своих уроков — их теперь меньше, ведь у него есть настоящие обязанности — и видит яркого ало-золотого Архангела, развалившегося в передней части класса, с ногами на учительском столе. Он ухмыляется, когда видит Азирафаэля, садится сначала ровно, а потом наклоняется вперёд, утыкаясь локтями в колени. «Азирафаэль!» - восклицает Рафаэль. - «Рад снова тебя видеть!» Удивлённый шепоток пробегает по классу, и Азирафаэль краснеет и начинает запинаться в словах, не привыкший к подобному вниманию. - «Я, а, доброе... доброе утро, Рафаэль. А, это, о...» - Он закрывает рот и желает только о том, чтобы перестал так волноваться при взгляде Архангела. Рафаэль же только делится с ним одной из своих долгих радостных улыбок. - «Да, ну,» - говорит он. - «Я сегодня здесь, чтобы научить вас всех о создании звёзд и о том, как мы создаём вселенную. Учителя думают, что это даст вам лучшее понимание того, как важна ваша работа, и я с ними согласен. Вселенная — огромное место, и все те, кого вас направят вести по ней, играют в ней свои важные роли.» - Он переводит взгляд на весь остальной класс. - «И дайте я это скажу, прежде чем мы начнём — я знаю, что некоторые учителя не очень любят вопросы. Я — не один из них. Наоборот, я буду очень разочарован, если вы не будете спрашивать, когда хотите что-то узнать. Поняли?» Собравшиеся в классе юные Начала кивают, и Азирафаэль занимает своё место. Они все уже полностью выросли и контролируют всю свою силу. У них остаётся ещё всего-то несколько уроков до того, как уже они станут учителями нового поколения ангелов. Но всё же, есть ещё много вещей, которые они не знают, что быстро напоминает ему урок Рафаэля. Он всегда предполагал, что звездоделы просто... призывали звёзды в физическую реальность, как он сам мог призывать на лезвие его святого меча языки пламени. Они просто думали об этом — и это становилось реальностью. Но нет, Рафаэль сейчас стоял перед ними и объяснял о создании сердца звезды, о вытягивании нитей из Кузницы Творения и переплетении их, пока они не воспламенялись. А потом доставании ещё чистого Творения и вливании его в узор, созданный по идее Бога. Это было захватывающе, но даже если бы и не было, ему кажется, он мог бы слушать его вечно. Архангел исчезает после урока, распуская их и пропадая в раскрытых дверях, прежде чем Азирафаэль успевает даже встать со своего стула. Он не разочарован, говорит он себе. Не разочарован. Он только надеялся, после такого приветствия, что, возможно, сможет обменяться с ним ещё парой слов уже без заикания. Что, может, Архангел останется, хоть ненадолго. Что, может, захочет узнать, почему Азирафаэль так к нему и не пришёл. Но, конечно, эта мысль была слишком самонадеянной, говорит он себе. У Архангела нет причин искать внимания Начала. Он повторяет это про себя, покидая Залы Учения, до того, как рядом во вспышке ало-золотого вырастает тёплое присутствие. «Так,» - говорит весёлый голос, и он, поднимая взгляд, видит ухмыляющегося ему Рафаэля. - «Что ты думаешь об уроке?» «Я... а, ну, он был очень хорошим,» - отвечает он. - «Я ещё не до конца уверен, что понимаю весь процесс, но не думаю, что вообще что-то смогло бы это изменить, кроме полных курсов обучения. Вообще же всё было очень информативно. Я никогда и не думал, что нужно так много усилий, чтобы создать звезду. Всегда интересовался тем, как это делается, но все всегда казались такими занятыми, и я не хотел отвлекать их, чтобы спросить.» - Он знает, что болтает бессвязно, но никак почему-то не может остановиться. Рафаэль смеётся. Он уже слышал, как и несколько других других ангелов это делали, но смех Рафаэля всё равно лучший. Такой чистый и светлый, радостный, такой звук, от которого по лицу невольно расползается улыбка. - «Да... Звездоделам нужно выполнить много работы, прежде чем вселенная будет завершена. Так же и в Залах Исцеления. Пока что нас не очень много, и кажется, что каждое мгновение какой-нибудь придурок ударяется обо что-то до синяков и мчится к нам за помощью. Не говоря о тех полных идиотах в легионах Микаэль, которые, кажется, думают, что тренировку нельзя назвать тренировкой, если по её окончании у кого-то не окажутся сломаны конечности.» - Он закатывает глаза. - «Знаешь, количество раз, когда мне пришлось уже пригрозить, что не буду исцелять их, чтобы они перестали друг друга калечить, так огромно — тебя бы поразило.» «И Микаэль разрешает такое поведение?» - спрашивает Азирафаэль, прежде чем успевает осознать, что ставит под вопрос Архангела. Рафаэль пожимает плечами. «Ну. Она не поощряет, но и не останавливает их. Говорит, что ей нужно расставлять приоритеты и что, вроде, она не хочет отдавать приказы, которым не уверена, что будут подчиняться. Тяжело и за одним Сандальфоном следить, чтобы он не ввязывался в драки, а у него ещё только маховые перья прорезались, мелкий совсем.» - Его улыбка светится нежностью, когда он упоминает младшего из Архангелов. Азирафаэль слышал, что все они близки, больше как семья, чем как собратья по хору, и выражение лица Рафаэля подтверждает это. «Они все такие как ты?» - интересуется он. - «Остальные Архангелы?» Слыша это, Рафаэль издаёт ещё один смешок. - «Боже, нет. Тогда весь Рай лежал бы в руинах.» - Он хмыкает при этой мысли, качает головой. - «Не-а. Мы очень разные. Сандальфон — ещё ребёнок, но такой упрямый. Всегда рвётся в драку. Уриэль же, наоборот, всегда их прекращает. Она умнее всех нас, вместе взятых. Габриэль — просто пучок энергии. Энтузиаст на наши головы. Микаэль старше меня на пару месяцев. Она была вторым созданным ангелом и считает это серьёзной ответственностью. Она — тихая, но ты не хотел бы увидеть её в гневе. И Люцифер, ну. Люцифер всегда в точности знает, что и когда нужно делать. Он лучший из нас.» «Кажется, они замечательные,» - говорит Азирафаэль, спрашивая себя, знает ли его достаточно хоть один из сотоварищей-Начал, чтобы описать так. Скорее всего нет. Они все не особенно общаются друг с другом — их создали для одинокой жизни, чтобы направлять группу смертных существ. И даже Азирафаэль предпочитает тихий шум Сада трате времени в компании других ангелов. «О, конечно, замечательные,» - соглашается Рафаэль. - «Ровно до того момента, как ты понимаешь, что они навечно застряли в твоей голове, все пятеро, комментируя всё, что ты делаешь.» - Он строит гримасу. - «И да, Габриэль, я знаю, что именно ты прошлой ночью позаимствовал меч Микаэль, так что заткнись или я ей расскажу.» Он умолкает, и Азирафаэль замечает, что глаза Архангела резко вспыхивают ярко-фиолетовым. Он хихикает, потом они выцветают до ледяного голубого на пару секунд, прежде чем вернуться к его естественному янтарному. - «Прости за это,» - говорит он, когда его глаза вновь сверкают золотыми солнцами. - «Как я уже сказал. Они в моей голове. Будь рад, что Она не подумала добавить эту возможность всем хорам.» «А. Да, я вижу, в чём это было бы... совсем не лучшим,» - отвечает Азирафаэль, морщась, изображая в голове подобный сценарий. Всего есть несколько тысяч Начал. Он и представить не может, каково было бы, если бы все они смогли слышать мысли друг друга. «Ага,» - кивает Рафаэль. - «Ещё. У меня есть пара свободных часов, и я до смерти хочу увидеть эти новые создания в Саду. Кажется, Она назвала их летучими мышами? Маленькие такие пушистые штучки, которые ушами слышат?» Азирафаэль кивает. - «Да, летучие мыши. Но, знаешь, у них ведь есть глаза. Они просто используют звук, отражающийся от объектов, чтобы лучше понять их окружение ночью. Это помогает им найти насекомых, которых они едят.» «Правда едят?» - Архангел пододвигается ближе, в глазах горит неподдельный интерес. - «Ты мог бы показать их мне? Я слышал, они живут в больших колониях. Это правда?» Он следует за Азирафаэлем в Эдем, весь путь задавая вопросы, пока Начало не приводит его к огромной пещере, в которой находят пристанище несколько разных видов летучих мышей. Там он умолкает, осторожно наблюдая за маленькими созданиями, оценивая всё, от их стиля полёта, до того, как они цепляются коготками за верх пещеры. Когда одна из них падает прямо на него, запутываясь в волосах, он смотрит на Азирафаэля большими, восхищёнными глазами и аккуратно касается мягкого меха маленького животного. За той слетаются ещё несколько летучих мышей, приземляясь на Архангела, как на особенно удобное дерево. Азирафаэль просто не может не вернуть Рафаэлю светлую, радостную улыбку, прежде чем переводит внимание на крылана, который держится за его плечо и попискивает. *** После этого Азирафаэль думает, что, скорее всего, больше никогда не увидит Архангела. У Рафаэля, однако, на этот счёт оказывается совершенно другое мнение. Он заглядывает в Эдем каждые пару дней, прося Азирафаэля показать ему очередное новое растение, которые создала Бог или же садовники. И время с Рафаэлем, оно... ощущается совсем не так, как с другими ангелами. Он никогда не чувствует осуждение Рафаэля. Архангел всё смотрит на него своими большими янтарными глазами, но его взгляд никогда не оценивающий, никогда не пытается словно найти каждый его недостаток. Вначале он беспокоился, что Рафаэль, возможно, проверял его, пытался посмотреть, действительно ли он подходит для своих обязанностей. Но каждый раз, когда он не мог ответить на какой-то вопрос, в его ярких глазах не вспыхивала уверенность, даже не настоящее разочарование. Он просто пожимал плечами и задавал другой вопрос. И через какое-то время Азирафаэлю пришлось принять, что, по каким бы причинам Рафаэль не приходил к нему, проверка одной из них не была. Вскоре Архангел начинает назначать ему встречу в Залах Исцеления каждый раз, когда его обязанности, как Начала, приводят его в Рай. Там Рафаэль утаскивает его в свои мастерские, иногда чтобы показать своё очередное создание, иногда — просто чтобы понаслаждаться светом Рая, льющимся во все окна, и поговорить об уроках Азирафаэля, или их обязанностях, или о его уже братьях и сёстрах, или когда-то вообще ни по какой причине. Когда-то они только сидят рядом в тишине, каждый работая над своим заданием. Азирафаэль привыкает к нередким вспышкам разных цветов в глазах Рафаэля, к тому, что его взгляд может уйти в никуда прямо посередине разговора, оттенок радужки становится фиолетовым, голубым, карим и изредка чёрным. Ему более неловко разговаривать с кем-то из других Архангелов и видеть, как их глаза приобретают знакомый янтарный цвет. Их он видит намного чаще, чем раньше, теперь, когда Рафаэль проводит с ним так много времени. Если они не могут найти брата, то иногда появляются в Эдеме в его поисках. Обычно трое младших быстро задают свои вопросы исчезают, как только получают нужную информацию, а вот Микаэль и Люцифер разговаривают с ним не только во время поисков Рафаэля. Люцифер пугает его чем-то, что он не может точно описать. У него нет причин бояться Денницы, но Азирафаэлю его холодные чёрные глаза кажутся жестокими и безразличными. Он больше всего ненавидит те минуты, когда он мысленно разговаривает с Рафаэлем, когда красивое, выразительное лицо смотрит на него глазами чёрной дыры. Микаэль тоже устрашающа, но она не пугает его так, как Люцифер. Она холодная и отстранённая, но видно, что она заботится о своём брате, даже по одному её взгляду, когда она произносит его имя. И именно Микаэль одним утром вызывает его на разговор, в Саду, пока он ухаживает за маленькой семьёй белок. «Какие у тебя намерения насчёт моего брата?» - вопрошает она, даже не здороваясь. «Ох, добрый день, Микаэль.» - Он дарит ей свою самую лучшую улыбку. - «Я, а, я не совсем уверен в том, что ты имеешь в виду. Я знаю, что он любит проводить здесь время, но у меня нет никаких намерений в его отношении.» Архангел фыркает. Ледянистые голубые глаза пробегают по нему, осматривают, он нервно сцепляет руки и пытается стоять ровно. «Тебе не хочется, например, получить повышение на ранг через общение с Архангелом?» - спрашивает она — её взгляд нечитаем. «Что?» - шокировано спрашивает Азирафаэль. - «Повы... я... я... Нет!» - Он даже не рассматривал эту возможность. Как и возможность того, что другие именно это могут поставить причиной его времяпровождения с Рафаэлем. - «Нет, Боже. Я никогда бы. Я люблю жизнь Начала. И не хочу ничего другого. Небеса, я никогда бы уже не увидел Эдема, если бы меня повысили.» «Хм.» - Брови Микаэль сдвигаются ещё сильнее. - «Тогда что ты от него хочешь. Что подталкивает тебя его выискивать?» «Я... что я хочу от него? Это не то... мы... я не...» - Он останавливается и делает глубокий вдох. - «Я не хочу ничего от Рафаэля. Мне просто... мне нравится проводить с ним время.» - Он хмурится, обдумывая её вопрос. - «Хотя, ну, это, возможно, не совсем всё. Я хочу, чтобы он был счастлив. Это всё. А он кажется таким счастливым, когда он здесь, в Саду.» «Счастлив,» - повторяет она бесцветно. - «И это всё? Ты не хочешь никаких, ну, особых услуг? Особого уважения, как выделенному Рафаэлем?» «Ох, ко мне-то вряд ли бы сейчас вообще кто-то отнёсся с особым уважением,» - говорит ей он, подавляя раздражение от её идеи. - «А говоря об особых услугах, я представить не могу, что бы ещё мог хотеть. Как я уже сказал, мне нравится быть тем, кто я есть. Мне нравится делать то, что и как я делаю. Если я и хочу что-то, это то, чтобы меня оставили в покое и дали делать свою работу.» - Тут он краснеет, осознавая, что только что сказал, но её, кажется, не оскорбляет её тон. Наоборот, она кивает со слабой, скупой улыбкой на лице. «Хорошо. Он говорил мне, что ты это и скажешь, и я рада, что он не ошибся.» - Она оглядывает его ещё раз, теперь — менее острым взглядом. - «Сандальфону и Габриэлю тоже будет приятно это узнать. Они беспокоились, что ты мог воспользоваться доверчивым нравом Рафаэля.» «Я никогда бы,» - яростно отвечает он, и она приподнимает руку, предвосхищая его слова. «Спокойно, хранитель. Если бы я думала по-другому, ты бы сейчас находился в совсем другой ситуации.» - Лёд в её глазах тает, и ему почти кажется, что он замечает там одобрение. - «Ты должен понимать,» - говорит она. - «Рафаэль очень важен нам. Я должна была увериться.» «О.» - Азирафаэль моргает, расслабляясь. - «А. Я... да. Я понимаю.» - Он вспоминает яркие янтарно-золотые глаза и тёплую солнечную улыбке. - «Он... важен и для меня.» Микаэль кивает, задумчиво смотря на него. - «В таком случае, возможно, я смогу попросить тебя о чём-то?» «Что угодно,» - кивает он, и говорит это всерьёз. Она — его начальник. Он по долгу службы обязан подчиняться любым и всем её приказам. Но к тому же она и сестра Рафаэля, и он сделал бы почти всё что угодно для неё, если бы от этого стало лучше Рафаэлю. «Присматривай за ним,» - просит она, и он удивлённо вглядывается в неё. «Присматривать... за Рафаэлем?» - уточняет он, не в силах придумать ни одну ситуацию, в которой ему пришлось бы защищать Архангела. Микаэль серьёзно кивает. - «Я знаю, что по нему не видно, но есть времена, когда ему нужна поддержка. А он не приходит к нам, потому что верит, что создан, чтобы заботиться о нас. И не показывает слабости, если не довести его до предела. Ему нужен кто-то не из его братьев и сестёр, чтобы быть рядом. Кто-то, за которого он не чувствует себя ответственным. Думаешь, сможешь это сделать?» «Я... да. Да, конечно,» - отвечает он. - «Это — большая честь.» - Он не может сказать, что до конца верит ей, верит, что Рафаэлю нужна чья-то поддержка. Но если нужна, то Азирафаэль будет рядом с ним — она может не сомневаться. «Спасибо.» - Её улыбка смягчается, выражение лица впервые за все разы, когда он видел её, становится тёплым. - «Я... о.» - Она осекается, и Азирафаэль смотрит, как её глаза темнеют до знакомого янтарного. Через мгновения вспыхивает молния и Рафаэль встаёт рядом с ними, в поле. «Микаэль,» - выплёвывает он, яростно размахивая крыльями, загораживающими Азирафаэлю вид на них обоих. - «Мне кажется, или я говорил тебе это прекратить?» Микаэль вздыхает. - «Успокойся, брат,» - тихо произносит она. - «Мне нужно было убедиться. И я это сделала. От меня ты больше об этом не услышишь.» «Хорошо бы,» - отрезает Рафаэль и разворачивается к Азирафаэлю. - «Она не напугала тебя, не угрожала тебе?» Он мотает головой. - «Нет, ничего такого.» - Он был встревожен, да, но совсем не напуган. - «Я в порядке, мой дорогой.» «Ох. Хорошо.» - Он складывает крылья, и Азирафаэлю становится через его плечо видна Микаэль. Она бросает на него многозначительный взгляд, кивая на целителя, и исчезает с голубой вспышкой. Рафаэль бросает туда последний взгляд и морщится. - «Слушай,» - говорит он Азирафаэлю. - «Если кто-то из них попытается провернуть что-то подобное, если кто-то будет тебя тревожить, сразу же зови меня, ладно?» «Она меня не тревожила, Рафаэль. Честно, нет,» - отзывается он. - «Она просто беспокоилась о тебе. Я понимаю.» «Ну, понимаешь ты или нет, тебе не стоит позволять им помыкать тобой. И если они ещё раз это сделают, клянусь, они пожалеют.» - В его словах — яростное стремление защитить, которое Азирафаэль не слышал раньше. Оно греет его, даже пока он пытается убедить друга, что Микаэль не сделала ничего плохого. Так приятно знать без всяких сомнений, что Рафаэль заботится о нём. Хотя иногда это похоже на любовь солнца — так же светло и тепло, но слишком много его, и он начинает гореть. «Я могу о себе позаботиться,» - настаивает он, сверля друга хмурым взглядом. - «Я не совсем слаб. И у неё были свои причины.» «Причины, пф-ф,» - фыркает Рафаэль, но, кажется, успокаивается. - «Ладно. По крайней мере, она ушла. И у меня в любом случае сегодня будет возможность разбить её в пух и перья на тренировочной площадке. Мы будем давать Уриэль и Сандальфону уроки по бою в полёте.» - Он ухмыляется — его настроение изменяется совершенно стремительно. - «Это покажет ей, что значит вмешиваться в мои отношения с другими.» «Нет, но правда, она просто присматривала за тобой,» - говорит ему Азирафаэль. - «Я уверен, она не хотела навредить.» Рафаэль закатывает глаза. - «Ну, я не спущу ей это с рук только потому, что она “не хотела навредить”. Последнее, что я хочу, это чтобы Габриэль или Сандальфон решили, что могут творить такое. Хорошо хоть Уриэль это понимает.» «Но...» - начинает Азирафаэль, но Рафаэль качает головой и вздыхает. «Нет, я знаю. Пошли. Я слышал, вчера в водоём выпустили новый вид рыб. Что поставишь на то, что я выловлю её голыми руками?» - Архангел ухмыляется ему, и Азирафаэль, в конце концов, закатывает глаза безнадёжно-нежно и берёт его за руку. «Мне кажется, тебе стоит оставить бедную рыбу в покое, мой дорогой,» - говорит он, но всё равно ведёт его вглубь Эдема. *** После этого Рафаэль, похоже, делает своей целью проводить как можно больше времени с Азирафаэлем. И не только в Эдеме и в своих мастерских. Они нередко бывают в разных уголках Рая — отдалённых дворах, огромных залах собраний, однажды даже в личных помещениях Архангелов. Но их любимое место — огромный открытый парк неподалёку от Залов Исцеления, с удобными скамейками и широким видом полей между административными зданиями Рая и Вратами. Это красивое место, с высокими фонтанами и белыми мраморными дорожками. В самом краю парка, у маленького пруда, они сидят на скамейке и разговаривают обо всём, что приходит им на ум. Сегодня воздух кажется... другим. Азирафаэль не может сказать точно, когда смотрит на проходящих мимо ангелов, но в парке царит напряжение, которого там обычно нет. Даже Рафаэль, кажется, замечает это, его янтарные глаза осматривают окружающее пространство, медленно, внимательно, хотя он и ведёт себя как обычно, отпуская подколки по любому поводу. «И я сказал, “если ты так уверен, то иди и построй это”. И знаешь что? Он же построил!» - смеётся он, вспоминая проделки своих братьев. «А что потом?» - заинтриговано спрашивает Азирафаэль. Истории, в которых Габриэль игнорирует советы Рафаэля, никогда не заканчиваются хорошо для юного Архангела. Рафаэль ухмыляется. - «Она взорвалась! Большая пылающая звезда — и взорвалась прямиком до чёрной дыры! Прямо посреди мастерской!» - Он снова заливается смехом, потом резко останавливается, хмурясь. «Рафаэль?» - встревоженно спрашивает Азирафаэль. Архангел поднимает руку, обрывая его. - «Погоди.» - Его взгляд концентрируется на маленькой группке ангелов в паре десятков метров от них, за порогом слышимости. Напряжение в воздухе резко подскакивает, и Рафаэль встаёт. Ещё миг, и один из ангелов, на которых он смотрит, тоже поднимается, зло крича что-то своим товарищам. Пока другие ангелы только оглядываются посмотреть, Рафаэль уже двигается к группе. Кладёт ладонь на плечо кричащего ангела и тихо что-то произносит. Тот качает головой, опускает глаза, и Рафаэль улыбается. Говорит что-то, видимо, шутит — другие смеются, и взъерошивает волосы одного из самых младших ангелов в группе. После краткого обмена фразами кричавший усаживается обратно на место и Рафаэль, махнув на прощание рукой, возвращается на скамейку к Азирафаэлю. Он приближается — и Начало осознаёт, что воздух вернулся в норму, давление исчезло. «Так о чём я говорил?» - тянет Архангел, как будто только что не пошёл и не предотвратил драку. - «Точно. О чёрной дыре Габриэля. Ну...» «Что это было?» - прерывает его Азирафаэль, не в силах сдержать любопытство. «Что было что?» - спрашивает Рафаэль, обращая на него взгляд своих красивых золотых глаз. «Это!» - Азирафаэль взмахивает рукой в направлении теперь смеющейся группы ангелов, с которыми поговорил Рафаэль. - «Ты уже знал, ещё до того, как они начали кричать, что что-то должно было произойти.» Архангел пожимает плечами. - «Да я просто прочитал эмоции вокруг нас. Не говори мне, что ты ничего не почувствовал. Ханиэль чуть раньше почти излучал злобу.» «Я почувствовал что-то,» - отвечает он, оглядываясь на того ангела. - «Но не знал, от кого оно исходило.» Рафаэль нахмуривается, в замешательстве сводит брови. - «Не говори, что тебя ещё не научили считывать эмоции. Они не могли просто дать вашим ощущать всё подряд, не понимая, что откуда исходит.» «А...» - он качает головой. - «Нет, не думаю, что нас учили.» Рафаэль замирает, зло щурится, и Азирафаэль смотрит, как его глаза на несколько минут становятся светло-голубыми, а потом тёплыми карими. Наконец, на место возвращается его обычное золото, и он твёрдо кивает. - «Уриэль об этом позаботится. Всех, кто ещё не научился, научат. Завтра, если мы сможем на них повлиять. Чёртовы учителя. Знал же, что нам стоило больше внимания обращать на то, что они делают. Сколько там... двенадцать поколений ангелов теперь придётся учить? Тринадцать, если они не объяснили это и группе до твоей,» - бормочет он себе под нос, оглядываясь, как будто тогда у него получится прямо сейчас найти кого-то из учителей и сделать им выговор. «Я уверен, они хотели заняться эти совсем скоро,» - убеждает его Азирафаэль, тянясь рукой и дотрагиваясь до его колена. - «Они очень тщательно объясняли всё остальное.» «Да, но...» - Рафаэль мотает головой, морщинки на лице разглаживаются. - «Да ладно. Пусть Уриэль на них накричит. Будут знать.» - Он ухмыляется. Азирафаэль кивает, тепло улыбаясь, уже привыкший к непостоянному настроению Архангела. - «Я уверен, она будет неподражаема.» «Точно,» - соглашается он, до кончиков ногтей — гордый старший брат. - «Ты бы только слышал, как она ругается с Сандальфоном. Ни один из них не может пока сравниться по громкости с Габриэлем, и никто на самом деле не может превзойти Люци в искусстве оскорблений, но Уриэль действует таким своим способом, от которого тебе хочется провалиться под землю, чтобы заодно от неё сбежать.» «Я уверен, это очень впечатляюще,» - со смехом говорит Азирафаэль. Только Рафаэль может выглядеть так гордо, описывая способность братьев и сестёр кричать на кого-то. «Очень,» - кивает его яркий собеседник. - «Но.» - Его лицо расслабляется, выражение его становится задумчивым, даже печальным, глаза вглядываются в Азирафаэля. - «Думаю, я не буду ждать, пока учителя во всём разберутся. Я научу тебя читать эмоции. Прямо сейчас.» Его глаза расширяются. - «О. Хорошо. А... мне нужно что-нибудь специальное?» Рафаэль берёт его руки в свои, и Азирафаэль позволяет себе окунуться в их шершавое тепло. - «Не совсем. Просто... обрати внимание на свои чувства.» «Мои... чувства?» - Азирафаэль хмурится, пытаясь определить собственные эмоции. «Нет,» - Рафаэль убирает одну из рук, чтобы постучать длинным, аккуратным по его лбу. - «Не здесь.» - Стучит по груди Азирафаэля. - «И не здесь. Потянись, так же, как сделал бы, чтобы коснуться моего естества, и почувствуй мир вокруг себя.» Азирафаэль пытается, глубоко вдыхая и расслабляясь, как его учили. На мгновение, ему почти кажется, что он что-то чувствует, но потом всё исчезает. «Как ты раньше почувствовал злость Ханиэля?» - тихо спрашивает Рафаэль. - «Помнишь, как он ощущался?» Он вновь тянется, ища то странное, напряжённое чувство. Чувство тяжести в воздухе. И неожиданно... оно переполняет его. Он чувствует так много. Так много. Словно вступает с засохшей земли под давящий на плечи водопад. Он ахает и тонет. «Сюда. Иди сюда, Азирафаэль. Сосредоточься на мне. Забудь про всё остальное. Что я чувствую?» - Тёплые ладони на его лице. Беспокойство в любимом голосе. «Ты...» - Он отсеивает окружающие эмоции, ища тёплое беспокойство. Находит его, ниточку ало-золотого, пробегающую по потоку чувств. - «Тревога,» - говорит он, открывая глаза и вглядываясь в мягкий янтарь чужих. - «Теперь облегчение.» - Ало-золотые эмоции теперь меняются, становясь легче, когда он открывает глаза. - «Ты... раздражён?» - В них есть призрачное чувство, то же острое напряжение, которое он чувствовал раньше. Рафаэль кивает. - «На себя. Мне стоило сначала отвести тебя в какое-нибудь более отдалённое место. Здесь слишком скученно.» «Всё нормально,» - говорит Азирафаэль. - «Я справлюсь.» - И он справляется, осознаёт он. Он был создан для этого. Всё, весь поток эмоций, сейчас встаёт на своё место вокруг него. Вокруг него больше не водопад — только несильный поток воды, в котором он может разобраться, который — выборочно исследовать. Он понимает неожиданно, что его даже не нужно этому учить. Ему только надо было понять, что он может это делать. «Ладно.» - Архангел расслабляется. - «Тогда что я чувствую сейчас?» - Взгляд ярких золотых глаз переходит на группу юных ангелов, детей нынешнего поколения. «Нежность,» - отвечает он, определяя светлую, тёплую эмоцию. - «Привязанность. Желание защитить.» «А теперь?» - он смотрит на Ханиэля и его собеседников. «Тревога,» - тут же отзывается Азирафаэль. - «Надежда. Опять привязанность.» Рафаэль усмехается — и он чувствует и его веселье. - «Хорошо. А как сейчас?» - Теперь он через весь парк оглядывается на Габриэля, где младший Архангел тренируется с Сандальфоном. «Любовь.» - Сила этого чувства невероятна. Столько любви. Столько восхищения. Тревоги. Надежды. Радости и гордости. Заботы. И любви. Тёплой, глубокой, нерушимой. И так отличающейся от Любви, которую он чувствует вокруг них. Любовь Всемогущей витает вокруг и в его чувствах, низкий гул по сравнению с тонкими шумами ангельских эмоций, обычных и не конкретных. Любовь же Рафаэля, наоборот, пылает сверхновой, громкая, как удар грома, нет, как взрыв солнца. «А теперь?» - прежде чем он может полностью ощутить это чувство, Рафаэль обращает взгляд обратно на него. Азирафаэль моргает. - «Любовь,» - шокировано осознаёт он. Она не такая, как яркий огонь любви к братьям и сёстрам. Эта любовь тише. Тёплая и мягкая, как пуховое одеяло. Она обнимает его, его естество, и он осознаёт, что уже чувствовал его раньше. Уже чувствует, сам, некоторое время. Тогда Рафаэль улыбается, другой улыбкой, непохожей на обычную, озорную. Эта — тёплая, нежная, полная той самой тихой любви. - «Любовь,» - соглашается он. «Ко мне?» - спрашивает он. Рафаэль кивает и сжимает его колено. «К тебе,» - подтверждает он. Он не знает, что на это ответить. Не знает, что сделал, чтобы заслужить любовь Архангела. Он — только Начало. Никто даже отдалённо не важный. Но вот он, здесь, с неоспоримыми доказательствами любви Рафаэля к нему. И он чувствует её, даже когда Архангела нет рядом. Она остаётся с ним, когда он один возвращается в Эдем, как будто она вросла в него, стала его частью. И в чём-то ему кажется, что она стала. Ему интересно — а не чувствуют ли то же братья и сёстры Рафаэля? Чувствуют ли его любовь, куда бы не шли? Он надеется, что да. Просто не было бы честно, если бы только он один испытывал это прекрасное чувство. *** После этого всё надолго остаётся, как есть. Прогулки с Рафаэлем в Саду. Часы, проведённые в Залах Исцеления, работа над раздельными задачами — но вместе. Показ его яркому Архангелу новинок Сада. Изучение вселенной вместе с Рафаэлем. Смех. Любовь. Но потом... всё меняется. Сначала медленно. Всё чаще вспыхивают голубым, фиолетовым или карим глаза Рафаэля. Меньше времени тратится на ничегонеделание. Меньше — на прогулки в Эдеме. Он чувствует, каким отстранённым становится Рафаэль. Не сильно, но заметно. Он менее открыт с Азирафаэлем и иногда, когда целитель думает, что никто этого не видит, он выглядит таким невероятно печальным. Перестаёт задавать так много вопросов, кажется, теперь ему достаточно только сидеть в тишине. Раз или два Азирафаэль замечает маленькую книжку в его руках, но Рафаэль всегда её прячет, как только замечает его приближение. И ему больно от того, что его так отталкивают. Но он всё равно чувствует любовь Архангела, тёплую, яркую, неизменную. А потом до него начинают доходить слухи. Ужасные слухи. Об ангелах, оставляющих свои должности. Ангелах... меняющихся. Превращающихся в тёмные, изломанные версии самих себя. Он не хочет верить этому, но потом посещает собрание Начал и замечает, что несколько сидений подозрительно опустели. Рафаэль говорит, чтобы он не беспокоился. Что они делают всё возможное, чтобы остановить это, и скоро всё будет лучше. Но Азирафаэль чувствует его страх, когда он говорит об этом. Рафаэль просит его стоять на страже в Эдеме, но не говорит, от чего его сторожить. Теперь у него ещё меньше свободного времени — всё занимают другие обязанности. Азирафаэлю всегда приходится искать его, если ему хочется провести время с другом, и даже тогда каждую секунду есть шанс, что глаза Рафаэля засветятся голубым и Микаэль вновь куда-то его отзовёт. Но по-настоящему бояться он начинает только тем вечером, когда Микаэль посещает его на посту на Восточных Вратах. - «Ты ему нужен.» - Она говорит только это. Он без колебаний отправляется в Залы Исцеления. Целители мечутся по зданию, когда он заходит, от кого-то тут же слыша, что от них только что ушёл Азраэль. От этой новости по его позвоночнику бегут мурашки, и он спешит в задние комнаты, где находится мастерская Рафаэля. Он почти останавливается, видя тело, вокруг которого собрались мрачно-торжественные Стражи. Они, кажется, даже не замечают целителей вокруг них, и, склонив головы, прощаются с павшим товарищем. Но Рафаэля нет с ними, как и в других двух занятых пациентами комнатах в конце коридора, так что он проходит дальше, в мастерские целителя. Дверь захлопнута, но раскрывается при самом слабом стуке. Внутри он находит Рафаэля, сидящего у рабочего стола, уронив голову на руки. Его чистейшие обычно белые одежды запачканы алой, золотой кровью и чем-то ещё, что у Азирафаэля не получается распознать. Его длинные волосы, обычно такие аккуратные и тщательно уложенные, спутаны, косички полу- и полностью расплетены. Он поднимает голову, когда дверь распахивается, так что становятся видны похожие на синяки круги под его глазами, золотой цвет которых темнеет почти до бронзы. «Азирафаэль?» - спрашивает он, даже в его голосе ясно слышится усталость. Азирафаэль закрывает за собой дверь, подходит. У него сердце разбивается, когда он видит мокрые дорожки слёз на лице целителя. - «Микаэль сказала, что я, возможно, тебе понадоблюсь,» - объясняет он, желая сейчас только исправить действие чего бы это ни было, что сделало такое с его другом. - «Она была совершенно права.» «Я...» - Рафаэль пытается сказать что-то, но его голос срывается, в глазах ясно читается боль. Начало не может больше просто стоять так. - «Иди сюда, дорогой,» - говорит он, обнимая Рафаэля. Архангел тоже тянется к нему, заключает его в объятия и зарывается лицом в мягкую ткань его одежд. «Всё в порядке,» - шепчет Азирафаэль, обнимая его, когда он издаёт громкий всхлип и начинает плакать. - «Всё будет в порядке.» - Он гладит Рафаэля по волосам, маленьким чудом очищая его одежду от пятен. - «Ты в безопасности. Выплачься, не волнуйся.» - Чтобы исправить его волосы, нужно будет приложить больше усилий — они ужасно запутаны. Азирафаэль придерживает одной рукой Архангела, а второй проводит по ним, поправляя чудесами, очищая алые локоны, делая опять мягкими, шелковистыми, больше не сбившимися в клочья. Слёзы из глаз Рафаэля текут всё меньше и меньше, а Азирафаэль пока аккуратно потирает его виски, шепча что-то успокаивающее и по мере своих возможностей делясь спокойствием и любовью. Я и правда ему нужен, с удивлением и долей страха думает он. Он бы никогда не позволил Архангелам увидеть его таким. Он не до конца уверен, что ему делать с этой информацией. Не уверен, как быть тем, кто нужен Архангелу. Пока что он решает только гладить его по волосам, позволяя выплакаться из-за потери пациента, которого так, должно быть, сильно пытался спасти. В конце концов, всхлипы Рафаэля утихают, и он усаживается ровно, глядя на Азирафаэля красными глазами. «Спасибо,» - тихо говорит он, шмыгая, и ладонью вытирает последние капли слёз. - «Прости, что тебе пришлось это увидеть.» «Не волнуйся, дорогой,» - твёрдо отвечает Азирафаэль. - «Нет ничего плохого в том, что ты расстроился.» «Азирафаэль...» - начинает Рафаэль с душераздирающей неуверенностью, и Начало качает головой. «Нет. Не извиняйся за это. Ты потерял больного. Честно говоря, я беспокоился бы, если бы ты не был расстроен из-за этого.» - Он целует Рафаэля в лоб. - «Ты так яростно любишь всех и вся. Это означает, что и о потерях ты переживаешь так же сильно.» «Я... да.» - Рафаэль роняет голову ему на грудь. - «Я так это ненавижу.» «Я тоже ненавижу это,» - говорит он, пальцы осторожно распускают оставшиеся алые косички. - «Чем бы оно ни было. Ненавижу видеть то, что оно с тобой делает.» «Прости,» - выдавливает Архангел. Азирафаэль вздыхает. - «Ты не виноват, мой дорогой. Мне только хотелось бы, чтобы ты дал мне тебе помочь. Я не смогу ничего сделать, если ты не скажешь мне, в чём дело.» Когда Рафаэль не отзывается, он снова вздыхает и опускает руки на плечи Архангелу. - «Ну, хорошо. Развернись, дай-ка я займусь твоими косами.» - Он ждёт, пока Рафаэль развернётся в кресле, показывая Азирафаэлю свой затылок. И нежно улыбается, слыша звук, который издаёт целитель, когда он берётся за косички — маленький радостный писк, на который никто другой бы и не поверил, что он способен. «Ты слышал о новом растении, которые пару дней назад придумали садовники?» - спрашивает он, пока работает, пытаясь увести мысли Рафаэля от произошедшего. «Нет, а что за растение?» - Он откидывается в кресле, закрывает глаза, и Азирафаэль чувствует, как он расслабляется. «Кустарник с жёлтыми цветами и красными ягодами,» - описывает он. - «Решили назвать его “Элеагнус”. Или лох восточный.» Рафаэль смеётся. Тихо и слабо, но всё же смеётся. «В следующий раз, когда ты придёшь в Сад, я тебе покажу,» - добавляет он. «Я запомню.» - Архангел вздыхает. - «Но получится скорее всего нескоро. Наверху столько всего происходит.» «Да, конечно,» - кивает Азирафаэль, изо всех сил пытаясь скрыть своё разочарование. - «До нас здесь доходят самые разные слухи. И я, честно говоря, даже не знаю, каким вообще можно верить.» Рафаэль долго молчит. Так долго, что у Азирафаэля в горле встаёт комок страха, когда он вспоминает все услышанные слухи. Наконец Архангел тихо произносит: - «Тебе не стоит беспокоиться. Мы об этом позаботимся.» «Ох, но...» - Азирафаэль хочет выспросить у него детали, понять полностью, что происходит, но не хочет расстраивать его ещё больше. - «Ну, конечно, я тебе верю. Но ты же знаешь, что можешь всегда прийти ко мне, если тебе что-то понадобится, правда?» «Я... да. Да, Азирафаэль. Спасибо.» - Он вслепую тянет руку, находит ладонь Азирафаэля и мягко сжимает, прежде чем отпустить. После этого он реже всего видит Рафаэля. Слухи начинают становиться всё детальнее и всё страшнее. И пока многие из них явно невозможны, в том, что он слышит, находится много правдивого, и это его пугает. Рафаэль становится невероятно уклончивым, когда их разговоры касаются этой темы. Он избегает их, сбивает с толку, когда-то даже напрямую отказывается отвечать. Иногда даже кажется, что он сознательно держит Азирафаэля в неведении, возможно, из-за того, не хочет, чтобы он беспокоился, или же ему приказали не обсуждать это ни с кем. В чём бы ни была причина, от этого Азирафаэль только расстраивается и нервничает, желая, чтобы он смог сделать что-нибудь, хоть что-нибудь, чтобы помочь другу. *** Он узнаёт о сражении в комнате реликвий через несколько часов после того, как она заканчивается — рассказывает ему всё болтливый садовник. Как только он слышит, что в неё был вовлечён Рафаэль, он отправляется в Залы Исцеления. Стоит перед дверями, возвышающимися перед ним, тёмными, твёрдыми, закрытыми. За ними слышны крики раненых и умирающих. Рафаэль — там, внутри, думает он. В любой другой день эта мысль утешила бы его. Рафаэлю, в конце концов, как раз место в Залах Исцеления. Они — его стихия, как Эдем — стихия Азирафаэля. Но сегодня... сегодня умирают ангелы, а по низшим хорам ходят слухи, что среди потерянных оказались Рафаэль и Микаэль. «Я чем-то могу помочь?» Он моргает. Пока он колебался, стоя у дверей, к нему сзади подошла целитель и сейчас нетерпеливо переминается, ждёт, когда он уйдёт с дороги. Он знает её, осознаёт он, хотя и не помнит её имени. Она — заместитель Рафаэля. «Эм... Я...» - Он не уверен, позволено ли ему сейчас здесь находиться, но он не может быть нигде больше. Не если Рафаэля ранило. В глазах целителя вспыхивает что-то, похожее на узнавание, и она хмуро оглядывает его. - «Ты... Азирафаэль, да? Тот... Начало Рафаэля.» «Я... да. Да, это я. Я слышал... Ну, говорят, что Рафаэль... что его...» - Он не может заставить себя договорить. Целитель кивает. - «Хорошо. Тогда следуй за мной. Но если Архангелы всё ещё с ним, тебе будет лучше подождать снаружи. Они сегодня на взводе.» - Она проталкивается мимо него и распахивает дверь, ведя его вниз по длинному прямому коридору в комнаты в самом конце. Личные мастерские Рафаэля. Она замирает в проходе и заглядывает внутрь, потом разворачивается к Азирафаэлю. «Стой здесь. Тебя позовут, когда они уйдут.» Азирафаэль хватает её за руку, когда она пытается войти. Она останавливается, смотрит сначала на его руку, потом ему в лицо, приподняв бровь. «Он... он будет..?» Как-то она понимает, что он пытается спросить. Её выражение лица смягчается. - «Он с рождения наделён дуростью,» - сообщает она многострадальным тоном того, кто провёл много времени с Рафаэлем в его худшие моменты. - «И это никак не исцелить. Но он будет в порядке. Как и Микаэль.» - В её тёмно-зелёных глазах светится скорбь, когда она бросает взгляд на другую закрытую дверь. - «Жаль, что я не могу сказать то же про многих других.» Азирафаэль отпускает её, его захлёстывает волна облегчения. - «Спасибо,» - говорит он ей. - «Я... я беспокоился.» Она улыбается ему и исчезает за дверью, закрывая её за собой. Азирафаэль оказывается в одиночестве в маленькой передней, ведущей в комнаты Рафаэля. Огромные окна расчерчивают стены и потолок, идеальные для того, чтобы днём впускать внутрь как можно больше света. Огромные горшки и ящики земли стоят у стен, в каждом из них высятся лечебные травы и растения. Сколько раз он стоял прямо на этом месте, смотря, как Рафаэль ухаживал за ними, поливал солнечным светом? Он всегда кажется таким довольным вокруг своих растений. Счастливым. Так непохожим на себя такого, каким его видит Азирафаэль, когда он думает, что его никто не видит. Несколько недель назад он видел что-то, что до сих пор его тревожит. Тогда он тихо вошёл сюда и увидел Рафаэля, стоящего у окон, глаза закрыты, лицо повёрнуто к солнцу. Свет играл на золоте его кожи, отбрасывая солнечные зайчики на его огненные волосы. Рафаэль вздохнул, пока Азирафаэль наблюдал за ним, и уголки его губ приподнялись в тёплой улыбке, и на одну секунду всего он показался ему таким же молодым и беззаботным, как и в тот день, когда они впервые встретились. А потом улыбка увяла, морщинки тревоги вернулись на его лицо. Облако прикрыло солнце, и свет исчез с его кожи, погружая его лицо в тень. И Азирафаэль поёжился, хотя в Раю никогда не могло быть холодно, плохие предчувствия закрались в голову. Потом облако исчезло, свет вернулся, прогоняя тень. Рафаэль открыл глаза и ухмыльнулся ему, жестом предлагая подойти ближе. Но чувство осталось — чувство того, что совсем скоро должно было случиться что-то очень, очень плохое. Он отталкивает воспоминание. Сейчас точно не время что-то выдумывать. Целитель сказала, что Рафаэль будет в порядке, и он должен ей верить... Но всё же... тяжело оставаться позитивным, когда совсем ничего не можешь сделать. Он дёргает застёжки на своей одежде, жалея, что не взял ничего, чем смог бы занять время. Он делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Он не нужен был Рафаэлю встревоженным и паникующим. Он нужен был спокойным. Уверенным. Надёжным. «Нет!» Крик раздаётся из внутренностей мастерской. Азирафаэль хмурится, делая шаг вперёд. «При всём уважении, решение принимать не вам. Он — мой пациент. И если вы продолжите так шуметь, я запрещу вам здесь находиться, пока он не выздоровеет.» - Это произносит целитель. Злой голос до этого, вероятно, принадлежит Габриэлю или Сандальфону. «Ты не можешь говорить мне, что делать, Власть.» - Это — точно Габриэль. Рафаэль, видимо, без сознания, иначе он никогда не посмел бы так говорить с целителем. В Залах Исцеления все равны, и хор, из которого они пришли, не важен. Для Рафаэля не имеет значения, Власть ли целитель или Серафим. Он повысил её из-за её способностей, не из-за ранга. Даже самые низшие ангелы могут обладать большими полномочиями, им нужно только показать, что они делают свою работу. «Она может.» - Этот тихий голос, отражающий его мысли, принадлежит Уриэль. - «Здесь у нас нет авторитета. В этом месте только слово целителя — закон.» Габриэль повышает голос. - «Она не может приказать нам уйти. Я это не сделаю.» «Не забывайте,» - говорит ему целитель. - «В этих залах у вас лежит ещё и сестра. И пусть ваша любовь к брату похвальна, ему нужен отдых. Я присмотрю за ним и позову вас, если что-то изменится.» «Пойдём,» - кивает Уриэль. - «Сандальфон сказал, что Микаэль вот-вот проснётся. Мы должны быть с ней.» «Мы должны быть здесь. Я не уйду, пока он не очнётся.» - Азирафаэль может ярко изобразить, как надувается Габриэль. Среди всех младших Архангелов он больше всего привязан к рыжеволосому целителю. Иногда Азирафаэль даже думает, что самой счастливой жизнь Габриэля была бы, если бы весь мир состоял только из него самого и Рафаэля. «Габриэль...» - Уриэль открывает рот, чтобы поругаться с ним, но тут же умолкает. И спокойнее продолжает через мгновение: - «Мы нужны Микаэль. И пойдём к ней.» Азирафаэль слышит, как открывается дверь на противоположной стороне кабинета, а потом наступает тишина. Через несколько минут целитель открывает дверь в переднюю. Тогда он поднимает глаза, ожидая, что она сейчас отошлёт и его, но она только улыбается и отходит в сторону. - «Теперь ты можешь войти,» - не повышая голоса, сообщает она. - «Только будь тише. Он спит, и я хочу, чтобы он пока и не просыпался.» «Спит?» - Азирафаэль не может сдержать удивление. Ангелы не спят. Им не нужен сон, как смертным существам. Самое близкое к нему, на что они способны — медитативное состояние, которое они используют, чтобы восстанавливать энергию. «Он почти умер,» - вздыхает целитель. - «Глупый Архангел. Если бы этот идиот просто послушался и дал бы закончить за него кому-то другому... но нет же. Он просто должен был играть в героя, пытаясь держать в живых троих смертельно раненых ангелов и пытаясь отбить атаку одновременно.» - Она устало оглядывается через плечо. - «А ещё говорит мне, что Сандальфон среди них самых отчаянный.» «Но ты сказала... он в порядке?» - За целителем ему заметна белая простыня, покрывающая недвижную фигуру, хотя с того места, где он стоит, целитель закрывает ему вид на лицо Рафаэля. Целитель тянется и берёт его за руку. - «Пойдём. Ему на пользу пойдёт, если ты побудешь рядом.» Она заводит его в кабинет, закрывая за ним дверь. В комнате располагаются ещё две двери, и обе накрепко заперты. Она бросает взгляд на одну из них и вздыхает. - «Твоё присутствие будет для него намного лучше, чем тех болванов.» Азирафаэль возмущённо смотрит на неё, и она смеётся. Ему видно, почему она ладит с Рафаэлем — у них одно и то же чувство юмора. - «Они проторчали здесь несколько часов, мешая буквально всему.» «Если они создавали такие проблемы, почему ты разрешила им так надолго остаться?» - интересуется он, наблюдая за ней, чтобы не смотреть на Рафаэля. Он ещё не до конца готов столкнуться с тем, что может сейчас увидеть. Она вздыхает. - «Потому что я — целитель. А он был им нужен.» «Им нужен?» «Им нужен,» - повторяет она. - «Ты ведь уже видел их? Он — сердце их семьи.» «Ох.» - Она права. Это так. «Они должны были знать, что он будет в порядке. Так что я позволила им остаться на столько, на сколько смогла. Пока их присутствие не начало приносить больше плохого, чем хорошего.» «А ты не думаешь, что я...» Она мотает головой. - «Ты нужен ему.» Азирафаэль хочет возразить, но не может найти слова. Он вспоминает потемневшие янтарные глаза, то, как Рафаэль посмотрел на него ещё несколько недель назад, прямо в этой комнате. Его отвлекает шум с кровати. Он переводит взгляд на своего друга, и у него перехватывает дыхание. Рафаэль замотан в мягкое покрывало, волосы разбросаны по подушке языками пламени. Его кожа болезненно бледная, почти как простыни, огромные золотые крылья выпущены наружу и аккуратно сложены под ним. Глаза закрыты, но выражение лица далеко от расслабленного. По лбу идут морщинки, глаза сжаты, рот искривлён в болезненной гримасе. «Ох, Рафаэль...» - Азирафаэль подходит к нему, протягивая руки, но не зная, что делать. «Эхх... ххсс... -юци...» - Рафаэль дёргает головой, морщась от боли. «Тише. Всё в порядке. Ты в безопасности,» - говорит ему Азирафаэль. - «Всё в порядке.» «Хм... А... зира...» - Его руки вцепляются в покрывало, и он поворачивает лицо в направлении ангельского голоса. «Да, я здесь. Прямо здесь,» - кивает он, нерешительно дотрагиваясь пальцами до его руки. - «Тебе нужно отдохнуть, мой дорогой. Спи.» «Я... не... не... х-чу...» «Тсс,» - шепчет он. - «Тише, Рафаэль. Всё хорошо.» Архангел дёргается, ворочаясь на кровати, пока покрывало не спадает с его перевязанной груди. Целитель с тревогой в глазах проходит на другую сторону кровати, надавливая на его плечо, чтобы он не забился и не разбередил раны. «Держи его,» - приказывает она. - «Ему снятся сны. Он не знает, что делает.» «Пожалуйста!» - Из горла Рафаэля вырывается резкий вскрик, отчаянный, полный боли и страдания. «Тише, тише, всё хорошо. Что бы это ни было, это прошло, ты в порядке.» - Азирафаэль наклоняется над Рафаэлем, опускает руки на него, всем своим весом удерживая на месте. Так близко он чувствует запах озона, огня и лечебных трав, которые всегда, кажется, сопровождают его друга. Но сейчас к ним примешан острый запах страха. И металлический привкус крови. Его почти отбрасывает в сторону, когда Архангел яростно дёргается, но он тут же выравнивается и держит крепко, не даёт сдвинуться. Голова Рафаэля мотается из стороны в сторону, запутанные локоны дёргаются, крылья напрягаются, словно пытаясь поднять его в воздух. «Рафаэль, прекрати,» - приказывает целитель. «Нет!» - Руки Архангела тянутся вверх, ища что-то. Азирафаэль ловит их, сжимает и опускает их сцепленные руки обратно вниз. «Шшш, всё в порядке,» - говорит он. - «Всё в порядке. Я здесь. Я здесь.» Он каким-то чудом останавливается, тело замирает на кровати. - «-Зира... не... -дай м-н... не -дай м...» «Конечно,» - соглашается Азирафаэль, хотя и не понимает до конца, чего он просит. - «Ни за что, мой дорогой.» Лицо слегка расслабляется. - «Мм... х-чу... х-чу... оста... ся.» - Его слова переходят в совсем неразборчивое бормотание, потом он вздыхает, тяжело, медленно, и его дыхание выравнивается. «Я останусь,» - обещает ему Азирафаэль. - «Останусь и буду здесь столько, сколько тебе будет нужно.» *** Он всё ещё рядом с Рафаэлем, когда тот просыпается следующим утром. Он смотрит, как ресницы Архангела дёргаются и он шумно вздыхает, первые знаки осознавания реальности возвращаются на лицо. Он медленно открывает глаза, взгляд устремляется вверх, и у Азирафаэля захватывает дыхание при виде его невероятных золотых глаз. Рафаэль моргает и улыбается, медленной, нежной улыбкой. «Привет,» - тихо произносит он. «Здравствуй.» - Азирафаэль не может не улыбаться в ответ, успокоенный тем, что он наконец-то очнулся. «Я ведь ощущал, что ты рядом,» - говорит Рафаэль, протягивая руку, слабо касаясь руки Азирафаэля. - «По крайней мере, мне это снилось.» «Я был здесь,» - отвечает он. - «Я хотел даже исцелить тебя, но мне сказали, что это слишком опасно.» - Он ругался по этому поводу с целителем, даже предлагал передать ей собственные силы, если она с их помощью смогла бы завершить исцеление Рафаэля. Но она стояла на своём, и, в конце концов, ему пришлось отступить. Рафаэль кивает, улыбка на его лице блекнет. - «И были правы. Ангелы, с которыми мы сражались... у них было... особенное оружие. Обсидиановые лезвия — мы таких никогда раньше не видели. Раны, которые они оставляли...» - Он дотрагивается до повязок на груди. - «Чтобы излечить их, требуется не только чистая сила.» «Но что... ты знаешь, почему они напали?» - спрашивает Азирафаэль. Он знает, что говорят слухи, но так не хочет им верить. Рафаэль качает головой. - «Мы думаем, что им нужно было что-то в комнате реликвий, но точно не знаем, что.» Он хмурится. Ему видно, что Рафаэль что-то недоговаривает. Какую-то информацию, которой не хочет делиться. - «Мне так хотелось бы, чтобы ты позволил мне помочь,» - грустно говорит он. Его яркий Архангел только улыбается, беря его за руку. - «Ты помогаешь мне тем, что остаёшься в безопасности,» - отзывается он. - «Мне лучше от того, что я знаю — что бы ни случилось, ты не пострадаешь.» «Но меня тренировали, как солдата,» - протестует Азирафаэль. - «Я могу сражаться вместе с тобой.» «Я знаю,» - говорит Рафаэль, спокойно, несмотря на страх, который ангел чувствует внутри него. - «И для меня много значит то, что ты хочешь помочь. Но лучшее, что ты пока можешь сделать — это беречь Эдем.» «Я... хорошо.» - Он не будет давить. Особенно не сейчас, когда Рафаэль только начал оправляться от своих ран. Он сжимает руку Архангела, лежащую в его собственной. - «Я просто о тебе беспокоюсь.» «Я буду в порядке,» - убеждает он его. Азирафаэль в этом не уверен. Рафаэль опускает голову обратно на подушку, вздыхает и роняет руку на грудь, покрытую одеялом. Между ними зависает неловкая тишина, и Азирафаэль пытается найти слова, хоть что-то, чтобы разорвать её. В конце концов, его взгляд падает на руки Архангела и, в особенности, на золотую полоску на безымянном пальце его левой руки. «Почему ты это носишь?» - спрашивает он, стукая пальцем по кольцу. При внимательном рассмотрении он замечает рисунок ангельских крыльев, обворачивающих кольцо и встречающихся с самими собой, кончики к кончикам. Золото на крыльях немного разных оттенков, прямо как на настоящих крыльях Рафаэля — яркие пятна, а в центре располагается крест с символами всех шести Архангелов. - «Я никогда не видел, чтобы ты его не носил.» «Хм?» - Рафаэль поднимает руку, оглядывая кольцо. - «У нас у всех есть такие. Их нам дал Люцифер в день, каждому — в день, когда он родился. Чтобы показать нам, что мы едины, и не только как Архангелы, но и как семья.» - Он снимает его с пальца и протягивает Азирафаэлю посмотреть. - «Крест меняется,» - добавляет он, проводя по нему пальцем. - «Когда рождается кто-то новый. Когда я получил свой, там было только три символа.» «Понятно.» - Он берёт кольцо, взвешивает его в руке — оно неожиданно тяжело для чего-то настолько маленького. - «Оно прекрасно.» - Он осторожно дотрагивается до узора крыльев, восхищаясь тем, с какой точностью тот повторяет больший узор крыльев Рафаэля. «Ага, точно.» - Рафаэль берёт кольцо обратно, когда Азирафаэль протягивает его, и возвращает на палец. - «У Люцифера большой талант к созданию.» - На его лице появляется грустное, задумчивое выражение. «Рафаэль?» - окликает его Азирафаэль, кладя ладонь на руку Архангела. «Я просто... я так хотел бы знать, где он,» - отвечает Рафаэль, не сводя глаз с креста на кольце. - «Я по нему скучаю.» Азирафаэль кладёт на его руку свою собственную. - «Я уверен, он скоро вернётся.» «Да,» - кивает Рафаэль, потом встречается с ним взглядом и улыбается. - «Да, ты, наверное, прав.» Азирафаэль возвращает ему улыбку. - «Но до этого он хотел бы, чтобы ты лучше о себе заботился,» - сообщает он своему другу, бросая взгляд на повязки на груди Рафаэля. - «Не думаю, что он был очень бы рад, если бы вернулся и обнаружил, что ты тяжело ранен.» Архангел смеётся, и в сердце Азирафаэля тает ещё чуть больше тревоги. С ним всё будет хорошо. Любое другое... немыслимо. *** Что-то не так. Он ощущает это. Ощущает в том, как умолк Эдем, и даже насекомые не издают ни звука. Небо над ним затянуло тучами, чего никогда не было раньше. За облаками пылает огонь, и он чувствует его зов к его Благодати. Он хочет последовать за ним. Покинуть Сад и вернуться на Небеса. Не потому, что он так хочет сражаться, нет, потому, что ему нужно найти Рафаэля. Он вспоминает его слова, сказанные всего пару дней назад, в последний раз, когда они полноценно говорили друг с другом. Возможно, мне на какое-то время придётся уйти. Именно этого он раньше так боялся, Азирафаэль уверен. Далеко в Саду взрывается поток силы. Лес трясётся от неё, и Азирафаэль срывается и бежит ещё до того, как осознаёт, что ему нужно делать. Теперь он чувствует её, огромную силу, тёмную, жестокую, бушующую в сердце Эдема. Приближаясь, он слышит чьи-то крики. Всхлипы. Сила давит на него, сокрушая своей мощью. За каждый шаг к её источнику приходится сражаться. А потом он узнаёт и голос кричащего. «НЕТ!» - Голос Рафаэля. Он узнал бы его где угодно. Он мчится вперёд, готовый остановить что бы то ни было, что причиняет боль его другу, но дорогу ему преграждает стена пламени. Она, кажется, всё растёт, а за языками ещё один голос кричит что-то почти невнятно, яростно. Азирафаэль не может вычленить слова, и так поглощаемые тёмной силой вокруг. Пламя поднимается всё выше и выше, пока неожиданно не схлопывается со вспышкой яркого света, сжимается в точку, когда сама ткань вселенной вздрагивает и вскрикивает. Первое, что видит Азирафаэль, когда из его глаз исчезают чёрные точки, это демон, встающий из огня, алая кожа, шесть лишившихся перьев крыльев, кровь, капающая из них вместе с густой чёрной — кровью Падшего ангела. Существо стонет, ярость, боль и скорбь рвутся из глотки гулким, бессловесным криком. Огонь окружает его волнами, пылающий, голубой от сульфура, прежде чем обрушиться на фигуру в тени демона. Яркую фигуру, ало-золотую, невероятно знакомую. «ТЫ ПАДЁШЬ!» - кричит демон, и пламя окружает яркую фигуру, обнимает, подталкивает, заставляет упасть на колени на землю. Огонь снова поднимается, бьёт по нему, вжимает в грязь. «Брат, пожалуйста,» - вскрикивает ангел, и до шокированного зрелищем сознания Азирафаэля наконец начинает доходить происходящее. «Рафаэль,» - выдыхает он, застыв, не в силах сдвинуться с места. Демон — Люцифер, осознаёт он — это может быть только Люцифер, в нём столько силы и почти не сдерживаемой злобы — разворачивается, и он сжимает, видя сумасшедший взгляд в глазах, похожих на чёрные дыры. «О, посмотри-ка, у нас есть гость,» - произносит первый из Архангелов, на лице появляется хищная улыбка. Азирафаэль заставляет себя стоять ровно, хотя его руки теперь трясутся, ноги не держат — словно ватные. Он не понимает, что видит. Не хочет понимать. «Ты сражаешься со МНОЙ!» - кричит Рафаэль, вскрикивает от боли, пытаясь справиться с напором силы Люцифера, руки тянутся к посоху, лежащему на земле в нескольких метрах от него. - «Азирафаэль, БЕГИ!» Азирафаэль инстинктивно тянется к своему мечу, делает шаг вперёд, единственное, о чём он думает — ему нужно защитить своего друга. - «Рафаэль, что..?» - Он не может подобрать нужные слова. Не может заставить себя понять, что здесь происходит. «Ты пришёл посмотреть на его Падение?» - спрашивает Люцифер, сосредотачивая всю силу своего адского взгляда на Азирафаэле, который хочет сжаться, исчезнуть под его силой. Он не может. Он нужен Рафаэлю. Он изо всех сил сжимает рукоять меча обеими руками и выпрямляется. Денница смеётся низким смешливым гулом, который почему-то кажется даже страшнее бездонных дыр, когда-то бывших его глазами. - «Подойди-ка ближе, малыш.» Азирафаэль поднимает меч, испуганный, но уверенный. «Ну уж нет,» - говорит Рафаэль напряжённо, сражаясь с невидимым весом, придавливающим его к земле. Взмахивает рукой, и между Архангелами и Азирафаэлем появляется стена чистой силы. Начало оглядывается на него, смотрит в расширенные янтарные глаза. В них сейчас скрыто что-то отчаянное. Что-то, что Азирафаэль никогда не видел раньше. Страх. Страх... и смирение. Он извивается на земле, приколотый к ней пламенем сульфура и силой, которую Азирафаэль не видит вживую. Белая одежда вся обуглена, вся в пятнах, дымится от бледно-голубого огня. Волосы, обычно такие аккуратные, спутанными медными кудрями лежат на его лице с запутавшимися в них листьями и грязью. И крылья. Его красивые, золотые крылья горят, пламя медленно охватывает его спину, оставляя за собой смятые чёрные перья вместо чистейших бело-золотых. «Оставь Рафаэля в покое!» - кричит он, хотя его голос дрожит, как и руки. Он должен сейчас смотреть на Люцифера, готовиться к его атаке, но он не может оторвать взгляда от лица Рафаэля. Архангел дёргается, пытаясь подняться, но тут же падает обратно вниз, так же всё не сводя глаз с Азирафаэля. Потом вздыхает, и на мгновение паника исчезает из его черт, заменяясь решимостью. Он смотрит прямо в глаза Азирафаэлю и... улыбается. Той самой, искренней, доброй, прекрасной улыбкой, которую Азирафаэль полюбил сразу же, как только встретил его. Здесь и сейчас она смотрится такой неправильной, неуместной — в контрасте со страхом и яростью, которыми словно пропитано всё вокруг. А потом Рафаэль поднимает голос, и от его дрожащего голоса у Азирафаэля кровь стынет в жилах. «Азирафаэль. Беги. Со мной всё будет хорошо.» Он не успевает ничего сделать. Тёплая сила Рафаэля обнимает его и отталкивает, отправляя куда-то прочь. Он смотрит, пытаясь побороть её тягу, как улыбка Архангела искривляется в гримасу боли, и вокруг него вновь поднимается голубое пламя. А потом оказывается в Раю, хотя отчаянный крик всё ещё звенит у него в ушах. «НЕТ!» - Он делает шаг вперёд, пытаясь дотянуться до Архангела, расстояние до которого неожиданно увеличилось на тысячи световых лет. - «Нет,» - повторяет он уже тише, оглядываясь, чтобы посмотреть, где оказался. «Ты! Солдат!» - рявкает ему сержант с неказистыми бакенбардами, направляясь к нему от стола, на котором возвышаются ряды униформы и святого оружия. «Микаэль!» - восклицает Азирафаэль, игнорируя сержанта, ища взглядом кого-то из Архангелов. - «Мне нужна Микаэль. Или Габриэль! Где они?» Сержант пронзает его презрительным взглядом. - «Архангелы уже на пути на поле битвы, где должен быть и ты, солдат.» «Мне нужно с ними поговорить. Срочно,» - отрезает он, и что-то в его голосе заставляет сержанта умолкнуть. - «На Рафаэля напали,» - быстро добавляет он. - «В Эдеме. Он отправил меня за помощью.» - Это — не совсем правда, потому что Рафаэль ничего ему не приказывал, но чёрта с два Азирафаэль просто оставит его там одного. Это даёт ему чужое внимание. - «Нам нужно отправить как можно больше ангелов в Сад. Он сражался с Люцифером у Древа. И я не знаю, сколько ещё он сможет...» - Сержант больше его не слушает. Он разворачивается, лающим голосом отдавая команды другим собравшимся там же ангелам. Вестников отправляют найти Архангелов. Взвод — в Сад, противостоять Люциферу, пока Архангелов не призовут. Когда Азирафаэль пытается отправиться вслед за ними, сержант задерживает его, требуя, чтобы он остался, пока сама Микаэль не смогла бы его опросить. Вскоре появляются и все четверо оставшихся Архангелов, ведомые одним из вестников, отправленных сержантом. Замечая Азирафаэля, Микаэль направляется прямо к нему. «Что случилось?» - сверкая глазами, резко спрашивает она. «Я... там...» - Он останавливается. Делает глубокий вдох. Начинает заново. Им нужна точная информация, не перепуганный бред. - «Я нашёл Люцифера и Рафаэля у Древа Познания. Люцифер загнал Рафаэля в угол. Я попытался вмешаться, и Рафаэль перенёс меня сюда.» «Ты уверен, что это были они?» - Он видит, как белеют её костяшки пальцев, сжимающие рукоять меча. «Уверен,» - кивает он. - «Нам нужно до них добраться. Я не... там... я не знаю, сколько ещё Рафаэль сможет сдерживать его.» Архангелы обмениваются взглядами, и выражение их лиц почему-то ему не нравится. «Габриэль,» - рявкает Микаэль. Тот вытягивается в струнку, ожидая приказаний. - «Отправь своих солдат к вратам. Сандальфон, Уриэль, прикажите своим продолжать наступление. Нам нужно оттолкнуть их ряды от врат. Убедитесь, что они знают, под чьими началами идут.» «У нас нет на это времени!» - возмущается Азирафаэль. - «Люцифер пытал его! Он...» - он умолкает — у него сердце начинает яростно биться при виде потемневших глаз Микаэль. - «Вы... вы ведь чувствуете его, правда?» - нетвёрдо уточняет он, вспоминая о связи между Архангелами. - «Вы знаете... он ведь... он ведь держится?» «Он отрезал себя от наших сознаний,» - говорит Микаэль. - «Сейчас мы его не ощущаем. Вы трое,» - оглядывается она на братьев и сестру. - «Идите. Встретимся у Западных Врат.» «Микаэль...» - начинает он, но выражение её лица заставляет его замолчать. В первый раз за всё время, когда он её видел, в её взгляде нет и намёка на тепло. Она — только Воин Рая, создание стали и льда, и она требует от других только подчинения. «Возвращайся на свои позиции, Начало,» - приказывает она и отворачивается. Потом замирает, бросает на него ещё один взгляд и всего на миг её ледяная маска спадает. Она почти произносит что-то, но потом её глаза закрываются — и маска встаёт на место. Она покидает комнату, за ней, как свита, следует отряд подчинённых. *** Азирафаэль возвращается на свой пост на Восточных Вратах. Он больше не чувствует чужих присутствий в Саду. Эдем тих и недвижен, но его тишина теперь — затишье перед бурей, не неестественная неподвижность, как этим утром. Он проводит время в беспокойстве, то вглядываясь на яркие вспышки молний, сигнализирующие, что война в Раю в самом разгаре, то шагая по стене вперёд-назад, как посаженный в клетку лев. Каждый раз, когда он пытается сосредоточиться, он видит перед собой только расширенные от страха глаза Рафаэля и то, как он улыбнулся ему в самом конце. Каждая частичка его души кричит, что ему нужно вернуться в Рай, найти Рафаэля, чтобы только узнать, что он в порядке. Он всё ещё чувствует его любовь, тёплую и успокаивающую, но он никогда не делил сознание с Рафаэлем. Его голубые глаза никогда не заискрятся золотом, когда голос Рафаэля заговорит у него в голове. Он не может дотянуться до его разума, узнать, испуган он, зол, больно ли ему. Не может позвать его мысленно и предложить собственную любовь и поддержку. Он расхаживает по стене, когда это случается. Что-то дёргается в воздухе. Он замирает, поднимает глаза вверх и видит одинокую падающую звезду. Сама ткань реальности кричит на него, кричит ему что-то, и тёплое ощущение любви — конкретной, особенной любви Рафаэля — испаряется. Он вскрикивает, падает на колени. - «Рафаэль!» - он тоже кричит, зная и отказываясь принимать то, что это значит. - «Нет. О, Боже, пожалуйста, нет.» Он отчаянно тянется, паникует, ищет всеми своими чувствами ту тёплую, успокаивающую любовь. Тянется изо всех сил, как можно дальше — куда бы ни могла дотянуться его сила, но находит только пустоту. Он снова вскрикивает, снова тянется, зная, что это бесполезно, и потом... вот. Призрачная. Как эхо. Тающая, но она там. «Останься со мной,» - молит он её, вцепляется, привязывает эту любовь к себе и держится всем, что у него есть. - «Останься.» Она дёргается. Мигает, как огонёк свечи. Маленький, слабый и такой тусклый. «Нет!» - он сильнее её сжимает, тянет к себе. - «Вернись, Рафаэль. Ты обещал. Ты обещал попытаться.» Любовь вокруг него вздрагивает и встаёт на место. Теперь он её чувствует. Она далёкая. Мигающая. Но она там. *** Два дня спустя его место занимает другой ангел. Она смотрит на него усталыми глазами — у неё нет больше первостепенных перьев на одном крыле, а голову оборачивает окровавленная повязка — и говорит, что ему нужно отчитаться перед начальством. Рай, в который он возвращается... другой. Очень мало ангелов из тех, кого он замечает, не ранены, вообще никто — кто не работает над какой-то невероятно важной проблемой, не смотрит на мир отчаянным взглядом. У Врат всё ещё тянется битва — теперь почти доходя до административных зданий, занимая место уже и в парке, где Рафаэль научил его ощущать его любовь. Теперь белый мрамор расчерчен красным и золотом, а в фонтанах воды меньше, чем крови. Азирафаэля отправляют на передовую, заменяя им только что убитого командира взвода. - «По приказам самого Габриэля,» - даже чуть с трепетом сообщает ему сержант. Азирафаэль только кивает и подчиняется приказу. Он никогда ничего не убивал. Он не знает, может ли. Но он сделает всё, что может, потому что именно это ему приказали. А если он будет ещё и искать на поле битвы яркий всплеск алого и золотого? Этого никому знать не нужно. Битва... это — ад. По крайней мере, это всё, что ему всегда рассказывали об Аду. Крики раненых и умирающих ангелов. Демоны — изломанные, ужасные создания, почти не напоминающие ангелов, которыми когда-то были — кричащие и атакующие в самый неожиданный момент. Ангелы, падающие на месте. Тела, корчащиеся, искривляющиеся, пока они не становятся чем-то совсем неузнаваемым и не поворачиваются против тех, рядом с кем только что сражались. Приказы, которые приходится орать поверх чужих криков, пока существа с невероятной силой бьются друг с другом в борьбе за выживание. Когда она закончится, он не будет помнить многое. Обрывки звуков. Кровь. Алая-и-золотая-и-чёрная, вся — на земле вокруг него. Тела, лежащие без движения — сражение так яростно, что никто не осмеливается выйти на поле, чтобы их убрать. Он будет помнить, как стоит с мечом, направленным на горло демона. Как тот смотрит на него из окровавленной травы большими испуганными глазами, и на мгновение всё, что он видит — это Рафаэля, распростёртого на земле Эдема. Он понижает оружие, и тут же кто-то из его подчинённых взмахивает собственным, отделяя голову демона от тела. Он отворачивается, его тошнит, кровь липнет на его одежду, кожу, волосы. Сражение вокруг него продолжается, затягивает и его. Теперь он борется только чтобы оставаться в живых, блокирует удары, режет — тело двигается, вспоминая сотни тренировок — делает всё, что приказывает делать его Бог. Постоянно оглядывается, напрасно ища вспышку ало-золотого, пытаясь выделить звук знакомого, любимого голоса. А потом бой замирает. Вверху, так высоко, что он едва видит их, поднимаются две готовые к битве фигуры. Красно-чёрная — сине-серебряная. Люцифер — Микаэль. Ударяются друг о друга огненные мечи, пламя расходится в стороны от них, пока они ныряют, уклоняются, сражаются в воздухе. Их сила пылает в два солнца, жаркая, яркая, обжигающая. Они сходятся и сходятся, и ни один всё, кажется, не может одолеть другого. А потом серебристая фигура взвивается вверх на невероятной скорости. На секунду просто повисает в воздухе над своим братом. И рвётся вниз. Мелькает лезвие. Раз. Два. Три раза. И Люцифер падает, объятый пламенем. Его падение не красивое. Не изящное схождение в Ад. Оно быстрое и жестокое, падение валуна, с брызгами крови и изломанными крыльями, несущимися за ним, пока он не врезается в центр поля битвы. Его тело замирает совсем на мгновение — и ударная волна от его падения сбивает их всех с ног. Потом земля распахивается под ним, и он улетает дальше, в своё падение в Преисподнюю на миллионы световых лет. Вокруг Азирафаэля кричат демоны, когда земля поглощает и их, утаскивая вслед за хозяином и повелителем. Крики висят в воздухе, ужасная какофония звуков, пока не начинает наконец ослабевать и исчезать с последним демоном, уносящимся вниз, к своей участи. Потом наступает время подсчитать потери. Время увидеть, кто выжил, а кто не выжил. До смерти уставший Азирафаэль собирает остатки своего взвода — скорбеть по тем, кого они потеряли за долгие дни сражений. В какой-то момент его ранили в ногу, он не помнит, когда, но на ней давно уже запеклась его красная и золотая кровь. Как только он разбирается со своими солдатами, он отправляется к целителям. Оглядывается, когда подходит, ожидая наткнуться на пятно ярко-алых волос и янтарные глаза Рафаэля прямо в центре происходящего. Он должен быть там, отдавая приказы своим целителям твёрдой, но справедливой рукой. Но на его месте стоит его заместитель, сверкает зелёными покрасневшими глазами, руководит операцией. Она склоняет голову, видя его, но он знает, что только ради него она не может остановиться. Его рану лечит младший целитель, но он отказывается отвечать на любые его вопросы. На любое упоминание Рафаэля реагирует только отчаянными взглядами и каменным молчанием. После третьей попытки Азирафаэль замечает в глазах юного ангела слёзы и прекращает спрашивать. Придётся выяснить то, что ему нужно, другим путём. Его оставляют на всю ночь, беспокоясь насчёт инфекции в его ране, чтобы излечить которую, у них не хватает сил и рук. Не со всеми тысячами раненых ангелов и ограниченным количеством сильных целителей. Он не может вылечить её и сам. Он так же истощён, как и все остальные, потратив всё энергию, только чтобы выжить в битве. Как командиру взвода, ему дают кровать в Залах Исцеления, где младшие целители периодически проверяют его рану, при необходимости меняют повязки, убеждаются, что он не тревожит её. Он отключает болевые рецепторы, предпочитая не чувствовать ноющий зуд в ноге. Ему скучно просто сидеть, слушать стоны раненых. Невозможность ничего делать сводит с ума, в этой тёмной комнате, где нельзя даже ни с кем поговорить — все остальные пациенты уже уснули. Он дёргается, ворочается в кровати, пытаясь найти что-то, хоть что-то, что смогло бы отвлечь его от своих мыслей, пока он не понимает, что не может больше это выдерживать. Целители бросают на него хмурые взгляды, когда он встаёт, но позволяют выйти прогуляться, как только он соглашается принять костыли, которые они чуть не насильно впихивают ему в руки. Он медленно, покачиваясь, двигается по коридору, ища любой намёк на ало-золотое. Он всё ещё чувствует его любовь, такую призрачную, но она не указывает ему направления. Не говорит, где искать. Так что он начинает у дверей и проходит по комнатам, проверяя каждую. Но не находит ничего, совсем ничего, пока не оказывается в мастерских Рафаэля в самом конце здания. Там приоткрытыми стоят двери, так, что ему видно, кто стоит внутри. Он узнаёт спину Габриэля и стоящего за ним Сандальфона. Он не видит ни Уриэль, ни Рафаэля, но за его столом сидит Микаэль, морщась, пока его заместитель зашивает разрез на её руке. Она выглядит... ужасно. Половину лица закрывают повязки, левая рука — в гипсе. Ещё больше повязок проступают под одеждой, обматывающие её грудь и бока. Ещё один моток повязок лежит рядом, подготовленный для второй её руки. Ещё даже страшнее, чем физические раны, взгляд её незакрытого бинтами глаза. Он... пуст. Она только смотрит вперёд, ни на чём и ком не сосредотачиваясь. «Я обещала ему,» - блекло говорит она. - «Я говорила, что он не Падёт.» «Ты не смогла бы это остановить,» - отвечает ей Сандальфон, его голос неожиданно тихий и потерянный. - «Он сделал свой выбор, он же сказал это, когда мы за ним пришли.» «Ты не можешь верить тому, что сказал этот... это существо,» - шипит Габриэль. - «Оно больше не было нашим братом.» Азирафаэль морщится. Конечно. Они же только что потеряли Люцифера. Он пропал уже несколько месяцев назад, но Рафаэль говорил, что они всё ещё надеялись, что он вернётся. Ему нужно идти. Искать Рафаэля. Оставить их скорбеть в одиночестве. «Ты отомстила за смерть Рафаэля,» - склоняет голову Сандальфон, а от его слов у Азирафаэля кровь стынет в жилах. - «Ты не дала Люциферу забрать ещё кого-то из нас.» Азирафаэль замирает. Отомстила за... Рафаэля? Один из костылей падает из внезапно онемевших рук. - «Что?» Три пары глаз оглядываются на него. Микаэль отворачивается. «Азирафаэль,» - резко говорит Габриэль. - «Почему ты здесь?» «Я...» - он сглатывает, съёживаясь под его холодным фиолетовым взглядом. - «Я искал Рафаэля.» «Ну, ты не найдёшь его здесь,» - огрызается Габриэль. - «Его здесь больше нет.» В его ушах шумит кровь, яростно, как буря. - «Нет?» - тихо переспрашивает он. - «А где он?» «Он мёртв.» - Это — Сандальфон, бесцветный, отчаявшийся, потерянный. «Нет.» - Азирафаэль мотает головой. Он всё ещё его чувствует. Он не может быть мёртв. - «Нет. Нет-нет-нет-нет-нет.» - Он не поверит этому. - «Он не может быть...» - Он переводит взгляд с Сандальфона на Габриэля, на целителя, на Микаэль. Ни один из них не поднимает на него глаза. «Азирафаэль,» - обращается к нему целитель. - «Возможно, тебе стоит сесть.» «Нет,» - он отшатывается от её руки, от холодных глаз Габриэля и Сандальфона, грустного взгляда целителя. - «Я не...» «Это правда,» - ровно говорит Габриэль. - «Он Пал. В Эдеме. Где никогда не должен был быть. Будь он с нами... но, что ж.» - Он безэмоционально улыбается. - «Он выбрал пойти к тебе. И смотри, к чему это его привело.» Ноги подводят Азирафаэля, и он падает на пол. - «Нет, это невозможно. Я чувствую...» - Он тянется к ощущению его тёплой любви, но... оно так призрачно. Но ведь даже это должно значить, что он жив... ведь так? - «Он... он обещал.» - Он обещал вернуться ко мне. Несмотря ни на что. Но нет. Этого он не обещал. Он только обещал попытаться. Он вспоминает расширенные янтарные глаза, наполненные страхом. Последнюю улыбку, искажаемую паникой и болью. «Ты даже не попытался ему помочь,» - рычит Сандальфон. - «Ты только развернулся и побежал. Мы бы сражались за него. Мы бы умерли, но оставили бы его с нами.» «Он... он отправил меня к вам,» - протестует Азирафаэль. - «Он перенёс меня сюда.» «И истратил на это последние остатки своей силы,» - всё ещё с тем мёртвым, бесстрастным спокойствием говорит Габриэль. - «У него не осталось ничего, чтобы защитить себя. И без неё он Пал.» «Нет.» - Что-то внутри него кричит. - «Нет, он не мог... я всё ещё его чувствую, он не мог... не мог...» - Он вспоминает демонов с поля битвы. Тёмные существа, кровоточащие чёрной, смолистой жидкостью, с бессердечными, жестокими взглядами, грязные, изломанные, адские. Он не может представить Рафаэля — его яркого, сияющего Рафаэля — как одного из них. «Он Пал,» - безжалостно повторяет Габриэль. - «И мы убили его, чтобы его не забрал Ад.» Эти слова словно вырывают землю у него из-под ног. Габриэль словно прорывает дыру в самой реальности, прямо там, где находится сердце Азирафаэля. Он не может дышать. Он смотрит на Микаэль, которая теперь наблюдает за ним одним тускло-голубым глазом. «Это неправда,» - отчаянно выдыхает он, цепляясь за призрачную любовь, которую всё ещё чувствует. - «Скажи, что это неправда.» «Прости,» - её голос вздрагивает. - «Он мёртв. Я подвела его.» Из груди Азирафаэля вырывается всхлип. Горький, дрожащий, болезненный. Он всё ещё может чувствовать его любовь... но правда выведена на лице Микаэль. В её разбитом взгляде. Что он чувствует — за что он так отчаянно цепляется — только эхо, наконец осознаёт он. Эхо того, что когда-то чувствовал Рафаэль. Единственное, что у него осталось от Архангела, которого он любил. Понимая это, на полу Залов Исцеления, под холодными, тяжёлыми взглядами братьев Рафаэля, Начало Азирафаэль разваливается на части.