***
Пробраться в дом удалось через приоткрытое кухонное окно. Казалось, что туман поглотил собой всё живое: нигде не горел свет, не слышались голоса. Словно люди попрятались в темноте защитных стен, надеясь, что туман их не настигнет. Что ж... я видел и такое, что никого бы не утешило. Туман и сущности из адских глубин пробирались и в дома, и в замки, и в защищённые геометрическими символами убежища. Уже зная, что дом пустой, я осторожно прокрался по коридору и вскоре заметил вдалеке огонёк из-за приоткрытой двери. Я вошёл. Кажется, когда-то это был бальный зал. Я остановился за высокой портьерой и осторожно выглянул из-за неё. В центре роскошного зала стоял стол, а под ним был крюк, к которому крепилась цепь, обвившая ногу Мориарти. Он стоял с гордо поднятой головой, хотя к нему даже придвинули новенький стул. Неподалёку от него нервно из стороны в сторону ходил Винтер. — И долго мне ждать? — нетерпеливо спросил Мориарти. — Адских тварей кормить долго, — ответил Винтер, даже не взглянув на него. — Потерпите. Доктор будет рад вас видеть. Мориарти промолчал. Я мог спасти его прямо сейчас, но решил, что сначала дождусь того самого «доктора». Может, выбью ему мозги, и на этом всё закончится. Но в тот же момент я ощутил холод. Ужас сковал меня, да так, что затряслись руки, а волосы на голове встали дыбом. Казалось, воздух сделался тяжелее и зловоннее, запахло гнилью и смертью. Туман сгущался. Что бы это ни было, но мне захотелось плакать. Меня трясло, зуб на зуб не попадал. Это был ужас, разрывающий меня изнутри, разъедающий кожу и кости. Мне захотелось сползти на пол и сжаться. Что бы это ни было, оно проникало в кровь, в вены, в кости, в мозг, и медленно убивало меня. Двери в противоположном конце зала со скрипом отворились. Я весь дрожал и с трудом заставил себя сдвинуться и выглянуть из-за шторки. В тот же момент мои глаза расширились от ужаса и омерзения, до того был неприятен и страшен его лик. Он медленно вошёл в зал. Это был высокий, грузный, даже, можно сказать, толстый человек. На его лице не было ни бровей, ни волос, а кожа собиралась в омерзительные жирные складки. Подбородки, словно мешки, лежали на груди, а губа не прикрывала кривые зубы. Его взгляд не был осмысленным, и в целом он напоминал изуродованного увеличенного младенца с пустым и неразумным взглядом. Его кожа блестела, словно выделяла что-то, но это был не пот, а исходящий от него запах расстилался по комнате и вызывал рвотный рефлекс. Даже старый костюм, одетый на нём, пропитался мерзкими жирными пятнами. Всё в его облике внушало ужас, всё в нем было омерзительно. — Мистер Мориарти, — сказал он, и в углу его рта блеснула слюна. — Мистер Хайд, — поприветствовал его Мориарти в ответ, и я услышал, что его голос дрогнул. — Или доктор Хайд? Я замер, не веря своим ушам. Хайд! Тот самый Хайд, который убивал и насиловал женщин и мужчин, резал детей и наводил ужас на весь Лондон! Он был тут, а я не мог даже шевельнуться, словно мои руки и ноги окаменели. — Вы знали, что это я? — спросил Хайд. Его голос был низким, суровым. — Честно? — вопросом на вопрос ответил Мориари. — Нет. Но ваше лицо едва ли можно перепутать. — Не дерзите, молодой человек, вам не идёт. И поднимите взгляд, я же смотрю на вас. Мориарти замешкался. В ту же секунду Хайд вскинул свою трость и ударил ей Мориарти по лицу так, что его отбросило в сторону. Он повалился на пол, лязгнула цепь, и Мориарти, прижав ладонь к щеке, вскинул на него ошарашенный взгляд. Каким-то чудом дом не затрясло, а мебель не перевернуло. Кажется, Мориарти сдерживал свой дар, хотя боль от удара была сильной. — Знаете, почему вы тут? — как ни в чём не бывало спросил Хайд. — Нет, но заинтригован. — Мориарти отвечал спокойно. Убрав руку от лица, где уже вспухал безобразный рубец, он медленно поднялся на ноги. — Навести Адэра на мысль привести Морана, чтобы подставить его, и привлечь меня? Какая схема. Я польщён, но не восхищён. Это слишком легко. — Думаете? — В голосе Хайда послышался смешок. — Ну да, ваши схемы куда более изящны. Как получить защиту от преследования полиции и банд, как украсть картину из галереи, как вычислить секту, как поймать убийц, как купить наркотики — кажется, вы можете всё. Вы знаете всех и вся в криминальном мире, и вы вертите им, как хотите. А всё ради чего? Только чтобы привлечь внимание Майкрофта Холмса, но он вас не слышит, мальчик мой, не замечает. Зато услышал я... после того, как вы разрушили мой бизнес! Он внезапно сорвался на такой пронзительно громкий крик, что на мгновение у меня заложило в ушах. Мориарти вздрогнул и сделал шаг назад, опасливо смотря на Хайда. — Дело о работорговцах? — спросил он робко, а я сразу понял — издевается. — Или о доме терпимости? Или... — Наркотики, — любезно пояснил Хайд, прожигая Мориарти взглядом. — Ах, это! Так это вашу шайку я любезно сдал инспектору Лестрейду? А вы знали, что наркотики из водорослей это ко всему прочему ещё и богохульство? — Вы о спящем на дне? Так он переживёт, что я столь вольно пользуюсь его ресурсами. Проблема была лишь в том, что я не знал ни вашего имени, ни внешности. Тот, на благо кого я служу, указал мне на Морана, потому что вас защищают, и даже мой бог оказался против этой защиты бессилен. — Кому же вы служите? — вкрадчиво спросил Мориарти. — Кто посмел отвернуться от пантеона? — Это уже не столь важно, мальчик. Куда важнее, что вы всё же приехали и попались мне в руки. Признаюсь, я понаблюдал за вами. Вы дружны с Милвертоном, да? Поначалу меня это удивило, а теперь я вижу, что вы не лучше меня. Вы хуже. Вы зло и гниль до мозга костей, мистер Мориарти. Вы яд и отрава, вы скверна. Распущенность... — пренебрежительно прошептал он. — Соблазн. Мерзость. — Чей же я соблазн? — спросил он, гордо вскинув голову. Хайд медленно подошёл к Мориарти, а мне хотелось закричать: «Прочь от него!». Но слова застряли в горле, а руки до сих пор дрожали. Я не знал тогда, как Хайд делает это, но страх пожирал меня изнутри, и весь их разговор я трясся, как бессильный щенок. — Ваши глаза, — прошептал Хайд и тронул жирными пальцами щёку Мориарти. Он попытался отстраниться, но Хайд наступил на цепь, удерживая его на месте. — Ваша внешность, ваша дьявольская невинность и сучья красота... Вы развращаете одним своим существованием, соблазняете лживой чистотой, но вы не чисты. Вы — грязь на моих пальцах, ваш рот создан явно не для слов. Даже сейчас, смотря на меня, вы пытаетесь поработить меня своей силой. Своим телом. Своими губами. Ваши глаза... я бы вырвал их медленно, по одному, проткнул бы раскалённым железом, а ваш язык... — А тех, кого вы насиловали и убивали, — ответил Мориарти и поморщился, — вы тоже обвиняли в подобном? — Хотите, верьте, хотите, нет, но все они были обманщиками, ворами или распутниками. Я не убиваю невинных, я очищаю мир от зла. — Он наклонился к самому уху Мориарти и сказал тихо, но я расслышал. — Я вижу вашу душу. — А я думаю, — так же спокойно ответил Мориарти и опустил взгляд на склизкие губы Хайда. — В людских душах вы видите отражение своих пороков. Вы хотите меня, вот и видите, что я, якобы, соблазняю вас. — Разве же это не так? — усмехнулся он. — Сколько мужчин и женщин вы познали за свою короткую жизнь? — Нисколько. Я абсолютно чист. Хайд замер. Только его выпученные круглые глаза чуть расширились. И Мориарти сейчас нужно было промолчать, но он никогда не мог вовремя остановиться. — Вы одержимы детьми, вы завидуете нормальным мужчинам, пытаетесь заполучить женщин. В них вы видите отражение своих пороков и грязных желаний, и это отражается на вашем мерзком лице и бесформенном теле. Грязь — это вы, грех во плоти, и я вас остановлю! Новый удар был такой силы, что Мориарти отбросило на пол. Он рухнул и схватился за ногу, удерживаемую цепью. Хайд тут же наступил на его колено, последовал отчаянный крик, и Хайд вскинул трость. Новый удар пришёлся на плечо Мориарти, и на светлой рубашке проступили пятна крови. Хайд ударил снова, Мориарти закричал громче и, кажется, потерял самообладание. Стены затрясло, стол сорвало с места и отбросило в широкую колонну, разбивая на части. Хайд, словно не заметив этого, рванул рубашку на плече Мориарти, послышался треск ткани, и в тот же момент ублюдка отбросило невидимой волной. Я облегчённо выдохнул. На мгновение ужас отпустил меня, а затем обуял снова. Хайд, хоть и отшатнулся, устоял на ногах. Он пошатнулся, тряхнул жирной головой. — Ваша защита, — спокойно сказал он, не сводя взгляда с Мориарти. — Думаете, я не смогу прикоснуться к вам? Есть много способов. И всё же я дам вам последний шанс, мальчик мой. Пойдёмте со мной. Миром правят тёмные умы, вам ли об этом не знать? Майкрофт Холмс не лучше меня, поверьте. Будьте со мной с этого самого дня, и мой покровитель, мой бог тоже примет вас. Мориарти вскинул голову и сделал то, чего я от него не ожидал. Он презрительно плюнул Хайду в ноги и обдал его таким взглядом, словно мог сжечь его на этом самом месте. В тот момент я забыл, как надо дышать. Мориарти был поистине безумен и абсолютно неуступчив. Там, где нужно было сыграть роль, он включал своё упрямство. — Вы ещё более распущены, чем я думал, — сказал Хайд и прицокнул языком. — А жаль. Мне бы не хотелось, а придётся. Скверну принято выжигать, вы знали? Винтер! Винтер, всё это время стоящий в стороне, вздрогнул. Сорвавшись с места, он выбежал за дверь, а вернулся с канистрами. Он начал выплёскивать жидкость на пол, и я ощутил характерный запах. Глаза Мориарти в ужасе распахнулись. Он едва ли не со слезами смотрел на Винтера, его грудь учащённо вздымалась, руки тряслись. Остатки масла Винтер вылил прямо на Мориарти. Тот закашлялся и тряхнул головой, словно мог очиститься. — Пожалуй, полковника Морана я тоже сожгу, — сказал Хайд. — Вы заразили его своей грязью, ему нужно искупление. О, что такое? Мальчик мой, ваше чёрное сердце только что пропустило удар. Неужели бравый полковник затронул в вас что-то человеческое? Но даже этого мало для прощения. Я знаю, что в детстве вы убивали соседских питомцев. А что вы сделали со своим отцом? — Ты ничего обо мне не знаешь! — Мориарти отчётливо процедил каждое слово, пока Хайд доставал из грязного кармана спички. — Я очищу ваши душу и тело, — сказал он. — Но прежде возьму то, что хочу. Его жирные руки обхватили лицо Мориарти. Я не знаю, что он посылал и показывал ему, но Мориарти закричал, забился в его хватке, а по его щекам моментально потекли слёзы. Его отчаянные крики сводили меня с ума, я весь трясся, но по прежнему не мог ничего сделать. А он кричал, кричал и кричал!.. Его голос срывался и хрипел, крики были такими жуткими, словно его уже сжигают. Когда он наконец-то замолчал, сил в нём уже не было. Мориарти обмяк, словно сломанная кукла, и его трясло с ног до головы. — Это расплата за грехи ваши, — сказал Хайд, распрямился и направился к двери. — Прощайте, мальчик мой. Чиркнула спичка. Вспыхнул огонёк. Я видел, как он медленно полетел вниз. Хайд как раз закрыл дверь, когда маленький огонёк обратился в пламя. Он устремился в стороны и вперёд, поглощая всё на своём пути. Мориарти в отчаянии вскинул руки, удерживая пламя на расстоянии, но оно срывалось и дрожало, словно могло прорвать невидимый щит. Я понял, что у Мориарти совсем нет сил, а его одежда пропитана маслом. Стоит ему отпустить руки, как всё будет кончено. И в тот момент моё оцепенение, наконец, прошло. Я встал на дрожащие ноги, вышел из-за портьеры, но понял, что если брошусь ему на помощь, непременно погибну. Мориарти было уже не спасти, счёт шёл на секунды, но я всё же рванулся в пламя. Я подбежал к нему, достал пистолет и выстрелил в крепление цепи. Кольцо треснуло, и я оттащил Мориарти от лужи масла, но за нашей спиной уже выросла стена огня — вспыхнула портьера. Мориарти поднял на меня взгляд. В нём было столько всего, что я замер. Я видел слёзы и видел перепуганного мальчишку. Видел его изумление моим поступком и тем, что я тут. Он всегда был один, а я не бросил его. Он не верил, что впервые был не одинок. В тот момент мне стало спокойно. Я опустился на колени, заглянул в его глаза и сжал его руку, выражая поддержку. От жара пламени рубашка липла к телу, по лицу тёк пот, а огонь ревел так, что заглушил бы любые слова. В моем пистолете был один патрон, я мог пожертвовать им, чтобы уберечь Мориарти от боли. А сам... я справлюсь. В любом случае это продлится недолго. Но Мориарти отстранил мою руку с пистолетом. Дрожащими пальцами он достал из кармана мелок и принялся чертить что-то на полу. Пламя окружало нас, я начал задыхаться и кашлять, глаза слезились, а Мориарти шептал что-то и выводил на полу неведомые мне формулы. Меня начало тошнить. Я пошатнулся. Мориарти встал, заставил меня подняться следом и крикнул, пытаясь перекричать гул огня: — Моран, вы мне доверяете? — Нет! — ответил я и бодро улыбнулся, чувствуя, как по вискам сильнее течёт пот. — Но вы можете попытаться убедить меня. Он сжал мои плечи и устремился взглядом куда-то мне за спину. Я смотрел на него, пока он что-то шептал, а пламя внезапно зацепило его штанину. Огонь пополз по ткани, в глазах Мориарти отразилась боль, но он не замолчал. И внезапно он толкнул меня в огонь. Но огня больше не было. Ничего больше не было, а главное, я был жив.***
Арчи сидел с раскрытым ртом. Быстрыми размашистыми движениями он делал записи в тетради, но то и дело поднимал взгляд на полковника, поглощённый его историей. Моран усмехнулся — ему явно льстило внимание, которого он был лишён многие годы. Он наклонился, плеснул виски во второй пока ещё чистый бокал и подтолкнул к краю стола. Арчи охотно перехватил его и сделал жадный глоток. — У меня столько вопросов! — выпалил он. — Вы оцепенели из-за Хайда? — Да, — ответил Моран и усмехнулся. — Мориарти был прав. Хайд видел в окружающих только пороки и скверну, он отражал их, а иногда заражал ими других. И в его присутствии моя отвага превратилась в ужас! Наверное, поэтому я и бросился в огонь, чтобы компенсировать то, что не мог помочь Мориарти. — Вы так говорите о нём, — хрипло сказал Арчи, осушив бокал и поставив его обратно на стол. — О Мориарти? — уточнил полковник и сделал затяжку. Комната уже пропахла сигаретным дымом, повисшем в воздухе. — Да. Вот только что вы ненавидели его, и тут же отзываетесь о нём почти что с нежностью. — Он даже дьявола очаровал бы, — ответил он. Стряхнул пепел и запрокинул голову, смотря в потолок. — Думаю, он сам был дьяволом. Но в те минуты я уже чувствовал, что между нами что-то есть. Меня тянуло к нему с самого первого дня знакомства, он стал всем, и тогда я не понимал почему. Мы были... предназначены. Я был рождён для него, хотя тогда ещё этого не понимал. Но в тот момент, когда нас окружал огонь, было не до размышлений. — Да, как вы выжили? — О, — Моран заговорчески улыбнулся, — мы подошли к самой интересной части этой истории. К сакральной геометрии. Так вот, огня больше не было. Ничего больше не было, а главное, я был жив.