Известие о дальнейшей судьбе волка Изенгрима

Предоставим же волкам отдыхать в их временном убежище и переваривать свиной окорок. Вернёмся немного назад и узнаем, что делал Ренар после знаменитого поединка, вошедшего в летописи о правлении Нобля. Как известно, воспользовавшись хитрыми советами благоволившей к нему обезьяны Рюкенейв, он заполучил победу. Тем самым доказал он королю и всему двору, что волк гнусно оболгал его и что само небо встало на его сторону. Никто не осмелился оспорить исход битвы: все видели, как был повержен в пыль ристалища могущественный барон Изенгрим. Все слышали, как он визжал, точно дворняга, защемившая хвост дверью. — Это тебе за то, что назвал мою сестрицу грязной сукой, а племянников исчадиями ада! — с удовлетворением произнесла Рюкенейв. — Хе-хе! Долго теперь ждать Герсенте, когда ты сподобишься провести с ней супружеский обряд! Все звери от мала до велика всячески выказывали лису своё расположение и клялись в горячей дружбе. Даже те, кто потерпел обиды от Ренара, кто затаил на него злобу — и те лебезили перед ним. Ренар, в свою очередь, не обольщался насчёт искренности их намерений. Он-то знал, как желали они победы волку! С приличествующей скромностью принял он из лап льва титул герцога и должность герольда, что делало его главным из вассалов королевства Нобля. Осыпанный королевскими милостями, обласканный придворными, с триумфом возвратился лис в замок Малперту. То, надо сказать, была поистине роскошная нора со множеством отнорков, подземных коридоров и тайных выходов. Там он и жил припеваючи, покуда отрастала остриженная перед схваткой шерсть. Кролики и куры во множестве находили смерть в покоях Малперту, и всё сходило лису с лап. Слабые звери и птицы, помня, чем окончились жалобы кролика Лапреля и ворона Корбанта, молча сносили притеснения. Кот Тибер устроился на мельнице, где в изобилии водились мыши, и старался не попадаться лису на глаза. Медведь Брюн — последний, кто поддерживал Изенгрима, предпочёл убраться в свой феод в Арденнах. Всё, что он сделал для волков — это доставил Изенгрима в его замок Маквис*, предоставив родичам самим ухаживать за раненым. Итак, единственный, кто смел обличать лиса во лжи, был сам оклеветан, опозорен и пребывал меж жизнью и смертью. Король отложил решение об окончательной его участи до тех пор, когда Изенгрим поправит здоровье, но фактически судьба его отдана была на усмотрение лиса. Так Ренар избавился от заклятого врага. Остальные волки признавали его превосходство и безропотно делились с ним добытой дичью. Ренар слушал, как завывали они, перекликаясь, и ни разу его ухо не различало среди их заунывных песен голос Изенгрима, чему пройдоха несказанно радовался. Так обстояли дела, предшествующие нашей истории. Слушайте же, что произошло после бегства семьи опального вассала. Ренар с Гермелиной и детёнышами как раз собирались обедать, когда Малперту навестил барсук Гримберт. И в каком же он явился виде! Шерсть вся взъерошена, взор горел, язык высунут. Гримберт долго бежал и от волнения поначалу не мог вымолвить слова. — Любезный племянник! — радостно поприветствовал его лис, ибо барсук был почти единственным существом, которому симпатизировал Ренар. Хотя при случае не преминул бы и его оболгать. — Не стой на пороге, садись и раздели с нами трапезу. Сегодня у нас на обед великолепная утка. Да позволь узнать, откуда ты нёсся, как угорелый. Лисята мигом подвинулись, освобождая родственнику место за столом. Госпожа Гермелина оделила гостя изрядным куском сочной утиной грудки. Однако Гримберт не спешил набрасываться на угощение. Усевшись и едва отдышавшись, повёл он такие речи: — Дядюшка, внимательно выслушай весть, которую я принёс. Волк Изенгрим, он… — Умер? — невозмутимо перебил лис. — Я ожидал такого исхода со дня на день. — Нет же, он исчез! Вместе со всем семейством! — выпалил Гримберт. Никто из хозяев Малперту и ухом не повёл. Лисята и Гермелина знай себе налегали на еду. Ренар, повиливая от удовольствия хвостом, старательно обгладывал утиное крылышко. Сняв всё мясо до последней толики, он отложил косточку и только тогда обратился к гостю. — Пфф! И это ты считаешь важными вестями? Да Изенгрим был бы круглым дураком, останься он здесь после того, как проиграл суд божий. — Значит, тебе не интересно, куда он подался? — пушистые щёки Гримберта надулись от возмущения. Он совсем уж позабыл про угощение, чем воспользовался лисёнок Ровель, ловко прибрав выделенный барсуку кусок. Ренар и Гермелина заметили это, но ничего не сказали. А Гримберт впал в разочарование. Он-то так спешил, думая предупредить дядюшку и тем оказать ему услугу! — Напрасно я подвергал свою жизнь опасности, рыская в Маквисе! Тебя совсем ничего не волнует! Лис поскрёб за ухом. — Нет, почему же? Я с превеликим интересом послушаю, как ты пробрался в Маквис и что там видел. Хотя я и так знаю. Гримбер пропустил мимо ушей последнюю дядюшкину фразу. Язык-то его так и чесался! Поэтому барсук с важным видом взбил лапами мех на груди и начал рассказ о том, что видел и слышал. Послушаем же и мы, пока лисица Гермелина занята с детёнышами, а Ренару не остаётся ничего иного, кроме как внимать племяннику. — Так вот, дядя. Заметил я, что давненько уж ни Изенгрим, ни Герсента не присоединяют к волчьему хору свои голоса. А как они прежде славно пели, выслеживая оленей! Голоса, пожалуй, единственное, что мне в них нравится. Что ж, подумал я, не до охотничьих песен им сейчас. Только сделалось мне любопытно, как лечит свои раны Изенгрим. Ведь времени после вашей битвы минуло довольно. И я пошёл сегодня к его замку Маквис — а этот, с позволения сказать, замок всего-то, что холм, сплошь поросший дроком. На его колючках хорошо оставлять линючую шерсть, да только так ли должно выглядеть настоящей крепости? То ли дело Малперту! Так вот. Волчий запах стойко держался, однако изнутри не доносилось ни звука. А ведь волки должны были находиться в логове! Я долго наблюдал, прячась за большим валуном, но никто не выходил из замка и никто в него не вошёл. Тогда я набрался смелости и подкрался ко входу — ты знаешь, верно, ту нору, скрытую кустарником. Ничего. Любопытство толкало меня дальше. Я постоял немного и решился войти. Я рисковал жизнью, дядя, ведь стоило мне столкнуться с обитателями Маквиса, как был бы я немедленно разорван в клочья. Но я всё-таки вошёл и увидел… — Что увидел? — Ничего. Волков и след давно простыл. Ренар ухмыльнулся. — Значит, ты нашёл там только лежанку из еловых ветвей да старую кость, которой играют волчата. Не делай большие глаза, Гримберт. Мне доводилось бывать в Маквисе. Пожалуй, видел ты ещё целебные травы и корешки, которые грыз Изенгрим. Вот и всё. Едва встав на ноги, он предпочёл сбежать. Жаль, я ещё думал заставить его принести извинения за те слова и за то, что он едва не отгрыз мне лапу. Потянувшись, лис вышел на воздух и уселся, щурясь на солнце. Его рыжая шуба — шерстинка к шерстинке — лоснилась, как и прежде. Сорвав травинку, Ренар принялся покусывать её. Казалось, он позабыл о госте. А того всё распирали впечатления от перенесённой великой опасности. Примостившись рядом с невозмутимым дядюшкой, барсук вопросительно взглянул на него. — Не следует ли нам поставить в известность его величество? Ведь кто знает, какую каверзу задумал Изенгрим? — Ты слишком высокого мнения о его уме, — осклабился Ренар. — А вот сообщить сиру Ноблю, пожалуй, действительно стоит. Он-то не теряет надежды отыскать украденные сокровища, о которых я наплёл ему. Я подскажу ему, чей след к ним ведёт! *Maquis (фран.) — кустарник