Известие о дальнейшей судьбе волка Изенгрима

Лис, если уж что затевал, то дел в долгий ящик не откладывал. Поручив детей и дом попечению Гермелины, отправился он на приём к королю. Пожалуй, впервые шёл он во дворец с лёгким сердцем, не ведая за собой никаких прегрешений, требующих оправданий, в восторге от задуманной проделки. Ведь обвести вокруг пальца самого сира короля куда интереснее, чем заманить глупого волка красть припасы из кладовой! Однажды Ренар из озорства подначил Примо, брата Изенгрима, проникнуть в церковь и отслужить мессу. Волку затея пришлась по вкусу и он так рьяно исполнял обязанности и священника, и звонаря, что всполошил всю деревню. То-то пошла потеха! Лис до сих пор усмехался, вспоминая о ней. Но то дельце не шло ни в какое сравнение с тем, что плут приготовил для Нобля. Что тут поделать? Ренар не мог прожить дня, не устроив кому-нибудь каверзу — таким уж он уродился, а в умении сочинять всякие небылицы он не знал себе равных. Лапы бойко несли лиса по знакомой тропе, и неуклюжий барсук едва поспевал за ним. Ренар так спешил, что по пути даже не взглянул на гусей, пасущихся на монастырском лугу. Скорым ходом прибыл он во дворец в тот самый час, когда Изенгрим отлёживался после стычки с Ашилем, и потребовал аудиенции. Королевская резиденция располагалась в пещере, довольно просторной и удобной для проживания, однако слишком тёмной и мрачной, чтобы устраивать там торжественные приёмы. Поэтому лев Нобль предпочитал встречать посетителей и произносить речи снаружи, на лужайке. Троном ему там служил огромный валун. Вздымающиеся стволы сосен окружали лесной зал медно-красной колоннадой. Пол устилала мягкая трава. Сводом был небесный купол, то затянутый плывущими облаками, то усыпанный мерцающими звёздами. Вряд ли какой другой из владык того времени мог похвалиться столь необычным дворцовым ансамблем! Его величество Нобль, весьма заинтригованный и обрадованный визитом герольда, вышел из пещеры и в величественной позе взгромоздился на валун. Рядом уселась львица Фьер — ей тоже не терпелось послушать лиса. Ренар и Гримберт низко склонились перед королевской четой, как и полагается послушным подданным. — Ворон Тьеслин доложил, что ты желал меня видеть, мой верный герольд. Что привело тебя к нам? — спросил лев, даже не глядя на барсука. Всё внимание его принадлежало одному лису. Ренар сел на задние лапы, воздев передние вверх, словно кающийся грешник. Напустил он на себя вид сокрушённый, но в то же время и взволнованный. Гримберт скромно отступил в дядюшкину тень, чтобы не мешать лису говорить. — Важнейшее из дел, ваше величество! — начал Ренар. — Вы помните, как обещал я обрыскать хоть весь свет, но найти драгоценности, похищенные из моей котомки? О, если бы я знал тогда, что заяц Киварт, которому я поручил отнести их вам, примет страшную смерть! Пройдоха шпарил как по писаному и даже проскулил, чтоб владыка зверей не сомневался в искренности его слов и в том, какое он испытывает горе по поводу безвременной гибели зайца. — Подбирайся ближе к делу, мой милый вассал, — вмешался нетерпеливый лев. — Я прекрасно помню, как баран Белин принёс мне в котомке голову Киварта. — Думаю, ваше величество, я напал на след пропавших реликвий, — плёл дальше послушный Ренар. Он ликовал, видя, как легко лев заглотил наживку. — Их не надо искать в дальних краях! Они находятся гораздо ближе, но если вы не поторопитесь, вы утратите их навсегда! Львица Фьер поднялась с присущей только королеве грацией. Она хорошо умела владеть собой, потому лишь подрагивающий кончик хвоста да алчный взор выдавали её треволнения. Не передать, как тосковала она об ускользнувших от неё кольце, зеркальце и гребне, хоть и знала о них единственно по рассказам лиса. Ах, как хотелось ей завладеть чудесными безделушками! — О! — воскликнула она. — Говори скорей всё, что знаешь! Словоохотливый лис не нуждался в поощрениях подобного рода. Если уж ему предоставлялась возможность обмануть и запутать развесившего уши зверя, то он ею пользовался. Бывало, россказни его противоречили одна другой, но никто этого не замечал. Очарованные собеседники внимали ему, принимая выдумки за чистую монету. — Подумал я, — продолжал лис к удовольствию Нобля и Фьер, — что довольно минуло времени после моего поединка с Изенгримом. Я-то знаю, как он живуч. Должно быть, — подумал я сегодня, — он уж оправился от ран и не будет дурным тоном, если я навещу его в его замке. С такими мыслями я отправился в Маквис. Я хотел выразить мессиру Изенгриму свои сожаления — я ведь не со зла лишил его глаза и всего только защищался. Он сам, в конце концов, швырнул мне в лицо перчатку! Я собирался искать с ним примирения. Но какую картину застал я в его логове! Оно опустело, волки покинули его и, судя по всему, совсем недавно. Гримберт может подтвердить мои слова. Что могло заставить мессира Изенгрима и госпожу Герсенту в спешке бросить родовое гнездо и пуститься в путь с едва залеченными ранами и с маленькими волчатами? Теперь уже и лев не выдержал и вскочил. Напружинившись, как перед прыжком, он то выпускал, то втягивал когти. Длинный хвост его с кисточкой на конце нервно стегал по бокам. Гримберт на всякий случай отступил на шаг назад. Ренар остался там, где сидел. — Вот оно как! — заворчал Нобль. — Видно, мерзавец не захотел ждать, пока я сам решу его судьбу. А ведь я не давал ему разрешения покидать замок без моего ведома! — Что лишний раз доказывает его виновность, — промурлыкала львица и нежно потёрлась щекой о мужнину гриву. — Будь душа Изенгрима чиста, он спокойно сидел бы в Маквисе и ждал королевского суда. — Истинно так! — подольстился лис. — Мудрость Соломона не сравнится с блестящим умом ваших королевских величеств! В глубине души он не считал безрассудным поступок волка. Дураку понятно, в чью пользу король вынес бы вердикт! А король меж тем допытывался: — Но какое отношение, милый Ренар, имеет бегство Изенгрима к украденным сокровищам? В лисьих глазах сверкнул и тут же погас лукавый огонёк. — Вот что мне открылось, сир. Как известно, Киварт с сокровищами в котомке и баран Белин вместе шли к вам. Что произошло меж ними по пути — неизвестно, да только баран принёс котомку, из которой некто вынул ценности и подложил вместо них… О, гнусный убийца! Свет меркнет перед моими глазами, стоит мне подумать, на какую участь я невольно обрёк беднягу Киварта! Белин сопричастен, он сам подтвердил, что имеет отношение к этому кровавому злодеянию. О небо! О несчастный я! Я искал разгадку и думал: ведь Белин не мог загрызть зайца — зубы его для того не приспособлены. Он питался одною травой. Убийцей был другой, тот, кто ест мясо, тот, кто знал о кладе в Гюльстерло. — Но о нём многие знали! — возразил было лев. — После моего рассказа, ваше величество, все узнали. Но был такой зверь, кому известно о нём давно. Тот, кто кстати в прошлом состоял в заговоре против вашей милости! Я обличил его, а он не смог опровергнуть мои слова. Вспомните, сир, кто громче всех кричал, что клад лишь пустые выдумки! Белин так и не выдал никому имени своего зубастого сообщника. Но вспомните, сир, кто поторопился разделаться с ним прежде, чем Белин смог бы заговорить и поведать, как всё произошло. Тот, кто убил Белина, спрятал концы в воду. И только он теперь знает, где же сокрыты похищенные из котомки сокровища. — Изенгрим! — в один голос вскричали лев и львица. Эхо в лесу многократно повторило их голоса. — Я начал подозревать его с той минуты, как он бросил мне вызов. Он хотел убить и меня прежде, чем я изобличу его, но небо показало, кто из нас истинный лжец. И всё же до сегодняшнего дня я сомневался. Бегство волка развеяло в прах мои сомнения. Лев подпрыгнул на троне-валуне. Лев разинул пасть и издал такой рёв, созывая подданных, что слышали его, наверное, и на окраине леса. Длинные острые когти в ярости скребли камень. Хвост с удвоенной силой молотил по бокам. Грива встопорщилась. Львица Фьер, стоя рядом с мужем, кровожадно облизывалась. Она видела уж опального коннетабля изловленным, связанным и готовым держать ответ. Реликвии из Гюльстерло всё явственнее обнаруживали перед нею свой след. Рычание Нобля разносилось по лесу громовыми раскатами. — Изенгрим! Подлый грязный предатель! Найти его! Разослать отряды в погоню по всем уголкам моего королевства! Доставить его живым! Я-то уж добьюсь у него правды, даже если бы мне пришлось вытаскивать её клещами! Спасибо, Ренар, за твои услуги! Я буду рад, если ты примешь участие в поисках злодея. В гневе лев упустил из виду, что Изенгрим никак не мог растерзать Киварта: в то время он лежал связанный в темнице, и передние лапы его были так искалечены, что бедняга и без пут не сделал бы даже шага. Не подумал он, что Изенгрим избегал связываться с бараном после того, как Белин с братом Бернаром хорошенько проучили его. Забыл Нобль также и то, что сам же он отдал Белина волку и медведю в знак примирения. Его слепила жажда обладания золотом и самоцветными каменьями. Попадись сейчас Изенгрим в его когти — худо бы ему пришлось. Барсук отвёл Ренара в сторону и тихонько шепнул ему на ухо — предосторожность совершенно излишняя, поскольку львиный рык и так заглушал все посторонние звуки: — Дядюшка, но разве не сам ты загрыз Киварта и положил голову в котомку? И сокровищ ведь никаких нет и в помине не было! Что, если его величество дознается правды? — От кого, от Изенгрима? — пожал плечами лис. — Если ему не повезёт достаться льву, он будет отпираться или сознается на допросе с пристрастием, что он вор и убийца. Так или иначе не отмыться ему от подозрений. Сокровища-то, разумеется, не найдут, только спрос будет всё одно лишь с волка. — Но оговорить невиновного! — Я не раз, дорогой Гримберт, навлекал на него неприятности, — фыркнул лис. — Одной больше, подумаешь! В сердце барсука горячая любовь к дяде боролась с жаждой справедливости. В ужасе вскричал он, взывая к лисьей совести, то бишь к тому, чего не было и нет: — Но ты обрёк Изенгрима на смерть за преступление, которого он не совершал! Ренар гневно тявкнул, ощерив острые зубы. — Он-то не слишком жалел меня, когда набрасывал петлю мне на шею! Ведь это Изенгрим заварил всю кашу, бегая к королю с кляузами, он добился для меня смертного приговора. Кто виноват, что мои оправдания обернулись против него же? Я всего лишь защищал свою жизнь, а уж тут, дорогой племянник, все средства хороши. Кроме того, на совести Изенгрима и без того злодеяний достаточно, чтобы его вздёрнуть. Но довольно. Смотри, как суетятся звери, собираясь в отряды! Не знаю, как ты, а я примкну к одному из них. Так хитроумный Ренар убил двух птиц одним камнем. Он пустил по ложному следу погоню за кладом из Гюльстерло и навсегда избавился от заклятого врага. Распри лиса и волка тянулись так давно и волк столько раз попадал в ловушки по вине лиса, что Ренар уже не испытывал угрызений совести. Конечно, мог он припомнить оказанные ему Изенгримом услуги. Бывало, волк делился с ним телятиной или олениной, но чаще сжирал всё сам либо на пару с Герсентой. Однажды он спас его от преследований свирепого Морана, пса сен-губера*, однако и сам множество раз покушался на целостность лисьей шкуры. Так о чём же тут печалиться? Умный пройдоха догадывался, куда направил стопы Изенгрим. Он собирался сам возглавить пущенный вдогонку отряд. Если волку удастся ускользнуть — что ж, так тому и быть. Если же нет — противостояние их окончится навсегда. *Ныне порода бладхаунд.