Never trust a Mockingbird

2 января 1926, вечер

Бирмингем никогда не отличался образцовой показательностью среди населения, здесь всегда было слишком много воров, убийц, насильников и пьяниц, которые всеми возможными правдами и неправдами пытались обелить свою репутацию тяжелым трудом. Днями грешники пахали на работе за гроши, помогали бедствующим семьям соседей, улыбались прохожим. В общем-то строили из себя порядочных граждан под надзором полиции. Но спектакль заканчивался стоило первым сумеркам упасть на город и погрузить его в непроглядную тьму, в которой единственными маяками служили огни пабов и баров. Сутулясь, Питер брел по узким улочкам к одному из них, обильно попыхивая дешевой сигаретой. Всем существом он чувствовал пронизывающий его пристальный взгляд из мрака, но так и не смог выявить откуда именно за ним следили. Он точно знал, что где-то неподалеку притаилась ласточка, ждущая удобного момента для атаки. Она была одна, Пит это точно знал. Достаточно, чтобы завалить несколько козырьков без последствий. Нужно быть максимально осторожными, если они хотят, чтобы это сошло им с рук. Стоило держаться подальше не только от чужих, но и от своих, что не отличались солидарностью в делах, потенциально угрожающих внутренней безопасности. Наверное, с их стороны это было правильно… Вольный вошел в бар, только когда докурил последнюю сигарету. Здравый смысл, оставшийся где-то на задворках проломленного несколько раз черепа, не дал ему зайти сразу же. Дал время передумать, считай. Он вообще любил встревать тогда, когда это было ненужно. Уже все решено, отступать поздно. Все, что мог сделать Питер — это по-быстрому отстреляться и уйти по своим делам. Бетти наверняка уже приготовила ужин… — А-а-а вот и Питти! Маленький наглый цыганенок все-таки пожаловал! Рад видеть тебя! Этот крик разнесся по полному помещению бара вместе со звоном колокольчика, висящего над дверью. Господи Боже, неужели этот кретин специально ждал, чтобы возвестить о его прибытии всех гостей этого клоповника? Складывалось ощущение, что именно так оно и было. — Здорово, Дункан, — произнес Питер, честно попытавшись улыбнуться. Притворяться дружелюбным у него выходило удачнее всего, но сейчас даже невооруженному взгляду было понятно, что радость его была поддельной. — Взаимно. — Я заждался. Думал, встречу назначил, а не пришел, собака. Уже хотел к твоей благоверной пойти стучаться, просить за тебя. Вдруг, думаю, не отпустила… Вольный до хруста сжал челюсти от упоминания Бетти. Его совсем не прельщала идея того, что этот мудак мог прийти к ней спрашивать за него. Случись подобное, он бы разрисовал ему всю рожу кухонным ножом и выбросил бы тушку в ближайший канал. Пускай Пересмешник с Шелби делают с ним что хотят, на Бетти он даже взглянуть этому уроду не даст. Сразу — глаза вон. Будь у него его нож, он бы и сейчас не побрезговал, если уж на чистоту. Жаль только, что Дункан уже обещан другому. Упав на свободный стул рядом с коллегой, Питер заказал себе пива. Ему нужно было быть трезвым, так что от виски он сразу отказался, хотя и Дункан начал возмущаться, что, вроде как, нормально выпить пришли. По амбре, которое исходило от него, стало понятно, что он уже давно свое отпил. — Так и нахер ты меня вытащил? — спросил он, заплетающимся языком после того, как Питер прикончил половину светлого. — Кажись, мы с тобой раньше особо не общались, а тут вдруг пригласил «на чай». Заигрываешь со мной? Огромную рожу козырька осветила широкая пьяная улыбка, от которой по спине пробежали мурашки. Вольный постарался рассмеяться как можно более убедительно. Ему не хотелось провоцировать того, кто превосходил его в размерах раза в два точно. Дункан был одним из самых верных, сильных, но тупых солдат Томаса Шелби, а потому открытая конфронтация с ним была невыгодна со всех сторон. Такой может и убить по ошибке, не посмотрев на то, кого убивает и какое значение этот человек имеет для его хозяина. Слишком отбитый кулаками врагов, ничего в его искалеченной голове не осталось. — Да я подумал… — Пит прокрутил полупустой стакан на барной стойке и взглянул на собеседника в упор, чтобы придать своим словам больший вес. Санни был прав: взгляд у Дункана действительно тупой как у осла и пятно под ухом и правда похоже на член. Только почему-то со слишком большим концом. — Я подумал, что нам с тобой лучше держаться друг друга, вот и все. — Да? — одним махом козырек проглотил стакан виски. Откашлявшись, он усмехнулся. — И с чего б мне держаться такого дохлика как ты, а? Будто ты мне какую пользу принесешь, Питти. Не смеши. — Я могу как минимум оплатить твой виски. На секунду Дункан замолчал, а после разразился таким громким смехом, что все в баре обернулись, чтобы взглянуть на всеобщего нарушителя спокойствия. Вольный тоже посмеялся, скрывая свою фальшивую улыбку в стакане с пивом. Не стоило бы им привлекать так много внимания, но, видимо, по-другому уже не получится. Что ж, хотя бы будут свидетели, что он тут не при делах. — Ну давай, плати! Денег у меня и правда не особо. — Бармен, поставь бутылку. От вида целой бутылки ирландского у огромного кретина округлились глаза от счастья. Он в тот же миг налил себе полный стакан, не предлагая Вольному, вылил его себе в горло и налил снова. Питер в это время, как бы между прочим, огляделся по сторонам, выискивая в посетителях знакомое лицо. Народу было много, разглядеть всех не было возможности. Он знал, что где-то среди них затерялась ласточка, но где именно даже предположить не мог. Слишком уж хорошо мелкие птички умели прятаться. Не удалось найти даже намека на то, что где-то среди этой толпы пьяниц есть свои. А они здесь по-любому есть, ибо центр города с недавних пор стал нейтральной территорией, а продажа в барах и клубах была одной из самых прибыльных. К кому бы он сам подошел, чтобы срубить гашиш, к примеру? Вон к тому пареньку за крайним столиком, как вариант. Он выглядел как раз под стать, только уверенности в глазах никакой. Может, новобранец… — Дункан, сколько ты получаешь за свою работу? Дункан взглянул исподлобья как-то уж совсем мрачно, придвинул поближе бутылку, будто бы боялся, что сейчас ее у него заберут. Забирать Питер ничего не собирался, а потому примирительно отодвинулся чуть подальше, отхлебывая светлого. На самом деле, этот вопрос не то чтобы нуждался в каком-то ответе. Вышибал в «Shelby Company Limited» не баловали поднебесным заработком, они получали чуть больше, чем рабочие на фабриках. Их работа не была столь пыльной и тяжелой, так что разбивать людям головы представлялось лучшим вариантом, чем без продыху таскать тяжелые запчасти для автомобилей. Особенно для такого дуболома как Дункан. — Нормально мне платят, — неохотно прогудел козырек, не смотря в черные глаза цыгана. — Не жалуюсь. На то, чтобы прокормить семью хватает. — Семью? — Питер удивился тому, как вдруг надломился его голос. Он не знал, что у Дункана была семья, ибо он выглядел как выходец из приюта, совсем недисциплинированный оболдуй. Но, вопреки его мыслям, Дункан пожал плечами, кивнув. — Жена с дочкой, — казалось, он даже улыбнулся. — Мелкая, ей всего четыре года, а уже гоняет собак по району. Вообще без страха. Совсем как ее батя в малые годы, да… Хотя на мать больше похожа. Такие же глазищи. — А я думал, что ты у нас волк-одиночка. До ушей донесся сдавленный смех. — Одиночки долго не живут, Питти. Да и счастливы тоже не бывают. Знаешь ведь сам. У тебя ж тоже вон семья на подходе. Заметил же как легче стало? — Да… Легче действительно стало. Питер, сколько себя помнил, был окружен родными лицами: отцом, матерью, братьями и сестрами, дядями и тетями. В детстве, юношестве, на войне, в мирной жизни с ним рядом всегда был кто-то, кому можно было доверять без сомнений и страха быть преданным. Поэтому, когда Ли ушли, оставив его на Шелби и Пересмешника, Пит остался один и совершенно потерялся в чувствах, разрывающих его на куски. Он понимал, что когда-нибудь это все равно бы произошло, но надеялся как можно больше отложить этот момент. Расставание никогда не воспринималось всерьез. Оставшись один на один с собой, Вольный не смог совладать со всем тем, что на него навалилось. Ударился в пьянство и драки, с особым удовольствием вскрывал людей ножом, подаренным отцом еще очень давно. Бетти спасла его от самого себя. От одиночества. Боль от потери она заглушала лучше любого спиртного, а успокаивала эффективнее дешевых сигарет и ударов. Она была настоящим воплощением всего самого лучшего в мире, что могло удержать потерявшегося цыгана на этом свете. Не будь ее, он бы уже давно откинулся от ножевого в каком-нибудь переулке. Тут хоть есть для кого жить… Вольный удержался, чтобы громко не сглотнуть. Он не имел понятия, представить себе не мог… Так вдруг стало гадко на душе из-за всего происходящего. Жена с дочкой. На кого они останутся в случае смерти Дункана? Кто сможет им помочь? Томми Шелби? Только если деньгами, но они ведь не смогут заменить им отца и мужа. Ничто не сможет. — А на кой хрен спрашиваешь? Потерянным взглядом, Пит еще раз осмотрел помещение бара. Кажется, он заметил движение, грязно-песочный цвет рабочей куртки. Над дверью прозвенел колокольчик, кто-то вышел на улицу и скрылся в вечерних сумерках, но не ушел насовсем. Повернувшись обратно к собеседнику, Вольный усмехнулся, издав приглушенный смешок, почесав в затылке. — Ну это к нашему разговору о моей полезности, — почесав в затылке, сказал он. — Я думаю, твои жена и дочка наверняка не были против того, чтобы ты получал в два раза больше чем сейчас, а? Боже, что он несет? Почему дает ему надежду на светлое будущее, перед самым концом его жизни? Пытается замолить грехи? Низко, Питер, как же ты жалок… — Что за дебильные вопросы из тебя лезут сегодня? Ты что, перепил? — Дукан по-дружески толкнул коллегу в плечо и плеснул себе еще виски. Вольный проследил за движением его руки, пытаясь справиться с желанием отряхнуться. — Да нет, я трезв вполне себе, — протянул он неуверенно. — Просто думаю, что им были бы впору новые платья, которые ты мог бы купить им на повышение. Я мог бы это устроить. Мерзко. Чертов слизняк. — Мог бы? — Дункан весь обратился во внимание, пристально наблюдая за каждым неаккуратным движением мускул на вытянутом лице собеседника. — Ты слишком самоуверен, Питти. Томми Шелби выплачивает лишку только тем, кто по-настоящему ему полезен. Простые рэкетиры, как я, ему неинтересны. Меня можно заменить в любой момент. У меня ж никаких талантов нет. И потому голодать мне на кровные до скончания своего века. — Ну, у тебя есть недюжая сила, а это уже что-то. — Брось. Не пудри мне мозги своей ахинеей. — Твоей силы достаточно, чтобы стать одним из приближенных к Томми. Или приближенным приближенного Томми, тоже как вариант, например. Получал бы ровно в два раза больше… — К чему ты клонишь? — К тому, что могу дать тебе работу попрестижнее, если согласишься на пару условий. — Ты?! — Дункан разразился громогласным смехом, от которого, казалось, завибрировали окна. Огромной ручищей он ударил пару раз по стойке, что опасно затряслась от обрушившегося на нее веса. Питер поднял свой стакан, испугавшись за его сохранность. Ему бы не хотелось доплачивать за битую посуду. Бетти будет не в восторге, если он потратит слишком много денег за один вечер. Пускай они и не бедствовали, все-таки за бюджетом стоило следить, чтобы случайно не распустить себя, так она говорила. Покорно и терпеливо Вольный ждал, когда его тупоголовый коллега угомонится, чтобы продолжить разговор в более рациональном ключе. Возможно, через пару минут до него дойдет вся серьезность предложения, он задумается о словах. Было бы хорошо, если так. Хотя, если судить строго, этот его выбор все равно ни на что не повлияет в будущем… Кажется, неподалеку кто-то свистнул. — И кем же ты меня хочешь нанять, Питти? — этот вопрос прозвучал лишь через пару минут, после того, как улеглась шумиха. За это время Вольный успел допить свое пиво и заказать еще. Удивленно возведя брови, ибо уже не ждал ответа, он обернулся к козырьку. — Ну… Что я должен буду делать? Что-то вроде… Телохранителем тебе быть? Или что? — Да, что-то типа того, — плечи цыгана подпрыгнули в неопределенности. Еще раз оглядевшись по сторонам, Питер склонился ближе к собеседнику, понижая громкость голоса почти до шепота. Говорить он начал, только когда Дункан сделал тоже самое. — Понимаешь, дело в том… Томми хочет повысить меня. Назначить на должность переговорщика. — Да? — выражение на небритом лице идиота стало недоверчивым: водянистые глаза подозрительно сощурились, а губы сомкнулись в тонкую полоску. Он заподозрил ложь в словах коллеги, но не обладал достаточным умом, чтобы уличить его в этом. — И с кем же он там переговариваться собрался? Вольный ждал только этого вопроса. Поманив пальцем собеседника поближе, он склонился почти к самому его уху, недоверчиво сверкая черными глазами в разные стороны. В это мгновение Дункан будто перестал дышать, дожидаясь откровения. Питер выждал интригующую паузу, прежде чем обрушить на него обескураживающую ложь. — Я буду вести переговоры с Пересмешником. В мгновение ока Дункан отшатнулся от собеседника, словно бы от огня, чуть не свалившись с высокого барного стула. Он вскочил на ноги, бешено сверкая глазами то на сыгравшего изумление Питера, то на уставившихся на него самого окружающих. В баре повисла гнетущая тишина, все смотрели на него как на умалишенного и готовились в любой момент схватиться за оружие. В здешних краях было слишком много контуженных на войне, которых справедливо опасались из-за их непредсказуемости. — Дункан, с тобой все в порядке? — обеспокоенно осведомился Пит, делая вид, будто все это не его рук дело. Его бездонные глаза наполнились такой искренней тревогой, что Дункану стало не по себе. Он, подобно загнанному в капкан животному, почувствовал неладное. Почему этот тип так о нем печется? Что у него за цели? — Дункан, сядь. Не пугай народ. — Не, Пит, знаешь что… Я, наверное, пойду уже. Меня мои девочки дома ждут… — Пойдешь? Но ты ведь даже бутылку еще не допил. Дункан! Но Дункан уже выскочил за дверь, скрываясь из виду за плотной толщей темени. Вольный, как и полагается, отыграл сожаление, даже проворчал что-то себе под нос, отпивая из стакана теплое пиво. Кажется, бармен поверил в его досаду и даже предложил свою компанию и бутылку виски за его счет. От всего этого Пит нехотя отказался, ссылаясь на то, что его дома ждет невеста, которая не пустит на порог, если он придет вдребезги пьяный. Бармен лишь понимающе усмехнулся. Питер просидел в баре еще полчаса, прежде чем услышал с улицы женские крики. Якобы не слишком заинтересованный, он вышел на улицу, плотнее запахивая на себе куртку. За время, пока он сидел в этом клоповнике, воздух ощутимо похолодел и, кажется, накрапывал мелкий дождь. Пришлось поднять воротник, чтобы не простыть, но вряд ли, конечно, он мог чем-нибудь помочь. Крики доносились из переулка неподалеку от бара. Он зашел в него. На земле лежало тело. Неподалеку хваталась за сердце молодая девушка, одетая чересчур откровенно. Проститутка. — Зови врачей, — сказал он тихо, подойдя вплотную, и подтолкнул ее в сторону улицы. Она рванула, не задумываясь. Доктора можно было не ждать. Питер присел на корточки рядом с окровавленным Дунканом, который все еще бессознательно вертел глазами, в которых все еще отражался свет разбитого фонаря. Он еще был жив, но явно ненадолго — глубокий порез на шее был тому доказательством. Кровь выходила с противным бульканьем, попадала на машинально хватающиеся за рану грязные руки. Вольный не стал их трогать, чтобы не замараться. Его сегодня еще ждала Бетти, она будет волноваться, если увидит кровь, пускай даже не его. — Нужно хорошенько подумать, Дункан, прежде чем нападать на птицу. Так оно всегда и случается, когда зарываешься на кого-то, кто сильнее тебя… Дункан дернулся в предсмертных судорогах или в попытке отогнать от себя мерзкого предателя — уже было и не разобрать. Питер только невесело улыбнулся, смотря на последние потуги уже, считай, покойника. В мыслях возникли образы, совсем туманные и неопределенные. Женщина с четырехгодовалым ребенком на руках плакала, провожая взглядом черный гроб, красиво украшенный белыми цветами. Почему-то у нее было знакомое до боли смуглое лицо, почти полностью закрытое черной вуалью… Дункан не прожил и пяти минут дольше. Вскоре его руки сползли с шеи, все еще плюющейся багровой жидкостью, а водянистые глаза остекленели, уставившись в облачное небо. Жизнь ушла из него в темном безлюдном переулке. Питер вернулся домой к полуночи. Его встречал теплый свет настольной лампы и пряный запах домашней выпечки. Стянув с уставших плеч промокшую в хлынувшем дожде, а оттого тяжелую куртку, он вошел в кухню, где его ждала огромная тарелка шоколадного печенья и чай. Уже совсем остыл. Видимо, она ждала его намного раньше. Не чувствуя голода, Вольный выпил холодный чай, не оставив ни капли, и заел печеньем, что, как и всегда, было безупречным. На спину свалился огромный груз и намертво припечатал его к кухонному стулу. Ему нужно было съесть все, он так чувствовал. Не оставить после себя ни крошки. Она всегда так радовалась, когда он буквально сметал все со стола, раскидываясь похвалами о ее мастерстве кулинарии. Она в целом очень радовалась, когда он был рядом. Трезвый и чистый, без побоев на лице… Жена и дочка. Твою мать… С остекленевшими глазами он поплелся в спальню, разделся и снял обувь по дороге. Она мирно спала на своей половине кровати, прижимая к груди скрученное одеяло. Опять забрала все, не оставив ему и уголка. Не важно. Главное, что она была здесь, тихая, спокойная, мило посапывающая в подушку. Его спасение. Его единственное счастье. — Питер, ты вернулся? Как ребенок он шмыгнул носом вместо ответа, обнимая ее сзади и зарываясь в густые черные волосы. По щекам почему-то побежало тепло, что сразу впитали белые наволочки мягких подушек. Бетти положила ладони на его руки и крепко сжала их, без слов успокаивая и даруя долгожданный отдых. — Спи, Бетс, — надтреснутый голос разлетелся по темному помещению и замер под потолком. Щеки становились все теплее от пролитой на них влаги. — Спи. У меня был слишком тяжелый день, чтобы находиться в нем хоть секундой дольше…