Дьявольская геометрия

      Спустя всего полтора часа у меня был только один вопрос: как я сам не догадался, что речь шла об уже известном мне мерзком, склизком и подлом Чарльзе Огастесе Милвертоне. Как и в прошлую нашу встречу, Милвертон, в идеально выглаженном бежевом клетчатом костюме, добродушно улыбался и сверкал стёклами очков, но от его улыбки по моей спине пробегал холодок.       Как только мы вошли в его кабинет и сели напротив заваленного бумагами стола, Милвертон встал, подошёл к двери и повернул замок. А после опустил шторку, прикрыв стеклянный проём, через который виднелся коридор. Следом он задвинул шторы и на окнах, и в комнате сделалось совсем темно. Вспыхнула лампа; электрический свет резанул по глазам, и я поморщился, не понимая, к чему вся эта театральщина.       Я снова бросил взгляд на жуткие картины, развешенные на его стенах, а Мориарти встал и подошёл к одной из них. Но не к плачущим, пугающим меня детям, а к портрету женщины. Очень злобной, суровой и обладающей не по-женски жёстким взглядом. На её неприятном худощавом лице отчётливо выделялись чёрные глаза. Сочетание маленькой головы, тонкой шеи и широкого одеяния делало её уродливой и нелепой. Вроде всё в её лице было правильным, но в то же время оно вызывало омерзение.       — Это Дельфина Лалори, — сказал Мориарти, вскинув голову и тронув тонкими пальцами резную раму. — Самая жестокая женщина-убийца в Новом Орлеане. Она пытала, убивала и ставила опыты на свои чернокожих рабах, представляете? Превратила свой дом в настоящую адскую камеру пыток!       — Что же вызывает в вас такой восторг? — спросил я. — Пытки или её безбожность?       — О, полковник, это всё мелочи. Говорят, что в этом портрете уже много лет томится и мучается душа самой Лалори. — Мориарти бросил хитрый взгляд на Милвертона и улыбнулся. — Говорят же?       — Говорят, — ответил тот с улыбкой и поднял указательный палец. — Прежде, чем начнём, у меня для тебя кое-что есть.       Милвертон достал из ящика стола мягкий планшет с драгоценными кольцами. Он обвёл их рукой, демонстрируя широту жеста, и протянул ладонь. Мориарти, с любопытством рассматривая сокровища, приблизился и вложил свою руку в раскрытую ладонь Милвертона. Тот задумался, взял кольцо с красным камнем, потом отложил, выбрал такое же, но с синим, и надел его на палец Мориарти. Всё это время я молчал, пребывая в состоянии вежливого, но сильного шока.       — Ходят слухи, что любой его владелец погибает в течение первых же трёх суток, — вкрадчиво сказал Милвертон. — Мучительно и долго.       — А красный? — спросил Мориарти и вытянул руку, любуясь кольцом.       — Всего-навсего притягивает несчастные случаи.       — И правда... скучно.       Я громко выдохнул, демонстрируя, кто тут самый несчастный человек в мире, и они оба выразительно глянули на меня. Мориарти откашлялся, сел и принялся стучать пальцами по подаренному кольцу, а Милвертон убрал планшет и сложил руки на столе.       — Слушаю, — сказал он.       — Бенджамин Винтер, — сообщил Мориарти. — Какие у него были дела с Рональдом Адэром?       Вот так прямо в лоб, из-за чего я, если честно, немного опешил. Снова.       — Бенджамин Винтер... — задумчиво протянул Милвертон. — Так, Винтер, Винтер...       Милвертон прикрыл глаза и погрузился в размышления. Прошло пять минут, потом пятнадцать. Я начал ёрзать на стуле спустя тридцать пять минут — Мориарти цыкнул и нахмурился, всем своим видом выражая недовольство моим нетерпением. А я был человек дела: сидеть и ждать, уж простите, не по мне. Да и задница затекала от долгого сидения. И вообще, если долго сидеть, можно заработать геморрой, но кого бы это волновало.       Наконец-то Милвертон раскрыл глаза, словно пробудился ото сна, но взгляд его был ясным. Он тяжело посмотрел на нас и сообщил:       — Лично я сделок с ним не заключал и никогда его не видел. Винтер живёт с матерью, друзей не имеет, дамами не интересуется, плюс мои знакомые как-то упоминали, что уж больно молодо он выглядит не только для своих лет, но и для своей болезни.       — Болезни? — уточнил я, хотя вопросов у меня было в разы больше. Если Милвертон ни разу его не видел, то откуда знал столько подробностей?       — Да, он должен был умереть ещё лет десять назад, но его имени в реестрах нет... — задумчиво сообщил Милвертон и замер. — Впрочем, — он тут же оживился и широко улыбнулся, — что важно: Рональд Адэр до прошлого года никогда не жил в том доме, где был убит. Только с прошлой весны он стал приезжать к сестре и, как и вы, сильно заинтересовался личностью Винтера.       — Он спрашивал о нём у тебя? — уточнил Мориарти.       — Нет, прямо не спрашивал. Но через меня он кое-кого искал. Подождите тут.       Как только Чарльз Милвертон встал и покинул кабинет, я развернулся к Мориарти и спросил:       — И что всё это значит?       — Чарльз заключает сделки, — ответил Мориарти. — Зачастую вместо платы просит информацию. В этой стране ничего не происходит без его ведома, он везде и во всём, знает все наши самые страшные, сокровенные и тёмные тайны. Он — сама информация.       — Вы хотите сказать, что он так долго... искал ответ в своей памяти? — недоверчиво уточнил я.       — Если слишком уж утрировать, то да. Примерно так.       Не сочтите меня скептиком, но с каждой секундой я всё меньше верил в то, что Мориарти адекватен. Он говорил уверенно, ни на секунду не сомневаясь в своей правоте, а вот я сомневался, очень даже сомневался. Впрочем, допускал, что из-за войны и уединения после неё, я мало что знал о людях, особенно из современных городов. Шаманы иногда творили чудеса, но то шаманы, близкие к богам и нашему защитнику, спящему на дне океана, а городские...       — Не будьте снобом, — попросил Мориарти, словно прочтя мои мысли.       — Как вы...       — У вас всё на лице написано, Моран.       Милвертон вскоре вернулся и положил перед нами газетные вырезки. В небольшой статье, рядом с публикацией о злодеяниях Хайда, растерзавшего очередной труп юноши-послушника, была заметка о пропавшей семнадцатилетней Люси Мартин. На рисунке-портрете была изображена светловолосая леди с ещё пухлыми щёчками, аппетитными губами и большими глазами.       — Ваш Рональд Адэр искал её, — сообщил Милвертон и постучал по портрету длинным пальцем. — Она была его подругой с детства и пропала именно в пригороде, где расположен дом Адэров и Винтеров. Сдаётся мне, Адэр именно поэтому заинтересовался поместьем.       — Делал вид обычного гуляки-картёжника? — уточнил я. — А сам искал девушку?       — Именно, — кивнул Милвертон. — А уж кому он перешёл дорогу, не знаю... Но, — он снова поднял палец и серьёзно, сосредоточенно посмотрел на Мориарти, — слухи о тех местах ходят странные, и тебе бы лучше там больше не показываться.       — Это почему же? — усмехнулся Мориарти.       — Как ты видишь это преступление? — наставническим тоном спросил Милвертон, сел за стол и горделиво вскинул голову. — Расскажи мне, что произошло за эту ночь.       Мориарти рассказал: и о нападении Льюисов, и о тумане, доползшем до города, и о странном поведении полиции.       — Предполагаю, что Бен Винтер заметил нежелательный интерес к себе и воспользовался вечеринкой, чтобы остаться в доме, — добавил мой спутник. — Именно он впустил сущности, приказал им убить Адэра, а свалить всё решил на Морана, так удачно накануне вступившего с Адэром в конфликт. Полиция работает на него. Вероятно, Винтер замешан в тёмных делишках, и Адэр, разыскивая подругу, что-то о нём узнал. Моран просто жертва обстоятельств.       — Джеймс, по старой дружбе сделаю подарок и бесплатно подскажу, — улыбнулся Милвертон. Он указал пальцем на меня, и только сейчас я заметил, как удлинились его ногти. — Кому-то нужен вовсе не полковник Моран. Им нужен ты.       Мориарти усмехнулся, открыл было рот, но промолчал. Он задумался, я тоже. Немногие знали о том, что вырваться из плена отчима Джеймсу Мориарти помог именно я, но знающие всё же были. У Мориарти был передо мной должок и, попади я в беду, он, по идее, должен был прийти на выручку, чтобы отплатить за давнюю услугу. На него по дороге напали Льюисы, а затем в город пришёл туман, который редко когда расстилался до жилых домов.       — Но полиция вроде слушалась меня... — произнёс Мориарти.       — Вроде, — повторил Милвертон. — Именно, что «вроде». Они с тобой играли. Удивлюсь, если в поезде не произошло ничего странного. Молчи, по глазам вижу, что произошло. Всё это время кому-то был нужен только ты. В этом городе что-то не так, раскрой глаза, Джеймс. Ах да, ты сам говоришь, что Винтер, вероятно, натравил на Адэра сущности из могильников, но как?       — Об этом я и хотел спросить у тебя.       — О, Джеймс, — Милвертон хитро улыбнулся, — я-то знаю, как это можно сделать, но говорить об этом права не имею.       Я был удивлён тем, что услышал, но куда больше меня поражали открытия, связанные с Милвертоном. Его осведомлённость, его странная тяжёлая аура, ногти, дурацкие картины на стенах, якобы проклятые кольца и запах, лёгкий, ненавязчивый, но напоминающий далёкий запах серы — всё это заставило меня напрячься. Я замер и не поверил своим глазам.       — Стоп... — Я внезапно ощутил холодок. Запах, ощущения, я узнавал всё это. Встав, я с ужасом посмотрел на Милвертона и произнёс: — Вы... демон?..       — Предпочитаю зваться прямым потомком тёмного божества, — ответил Милвертон, склонил голову, и стёкла его очков угрожающе блеснули. — А есть возражения, полковник?       Он был даже не Другим. Он был кем-то гораздо более жутким и опасным.       — Про картины, — я указал на портрет, — это не шутка? Вы держите там душу этой женщины? А кольцо? На нём реальное проклятие?       — Какие шутки, Моран? — Мориарти вскинул брови. — Никаких шуток! Я люблю на досуге изучать проклятые вещицы. Чарльз щедро снабжает меня ими! Уверяю вас, на той неделе я чуть и правда не погиб, но...       — Снимите немедленно! — настойчиво приказал я. — Снимайте или я сам его сниму!       Не знаю, что случилось со мной в тот момент, но я испугался. Не за себя, как вы могли бы подумать, не потому что оказался в компании Мориарти с проклятым кольцом на пальце, а потому что я... волновался за него. Это было странное открытие, поразившего меня самого, но я не хотел, чтобы с ним приключилась беда. Словно за это короткое время мы снова стали близки, как год назад до мрачных событий в чёртовом доме. Мориарти был единственным человеком, вызывающим у меня хоть какие-то эмоции. Единственным, кто смотрел на меня, как на равного. Единственным, кто не стеснялся пройти со старым воякой по улице.       — Ну, ладно. — Мориарти недовольно поджал губы и снял кольцо, после чего вернул его Милвертону. — Тогда до следующего раза, Чарльз. Но оставь его мне!       — Хорошо, как скажешь. — Тот несколько разочарованно пожал плечами и небрежно убрал кольцо в ящик стола. — Кстати, как дела в университете?       — Сдаю программу за несколько лет, планирую начать преподавать, а потом получить кафедру, — ответил Мориарти. Вот так вот просто они перешли с демонических и жутких тем на нечто более будничное. — Пока что у меня проблемы только с английской литературой, именно она отделяет меня от должности.       — О, профессором станешь? — улыбнулся Милвертон. — Ну, что ж, удачи, удачи. Хотя литература так просто не дастся, с твоим-то говором. А теперь, мальчики, вам нужно незаметно добраться до станции. Джеймс, ты всё же вернёшься с полковником?       — Конечно же, да, — ответил Мориарти и встал. — Я уверен, что во всём виноват Винтер. Возможно, у него есть сообщники или сообщник, тот, кто научил его древним секретам. Так что нам надо вернуться и понять, что же он скрывает. Передай основную информацию инспектору Лестрейду через Ирэн Адлер.       — Сколько тебе нужно времени?       — До утра. Не больше.       Мы вышли из здания редакции. Не могу сказать, кто из нас был более задумчивым. Мориарти то и дело хмурился, сводил брови, а я тяжело молчал. Подумать только! Этот мальчишка, вчера ещё заложник пустующего дома, сегодня имел дело с демоническими тварями! А ещё собирался стать профессором, лез в дела полиции и обладал странной, пугающей силой. Это волновало, это впечатляло, это... восхищало!       Внезапно на скользких после дождя ступенях Мориарти оступился, подвернул ногу (вот вам и проклятые кольца), и его под руку в последний момент подхватил случайный прохожий. Я вздохнул, думая, что эта неуклюжесть и есть моя надежда на спасение. Да уж. В моей жизни явно что-то пошло не так.       Мориарти тем временем распрямился, неловко отряхнул пальто, а его спаситель улыбнулся.       — Осторожнее, молодой человек! — сказал он. — Могли бы и упасть.       — И то верно, — ответил Мориарти и смущённо улыбнулся. — Простите, что так налетел на вас, сэр...       — Джекилл. Генри Джекилл, — сказал тот, с заметным восхищением рассматривая лицо Мориарти.       Я снова вздохнул. Да, наверное, Мориарти был хорош собой, но я не был готов к тому, что каждый первый извращенец будет так на него смотреть. Сам этот Джекилл был высоким, статным, с расправленными плечами и прямой осанкой. Ворот его пальто украшала пышная меховая отделка, как у женщины, а лицо его скрывала тёмная маска, которую он тут же снял. Лучше бы не снимал, сразу стало видно, что он старше меня, а всё туда же, на молодых заглядываться. К тому же, было в его лице что-то неприятно-болезненное.       — Я слышал ваше имя! — восторженно произнёс Мориарти. — Вы учёный и преподаёте!       — А такой прелестный молодой человек случайно не мой студент? — Джекилл прищурился.       — Был в том семестре. Я сдал ваш курс заочно. Джеймс Мориарти, — представился он и протянул руку.       — О, так это вы тот самый загадочный Мориарти, восхитивший моего ассистента! — Джекилл засиял. — Наслышан, наслышан! Вы пишите какую-то невероятную математическую работу! По сакральной геометрии, верно?       — Да, это я, — гордо согласился он. — Планирую небольшую геометрическую революцию.       — Так, — решил я перебить их воркование и шагнул вперёд, — простите, мистер Джекилл, но мы спешим. Мориарти, идём.       — Этот грубиян докучает вам? — спросил Джекилл, даже не взглянув на меня. Он ни на секунду не оторвал взгляда от лица моего спутника.       — Ну что вы! Это мой... секретарь, — ответил Мориарти, и я в очередной раз громко выдохнул. Значит, теперь я тут секретарь?..       — Мы и правда спешим, — добавил он и пожал плечами. — Но я был рад знакомству, доктор Джекилл!       Они наконец-то распрощались, и я нетерпеливо перехватил Мориарти под локоть, утаскивая его дворами, чтобы миновать центральные улицы.       На пути к вокзалу Мориарти купил газету, на первой полосе которой красовалось громкое: «Теперь он убивает детей? Хайд снова в городе!», и лишь затем мы прошли за билетами. Я предложил ему остаться и приехать уже с полицией. Сам я бы за эту ночь обшарил особняк Винтера от и до, но Мориарти категорически отказался. Намеревался всё сделать самостоятельно.       — Вам это нравится? — спросил я, когда мы сидели в вагоне.       — Что именно? — Мориарти оторвался от газеты и вскинул брови.       — Когда мужчины обращаются с вами так? — с пренебрежением спросил я. — Милвертон ещё не так явно, но этот Джекилл!..       — А, вы об этом... — Мориарти сложил газету и на мгновение задумался. — Мне это, скорее, интересно. Понимаете, я столько времени из своей юности провёл в четырёх стенах, что не знаю, каково это, нравиться кому-то. Я разбираюсь в психологии, но себя ощущаю уродливым немощным стариком, неспособным привлечь внимание. И когда я кому-то нравлюсь, даже если это мужчина, да, мне приятно. Перестаю ощущать себя уродом.       Он снова взялся за газету, а я задумался.

***

      — В тот момент я не знал, что ему сказать, — добавил полковник.       Он наклонился к столу, плеснул себе виски и осушил бокал за несколько глотков. Его собеседник, Арчи, глянул на бутылку и кивнул. Он бы тоже выпил, но боялся, что станет клонить в сон. Говорили они уже несколько часов, и усталость постепенно брала своё. Так что он предпочёл бы крепкий чёрный чай.       Полковник словно уловил его мысли. Он встал, прошёл к экономке, которая всё равно мучилась бессонницей, и попросил её заварить нам чай. Вскоре эта улыбчивая женщина принесла чайник и две чашки, любовно погладила полковника по плечу, попросила беречь здоровье и так поздно не засиживаться. Комнату наполнил приятный аромат, и, пока напиток остывал, Арчи решил вернуться к разговору.       — Вы и Мориарти... — сказал он, нарушая воцарившуюся тишину. — Что вы чувствовали по отношению к нему?       — Бесконечный интерес, — не задумываясь, ответил полковник. — С ним не было скучно ни минуты! Он был полон энергии, жизни, любопытства, я... я завидовал ему. И его молодости. Рядом с ним я и сам словно молодел, поэтому ощущал что-то похожее на ревность, когда он интересовался кем-то ещё. Он стал моим источником молодости.       — Вы простили его?       Полковник промолчал. Он задумчиво нахмурился, почесал бороду и пожал плечами. На его лице впервые отразилась растерянность, словно найти ответ было не так-то просто.       — Не знаю, — признал он. — В тот момент я об этом не думал. Я позволял Мориарти вести, и он вёл. Я позволял направлять, и он направлял. Но уже тогда, подсознательно, я знал, где моё место.       — Рядом...       — Не торопитесь. — Он поднёс палец к губам, прося меня помолчать. — Мы не доехали одну станцию до нужной нам...