Дьявольская геометрия

      Стояла зима 1881 года, на удивление, снежная и морозная, и ей радовался почти что каждый житель Лондона. А вот мне, ни много ни мало, грозила виселица. Неожиданный поворот событий, да? Я даже подумывал бежать из страны, чтобы сохранить свою драгоценную шкуру в целости и сохранности, но было одно весомое «но». Себастьян Моран никогда не убегал от проблем и это было делом принципа. Глупо, конечно же, но я в своей жизни и глупее принимал решения.       Впрочем, обо всём по порядку. После моего знакомства с Мориарти прошёл год. Я давно съехал от отца (он прикупил небольшой дом) и снял просторную квартиру на Кондуит-стрит. Всё это время я подрабатывал, обучая богатеньких детей аристократов тонкостям охоты. Выходила неплохая денежная прибавка к военному жалованию, плюс так я не терял навыки стрельбы. Мой ученик, бодрый и краснощёкий Рональд Адэр* (даже с пятого раза не попадающий в уже дохлую лисицу), состоял со мной в одном карточном клубе. Пересекшись пару раз в игре, мы внезапно сдружились (пили вместе, если коротко), и он пригласил меня в свой дом в пригороде, где раз в месяц организовывал свои игры.       Всё начиналось хорошо, собралось много гостей. Несколько столиков играли в покер, зал был заполнен дымом курева, всё развлекались, но в один момент Рональд сделался мрачным. А потом и вовсе набросился на меня с обвинениями! Мол, я жульничаю. Я, полковник Себастьян Моран, жулик! Представляете? Я, честнейшей души человек, опозорен и оболган! Моему гневу не было предела: мы с Адэром поссорились, едва не подрались, и я, глубоко оскорблённый, отправился в небольшую местную гостиницу, где напился и лёг спать.       А наутро в двери моего номера постучали представители власти и сообщили, что Рональд Адэр убит.       Угадайте, кого они подозревали?..       Я догадывался, что семья Адэр подсуетится, и тогда мне будет уже не до смеха.       К тому моменту в Лондоне (в большей степени в неблагоприятных его районах) всё чаще шептались о человеке, который профессионально решал чужие проблемы. Любые проблемы. И я решил, чем чёрт не шутит, вдруг он поможет и мне. Найти настоящего убийцу или сбежать из страны — если подумать, меня уже устроил бы любой вариант. Этот человек стал набирать известность примерно год назад, когда стравил мафию северных и южных районов, а потом в одночасье устранил выживших после бойни главарей банд.       Выйти на этого загадочного человека оказалось не так-то уж и сложно — его агенты шептались и выискивали новых клиентов. Они заприметили меня, поугрожали для вида, а я послушал, тоже для вида, хотя и без этого понимал, что рискую связаться с человеком богатым, опасным и влиятельным. И, наконец-то, они дали мне адрес и даже обозначили время визита. Я пришёл вовремя и постучался в двери милейшего дома неподалёку от центра города. Домработница провела меня в кабинет, и я оторопело замер. Принимал меня старик, который по возрасту явно застал эпоху римского императора Нерона. Того самого, который сжёг Рим, да. Он представился как «профессор» и засеменил мелкими шаркающими шагами к рабочему столу.       Вот же гадство, подумал я тогда. Нет бы умереть достойно в петле, как мученик и жертва несправедливости закона, но нет — я самолично сделался посмешищем, когда поверил в существование человека, способного «решать любые проблемы».       — «Профессор»? — переспросил я и недоверчиво прищурился, рассматривая старую развалину, грозу Лондона, если верить слухам.       — «Профессор М»! — гордо подтвердил он, кивнув и заправив руки в карманы жилета. — И вы сейчас изложите мне суть своей проблемы, а уже завтра я предоставлю вам варианты решений. Останется лишь в точности выполнить мои указания. Я могу всё сделать и сам, но это будет стоить дороже.       Не поймите меня неправильно, но этот дед разваливался на глазах. Я даже испугался чихнуть, когда защекотало в носу от запаха нафталина, вдруг сдуло бы бедолагу. Тогда уж меня точно повесят, но на этот раз за непреднамеренное убийство. Ну не походил этот дед на злобного демона, чьи деяния заставили бы содрогнуться головорезов из Вестминстера! Зато знал я кое-кого, кто подходил под это описание.       — «М», — повторил я, внезапно ошарашенный догадкой. — «М» — демон, чудовище, беспринципная скотина, пришедший к самопровозглашённой власти всего год назад и вызывающий дрожь даже у прожжённых ублюдков и убийц?       — Верно! — гордо ответил старик и весело клацнул вставной челюстью.       — А вы случайно не имеете отношения к некому Джеймсу Мориарти?..       Когда хочешь знать правду, надо бить в лоб. От моего вопроса старик вздрогнул и затрясся так, что чуть не выронил свою драгоценную челюсть. Что ж, мне всё стало понятно. «М», значит.       Найти Джеймса Мориарти оказалось ещё проще: мне даже не пришлось пытать старика и проверять крепость его костей. Стоило лишь припугнуть, как он «посыпался». Будучи секретарём и «лицом «М», он прекрасно знал, куда в это солнечное и снежное утро направился Мориарти. Мне оставалось лишь направиться следом и поприветствовать его своей лучезарной улыбкой и намерением востребовать старые долги.       Я отправился по указанному адресу и добрался до окраины города, где увидел заброшенную старую церквушку, находящуюся в небольшом логу. Таких было много в пригороде — уровень земли поднимался, а заброшенные церкви так и оставались в низинах. Я прошёл ближе, спустился по старым разбитым ступеням вниз и вошёл внутрь, окунаясь в холод каменных стен и полов. В молельном зале никого не было, но у старых потускневших икон горели свечи. Я дошёл до колонны, как объяснил мне старик, увидел за ней небольшую дверь и толкнул её. Вниз вели длинные ступени, и моему взору открывалась густая пугающая тьма.       Эти ступени вели к старой церкви, заброшенной и располагавшейся на уровень ниже. Я осторожно спустился, боясь поскользнуться на затершихся с веками каменных плитах, и чем ниже спускался, тем отчётливее ощущал холод и слышал гул голосов. Именно на этот гул я и пошёл, когда закончились ступени. Тёмный коридор был узким и извилистым, приходилось касаться холодных влажных стен, чтобы ни во что не врезаться.       Наконец-то показались отблески зажжённых факелов, и я остановился у тяжёлого свода, за которым находились люди. Человек сто, не больше, все как один в капюшонах и длинных алых плащах, они стояли спиной ко мне, а перед ними, на небольшом возвышении, стоял мужчина в белом балахоне. Он что-то вещал, и из его речей я понял, что этот сброд — очередная секта, которых в Лондоне в последние годы развелось неприличное множество.       — И теперь, — провозгласил тот, что был в белом, — пришло время выбрать Жертву и Агнца!       Ух, ничего себе у них тут развлечения, подумал я и качнул головой. Забавные ребятки.       — Есть желающий стать Жертвой?       В воздух внезапно взметнулась одна-единственная рука, и я даже оторопел. Неужели кто-то реального этого хотел?.. А на подъём к лидеру секты вышел худенький молодой человек. Он скинул капюшон, и я с изумлением узнал в нём... молодого Джеймса Мориарти.       — Я хочу быть Жертвой, отец мой, — произнёс он, и голос его дрогнул. Он поднял на лидера секты трогательный взгляд и медленно опустился на колени. В его светлом лице было столько веры, отчаяния и надежды, что сердце защемило бы даже у самого жестокого и чёрствого человека на земле.       Но только не у меня.       О, я прекрасно помнил и этот взгляд, и елейный голос, и подрагивающие губы, и, честно, более наглого и фальшивого спектакля в жизни не видал. Этот прохвост, Джеймс Мориарти, преследовал лишь свои цели, и его наглости, мерзости и коварству не было предела. Видели бы вы его: влажные глаза, бледное лицо, ну точно девственница в ночь замужества!       — Жертвой? — уточнил священник и наклонился, чтобы мягко взять Мориарти за руки. — Твоя чистота, дитя, достойна большего.       Да, подумал я, виселицы, например, или пожизненных каторжных работ. Там таких, нежных и светлых, очень любят, кстати.       — И чего же, отец? — с придыханием ответил Мориарти, смотря в глаза проповедника.       — Быть Агнцем.       — Это слишком великая честь для меня! Я грешен и не достоин таких почестей.       Грешен и брехлив, мерзкая наглая дрянь. Придушил бы тут же, на этом самом месте, но, к сожалению, мне нужна была его помощь. Поэтому я мог лишь молча наблюдать за этим цирком, ну и попутно проклинать Джеймса Мориарти на чём свет стоит.       — Не могу принять вас в Жертвы, — ответил священник и покачал головой. — Вы так чисты... позвольте сделать вас Агнцем, и в эту ночь, с последней каплей вашей крови, я открою для вас врата Рая. Только вы и я, исповедь для меня и господа бога. И ваша жизнь, ваш последний вздох станет залогом спасения всех наших душ.       — Мне этого мало, — ответил Мориарти. — Я жажду смерти долгой и мучительной от рук избранных двенадцати апостолов. Я могу перенести любые пытки!       — Не сомневаюсь даже, дитя моё.       — Вытерпеть любую боль, любые муки! Пусть меня пронзят двенадцать священных кинжалов, пусть кожа моя плавится и горит на медленном огне, покрываясь дьявольскими метками! Всё, как в ваших рассказах из жизни древних мучеников.       — Наедине со мной вы перенесёте не меньшие мучения. — Священник прикрыл глаза и глубоко вдохнул. — Ваши метафоры... божественны, дитя.       — Стоп. — Мориарти внезапно распахнул глаза и резко встал. На его лице отразилась такая искренняя эмоция чистейшего изумления, что я пожалел, что не могу запечатлеть эту картину. Собственно, я всё уже понял, а вот Джеймс Мориарти, кажется, ошибся храмом. Проморгавшись, он продолжил: — Какие метафоры? Я хочу, чтобы вы сделали меня Жертвой, подвергли адским пыткам, облили кожу кислотой, а потом зарезали меня с первым лучом рассвета! Разве мы не об этом говорим?       — Нет... — Теперь уже голос оторопевшего священника дрогнул, да и сам он заметно побледнел.       — Но о каких же тогда двенадцати кинжалах от двенадцати избранных апостолов мы говорили в самом начале проповеди? — раздражённо уточнил Мориарти, и в нём не осталось и нотки былого очарования.       Я-то сразу понял, о каких таких «кинжалах» говорил извращенец в белой накидке, и теперь не удержался и рассмеялся в голос. Все собравшиеся обратили ко мне свои взоры, а я стоял и не мог остановиться. Даже слёзы подступили к глазам. Но ценнее всех было выражение лица Мориарти — он-то явно не ожидал меня увидеть.       — Эй, ты! — Мориарти внезапно схватил священника за плечи и встряхнул. — Вы из той секты, которая людей до смерти пытает, или из той, которая устраивает оргии?       — Да никто никого не пытает! — по-поросячьи смешно взвизгнул священник, и Мориарти, закатив глаза, отпустил его.       Он резко скинул накидку, достал из кармана плаща свисток и дунул в него. Тут же из противоположного коридора в зал ворвалась полиция, а ряженные бросились врассыпную. И только я остался стоять в стороне. Когда же доблестные полисмены заинтересовались и мной, их быстро окликнули:       — Этот со мной! — Мориарти возник откуда-то из-за моей спины и нервно качнул головой. Его брови были раздражённо сведены, и сам он казался напряжённым. Он успел застегнуть пальто, надеть цилиндр и взять в руки трость. Маски, как я понял, он больше не носил. — Передайте Лестрейду, что это опять не тот культ. Слишком много извращенцев развелось, сбивают с толку.       — И что нам делать? — спросил его молодой полисмен.       — Ждать, — философски ответил Мориарти. — Уверен, рано или поздно я наткнусь на тех, кто действительно захочет вскрыть мою грудную клетку. Полковник Моран, идёмте.       Я проигнорировал тот факт, что это было распоряжение. Развернувшись на пятках, я покинул нижний уровень церкви следом за Мориарти, напоминая себе, что сам искал встречи с этим ужасным человеком. И очень удачно, что он не увиливал и был если не открыт, то готов к нашему общению. Приходилось, правда, напоминать себе, что смерть через повешение не выглядит достойно и благоприятно.       — Вы меня искали? — спросил Мориарти, как только мы поднялись на улицу и зашагали по мостовой. — Как нашли? Догадались, что бедный Родерик не «М»?       — Об этом бы не догадался только идиот, — ответил я и хмыкнул.       — О, вы не поверите, сколько вокруг идиотов.       Он улыбнулся, а я не смог сдержать усмешку. Подсунуть вместо себя еле живого старика — это было в его стиле. Мориарти любил заигрывать, дразнить и развлекаться, правда, юморок у него был специфический.       — Что здесь было только что?       Да, я всё ещё ненавидел Мориарти, но любопытство оказалось сильнее неприязни.       — В Лондоне обосновался культ, — пояснил он и глянул на меня через плечо, продолжая постукивать тростью по тротуару. — Похищают и убивают людей, устраивают кровавые жертвоприношения. Надо вычислить их.       — Мориарти, в вас благодетели ни грамма, — с иронией в голосе заметил я. — Зачем вам помогать полиции?       — А, да это уговор, — небрежным тоном ответил он. — Они на некоторые вещи закрывают глаза, а я порой помогаю им. К тому же, это интересно. Иногда мне нравится играть в детектива. В следующий раз, надеюсь, меня всё же возьмут в Жертвы.       — Но в чём смысл?       — Как в чём? Они поймают меня, притащат в своё логово, а значит, фактически, я найду их и раскрою.       — А если полиция не успеет на выручку? Вы же рискуете жизнью!       — Да? — Он внезапно остановился и задумался, словно до этого подобная идея не посещала его. — Тогда, полагаю, мне будет очень больно. Но не суть. Зачем вы искали меня?       Он развернулся на пятках и поднял голову, смотря в мои глаза. Подумать только, когда-то мы точно так же стояли друг напротив друга, и я верил каждому его лживому слову. Я считал, что мы можем подружиться, что я должен спасти его. Боже, как же я был слеп и глуп — до сих пор от стыда краснели щёки.       — Да, есть дело, — всё же ответил я. — Вы решаете проблемы. Так вот, у меня образовалась такая.       — Смею предположить, что речь о загадочной гибели Рональда Адэра. Да, я слышал, — кивнул он.       Я чуть вскинул брови — если знал, то чего же молчал?       — Я знаю обо всех событиях, происходящих в этой стране. Тем более, происходящих близ столицы. И, полковник Моран, я сразу вынужден вам отказать, — равнодушно сообщил он и пожал плечами.       — Что?..       Я опешил. Как он мог отказать мне, если это я, именно я, когда-то помог ему и даже не сдал его полиции?.. Я так растерялся, что не сразу нашёл нужные слова, а он просто стоял и равнодушно смотрел на меня! Мерзкий подонок, подумал я, придушу, убью, чтобы хоть за дело пойти на виселицу.       — В смысле? — уточнил я всё же. Вдруг просто не понял его сложных изъяснений. На самом деле, были они не такими уж и сложными, и я понял всё сразу.       — В прямом, полковник Моран, — холодно ответил Мориарти, подтверждая уже озвученное. — Приношу вам свои глубочайшие извинения, но ваши дела никак не могут пересекаться с моими. Это всё не так просто объяснить, прошу понять меня. Я теперь уважаемый член общества, надежда университета, и водиться с вами... это будет компрометировать меня.       Он развернулся, подошёл к ближайшему киоску и бросил газетчику монету. Тот кивнул и протянул ему свежий номер, на обложке которого красовалась надпись: «Новая жертва! Возвращение Хайда!». А я так и остался стоять, ощущая себя... потерянным.

***

      — И вы ничего больше не сказали ему? — озадаченно спросил Арчи, слушая полковника очень внимательно. — Не напомнили о том, как помогли ему? Не востребовали долг? Ничего не предъявили?       — Ничего, — ответил полковник и улыбнулся. — Сохранял остатки гордости, как мне казалось тогда.       Арчи непонимающе моргнул. Полковник Моран подождал немного, давая собеседнику паузу. Сменил позу, вытянул ноги и сложил руки на груди, словно говоря, что не торопится. Арчи всё ещё непонимающе моргал. Он считал, что это было в высшей степени несправедливо!.. Мориарти был обязан помочь полковнику, но он почему-то отказал. А полковник по непонятной причине промолчал. Внезапно Арчи понял и спросил:       — Вы не хотели проиграть ему?       — Меня могли казнить, о каком проигрыше вы говорите? — Полковник засмеялся и размял затёкшую шею. — Понимаете, Джеймс Мориарти был человеком сложным. Он относился к тому типу людей, которые побеждают всегда. А если не побеждают, то вышибают сопернику мозги. Я проигрывал ему заранее, но желал сохранить гордость. Понимаете?       — Кажется, да, — робко ответил Арчи.       — Хорошо. — Полковник улыбнулся и взял сигарету. — Так вот, я вернулся в пригород...