полюби меня снова, пожалуйста...

— Какое-нибудь снотворное, — диктовала я аптекарю в четвёртом часу утра. — Сильнодействующее, желательно. Мужчина, взглянув на меня то ли с жалостью, то ли с осуждением, всё-таки протянул мне пачку таблеток. Уже выйдя на улицу, я поняла, что уснуть сегодня, судя по всему, не получится, но попытка, как говорится, не пытка. Да и недаром пачка этих таблеточек стоит почти пятьсот рублей, может быть, сотворят они чудо. — Хуйня! — заключила я, когда выпила уже штуки три, а сна не в одном глазу. *** Уже вторую ночь подряд меня мучает бессонница. В этот раз я решила не заниматься щёлканьем телевизионных каналов, а занялась уборкой квартиры. — Да, Вилма, всё-таки, бывают у тебя нормальные мысли, — с полуулыбкой шептала я, выгребая вещи из шкафа в спальне. Что-то упало с верхней полки. Паспорт. — Игнатенко Ирина Валерьевна, — прочитала я вслух. — И снова ты напоминаешь мне о себе. Я отложила паспорт в сумку, чтобы завтра вернуть его Ире. Странно, наверняка она про него вспомнила. Так почему тогда не позвонила? Неужели, я настолько ей противна? Ещё этот Элин пост. Ладно, надеюсь, завтра я смогу с ней нормально поговорить. *** — Ты решила со мной не разговаривать? — тронула меня по плечу Мариам, когда мы в гримёрке ждали, пока Дима пройдёт испытание. — Она с Элеонорой, — я была, словно в каком-то трансе. — Как? В смысле? — она почти закричала, но когда увидела, что остальные экстрасенсы обратили на нас внимание, притихла. — Вот так. Я сама в шоке. — Не спала всю ночь? — Заметно? — глупый вопрос, ведь мои синяки по глазами таких размеров, что их невозможно чем-либо перекрыть. — Да, — Мариам обняла меня. Её, судя по всему, не смущали несколько пар глаз, которые таращились на нас. — Игнатенко! — послышался ор звукорежиссёра. — На площадку! Мариам пожелала мне удачи, я пробурчала что-то похожее на благодарность ей в ответ. *** Я хотела подойти к Ире перед испытанием, но она явно была не в самом лучшем расположении духа. Что произошло? Обидел кто-то? Может, опять с мамой поругалась? И снова я ловлю себя на мысли, что беспокоюсь за неё. Может быть, Эля права, и мне стоит навсегда убрать этого человека из своей жизни? Я с лёгкостью отпускала людей, с которыми мы жили вместе по несколько лет, а Игнатенко стала мне абсолютно родной за каких-то два месяца. Наверное, это можно назвать любовью всей жизни или хотя бы чем-то похожим. *** — Всё у тебя будет хорошо, — успокаивала я главную героиню испытания за кулисами. — Правда. Ты очень хорошая девочка, просто многое в нашей жизни зависит от окружающих нас людей. Тебе нужно было мамино внимание. — Я знаю, — Алина обняла меня. — Спасибо Вам. — Я ещё не такая старая, можно и на «ты». — Тогда тебе спасибо, — она улыбнулась. — А у тебя было такое в жизни? — Что? — Ну, что ты встрачала «не тех» людей? Как же актуально. Мне, почему-то, хотелось опустить голову к ней на плечо и тихонько поплакать, но я понимала — нельзя. — Да, — я натянуто улыбнулась. — Знаешь, запутанная история. Я очень благодарна этому человеку за то время, которое мы провели вместе. Я всегда знала, что могу на него положиться, опереться, и в нужный момент он от меня не отвернётся. Я считала, что именно этот человек — тот самый. — А что произошло? — её глаза в сочетании с таким худеньким лицом казались ещё больше. — Ничего, — я почувствовала, как дрожит собственный голос. — Просто он так не считал. — Извини, — она обняла меня. — Я правда не хотела. — Да всё нормально, — решаю не заканчивать на такой грустной ноте. — Так, номер я тебе оставила, будем на связи. — А до скольки приём? — В смысле? — Ну, это же рабочий телефон. — Это не рабочий, — я действительно искренне удивилась. — Ты дала мне свой личный (на этом слове она сделала акцент) номер телефона? — Да. А что? — Просто все остальные давали рабочий. Только одна женщина ещё попыталась мне помочь, мы какой-то ритуал проводили, она все мои проблемы в себя забирала. Ей потом стало очень плохо, таблетки какие-то пила. Вилма, кажется. — Генрих, и когда же ты начнёшь себя беречь? — Что? — Да так, мысли вслух. *** В гримёрку я вернулась безумно уставшей. Легла на стулья, думая, что я там одна, но потом заметила движение в самом дальнем углу комнаты. Вилма. Она осторожно присела рядом со мной. — Ир, — взглянула на меня. С беспокойством? Показалось, наверное. — Что? — Держи, — протягивает мне паспорт. — Я вчера убиралась и нашла. — Спасибо, — проронила я. — Я тоже его искала. Между нами возникла пауза, тянувшаяся, казалось, вечность. — Знаешь, — почему-то, решила сказать я. — Это не моё дело, конечно. Но я думаю, что тебе не стоит так сильно растрачивать силы на испытаниях. Не всегда это приводит к чему-то хорошему. Клиентов много, а ты, всё-таки, у себя одна. — Игнатенко, — она улыбнулась. — Это забота, или мне показалось? Может, ещё и полечить меня хочешь? — Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда меня называют по фамилии. Да и о тебе есть, кому позаботиться, — я в спешке покидаю гримёрку. *** Она беспокоится обо мне? Серьёзно? Может быть, всё ещё любит? А любила ли вообще? Да, вопросов определённо больше, чем ответов. А после разговора с ней, хоть и короткого, на душе всё равно как-то легче. Ещё и называет себя чёрной ведьмой. *** Не могу, не могу выкинуть её из головы. Генрих для меня — отдельный вид тяжёлых наркотиков. Я бы даже сказала, тяжелейших. И опять еду за рулём пьяная. Хотя, ты же ничего мне не скажешь, верно? Теперь ты будешь заботиться лишь об Элеоноре. — Да за что, блять! — кричу так, что горло просто разрывает от боли. Давлю на педаль газа изо всех сил. На спидометре 100, 120, 200. Резкий свет фар в лицо. Давлю то ли на газ, то ли на тормоз. Звук бьющегося стекла. Темнота.