Обожатель

6:21 Ай, устрою себе выходной. Сегодня пятница, да и к тому же последний учебный день перед каникулами — единственным утешением в сезон зимы, — так что, можно забить и вдоволь насладиться предвкушением двух недель беззаботного отдыха, особенно, если учесть тот факт, что дом предоставлен в мое полное распоряжение. Я, словно Кевин Маккаллистер, да, правда детали нашего положения несколько отличаются: меня не забыли, на меня забили. Мама развлекается с Маргаритой в Таиланде: пьют коктейли, счастливо запекаются под солнцем до хруста, напрочь позабыв о раке коже, и самое главное, конечно, любезно фотографиями своего досуга с подругами, замерзающими в Восточное Европе по пути на работу. Лучше б мама отправилась отдыхать без нее. Та безоговорочно испортит ей долгожданный отпуск, нескончаемым пустым нытьем на тему «несправедливости жизни», где под «несправедливостью» подразумевается горесть и печаль обязанности ходить на работу и платить по счетам самостоятельно. А мама, разумеется, по доброте и глупости своей встретит ее душераздирающие сопли сочувствием, и вместо платка, а еще б славнее пинка, протянет ей несколько шелестящих банкнот. Для Маргариты предпочтительнее иностранная валюта. Как же меня это раздражает. Она получает деньги от матери ни за что. Раз уж ей отваливают с барского плеча, могла бы на какое-то время прикинуться способной слышать и проявлять эмпатию. А то без конца жалуется матери на никчемную жизнь, а та, обделенная вниманием и заботой, улучив свободную от нее минуту, звонит и выплескивает на уши мне все те переживания, что должна сердечно внимать Маргарита, но она ведь никак не затыкается сама, а тем временем статья из паблика посвященного психотерапии, настоятельно рекомендующая не держать эмоции в себе, обратилась в навязчивую идею, и вот, благодаря отцу и парню, изобретшему мобильный телефон, мой мозг жестко и беспощадно насилуют на расстоянии 7500 километров. Может выкинуть мобильник к черту? И никто меня не побеспокоит. Нет. Зачем так радикально то? Просто отключу его. Извлеку сим-карту — и готово. Я свободен. Родители смогут добраться до меня исключительно через извивающийся провод стационарного агрегата. На нем, небось, слой пыли толщенною в добрых несколько сантиметров скопилось. Нет, так нельзя поступать, конечно, где ж я себе новую симку откапаю? Самоличная регистрация номера строго от +18. А если с кем-нибудь договориться о содействии? Нет. Нет, нет, нет. Маятно. Чересчур много в перспективе взаимодействия со сторонними лицами. Я же интроверт, хоть и мнимый в большей степени, все же следует держать марку. Вспомнить бы, что я от нее выигрываю, но сейчас не об этом. Решено — оставлю все на своих местах: отвечаю на сообщения с трехчасовой задержкой, а звонки пускаю на громкую связь, продолжая заниматься личными вопросами, а именно — определить, какую из футболок недостаточно пропахшую потом сегодня можно надеть. Главное, иногда отвлекаться от обонятельного тестирования и подавать признаки жизни типа: «Ага», «Угу», «Ого». Что ж, никто ведь не станет возражать против моего самовольного прогула. Решаю-то я. А раз так — каникулы начинаются прямо сейчас. 9:55 Если подумать, ничего не изменилось, я все так же завтракаю в одиночку стоя на кухне за стойкой (и откуда у меня лошадиные повадки?), жую бутерброд, свободной рукой штудирую новости на телефоне, а думаю о другом. Черт, неужели нельзя было подобрать какой-то более волнительный тон что ли, сообщая нам о скором появлении на этот чудесный свет ребенка от двадцатилетней студентки по имени Оксана? А то с такой непринужденной легкостью бросил нам известие о любовнице на сносях, будто дети на стороне еженедельное, заурядное событие, которое уже давно всем наскучило. Твою мать. Возможно, я чего-то не понимаю. Мама отреагировала спокойно, разве что предложению развестись удивилась. Странная выкладка приоритетов. Интересно, чего она ожидала? Приглашения на крестины? Хотя все еще впереди. Хм, а я бы мог крестить его/ее? И почему отец и его ненаглядная Оксана не хотят знать пол ребенка? Что за новомодный обычай? Хотя нет, все же гораздо интереснее, каким таким образом ему удалось столь спокойно шпиговать нас с мамой всяческими подробностями о протекании беременности, невозмутимо завязывая себе при этом шнурки на туфлях. В принципе, у него было почти девять месяцев на тренировки так называемой исповеди. Хотя он ни разу не раскаивался. Он, наверное, устал обо всем хранить в секрете. Да так долго. У меня бы крыша поехала, возможно, откуда мне знать? Ниоткуда. Да. От меня никто не беременел. 12:10 Сейчас в школе выставляют оценки за четверть. Сабина наберет высший балл, опять. Она главная претендентка школы на золотую медаль. Староста. Гордость класса. Положительных эпитетов вокруг нее можно собирать до бесконечности. С этим трудно поспорить. Да я в общем-то и не собирался. Есть куда увлекательнее занятие дебатов. Например, убрать постельное белье с дивана. Я же теперь сплю в гостиной, а все потому что мне лень преодолевать лестницу и пару поворотов ночью, чтобы добраться до туалета. Слишком далеко. Моционы в пижаме не мое. Да и на широком диване значительно больше свободного места для моего барахла, макулатуры и тарелок с едой. Телевизор напротив, кухня под боком — идеальное лежбище, лучшего в доме не сыскать. И чего я раньше сюда не перебрался? Ах да, родители. Но ныне-то они далеко. Могу спать, где захочу. 13:32 Сообщение: «Поздравляю с окончанием учебной четверти, Никита!» «Учебной четверти?» — что за официальщина? И фотография, разумеется. Куда без ежедневного фотоотчета? На этот раз в кафе с коктейлями в кокосе. Исправно следуют классической программе отдыха на берегу моря: фотографироваться с коктейлями за столиком под соломенным навесом, сразу после фотосессии на пляже на фоне океана и пальм. А вечером — по пути в отель — им наверняка подвернется ночной клуб. Запечатлеют себя напротив фасада через дорогу. Ближе не сунуться. Факт. Мама на дух не переваривает шумные точки и столпотворения, знатно накаченные спиртным или еще чем крепче. Удивительно, что она вообще отправилась на курорт. Какая широкая улыбка у Маргариты, еще бы, мама взяла на себя добрую половину всех ее расходов на поездку. А как иначе с зарплатой кассира. Никак. Жить и во всем полагаться на младшую сестру. 15:03 «Артур». Что-то долго он соображал мне позвонить. — Тебе привет от Натальи Геннадьевны. Она просила напомнить, что завтра репетиция спектакля. — Я про него забыл. Отстой. Лучше бы у нее и у всей школы случилась массовая амнезия. О-о-о. — И сказала, чтобы ты не вздумал и ее пропустить. Кстати, по какому поводу? — Лень. — С которой всю следующую неделю мне предстоит бороться. Какая досада. — Ну да, твоя несменная мотивировка. — Что у него с голосом? Бас потухший какой-то. Нетипично для него. — Ты что, спал? — Угу. И походу снова скоро отключусь. — Верю. Ты храпишь и говоришь одновременно. — Бывает. Прикинь, Руденки с друзьями сегодня в школу на машине прикатили. — Данила с Дианой те еще позеры. — Да и вся их компашка. — А мне родители на мотоцикле ездить не разрешают. — Легче сказать, что они разрешают. — Но ты все равно на нем ездишь. — На старой и забытой развалюхе моего отца. — Да, втихую. Это не то же самое, Ник. И по-другому никак. Они беспокоятся. Говорят, на мотоциклах только смертники гоняют. Понимаю, это дичь, то, что они толкают, но... — Ничего себе зевок. — ...но что я сделаю? — Говорят, выбор есть всегда. — Как бы пафосно это не прозвучало. — Так говорят в вымышленных историях вымышленные герои при вымышленных обстоятельствах, в реальности же выбор действий жестко ограничен. — Ого. Голос у него звереет что ли? — Ты же со мной согласен? — Ты так внезапно оживился. — Да, и правда, — резко. И стремно. Чуть-чуть. Кажется, я из тех, кто встречает смену привычного испугом. Я невротик? Или истеричка? А разница есть вообще? — Ладно, потом поговорим. — Угу. О, так мы прощались? Ну окей. 17:13 Любопытно, авторы и авторки многословных опусов, любезно пичкающие советами, как не тронуться умом и не размякнуть по полу, испытывали на практике собственные рецепты здоровой и счастливой жизни? Или это всего-навсего общее представление ситуации исходя из личного соображения, не подкрепленного опытом. Ведь человек, переживший развод, должен знать: «Сохранить прежний образ жизни ради ребенка» — попросту невозможно, поэтому-то он и меняется. Он опостылел супругам настолько, что они бегут без оглядки в разные стороны, равнодушно бросая багаж прошлого позади. А «Уделять ребенку больше времени, чем обычно» нечего обсуждать, ясно же — это физически невозможно. Родители живут порознь, их свободное время ограничено работой, разделом имущества, встречей с друзьями, сериалом, яичницей на завтрак, походом к стоматологу, всем чем угодно, что способно отвлечь их от первых двух пунктов. И наконец, отыскавшиеся минуты в загашнике, должны совпадать с теми минутами, в которые у ребенка возникнет желание послушать, как родитель его сильно любит. А это невозможно, ведь у ребенка никогда не возникнет желания тратить время на подобную чепуху. Да еще дважды за день. Абсурд. «Развеять страх ребенка о разводе». Вместо болтовни куда эффективнее будет купить ему игровую консоль, и пока ваше чадо занято прохождением уровней и победой над финальным боссом, которого все никак не замочить, ему и не вспомниться, что его родители разошлись, а когда очухается — наступит пора выпускных экзаменов, а там, следом, сдача тестирования для поступления в колледж или университет, заявление на получения комнаты в общежитии и прочие заморочки, при которых обмозговывать развод родителей снова станет некогда. 03:12 До чего же жуткое темное пятно расползается по стене и лестнице. Похоже на сумеречные лучи, только наоборот. Вместо света тьма. Не замечал его раньше. Уж лучше бы оно и дальше ускользало от моего внимания. И зачем я оборачивался? Теперь буду трястись от страха всю ночь и воображать, как со второго этажа на карачках по лестнице ко мне сползает Йоко с сыном. И почему мысли о призраках обязательно настигают во мраке? Наверное, по той же причине, что и приступ мизофобии в общественном туалете (обетованной микробов). Где одно — там и другое. Шерочка с Машерочкой. Забавно, в темноте и одиночестве воображение налегке укладывает рациональность на лопатки, а вместе с ней и самообладание. Позвоню Артуру: — Что делать, когда не знаешь, что делать? — Ну, если на часах, как сейчас, три часа ночи, то можно лечь спать, например, — Снова зевает. А, сейчас же глубокая ночь. — Как вариант. — Сон чего-то не идет. — Где же он запропастился? Наверное, в стране обломанных надежд. Там же, где и эрекция импотентов. — И вряд ли сон до тебя дойдет, пока ты не заткнешься, так что отвали, и спокойной ночи. — Бурчит. Как собака. Как разгневанный питбуль. — Ладно. И когда я расскажу ему о том, что живу один почти с неделю? Мне ведь не стыдно поведать о слабости отца к студентке-практикантке, которая, в принципе, ему в дочери годится, и которая ждет от него ребенка. Оба надеются роды придутся на Рождество. А оно близко.