Убить тебя поцелуем

      Голубое пламя в камине уже угасало, и интерьер комнаты всё больше и больше исчезал в сгущающихся тенях. Даже уродливые черты Волдеморта стали неразличимы в догорающем свете мерцающих свечей, как будто он был не более чем образом из сна, исчезающим в глубокой черноте.       — Уже поздно, Гарри.       Неужели голос Волдеморта всегда был таким мягким? Когда он заговорил, Гарри почувствовал холодный, но не неприятный трепет в затылке. Раньше он никогда по-настоящему не прислушивался к голосу Волдеморта, только к его словам. Кто бы смог описать мелодичность голоса, который проклинает тебя? Кто бы смог посмотреть в алые глаза Волдеморта и вспомнить тон его голоса? Но теперь, когда его страшная фигура растворилась в вечерних сумерках, его звучание, казалось, эхом отдавался в голове Гарри. Это был голос Тома, но всё же не совсем. Он был глубоким и мелодичным, с какой-то странной навязчивой тревожностью, что сразу напомнило Гарри о тьме, проклятиях и песне вейлы.       — Профессор Слагхорн предложил мне заночевать в своей свободной спальне, и я принял его предложение. У Горация более просторное жильё, чем у любого другого учителя Хогвартса! — с едва слышным смешком фыркнул Волдеморт. — Ты должен вернуться в гриффиндорскую башню и немного поспать, Гарри. И будь начеку в ближайшие несколько дней — всё-таки мы планируем убийство Волдеморта. Увидимся утром.       — В гриффиндорскую башню? — Гарри потребовалось некоторое время, чтобы понять, что Тёмный Лорд даже не подозревает, что Гарри сейчас учится на другом факультете. — О, я не в Гриффиндоре.       — Как не в Гриффиндоре? — Гарри услышал лёгкий шорох одежды Волдеморта, зашевелившегося рядом с ним. — Я, кажется, припоминаю, как в будущем ты вытащил тот меч Годрика из старой помятой шляпы.       — В будущем меня определили в Гриффиндор, да, — улыбнулся в сгущающуюся темноту Гарри. — Но в этот раз Распределяющая шляпа отправила меня в Слизерин.       — Гарри Поттер в Слизерине? — выдохнул Волдеморт. — Однако, в этом что-то есть — в конце концов, ты мой крестраж. Представь себе, что живой крестраж Тёмного Лорда отправится в Гриффиндор! Интересно, что заставило Распределяющую шляпу отсортировать тебя правильно в этот раз, но не в будущем.       — Распределяющая шляпа сделала всё правильно в обоих случаях, — прошептал Гарри. — Она знает, что я принадлежу обоим факультетам. Может быть, я и твой крестраж, но я — это ещё и я сам. Шляпа просто поместила меня туда, куда я попросил её сам. Оба раза.       — Ты сам попросил?.. — раздался в тёмной комнате голос Тома — его Тома.       — Да. Это… именно наш выбор делает нас такими, какие мы есть.       — Наш выбор? — Помолчав, Том тихо сказал: — Я надеюсь, что ты прав насчёт этого, Гарри. Люмос!       Свечи в настенных канделябрах вспыхнули ярче, и Гарри увидел очертания двух своих спутников, медленно вырастающие из теней.       — Беспалочковая магия? Очень впечатляет, профессор Риддл. — Гарри почувствовал, как Тома передёрнуло от иронической нотки в одобрении Волдеморта. Он изучал бледное лицо Тёмного Лорда, появившееся из темноты. Он теперь казался совершенно другим, когда его глаза приобрели более нормальный оттенок. Они были очень похожи на глаза Тома, только темнее и непроницаемее. — Наш выбор делает нас теми, кто мы есть? — продолжил Волдеморт, пожав плечами. — Звучит как одна из тех банальных вещиц, которые сказал бы Дамблдор, но я думаю, что в этом может быть что-то после всего того, что произошло. И я очень рад узнать, что есть часть тебя, которая выбрала Слизерин, Гарри. Ты выглядишь усталым, мой дорогой; тебе нужно пойти и немного поспать. В слизеринской спальне. — Лёгкая улыбка скользнула по его бледному лицу. — Как странно представить себе Гарри Поттера, спящего на серебряных простынях в подземелье Слизерина! Интересно, что тебе там приснится… Я так хорошо помню эту спальню, даже после всех этих лет. Интересно, какая у тебя кровать? Может быть, ты спишь в моей старой постели? Это та, что в южном углу.       — Э-э… — Гарри хотел бы, чтобы на комнату снова опустилась темнота, чтобы скрыть его пылающие щёки. — Я больше не сплю в слизеринской спальне.       — Он спит в моих комнатах, — уверенно вмешался Том. — Это мера для его же защиты.       — Для его же защиты, Том? — Волдеморт пристально посмотрел на него. — Защиты от чего?       — От тебя.       — Ты защищаешь его от Волдеморта? — рассмеялся Тёмный Лорд. — Какая восхитительная ирония. Что ж, профессор Риддл, как опекун Гарри — точнее, Элиаса — я вовсе не уверен, что одобряю эту необычную меру. А что, если ты воспользуешься мальчиком?       — Мои отношения с Гарри тебя не касаются, — нахмурился Том, буравя Волдеморта взглядом исподлобья. — Мы любовники, и ты это уже знаешь. Мы любим друг друга, и если ты посмеешь вмешаться, то скоро узнаешь, какую ещё беспалочковую магию я могу использовать. Я слышал, что беспалочковые смертельные проклятия почти невозможно исполнить, но я довольно хорош в магии. Осмелюсь сказать, что я мог бы это сделать, если бы действительно захотел.       — Кроме того, Том не воспользуется мной сегодня, — Гарри потянулся к руке Тома и с вызовом встретил взгляд Волдеморта. — Это я воспользуюсь им, — хмыкнул он, задорно улыбнувшись.       — Ты… что? — Пронзительный серый взгляд Волдеморта заставил Гарри покраснеть. — Как неожиданно и как сильно… интригующе…       Гарри поёжился под его долгим взглядом.       — Ну ладно. — Тёмный Лорд встал. — Тогда до встречи утром. Я сообщил профессору Диппету, что хочу завтра посетить несколько занятий Элиаса, просто чтобы убедиться, что мой подопечный получает качественное магическое образование, которое я ожидаю от подобного учреждения. Конечно, если мне не понравится то, что я увижу, я задумаюсь о переводе Элиаса в Дурмстранг. С нетерпением жду твоих уроков, Том. Я думаю, что это будет интересный опыт для нас обоих… Профессор Риддл! — произнёс, словно попробовав на вкус это словосочетание, Волдеморт. — Да, думаю, что мне это очень понравится. Можно мне забрать мою палочку, дорогой мой? — Он принял свою палочку от Гарри. — Всё-таки сегодня я буду ночевать в одних комнатах с Горацием, так что она может мне понадобиться для самозащиты. Сомневаюсь, что он будет приставать ко мне сейчас, учитывая мою нынешнюю внешность, но если он будет настоятельно предлагать мне эти отвратительные засахарённые ананасы, я сдерживаться не буду.       — Хм, — чуть заметно улыбнулся Том. — Да, они такие ужасные.       — Я рад, что у нас есть что-то общее, Том. Кроме того, что мы — один и тот же человек. — Волдеморт на мгновение заколебался. Его тёмно-серые глаза внимательно изучали лицо Гарри. Затем он сделал то, чего Гарри никак не ожидал: наклонился вперёд и нежно коснулся его губ своими. Его рот был странно холодным, гораздо холоднее на ощупь, чем у Тома; ледяным, словно снег; и всё же Гарри чувствовал себя так, как будто его коснулось жгучее пламя. Поцелуй длился всего лишь мгновение, но от него у Гарри голова пошла кругом.       — Гарри… — Голос Волдеморта был так же мягок, как и поцелуй. — Мне просто было интересно, каково это будет. Это даже слаще, чем я думал.       — Он — мой! — прошипел Том, вскакивая на ноги и бросаясь на Волдеморта.       Тот, должно быть, использовал какое-то невербальное заклинание, потому что Том словно ударился о невидимое препятствие в воздухе. Его отбросило назад, и он свалился на пол бесформенной кучей.       Волдеморт с лёгкой улыбкой наблюдал, как Том вскочил на ноги, яростно ругаясь.       — Не забывай, Том: если он твой, значит, и мой тоже. — И Тёмный Лорд повернулся и вышел за дверь.       Гарри застыл, заворожённый этим невозможным прикосновением. В следующее мгновение руки Тома крепко обхватили его, и тёплые губы нашли его рот. Том целовал его снова и снова, яростно, как будто хотел стереть все следы и все воспоминания о поцелуе Волдеморта.       Наконец, Гарри отстранился и прошептал:       — Ты ревнуешь к нему, да?       — Ревную? — Серые глаза Тома сверкнули. — Я ревновал, когда Абраксас Малфой прикоснулся к тебе, поэтому вряд ли это подходящее слово для того, что я почувствовал, когда он поцеловал тебя… Знаешь, Гарри, мне пришло в голову, что тёмные волшебники очень мало усилий вкладывают в свои смертельные проклятия; все без раздумий выпаливают обычное Авада Кедавра. Им, конечно, достигают желаемого результата, но оно кажется слишком быстрым и безболезненным, чтобы применять его для всех убийств. Наверняка есть возможность создать новое смертельное проклятие, которое причиняло бы больше страданий со стороны жертвы, чтобы гарантировать, что у умирающего от него будет достаточно времени, чтобы покаяться во всех своих необдуманных поцелуях… — запальчиво бормотал Риддл в губы Гарри.       — Нет никаких причин для ревности, Том. Я люблю тебя. Всегда тебя. Именно тебя. — Гарри нежно поцеловал его. Он проник в сознание Тома и внезапно отстранился. — Погоди, что?.. Что это такое, Том? Я чувствую твою ревность, но что это за другая эмоция? Сначала я подумал, что это гнев, но это не он. Точнее, не только он… — Гарри пристально посмотрел на Тома. — Что? Тебя заводит видеть, как он целует меня?       Том густо покраснел.       — О, не смеши меня. Ну конечно же, нет! Это такая нелепая мысль, Гарри.       — Том? Я могу читать твои мысли, помнишь?       — Я знаю, — простонал Риддл. — И начинаю думать, что это не так уж и хорошо. Ну ладно, этот поцелуй действительно меня завёл, совсем чуть-чуть. Видеть, как ты выглядишь как бы со стороны, когда целуешь кого-то… И в некотором смысле он — это ведь я… А потом чувствовать его отчаянное желание обнять тебя и… Возможно, и он чувствовал то же самое, когда видел, как мы целуемся.       — Хватит! — вздохнул Гарри. — Я не хочу сейчас думать о Волдеморте. Я хочу думать о тебе. Давай уже пошли в твои комнаты, и я покажу тебе, о чём думаю я.              — Я очень рад, — прощебетал профессор Слагхорн, — сообщить вам, что сегодня за нашим уроком будет наблюдать наш почётный гость. Это мистер Гонт, опекун Элиаса Блэка.       Мистер Гонт? Гарри улыбнулся про себя, вытаскивая свой учебник по зельям. Как это возможно, что Слагхорн смотрел в его серые глаза и не узнал в нём Тома?       — Мистер Гонт, — продолжал Слагхорн взволнованно, — искуснейший волшебник, как я обнаружил вчера вечером. Я случайно напугал его, когда он думал, что остался один. Я сам едва ли новичок в магии, но он заколдовал меня довольно основательно. К счастью, он смог обратить действие заклинания вспять, иначе меня бы сейчас здесь не было.       Гарри заметил, что на многих студентов это произвело должное впечатление.       — Весьма прискорбное недоразумение, — тихо произнёс Волдеморт. — Уверяю вас, это просто инстинкт, выработавшийся за долгие годы путешествий по опасным частям света.       — Это вполне понятно, мистер Гонт! — усмехнулся Слагхорн. — Когда могущественный волшебник привык бороться с опасностью каждый день, даже безобидный мастер зелий, внезапно прибывший с чашей засахарённого ананаса, может спровоцировать глубоко укоренившийся инстинкт самозащиты… Ну-ну, Элиас, в этом нет ничего смешного на самом деле, — добавил он, обращаясь к Гарри.       — Да, сэр. Вообще ничего смешного. — Гарри быстро придал своему лицу, как он надеялся, очень серьёзное выражение.       — А теперь, если Вы будете так любезны присесть здесь сзади, мистер Гонт… — Слагхорн взмахнул палочкой, и один из деревянных стульев в классе мгновенно превратился в мягкое кресло, обитое малиновым бархатом, — мы продолжим наш урок. Сегодняшнее зелье — это очень мощная и дьявольски хитрая амортенция. Да, классическое любовное зелье. Позвольте мне гордиться вами, леди и джентльмены; покажите мистеру Гонту, как многому вы научились здесь, в Хогвартсе. — Он строго посмотрел на некоторых девушек, которые довольно возбуждённо захихикали. — Возможно, мне следует добавить, что я установил у двери несколько дополнительных охранных щитов. Никто не сможет выйти из класса с образцами сегодняшнего зелья! — Его глаза блеснули, когда он посмотрел на разочарованные лица своих учеников. — Ваш старый учитель зелий не вчера родился, знаете ли! А теперь, пожалуйста, откройте тридцать третью страницу своего учебника…       Затем послышался шелест страниц. Гарри заметил, что большинство студентов изучали инструкцию этого зелья с гораздо большим энтузиазмом, чем обычно. На обыкновенно бледных щеках Эйлин Принц появился лихорадочный румянец, а Орион с Абраксасом заулыбались.       Гарри склонился над своим учебником зельеварения. Растолчите цветы бузины и листья паслена вместе. Добавьте жасмин, мирру и манжетку луговую, в таком порядке, и затем горсть чистых белых лепестков розы, думая страстные мысли о возлюбленном…       Котлы, наполненные водой, весело булькали на низком огне. Слагхорн уже разложил ингредиенты для каждого студента; груды зелёных листьев и несколько видов белых цветов покрывали каждую парту. Но где какие именно? Лепестки роз были достаточно просто различить, но какие из них были цветами бузины? Гарри украдкой взглянул на Сигнуса и Араминту, но они тоже выглядели озадаченными.       «Начни с маленьких пятилепестковых цветов», прошептал голос в голове Гарри. «Это цветы бузины. Стреловидные листья — это паслен». Гарри взглянул на Волдеморта, но тот, казалось, был полностью поглощён наблюдением за тем, как Тиберий Маклагген колотит по чему-то в ступке, что, по мнению Гарри, было лепестками роз.       Гарри улыбнулся и бросил пятилепестковые цветы и стреловидные листья в ступку. «Убедись, что ты хорошо их растолок; так, чтобы ты не смог различить их», продолжал голос в его голове. Гарри послушно растолок цветы и листья в мокрую зеленоватую кашицу. «Вылей смесь в свой котёл. Теперь добавь цветы жасмина; у них овальные лепестки с ароматом, напоминающим духи. Просто брось их туда, чуть-чуть. Белые цветы на колючей ветке с блестящими зелёными листьями — это мирра. В инструкции этого не говорится, но на твоём месте я бы немного помял стебель, прежде чем добавлять его; это помогает высвободить ароматную смолу. Более крупные серо-зелёные веерообразные листья — это манжетка луговая. Тебе нужно разорвать их на маленькие кусочки, иначе они просто будут плавать сверху, когда ты добавишь их в зелье».       Гарри заглянул в свой котёл. Бурлящая жидкость уже начинала серебриться, и из вспученной глубины поднимался сладкий аромат.       А потом — лепестки роз. Гарри бросил оставшуюся горсть белоснежных цветов в зелье. Страстные мысли о возлюбленном? Эта часть была лёгкой. Он на мгновение закрыл глаза и позволил воспоминаниям о прошлой ночи затопить его мысли. Том, разгорячённый и раскрасневшийся в его объятиях, стонал под ним в ответ на его отчаянные толчки… Слишком поздно Гарри вспомнил, что его мысли были не совсем личными. Он сильно покраснел, когда внезапно почувствовал, что взгляд Волдеморта задержался на нём.       Гарри склонился над своим зельем. Да, мерцающая жидкость начала приобретать очаровательный перламутровый блеск. Аромат, поднимающийся из мерцающих глубин, был соблазнительным; он пах кожей Тома, деревом, мётлами, дождём и влажной шерстью одновременно.       Тысячелистник. Это слово внезапно возникло у него в голове. «Тебе следует добавить тысячелистник». Гарри пролистал страницы инструкции. Ни единого упоминания о тысячелистнике. «Цветы бузины и листья паслена предназначены для обольщения, жасмин, мирра и манжетка луговая — для страсти, а розы — для любви, но тысячелистник сделает их вечными…», настаивал голос в его голове. Нет, об этом в книге ничего не было. Гарри поднял глаза и встретился взглядом с Волдемортом.       «Тысячелистник?»       «Тысячелистник. Доверься мне».       Гарри вздохнул и подошел к шкафу с ингредиентами. Он протянул руку ко второй полке и схватил горсть сухих длинных, прямых стеблей. Зелье слегка булькнуло, когда он бросил их в него.       — Эй! Что ты только что сделал? — Абраксас склонился над котлом Гарри. — Что это за забавные стебли, которые ты только что туда положил?       — Пожалуйста, вернитесь на свое место, мистер Малфой. — Позади них появился Слагхорн. Он со вздохом посмотрел на зелье Абраксаса. — Слишком много мирры. Ваше зелье сделает пострадавшего от него человека слишком отчаянным… — Затем Слагхорн склонился над котлом Гарри. — О, Мерлин милостивый! — Он широко улыбнулся Гарри. — Очень хорошо, Элиас, очень хорошо! Не думаю, что когда-либо видел такое безупречное любовное зелье; его мерцание придаёт ему почти неземное свойство. Отличная работа, мой мальчик! — Слагхорн протянул руку и нежно взъерошил волосы Гарри. В следующий момент профессор зельеварения согнулся пополам от боли. — А-а-а! — простонал он.       — С Вами всё в порядке, профессор? Может, мне позвать целительницу? — посмотрел на него Волдеморт с большой тревогой.       — Нет, я… в порядке… — простонал Слагхорн, схватившись за свой большой живот. — Просто внезапная боль. Наверное, это несварение желудка. А-а-а, — продолжал стенать он.       — Возможно, это из-за засахарённого ананаса, — тихо сказал Волдеморт.       — Возможно. — Слагхорн выпрямился и вытер пот со лба тонким сиреневым платком. Он закончил осмотр оставшихся зелий и повернулся к Волдеморту со слабой улыбкой. — Как Вы можете видеть, сэр, среди наших студентов есть несколько талантливых зельеваров, но, думаю, что Вы и сами видите, что Ваш подопечный находится вне конкуренции. Это большая честь — иметь в классе такого ученика. — Слагхорн хлопнул в ладоши, и ученики оторвались от своих зелий. — На сегодня всё, леди и джентльмены. Прежде чем вы уйдёте, я должен сделать объявление: мистер Гонт хочет узнать как можно больше о студенческой жизни здесь, в Хогвартсе. Вчера вечером, когда я рассказал ему о рождественской пантомиме профессора Бири, мистер Гонт выразил глубокое сожаление, что не сможет присутствовать на самом финальном представлении. Но сегодня утром я поговорил с профессором Бири, и он заверил меня, что репетиции в последнее время проходят так хорошо, что было бы вполне возможно поставить предварительное представление пьесы специально для мистера Гонта сегодня вечером. Актёры, дублёры и заинтересованные зрители приглашаются в Большой зал сегодня в восемь часов. Давайте покажем мистеру Гонту представление, которого он никогда не забудет!       — Какой чудесный сюрприз! — Волдеморт грациозно склонил голову. — Рождественская пантомима в Хогвартсе! Можно сказать, такое бывает только раз в жизни. Я с нетерпением жду этого, профессор Слагхорн.       — О, пожалуйста, зовите меня Гораций. Я настаиваю.       — Спасибо, Гораций. — Волдеморт был сама учтивость.       Когда класс разошёлся, Эйлин Принц наклонилась к Гарри и тихо заметила:       — Какой он очаровательный, твой опекун!       — Очаровательный? — Гарри удивлённо моргнул.       — Ну да, — слегка покраснела Эйлин. — По крайней мере, я так думаю. И я не одна такая; посмотри на Араминту и Друэллу — они пялились на него. Конечно, его лицо ужасно обезображено, но это только делает его ещё более интересным, тебе не кажется? И у него такие прекрасные манеры. — Она тихо вздохнула. — Какую же одинокую жизнь он, должно быть, вёл! Он когда-нибудь был женат? Или у него была подружка?       Гарри на мгновение задумался. Ну, когда-то он был помолвлен с Вальбургой… Нет, это был Том, а не Волдеморт. И он поцеловал меня прошлой ночью, прямо на виду у своего прошлого «я»… Он покраснел.       — Э-э… Нет. Я так не думаю.       — Бедняга, — прошептала Эйлин. — Его нельзя не пожалеть.       Пожалеть его? Гарри с сомнением посмотрел на Волдеморта.       — А, Элиас. — Волдеморт с улыбкой приблизился к нему, и Эйлин исчезла вместе с другими учениками. — Я вижу, ты весьма одарённый зельевар.       — Не я, а ты, — закатил глаза Гарри. — Спасибо за помощь.       — Обращайся, мой дорогой. Я не могу дождаться того, как увижу тебя сегодня в спектакле.       Гарри содрогнулся.       — О, я больше не участвую в пьесе. Я ушёл оттуда, так как у меня было слишком много… э-э… домашних заданий.       — Нет, конечно же, ты участвуешь в пьесе, — мягко настоял Волдеморт. — С чего бы мне захотелось сидеть и смотреть на эту ужасную карикатуру, если бы в ней не было тебя? Я перекинулся парой слов с Бири, и он согласился вернуть тебя на сегодня к прежней роли. Ты, конечно же, будешь Сэром Незадачливым.       — Что? — Гарри озадаченно посмотрел на него. — Нет. Нет, я не буду. Я не могу. Я даже не знаю всех реплик.       — О, об этом не беспокойся. — Волдеморт пристально посмотрел на него, и если бы Гарри не знал его, он бы охарактеризовал короткую улыбку Тёмного Лорда как злую усмешку. — Я возьму пьесу в свои руки — профессор Бири любезно снабдил меня копией сценария — и ты обнаружишь, что строчки будут появляться у тебя в голове сами по мере необходимости.       — Нет. Я не буду этого делать, — отрицательно покачал головой Гарри. — Ты не можешь меня заставить.       — Да ладно тебе, Гарри. Это будет так интересно! Я много слышал об этой пьесе на протяжении многих лет. Ты не можешь пропустить это, — слегка улыбнулся Волдеморт. — Только пообещай мне одну вещь, Гарри.       — Какую? — вздохнул Поттер.       — Обещай мне, что в течение следующих нескольких дней ты не будешь есть и пить что-то, что хоть на секунду осталось без присмотра.       — Что? Почему? — заморгал в удивлении Гарри.       — Амортенция — довольно сильное зелье, Гарри, и сейчас в замке его очень много.       Гарри пристально посмотрел на него.       — Но разве ты не слышал, что сказал Слагхорн? Он выставил у двери щиты, чтобы убедиться, что студенты не смогут пронести образцы.       — Да, он действительно установил защиту, — пожал плечами Волдеморт. — Конечно, это не остановило студентов от попыток тайно вынести зелья. К сожалению, во время занятия я случайно развеял эти щиты.       — Ты что? Как? Почему?       — Как? Я ведь довольно хорошо владею невербальной магией. А вот почему… — продолжил Лорд, сверкнув глазами. — Ну, если уж мне придётся высидеть всю эту пантомиму, то я должен быть уверен, что это будет забавно. И в итоге спектакль действительно может получиться довольно зрелищным. Я насчитал семь флаконов амортенции, спрятанных под мантиями студентов и покинувших эту комнату.       — Семь?       Волдеморт серьёзно кивнул.       — Семь. Я думаю, что следующие несколько дней будут очень интересными, Гарри.