Счастливая концовка

Эрика не планировала решать проблему так радикально. Внимание, воздействие на файл Natsuki.chr. Это было странно. Внезапно Нокс почувствовала, что это нужно прекратить. Эрика просто, как обычно, гуляла по ночным улицам в воскресенье, разглядывая яркие звёзды на чёрном небе. Это сообщение заставило её подорваться со скамейки и броситься в непонятном направлении. Тихий вскрик, раздавшийся из одного, обычного на вид, дома, заставил обычно рассудительную Эри ногой выбить хлипкую дверь и вихрем ворваться в гостиную. Полноватый мужчина лет сорока, с обрюзгшим лицом и невнятными тёмными волосами так и замер, занеся кулак над сжавшейся в комочек в углу комнаты девчонку. – А ну не тронь! – оскалившись, Нокс змеёй скользнула между ним и удивлённо поднявшей голову Нацуки. – Ах ты тварь! – взревел явно пьяный мужик, замахиваясь кулаком. – Я? – Эрика никогда не жаловалась на быстроту реакции, поэтому с размаху врезала ему в живот. – Тварь из нас двоих явно не я! Краткий миг превосходства сменился крахом: ей прилетело здоровым кулаком в скулу, и перед глазами вспыхнули круги. Эрика отшатнулась, но не сдалась: ударила в солнечное сплетение, рухнула от удара в подбородок, но увлекла за собой и мужчину. Нокс легко вскочила, и, хотя и не видела перед собой ничего, пнула его в живот, выбивая воздух из его лёгких. – Ещё раз я узнаю, – схватив отца Нацуки за воротник рубашки, Эрика приставила к его горлу выкидной нож, который всегда носила с собой. – Что ты посмел хотя бы голос на неё поднять, я перережу тебе глотку. И, поверь, улики я уничтожаю замечательно... Улики Нокс уничтожала действительно замечательно... Системные. Но ему об этом знать было не нужно. Эрика резко замахнулась и вырубила мужчину аккуратным ударом по темечку. – Эри? Эт-то... Ты? – тихо спросили сзади. – Привет, Нацуки, – с трудом улыбнулась Эрика. – Он тебя не ударил? – Не успел, – ответила розоволосая непривычно покорно. – Эри... Эри! Очнись! Нокс с трудом удержалась на ногах, выпрямилась и вцепилась левой рукой в дверной косяк. – Да я... В порядке... Да... – пробормотала Эрика, другой рукой осторожно взлохмачивая розовые волосы. – Сейчас... Девушка закашлялась и утёрла кровь с губ. – Эри, Эри, Эри, – Нацуки осторожно усадила её на пол. – Спасибо, Эри... Не теряй сознание! Всё будет хорошо! – Э? Ты... чего,.. плачешь, что ли? – испугалась Эрика, перед глазами плыло, а мысли путались. – Хэй... Нацуки... Идём... Не слушая возражений, Эрика, пошатываясь, встала и, уцепившись за рукав футболки розоволосой, потащила её за собой. То, как она с поддержкой Нацуки дошла до дома, почти не отпечаталось в памяти. Кажется, было какое-то сообщение о повреждении файла Hikery.chr. Это же её файл, верно?.. – Тут эта гнида... Тебя не достанет, обещаю, – из последних сил прохрипела Эрика и рухнула на жёсткий пол гостиной. Кажется, у Нокс было похмелье. Голова нещадно болела, отдавая в висок и скулу, а живот словно превратился в один сплошной сгусток боли. Нихрена это не сон. Не то чтобы Эрику слишком волновало, в игре она оказалась каким-то образом или просто спит, но во сне таких... Красочных... Ощущений быть просто не могло. Эри осторожно встала, замечая, что рядом с ней сопит Нацуки. О, так это не похмелье... Девушка осторожно дошла до огромного, во весь рост, зеркала в коридоре. В школу она сегодня не пойдёт. На скуле цвёл здоровенный сине-фиолетовый синяк, губа была разбита, на челюсти длинная глубокая ссадина, на виске тоже была запекшаяся кровь. И это только на лице... Редкостная красотка. На животе тоже был синяк нехилого размера. Кажется, одно ребро треснуло. Или не одно... Дышать было тяжело. Надо бы сходить за вещами Нацуки. Отец розоволосой спал на полу и был ещё пьянее, чем вчера. Вдолбив его пьяной испуганной туше, что с ним сделают, если он что-то вякнет Нацуки, когда та вернётся, Эрика собрала учебники, одежду и всю мангу девушки, и в один заход донесла это до своего дома, шипя от боли в ребре. Перенеся Нацуки на кровать, Эрика с удивлением поняла, что нет ещё пяти утра. Жаль: заснуть не удастся. Нацуки проснулась сама, когда Хикэри готовила своё фирменное блюдо: бличники. – Эри, – тихо позвала розоволосая, несколько минут наблюдающая за ней. – Да, Нацуки? – как ни в чём не бывало, отозвалась Эрика, переворачивая один из последних блинов. – Обернись, пожалуйста, – совершенно несвойственный голос девушки заставил её коротко вздрогнуть. – Зачем? – фигура Эрики словно закаменела. Беловолосая едва повернула голову, и половина её лица спряталась в тени. – Пожалуйста, Эри, – Нацуки осторожно обняла её за талию, но, услышав короткий болезненный выдох, ослабила объятия. Не выдержав умоляющего тона, Эрика со вздохом обернулась. Нацуки, вскрикнувшая от вида её лица, плакала. – Нет-нет-нет, не надо, – Нокс опустилась на колени перед девчонкой и теперь их глаза были на одном уровне. – Я ещё со средней школы во всех драках участвовала, и там мы друг друга похуже мутузили, поэтому эти пара синяков – офигенный пустяк. Всхлипнув, Нацуки обняла её за плечи и уткнулась носом в плечо. – Спасибо, Эри... – прошептала она. – Да ладно тебе, Нацуки, – Эрика потрепала розоволосую по голове. – Кстати, мы поговорили с твоим отцом утром... Без мордобоя, – поспешила заверить вскинувшуюся девушку Нокс. – И... Ну, в общем... Ты теперь живёшь у меня. В школу Эрика действительно решила не ходить, и осталась дома, отправив туда волнующуюся о ней Нацуки, до прихода которой благополучно проспала, полулёжа на диване. – Моника волновалась, – с порога заявила розоволосая. – Завтра скажу ей, что подралась с какой-нибудь гоп-компанией, – зевнула Эрика и поудобнее устроилась. – А, точно, твоя комната, – вспомнила она и с трудом встала. Из трёх предложенных Нацуки выбрала ту, которая была ближе всего к комнате Эри. Убедившись, что новая сожительница накормлена и уютно устроилась, Эрика вновь плюхнулась на диван и отрубилась. Нацуки разбудила её вечером, и, кажется, почти целиком вернула свой цундерский характер, при том, что была едва ли не в два раза ниже Эрики. Розоволосая чуть ли не пинками погнала Нокс на кухню, есть, а потом не пустила на улицу, заявив, что там темно и Эри нарвётся на неприятности. При этом Нацуки смущалась, краснела и отводила глаза: верный признак того, что дэрэ-часть одерживает верх над цунцун-частью. За полушутливую просьбу назвать её семпаем розоволосая едва не сломала Хикэри ещё пару рёбер, и утром, к счастью, вновь полностью стала собой. – М-м-м, привет? – дверь класса приоткрылась, и внутрь скользнула Хикэри. – Эри-и! – Сайори едва не сбила её с ног, но отскочила, когда девушка вскрикнула и сложилась пополам. – Ой, п-прости! Тебе больно? – Да нет, просто я вчера кое с кем кое-что не поделила, поэтому... Ну... Кхм, – беловолосая наконец полностью подняла голову. – Но я победила! Моника охнула: на левой скуле девушки был заживающий синяк, слегка виднеющийся из-под слоя тоналки, на правой щеке снизу – ссадина, а губа была разбита. – Эри! – шатенка мгновенно оказалась рядом с ней, оттолкнув пискнувшую Сайори и заглядывая в алые глаза. – Как же так? У тебя может быть сотрясение! У тебя болит голова? Кружится? Есть сухость во рту? Хочется спать? – Д-да нет, – Хикэри вдруг немного покраснела и отвела взгляд, но тут же снова посмотрела ей в глаза. – Всё хорошо, Моника! Не волнуйся! – Эри необычно широко улыбнулась, и, к удивлению шатенки, эта улыбка была абсолютно искренна. – Время обмена поэмами! – мелодичный голос Моники заставил Юри и Эри вздрогнуть и разойтись по своим углам. Эрика вытащила свою тетрадь и едва не отпрыгнула: шатенка уже стояла рядом с ней в "позе Моники" и тепло улыбалась. Вчера она почему-то была крайне задумчива и рассеяна. Даже про обмен стихами совсем забыла: хорошо, ей Сайори напомнила. Зато сейчас Моника ярко улыбалась и уже протягивала девушке свою поэму. Эрика вчиталась в написанные аккуратным, красивым почерком строки. Странное переплетение яркого света, Ворвавшееся в тёмный дом. Замеревшая в ожидании ответа. Последняя строчка, последний том. Бессмысленный шум не был пустым, Он был шифром тихого совета надежды. Прекрасный ангел казался простым, Но скрыть не сумел непростые одежды. Сияющее белым перо в темноте не скрыть, Как и истинные эмоции в частоте вранья. Удары сердца слышны, и этого не забыть, Лишь только надеяться: в этот раз буду Я. – Сдаюсь. Какой бы тайный смысл ты не вложила, он так и остался для меня загадкой, – покачала головой Нокс. Моника тихо рассмеялась и осторожно открыла её тетрадь на последней исписанной странице. Кроваво-алые росчерки не портят бумажный лист, Лишь украшают его прекрасным багровым цветом. Чернила рекой стекают на листок, что уже не чист, Пора уже, честно, давно пренебречь не твоим советом. Чернила тёмного цвета плывут, становясь светлее, Расплываясь в фразы и невольно вскрывая душу, И идя по создАнной из слов, что не тайны уже, аллее, Не понять в хороводе безумном которое слово душит. Пустота заставляет идти и искать то, что её закроет, Потому что заполнить её невозможно, не удаётся. Но в глубине пустоты что-то долго, упрямо роет. Расширяя дыру и терпя потери, кажется, не сдаётся. Бездна растёт, поглощая эмоции-чувства-вечность, Что-то то роет быстрее, словно чуя той раны кровь. Счётчик оплаты судьбе ускоряет беспечность, Но и он замирает бессильно, увидев во тьме любовь. – Это... Весьма в стиле Юри, – вдруг замечает Моника, несколько раз перечитывая стихотворение. – Метафоры и тайный смысл в каждой строчке. Но мне очень нравится, – мягко улыбается она. – Э-эм, спасибо, – Эрика отводит глаза вновь, испытывая непонятное смущение, и натыкается взглядом на крутящуюся от нетерпения Сайори, которая тут же подскакивает к ней. Отвлекаясь на рыжеволосую, Нокс не заметила, как Моника тоже краснеет, но всё равно смотрит ей вслед. Пока Нацуки умотала в книжный, окрылённая просьбой подобрать Хикэри какую-нибудь мангу, сама Эрика решила прогуляться вдоль улицы и, возможно, навестить Сайори. Эрика ещё в прошлый раз зареклась гулять вечером воскресенья... Неожиданно что-то заставило её затормозить. Вдоль забора навстречу ей шла высокая, лишь немного ниже её, девушка. Тёмно-фиолетовые волосы, белый свитер с длинными рукавами в жаркую погоду и тёмные джинсы: это, несомненно, была Юри. Она шла, неся одной рукой пакет с книгами, и была явно погружена в чтение, не замечая ничего вокруг. Эрика прислонилась к забору, собираясь дождаться подругу, и ненадолго перевела взгляд на сидящую на заборе кошку... Эри было чертовски больно. Нет, Юри не была тяжёлой, скорее, наоборот, но острый уголок книги, впившийся в живот, выбил воздух из лёгких. Прямо в не до конца заживший синяк... Несколько секунд лежащая на Хикэри девушка осознавала происходящее, и с каждой секундой на её лице всё больше проступал ужас. – П-прости! – пискнула она, пружиной вскакивая с хрипящей от боли Нокс и осторожно пытаясь её поднять. – Из-звини, я-я... Я-я н-не х-хотела! П-пожалуйста, п-прости... Т-тебе н-не б-больно? Ч-что я н-несу, к-конечно б-больно... Я т-такая н-неуклюжая! П-прости, Эри! Эрика растерялась. Нет, не так. Эрика почувствовала, как все горы мира упали ей на плечи и придавили к земле. Потому что она, чёрт побери, не знала, как вести себя в такой ситуации. Чувствуя, что паникует похлеще Юри, Хикэри перехватила её запястье. –Да ничего страшного! – бодро улыбнулась Эрика и вдруг почувствовала, что рукав свитера темноволосой влажный. – Э? У тебя кровь! Ты так сильно уда... Словно желая проверить, сильно ли оцарапалась девушка, Нокс обеспокоенно закатала рукав её свитера, стараясь не касаться окровавленного места. Даже после всех хорроров, что она просмотрела... От вида ран Юри Эри поплохело. Впрочем, скорее, поплохело больше самой Юри: та, в ужасе вскрикнув, упала в обморок. – Юри... Юри... Ну, Юри, очнись уже... Юри-и-и... Странно. Кто мог звать её? Воспоминания заставили девушку в ужасе сесть на кровати и сжаться в комочек, обхватив колени руками. Эри знала! Знала о её безумном увлечении, и, теперь, несомненно, ненавидела её! А это значит... Значит, что больше не будет совместного чтения, её мягкого голоса и ободряющей улыбки... А если Эри ещё и расскажет другим... Им будет отвратительно даже в одном Клубе с ней находиться! – Юри, ну, т-ты чего... – неожиданно её крепко обняли и взяли за подбородок, приподнимая голову. – Н-не плачь... Ну пожалуйста! Юри медленно открыла глаза, но ненависти во взгляде девушки, чьё лицо находилось напротив, почему-то не было. – Ты... Ненавидишь меня? – с трудом, еле слышно, прошептала темноволосая. – Э? С чего бы это? – кажется, Эри искренне растерялась. – Нет, конечно, нет... Но то, что ты делаешь, ненавижу. Зачем ты причиняшь себе боль, глупышка?! – Я... П-прости... Я не знаю... – Юри крепче прижалась к ней. – Я... Знаю, это... Опасно... Я не хочу умирать! Я... П-просто... У м-меня не п-получается остановиться! – Тихо, тихо... Всё хорошо... Я не позволю тебе убить себя, – мягкий голос Эри вселял уверенность в том, что всё действительно будет хорошо. – Когда вернутся твои родители? – В ав-вгусте, – успокаиваясь, прошептала Юри. – До их возвращения проживёшь у меня, – темноволосая неуверенно кивнула, сейчас готовая на всё, что скажет девушка, даже если это будет просьба перерезать себе вены. – Ну вот, и не надо плакать... Всё же будет хорошо... Только нужно продезинфицировать раны, и от них и шрама не останется, – Эри, одной рукой всё ещё не отпуская темноволосую, другой подтянула ближе к себе аптечку и пару тёплых, влажных полотенец. Юри послушно позволила стянуть с себя свитер и осталась в одном чёрном лифчике. Эри коротко охнула, отводя взгляд от ран на её животе. В тёмно-кровавых глазах – любимый цвет Юри – она смогла рассмотреть что-то, похожое на отвращение. Значит, она всё же противна ей? Так зачем Эри тогда ей помогает? Юри и не знала, что она настолько добра... – К-кажется, у меня гемофобия... – так, как будто её сейчас стошнит, прошептала она, отвернувшись и рывком, отрывая пуговицы, ослабила воротник рубашки, тяжело дыша. – И оксифобия тоже... Сейчас, прости. Эри повернулась обратно и, очевидно, найдя порезы на животе не очень глубокими, попросила её положить руку на полотенце. Беловолосая, осторожно поливая порезы перекисью и замазывая их зеленкой, ласково дула на них. Юри казалось, что если она узнает о том, что эта боль ей нравится, и тихо постанывает она вовсе не от того, что это причиняет страдания... То темноволосая просто умрёт, рассыплется горсткой тёмного, пахнущего кровью пепла... Эри, чьи пальцы сначала подрагивали, успокоилась, хотя всё ещё оставалась куда более бледной, чем обычно. Наконец закончив с руками, девушка осторожно опустила Юри спиной на кровать, подложив ей под поясницу всё ещё теплое полотенце. От двусмысленной позы обе слегка смутились: Эри с полурасстегнутой рубашкой нависала над полуголой Юри. Хикэри осторожно полила перекисью самую глубокую рану и склонилась ближе к ней, осторожно дуя на розовеющую пенку на порезе. Юри, зашипев, обхватила её за плечи: эта боль уже казалась слишком приятной. Дверь открылась, и в комноту влетела радостная Нацуки. –... – Да ладно, серьёзно?! – взвыла Эри. Взгляд красной до кончиков ушей Нацуки метнулся вбок и остановился на окровавленном полотенце. – Это... Кровь? – пошатнувшись, розоволосая сползла по двери в обморок. – Да что же за день такой! – Эри явно разрывалась между Нацуки и Юри. – А, сама очухается. Девушка не менее аккуратно, несмотря на эмоции, закончила с животом темноволосой и осторожно её перебинтовала. – Ну вот и всё, – Эри мягко улыбнулась и потрепала Юри по голове. Найдя какую-то новую рубашку, Хикэри помогла Юри её надеть и перенесла Нацуки на кровать, предупредив, что идёт за водой и нашатырным спиртом, который почему-то лежал в другой аптечке. Когда Эрика снова зашла в комнату, Нацуки и Юри целовались. Нет, Нокс, конечно, всё понимала... Но когда они успели?! Хотя, если вспомнить, что последнюю неделю они были неразлучны... Кажется, у Протагониста выбор уменьшился на два... Три, включая Эрику пункта. Ну и чёрт с ним. Эрика вышла из комнаты и прикрыла дверь. Всё ещё было воскресенье. Хотелось гулять. Оставив на столе записку о том, что вернётся поздно, Нокс набросила на плечи тот самый непонятный плащ-кардиган и потрусила к Сайори... Которой не было дома. Замечательно. Хотелось увидеть Монику, но идти к ней без приглашения Эри не могла. – Жизнь – боль. Эрика рухнула на травку под деревом в небольшом парке и, раскинув руки, с тоской уставилась вверх. – Что-то случилось? – деликатно вопросили оттуда. – Моника?.. Моника! – Нокс вскочила. От недавней меланхолии не осталось и следа. – Привет! – Привет, – неожиданно шатенка всё с той же тёплой улыбкой обняла её. – Так с чего такое заявление? – М-м-м... Нацуки и Юри... Кхм, заняты, Сайори нет дома... Мне было скучно, – честно ответила Эрика. – Погуляем? Идущая сбоку от неё Эри, мягко посмеиваясь, рассказывала что-то. Нет, конечно, история была безумно интересной, но Моника постоянно прослушивала какую-то часть монолога, растворяясь в бархатном шелесте её голоса. Ни с одним из Игроков она не сближалась так, как с Эри. За две недели почти ежедневного общения Моника вдруг поняла, что влюбилась. Влюбилась не в часть реальности, что нес с собой Протагонист, а в набор кода, команд и запрограммированной любви к этому самому Протагонисту. Хикэри всё ещё оставалась загадкой, и Моника хотела бы верить, что только это привлекало её в ней, но... Заметив, что девушка замолчала, шатенка перевела взгляд на неё. Эри смотрела вверх, на прекрасное закатное небо. Сейчас её глаза, словно светящиеся изнутри, не позволяли отвести от них взгляд. Моника подумала, что Эри останется с ней навечно. Ведь выхода из этого замкнутого круга не было, и единственное, что может их разлучить – прихоть разработчика, что и свела их вместе. – Как думаешь, что ждёт нас дальше? – тихо спросила зеленоглазая. Ничего их не ждало, кроме бесконечного повторения. – Реальность, – пожала плечами Эри. Моника до крови прикусила губу и отвернулась, скрывая блеснувшие на глазах слёзы. – Не понимаю... – криво улыбнулась она. – Я тоже, – вдруг призналась Хикэри. – Но, думаю, мы поймём. Позже. – А если не будет этого "позже", Эри, – справившись с собой, Моника заглянула в глаза девушки, касаясь её предплечья. – Будет, – она нахмурилась, шагнув чуть ближе к шатенке, и вдруг мягко улыбнулась. – Хочешь, прочитаю тебе стихотворение, Моника? – Хочу! – с готовностью кивнула Моника. – Чем привлекает замкнутая бесконечность Всех тех, чей мир – обычная реальность? И проклиная тех, кого ведёт беспечность Мысли, что их кошмар не обретет материальность, Их не найдём поступкам оправданье. Ведь как понять тому, кто замкнут в круге вечном Ненужность светлых мыслей и судьбы своей незнанье? Войну и смерть, огня агонию и холод в каждом встречном? Не лучше ль жить во лжи, не зная правды настоящей? Реальность так жестока... В ней человек — никто уже давно! По венам кровь отравленная вдруг рекой бежит бодрящей, Будя желанье жить. А то, что это ложь... Не всё ли уж равно? Приятный голос Эри заставлял Монику расслабиться, прижимаясь к ней ближе. – Красиво... – Тихо сказала шатенка. – Эри, как думаешь, а реальность правда так страшна? – В большинстве своём... Возможно. Впрочем, не думаю, что это важно для нас сейчас. Если хочешь, я могу рассказать тебе про Англию, место, где я жила раньше, – шатенка закивала, и девушки сели на ближайшую скамейку, всё ещё не разрывая объятий.