Дьявольская геометрия

      Я был жив. В тот момент это было первое и единственное, о чём я думал. Похлопав себя по плечам и ногам, я убедился, что это всё ещё я, состоящий из плоти и крови, и облегчённо выдохнул. Жара и огня не было, напротив, меня обдувало холодным ветром, сидел я на пыльной и сухой земле, и только теперь я задался вопросом: где же мы?       Болезненный стон отвлёк меня от этих мыслей. Я обернулся и увидел Мориарти. Он держался за обожжённую ногу, тяжело дышал и страдальчески морщился, а по его щеке, пересекая след от хлыста, стекла слеза. В тот момент я вспомнил, что он, несмотря ни на что, такой же человек, как и я. Ему может быть больно и страшно, и вместо лишних слов я вытянул руку и ободряюще сжал его плечо. Он поднял на меня рассеянный взгляд и попытался успокоиться. Не вышло: он продолжал дрожать, как лист на ветру.       — Вы даже не представляете, что он сделал со мной, — прошептал Мориарти. — Проник в мой разум, он...       — Я всё видел и слышал, — признался я. — Но помочь не смог, меня обуял неведомый до этого дня ужас!.. Так стыдно, Мориарти, я...       — Не вините себя, это Хайд, — с презрением произнёс он. — Он как кривое зеркало. Всё самое мерзкое, отвратное и трусливое собрано в нём, и он охотно делится этим...       Его голос становился всё тише и тише, а дыхание сбивалось. Что бы он ни пережил в те минуты, когда Хайд держал его в своей хватке, это было мучительно и болезненно.       — Что он показал вам? — решился спросить я. — Когда вы закричали.       — Он показал мне, что чувствовали его жертвы, — признался Мориарти. — Я проживал это раз за разом: насилие за насилием, смерть за смертью... О, Моран, он сделал всё, чтобы меня сломать и унизить.       Я успокаивающе гладил его по плечу и желал только одного: вырвать Хайду сердце, если оно у него было. Успокаивая Мориарти, я всё же осмотрелся. И замер в ужасе, не понимая, где мы оказались. Это была бездна. Самая настоящая бездна, которых на земле быть не может. В лучах косого отвратительного фиолетового света нас окружали призмы, кубы и циклопические постройки, до того уродливые и пугающие, что слезились глаза. Меж неровных и старых потрескавшихся колон я видел существ, похожих на маленьких осьминогов, многоножек и змей. Они выглядывали из-за своих укрытий и с интересом впивались в нас пустым безжизненным взглядом. Я ощутил холодок. Я не хотел быть здесь.       Сами мы находились на каменистом холме в тени накренившейся колонны. В далёком небе зависли сразу три солнца, а внизу виднелся город с минаретами. Я смотрел на его жутких обитателей, шедших к нам навстречу, и моё тело сковывала дрожь. Но особенно жутко мне стало, когда послышалась леденящая душу мелодия звонкой флейты. От неё закладывало уши и болела голова. Где бы мы ни оказались, это был не Лондон. И даже не наш мир.       — Во что вы втянули меня на этот раз? — тихо спросил я.       — Я просто спас вашу жизнь.       Мориарти, казалось, наконец-то взял себя в руки. Он скинул с плеча мою ладонь и решительно поднялся на ноги. Я встал следом, а он прищурился, устремив взгляд к горизонту, и снова стал похожим на прежнего наглого и дерзкого себя.       — Что вы знаете о сакральной геометрии? — наставническим тоном спросил он и сложил руки за спиной.       Если честно, захотелось отвесить ему затрещину. Так, для профилактики. Пять минут назад он едва не плакал мне в жилетку, а тут вдруг оседлал любимого конька и снова начал умничать. Ладно, Мориарти нравилось бесить меня — с этим я смирился.       — Я знаю, что чуть не завалил её в университете, — тем не менее ответил я. — Бесполезная наука. Снобы-профессора уверяли, что с её помощью можно избежать шторма в море, но это оказалось ложью.       — Значит, они сами ничего не знали о сакральной геометрии, Моран. — Он перевёл на меня тяжёлый взгляд. — С её помощью можно... путешествовать. Открывать доселе закрытые двери и...       Я резко обернулся к нему, и в моих глазах отразился ужас. Одна из сложнейших наук в мире, сакральная геометрия, открывала такие тайны и возможности, что можно было даже перемещаться в иные пространства при помощи геометрических фигур. Неевклидова геометрия, оккультные науки, нулевая и положительная кривизна — мастера этих наук могли составлять прогнозы и гороскопы, делать расчёты для безопасного хождения по океанам и даже предрекать какие-либо события. Кто-то из заглянувших дальше уходил и никогда не возвращался, и я, если честно, не верил в возможность такого, потому что это была уже не сакральная геометрия.       — Это дьявольская геометрия, Мориарти, — предостерегающе прошептал я. — Вы нарушили все мыслимые и немыслимые законы, если кто-то узнает...       — Инспектор Лестрейд уже год угрожает, что меня высекут и повесят, но, как видите, живой и здоровый я им нужнее, — перебил Мориарти. — Мастеров сакральной геометрии мало, большинство студентов и профессоров даже не умеют изменять пространство. А я, чтобы вы знали, могу помочь хоть Бермудский треугольник пересечь.       — И не попасться в щупальца обитающему там демону?       — Конечно же.       Он говорил так спокойно, словно ничего не произошло. Словно мы не оказались в странном извращённом мире. Более того, Мориарти ощущал себя так спокойно и уверенно, словно прогуливался тут каждый день. Я снова вспомнил гуля, который чуть не погубил меня в доме отчима Мориарти год назад. Так вот откуда он взялся. Из другого измерения.       — Где мы?.. — дрогнувшим голосом спросил я.       — В четвёртом измерении, Моран.       Я не успел ничего сказать, потому что что-то изменилось. Мориарти внезапно побледнел, а его глаза расширились. Я проследил за его взглядом, и волосы на моём затылке встали дыбом. Из-за колонны выглядывал тощий чёрный человек. Высокий, зловещий и худой, словно фараон древности, он смотрел на нас, и мои ноги подкашивались от дрожи перед его величием. Его юное лицо было идеально гладким, а в глазах мелькали искорки интереса.       — На колени, быстро! — скомандовал мне Мориарти и надавил на моё плечо.       Я послушно рухнул на колени в пыль и опустил взгляд в землю. По кончику моего носа скатилась капля крови, упала и впиталась в песок. Кажется, от увиденного кровоточили мои глаза. К горлу подступила тошнота, паника застилала разум. Одно дело слышать о богах, а другое увидеть это. Я узнал Его, хоть и не особо разбирался в Пантеоне. Ньярлатхотеп — один из тех богов, кто имел облик человека и частенько приходил на землю.       В моей голове, словно из ниоткуда, вспомнились строки:       «Он объявился под конец времен —       Египта сын, высок и смуглолиц.       Пред ним феллахи простирались ниц,       Цвет ризы его был закату в тон.       К нему стекался люд со всех сторон,       Охочий до пророчеств и чудес,       И даже дикий зверь, покинув лес,       Спешил к Ньярлатхотепу на поклон!»*       Я был уверен, Ньярлатхотеп сам вложил их в мою голову, потому что с юности я был равнодушен и к поэзии, и к религии. В тот момент хотелось верить, что это хороший знак. Что Ньярлатхотеп благосклонен не только к Мориарти, но и ко мне, ведь я был так далёк от веры, что, скорее всего, так и остался на этом кладбище Вселенной.       А тот неспешно и размеренно приблизился. Боковым зрением я видел, как Мориарти, всё так же стоя на коленях, поднял голову, смотря ему в глаза, и кивнул, словно услышал что-то. Он кивал и кивал, а я, кажется, начинал понимать, откуда у этого мальчишки столько сил и знаний. Он был избран Древним, как и наши короли избирались Пантеоном. И будучи на связи с миром Древних, Мориарти был так беспечно спокоен, словно это такое же обыденное дело, как чтение газеты по утрам!..       Я не знал, открыл ли Мориарти этот мир с помощью своего математического дара, или бог сам нашёл его — это сейчас было не столь важно. Их разговор был недолгим. Ньярлатхотеп развернулся и так же неспешно направился прочь. Я слышал, что когда он прошлым годом посещал Нью-Йорк, целая община эмигрантов обезумела при его виде. Он сеял панику, безумие и бесконечный страх, заражал такими душевными болезнями, о которых наши врачи и не знали. Только я, кажется, всё ещё был в сознании.       Мориарти выдохнул, глянул на меня и принялся чертить пальцем на песке неведомые мне геометрические символы.       — Здесь и в нашем мире время течёт иначе, — быстро сказал он. — Я не знаю, куда нас вернёт и когда; будьте готовы, потому что Хайд устроил ад на земле. Вы узнали Его, того, кто подошёл ко мне?       — Все знали, что настал последний час, и было так: сперва ушли моря, потом разверзлась суша, и заря скатилась на оплоты смертных рас. В финале Хаос, вечное дитя, с лица Вселенной Землю стер шутя**, — процитировал я, чувствуя, как по коже бегут мурашки.       — Интересуетесь литературой?       — Никогда прежде. Он влез в мой разум, да?.. Что ещё вы скрываете от меня?       — Больше ничего. Да я и не скрывал, вы просто не спрашивали, — небрежно ответил Мориарти.       Впервые, клянусь вам, впервые я хотел несколько раз за день придушить одного и того же человека.       — Вы готовы? — спросил Мориарти и протянул мне руку. Его ногти удлинились, точно так же, как у Чарльза Милвертона, и я знал, что это была дьявольская метка.       Я хотел домой, поэтому был готов и согласен на что угодно. Кивнув, я дал Мориарти руку и крепко сжал его холодные пальцы. Перед нами появилась дверь. Мориарти толкнул её и шагнул туда, и я следом. До того, как яркий ядовитый разъедающий глаза свет объял нас, я услышал Его голос, голос бога: «Смельчак, который не вернулся с маяка».       Я очнулся на сырой земле. Честно, в тот момент я готов был целовать и эту землю, и траву, и деревья, но меня отвлекли. Неподалёку раздались жуткие отчаянные крики, и я резко поднялся на ноги. Мы были на улице, в поле, неподалёку от проклятого пригорода. Ночь близилась к рассвету, и я решил, что это всё та же самая ночь, когда мы чуть не погибли в огне. Мориарти стоял неподалёку и серьёзно смотрел в сторону домов. В окнах зажигался и гас свет, раздавались жуткие крики и вой.       В стороне, чуть поодаль, бушевал пожар. Он поглощал дом Винтера, вокруг пахло гарью и могильной сыростью — странное сочетание, но, возможно, так казалось из-за близости болот.       А нас тем временем окружили. Не сразу, но я узнал полицейскую форму и облегчённо выдохнул. Полисмены доставали оружие, но направляли не на нас. Все они смотрели в сторону домов, словно готовились обороняться от чего-то неведомого, и, наконец, один из них, представившийся инспектором Лестрейдом, заговорил:       — А вам досталось! Ваше лицо, Мориарти.       — Это всё Хайд, — ответил мой спутник. — Что там случилось?       — Когда мы прибыли, эти твари уже напали на горожан! — ответил инспектор. — Они и не люди, и не Другие. Это что-то среднее, искажённое и уродливое, словно ожившие трупы! Их укусы превращают людей в таких же тварей!       — Демонические големы-кадавры, эксперименты Хайда, — ответил Мориарти. — Помните, мы уже сталкивались с ними в Уайтчепеле? Я тогда искал для вас секту. Вот она, обосновалась тут.       Я вспомнил, что Мориарти искал какую-то секту, когда я пришёл к нему за помощью. Значит, ниточка между ним и Хайдом была протянута давно. Здесь же, в этом проклятом месте, они наконец-то встретились и сошлись, а я стал свидетелем чего-то безумного, но очень интересного.       — Кто-то из ваших людей разбирается в сакральной геометрии? — спросил Мориарти.       — Что? — переспросил Лестрейд.       — В сакральной геометрии! — устало повторил Мориарти и крикнул: — Хоть кто-то!       — Я, сэр! — Молодой краснощёкий сержант робко поднял руку.       — Сможете безошибочно повторить? — Мориарти выбрал кусочек сухой земли и тонкой веточкой начертил геометрическую схему.       — Смогу, — ответил юноша и подхватил с земли точно такую же веточку.       — Так поспешите! — крикнул Мориарти.       Остальные посмотрели на нас, как на безумцев.       — Лучше стреляй, Морган, чем занимайся ерундой! — сказал кто-то.       В ту же секунду быстрая смертоносная тень сбила с ног того, кто это сказал. Раздался душераздирающий вопль, и тень с офицером скрылась в темноте леса. Никто даже не успел отреагировать — все, поражённые, замерли, а со стороны домов к нам, словно волна на море ночью, мчались такие же тени. Мы были на открытом поле, абсолютно беззащитны.       — Быстрее! — закричал Мориарти, нарисовал ещё два символа и зашептал что-то себе под нос. Помогающий ему сержант начертил ещё три символа и повторил всё то, что шептал Мориарти.       Твари приближались, и теперь я мог рассмотреть их. Изуродованные, только похожие на людей, с обгоревшей полусгнившей кожей, с изувеченными ногами и руками, с пустыми бельмами вместо глаз, они с жутким пугающим свистом бросались к нам, натыкались на невидимую стену и падали наземь. Впрочем, они тут же вскакивали и скребли ногтями спасительный барьер.       — Сакральная геометрия! — гордо сказал Мориарти и победно улыбнулся. — Кстати, односторонняя. Вы можете в них стрелять.       — Огонь! — тут закричал Лестрейд, а я слышал, как дрогнул его голос. Видимо, он не часто такое видел.       Канонада выстрелов едва не оглушила меня, но я успел притянуть к себе Мориарти. Первую волну жутких тварей расстреляли быстро, трупы вонючей уродливой кучей падали к невидимой стене, но от городка к нам мчались новые.       — Что это и откуда? — спросил Лестрейд.       — Кто-то из Древних предал Пантеон, — пояснил Мориарти. — И выбрал своим вестником Хайда. Он ставил тут свои жуткие опыты. Помните изувеченные тела и пропавшие трупы? Все они тут, а первым их обнаружил Рональд Адэр.       — Зачем ему эти големы?       — Представьте, если бы они напали на Лондон. Уничтожили бы один из божественных оплотов Древних, вот был бы удар! Отвлекайте их на себя, инспектор, а я за Хайдом! Пока он жив, они будут лишь прибывать...       — Вы один не пойдёте, — вмешался я и отобрал у полисмена пистолет. — Я с вами!       — Моран, нет... — Он попытался что-то сказать, но я решительно перебил его:       — Одному с ним не справиться! Не спорьте, время уходит!       Мориарти замер, затем кивнул. Несмотря на то, что он порой безумно меня бесил, я уже был предан ему всей душой. Мориарти отвёл меня подальше, пока люди Лестрейда готовились отстреливаться от второй волны, и начертил очередной символ. Он что-то прошептал на древней латыни, а я усмехнулся.       — Ведьминский язык? — спросил я.       — Имеете что-то против? — улыбнулся он и достал из кармана уже знакомое мне лезвие. — Идёмте!       Я не поверил своим глазам, но в то же мгновение пространство передо мной исказилось. Лес задребезжал, пошёл волной, стал расплывчатым и изменился. Мориарти смело ступил в новую размытую картинку, и я пошёл за ним. Знаете, я чувствовал, что если не останусь, то погибну. Слова Древнего бога до сих пор звучали у меня в голове, но... за один день я увидел столько всего интересного, сколько не видел за целую жизнь! Я не мог остановиться, мне было мало. К тому же, я правда волновался за Мориарти.       Мы очутились в лесу, но уже в другом. На поляну, прямо нам навстречу, запыхаясь, выбежал Хайд, а за ним Винтер с винтовкой в руках. Последнее, подумал я, мне очень пригодится. Мы не договаривались, действовали по наитию. Мориарти провёл лезвием по ладони и вскинул руки. Хайда тут же сбило с ног невидимой волной, а я выстрелил в Винтера и попал ему прямо в шею. Его отбросило, брызнула кровь, и я кинулся к винтовке. Подхватил её, направил на поднимающегося Хайда и выстрелил. Пуля угодила ему в плечо, он взвыл, но внезапно выбросил руку, и меня с такой силой впечатало в дерево, что искры полетели из глаз.       — А вы думали, только вы под защитой богов? — крикнул он Мориарти и встал.       — Я хочу услышать имя бога, который предал Пантеон! — ответил тот, сложил пальцы, образуя геометрическую фигуру и что-то прошептал.       Только вот Хайд зеркально повторил его жест, растопырил жирные пальцы, и теперь уже Мориарти сбило с ног.       — Милый мальчик, — сказал Хайд. — Сакральную геометрию тоже не только вы знаете.       Хайд стремительным шагом двинулся к Мориарти. Тот что-то прошептал, и Хайда оттолкнуло. Затем ещё и ещё, но он напоминал скалу, которую практически невозможно сдвинуть или остановить. Он стремительно приближался, и Мориарти, качнув головой, бросился прочь, а Хайд за ним. Я, успев к тому моменту встать, вскинул винтовку и снова выстрелил — прямо между его лопаток. Хайд вскрикнул, пошатнулся, а я достал пистолет и продолжил стрелять, лишь бы дать Мориарти время.       Хайд на мгновение осел, затем развернулся и бросился ко мне. Что было дальше — я не помнил. В себя я пришёл, когда дождь насквозь промочил мою одежду. Ещё не рассвело, и, хотелось надеяться, я не опоздал. С трудом приподнявшись, я последовал за Хайдом и Мориарти.       Нагнал я их уже на горном склоне, расположенном за лесом. Мориарти подбежал к самому краю пропасти, обернулся и снова вскинул руки: камни и пыль — всё это поднялось в воздух и ударило в Хайда. Кровь брызнула в стороны, Хайд зарычал, как дикий зверь, но отвлёкся, а я направил на него пистолет и выпустил последний патрон прямо в сальный жирный загривок. Хайд покачнулся и рухнул наземь.       Стало непривычно тихо. Только дождь стучал по камням, а я всё не мог отдышаться. Выдохнув, я промчался мимо Хайда и, подбежав к Мориарти, схватил его за плечи, заглянул в бледное лицо. Тот был исцарапан ветками, с новыми синяками и ссадинами, но живой!       — Это его не убьёт! — закричал Мориарти, тяжело дыша. — Его, как и меня, кто-то защищает!       — К тому же, он явно не дурак, — сказал я. — Ваши трюки с геометрией его не удивили!       — Не дурак, да, — согласился Мориарти и нахмурился. — Но его надо остановить. Иначе скверна от его экспериментов заразит нашу землю. Отойдите, Моран. Встаньте за моей спиной и, умоляю вас, не двигайтесь.       Я не стал спрашивать, что он задумал — всё равно смысла это не имело. Мориарти вытянул руки перед собой и что-то быстро зашептал. Я ощутил лёгкую вибрацию земли. Камешки подпрыгивали, усилился странный гул, а дождь прекратился, хотя тучи, напротив, стали мрачнее и ниже. Кажется, Мориарти решил нарушить все мыслимые и немыслимые законы нашего мира. Я понял: он кого-то призывал, и пространство вокруг нас менялось.       Хайд тем временем пришёл в себя.       — Вы нарываетесь! — со смехом крикнул он и встал. — Открытие порталов, общение с богами, ещё и призыв?! Мистер Мориарти, если вы думаете, что в Тауэре ваша защита сработает, то огорчу вас. Не сработает! За каждый свой проступок вы испытаете столько боли, сколько и представить не можете!       Мориарти его проигнорировал. Небо сгущалось и опускалось ниже. Поднялся ураганный ветер, пыль кружила в воздухе, а Хайд внезапно метнулся к нам. Не успел я вскинуть пистолет, забыв, что там нет патронов, как внезапно между нами и Хайдом рухнуло что-то невидимое. Камни и песок подпрыгнули в воздух, землю тряхнуло так, что я едва устоял на ногах.       Хайд внезапно завопил. Он оборачивался, смешно прыгал на месте, кричал и отбивался от чего-то невидимого. Это и правда было бы забавно, если бы на его теле не появлялись свежие тонкие кровоточащие раны и ожоги. Ожоги, похожие на след щупалец. Я встревоженно глянул на Мориарти и увидел, что он не справлялся. Его всего трясло, испарина проступила на висках, и он с силой сцепил челюсть, словно прилагал к чему-то большую физическую силу.       — Вам не хватает опыта, мальчик мой, — раздалось за спиной, и я вздрогнул от неожиданности.       Я резко обернулся и увидел человека, которого видел лишь единожды, много лет назад на каком-то светском приёме. Майкрофт Холмс, сам, лично, собственной персоной стоял на краю обрыва. В идеальном выглаженном костюме, в отполированной обуви, к которой не липли песчинки, он, гордо вскинув подбородок, спокойно и расслабленно смотрел на нас. Когда-то, так же давно, я слышал, что он один из лучших призывателей, человек, как никто другой приближенный к богам. Поговаривали ещё, что его младший брат отверг Пантеон и свой подобный дар.       С невозмутимым выражением лица Майкрофт подступил к Мориарти, перехватил его вытянутую руку и большим пальцем распрямил его ладонь.       — Увереннее держите, — сказал он. — Да, вот так. Вы же не хотите, чтобы оно вырвалось и уничтожило всё живое в ближайшей округе. И завязывайте с призывами, за них вы платите годами своей жизни.       Меня удивило то, как он спокоен. Не кинулся на нас с обвинениями и угрозами (хотя список поступков Мориарти пугал даже меня), а мягко направлял его.       — Майкрофт Холмс! — истошно закричал Хайд, смотря обезумевшим взглядом. Его тело покрывалось новыми омерзительными ранами, которые он теперь сносил без криков. — Ты всё же пришёл! Видишь, в какой ад я превращу твою страну! Да я...       — Едва ли, — холодно ответил Холмс.       Он отпустил Мориарти, соединил пальцы, кроме безымянных и указательных, провернул ладони и резко выбросил руки вперёд. Хайда отбросило, а из его глотки фонтаном брызнула кровь. Я обомлел — вот это была настоящая сила! Хайд рухнул без сознания, и не было сомнений: сегодня он уже точно не встанет. А Холмс одним движением отряхнул пиджак и вернулся к Мориарти.       Он снова перехватил его руку, сжал и сложил его ладонь в кулак.       — Отпускайте, — сказал он. — Отпускайте его, пусть уходит. И никогда больше не призывайте таких существ без подготовки. У меня вчера так же беспечно призыватель погиб.       В тот момент, как только Мориарти опустил руку и без сил рухнул на колени, всё закончилось. Мориарти отдышался, поднял голову, смотря на Холмса полными изумления глазами, а я ощутил, что магия, держащая меня, спала. Да, магия... я вспомнил. В лесу, когда Хайд пошёл на меня, он что-то сделал. Мне разорвало бок, сломало позвоночник, а потом меня воскресило неведомой силой. Ньярлатхотеп?.. Это был ты?..       Пошёл дождь. Я рухнул на землю, как сломанная кукла, а Мориарти бросился ко мне. И снова, погружаясь во тьму, я видел только его лицо. В памяти всплыло:       «Лицо его закрыто желтой маской,       Чьи шелковые складки выдают       Черты столь фантастичные, что люд       Издревле говорит о них с опаской,       Веками поминая смельчака,       Который не вернулся с маяка».***

***

      Полковник замолчал.       Ночь плотно окутывала его своими объятиями, когда последняя свеча была загашена случайным сквозняком. Полковник неспешно встал, подошёл по скрипучему полу к камину и чиркнул спичкой. Комнату снова осветило слабым дрожащим огоньком.       Арчи, казалось, забыл, как дышать. Открыв рот, он слушал полковника и боялся перебить не только словом, но и громким дыханием. Даже сейчас, когда они молчали, он не шевелился, словно боялся поверить, к какой именно истории прикоснулся сегодня ночью. В какой тайный и древний мир он приоткрыл дверь.       — Смельчак, который не вернулся с маяка, это я. Ведь я тогда ещё был человеком, — сказал полковник после паузы и усмехнулся. — Согласившись помочь Мориарти, я ступил на такой путь... Гули, древние сущности, боги... Вы можете себе представить?       — Нет, — честно ответил Арчи и мотнул головой. Ему было жалко Морана, но с другой стороны он завидовал всей душой. — Ньярлатхотеп давно не являлся в наш мир, кто-то даже перестал в него верить, а сакральная геометрия уже не столь популярна. У новых профессоров и ещё недавних студентов ничего не получается. Мы словно... потеряли что-то.       — Да, — согласно кивнул Моран, грустно улыбнулся и прошёл к окну. Приоткрыв шторку, он глянул на улицу и жадно вдохнул свежий ночной воздух. — Потеряли. Но вы не подумайте, и тогда не каждый профессор мог создать защиту или открыть портал с помощью геометрии. Девяносто процентов труда и десять процентов таланта, говорил Мориарти. Он трудился много, очень много. Десять лет, будучи в плену своего дома, он учился. Я ещё многого о нём не знал, но тайн становилось меньше.       — А Майкрофт Холмс? — спросил Арчи. — Говорят, он был...       — О нём чуть позже. Ведь тогда я его ещё не знал. В тот предрассветный час мне было суждено измениться навсегда. Я стал таким, как сейчас, именно тогда, когда...