полюби меня снова, пожалуйста...

— Чего тебе? — наконец, я пришла в себя. — Разговор есть, — её тон стал чуть менее надменным, чем обычно, но всё равно не слишком доброжелательным по отношению ко мне. — Говори, — я запустила Элеонору в коридор. — Чай пить приглашать не буду. — Ещё чаи распивать мне с тобой не хватало, — комнату наполнила её мерзкая усмешка. — Ну, да, я же пришла к тебе на порог посреди ночи, — всё-таки, силы съязвить этой дуре у меня остались. — В общем, — наконец-то, начала она. — Может быть, для тебя не станет это открытием, но Вилма до сих пор тебя любит. — Ты уверена? — я усмехнулась. — Если она не смогла полюбить такую дрянь, как ты, это не значит, что Вилма любит кого-то другого. — Не язви. Короче, — она взяла меня за подбородок. — Если не хочешь уйти из жизни, просто уходи с «Битвы». Поняла меня? — Ага, — я всё-таки вырвалась. — Прямо завтра же съебусь. — Не разделяю твоего сарказма. У меня есть связи и нужные люди. Жаль только твоего сына, без матери будет расти. — Сука! — я вцепилась ногтями себе в ладони, хотя очень хотела вцепиться ей в лицо. — Сына не трожь, дрянь! — Какие мы нежные, — она наигранно обиделась. — В общем, я тебя предупредила. Дверь захлопнулась. *** — Да не бери в голову, ебанутых в Москве достаточно, — успокаивала меня Мариам. — И где у неё могут быть связи? — Да я понимаю, что она просто напугать меня хочет. Просто зачем посреди ночи припираться? — А зачем дверь этой стерве открывать? — грузинка кивнула. — Ты же знаешь, что она ненормальная. — Я не знаю, как Вилма с ней уживается. Она же ёбнутая! — я почувствовала, что начинаю закипать. — Успокойся, просто огороди себя от Элеоноры. Вилму тоже желательно от неё огородить, но сделать это против её воли мы не можем, — она попыталась включить всю свою рассудительность. — Наверное, ты права, — я кивнула в знак согласия. *** Ещё одна неделя на «Битве» пролетела незаметно, и вот, уже сегодня мы узнаем, кто будет в финале. Впервые за всё время моего пути здесь меня одолевает такое волнение. А что, если всё зря, и я уйду в шаге от заветного финала? Так, Мариам убеждала меня, что мы обе будем в финале, так что надо переставать себя накручивать. *** Я стою в готическом зале рядом с Игнатенко. Да, забавно получается. В последнее время я решила сосредоточиться на испытаниях и выкинуть Иру из головы, но что-то не особо получается. Неожиданно, прямо здесь меня окатывает огромная волна ненависти. Нет, не к Ире. Я ненавижу себя. За то, что я такая слабая. За то, что я каждый раз срываюсь и подпускаю к себе Иру. Башаров спрашивает, кого я хочу видеть в финале, и я уверенно говорю, что только Мариам и никого больше. Слышу тяжёлый вздох Игнатенко. *** Она не хочет видеть меня в финале. Блять, Ира, какая же ты дура! Ты ведь надеялась, что она тебя в своей жизни захочет увидеть. Но я прохожу. Назло тебе. Назло всем, кто в меня не верил. Но мне, почему-то, не радостно, а невыносимо больно. — Отсняли? — шепчу на ухо оператору. — Да-да, — неуверенно роняет парень. — Я пойду тогда? — чувствую поток слёз, который вот-вот прорвётся наружу, и не дождавшись ответа, выбегаю на улицу. *** Сажусь на заднее сиденье машины и начинаю рыдать, абсолютно не сдерживая себя. Зачем? Чтобы потом тебе харкали в израненную душу? *** — Где Игнатенко? — первое, что я спрашиваю у оператора после окончания съёмок. — Не знаю, вышла куда-то, — да, парень, ты мне чертовски помог. Чертовски жалею о том, что наговорила. Всё-таки, иногда мозг и чувства работают не в тандеме. Выхожу на улицу и вижу её машину. И её вижу. Осторожно стучу по стеклу и только сейчас вижу, что ты плачешь. — Чего тебе? — дверь открывается. — Ты же не хочешь видеть меня в финале! — Ира, — сажусь рядом. — Успокойся, пожалуйста. Пальцами провожу по лицу, стирая полосы потёкшей туши. Осторожно обнимаю тебя. Ты в замешательстве. Пытаешься оттолкнуть, но затем всё же сдаёшься и прижимаешься ко мне, громко всхлипывая. Жду, когда ты немного успокоишься, и сажусь за руль, встречая немного непонимающий взгляд. *** Смотрю в запотевшее окно, мимо пролетают кварталы. Вижу свой район, но мы его благополучно проезжаем. — Не знаю, скольких своих шалав ты домой возишь, — откашлившись, чеканю я. — Но мой дом мы проехали. — Я знаю, — как ни в чём не бывало, улыбаешься. — Мы ко мне едем.