Убить тебя поцелуем

      Гарри уставился на знакомую фигуру Волдеморта. Здесь, в кабинете директора Хогвартса, Тёмный Лорд казался ужасно неуместным — осколком из тёмного будущего, разрывающим хрупкую материю более мирного прошлого.       Волдеморт? Здесь, в Хогвартсе, в это время? Как такое может быть? Я сплю; конечно же, я сплю. Или, может быть, именно это сладкое, незапятнанное ещё прошлое и есть сон, а Волдеморт и я — единственные реальные люди в нём.       Тёмная фигура приближалась. У него совсем другие глаза. Он что-то сделал с ними, возможно, наложил на них чары, так что они кажутся скорее серыми, чем багряными. Странно, но теперь он больше похож на Тома. И всё же это не совсем глаза Тома; взгляд Тома серебристый, а его глаза тёмно-серые, как выветрившийся камень или дождливое небо.       — Моё дорогое дитя! — странно нежно прозвучал голос Волдеморта. Гарри подумал, что у него остановится сердце, когда тёмная мантия обернулась вокруг него, и Тёмный Лорд заключил его во внезапные, неожиданные объятия.       — Ах, как трогательно! — Тихий смешок профессора Диппета донёсся словно откуда-то издалека. — Какая отеческая нежность!       — Как я рад тебя видеть, Элиас, — продолжая крепко обнимать его, заговорил Волдеморт тёплым, приятным голосом, который, казалось, принадлежал какому-то незнакомцу. Но нет — это голос моего сероглазого опекуна. На мгновение Гарри представил себе, что руки, которые обвились вокруг него, были вовсе не Волдеморта, а скорее давно забытого друга и защитника, воображаемого хранителя из полузабытых снов.       Но серебряный голос, прошептавший ему на ухо мгновение спустя «Ты пахнешь дождём…» был более знакомым. Это был голос, который Гарри слышал на кладбище, в далёком будущем. Волдеморт. Как же странно, что я знал тебя задолго до того, как влюбился в Тома. В самом начале были только ты и я.       — Дождём? На квиддичном поле опять заморосил дождь, — прошептал Гарри, отчаянно пытаясь понять, спит он или бодрствует.       Мантия Волдеморта, прижатая к лицу Гарри, казалась грубой на ощупь. Он вдохнул незнакомый запах влажной шерсти, тумана и мускуса. Это был запах Тома, и всё же не совсем его. Гарри поднял голову и вдруг почувствовал, как Волдеморт на мгновение прижался к его щеке своей. От этой мягкой, неожиданной ласки у Гарри перехватило дыхание. Он слышал шум крови в ушах и где-то совсем рядом тихое дыхание. Затем он почувствовал где-то пульсирующее биение, тяжёлый ритм, но мгновение спустя понял, что это было сердце Волдеморта, бьющееся напротив его груди.       Наконец незнакомец — Волдеморт, напомнил себе Гарри — повернулся и начал обмениваться обычными любезностями с профессором Диппетом и Слагхорном, в то время как Гарри молча стоял рядом с ним. Он не мог смотреть в лицо Волдеморту, поэтому его растерянный взгляд задержался на рукаве тёмной мантии. Чёрный. Волдеморт всегда носил чёрное. Гарри осознал, что он всегда смутно представлял себе мантию Волдеморта как саван ночного мрака, окружающий его абсолютной, непроницаемой чернотой. Но теперь, когда он увидел её так близко, в тёплом мерцающем свете лампы в кабинете профессора Диппета, Гарри понял, что чернота была абстракцией; мантия была всё-таки не совсем чёрной. Только издали ткань её казалась таковой; вблизи он разглядел, что грубая материя была покрыта тонкими, почти незаметными нитями зелени, древесного угля и серебра. Странно, как по-другому выглядят вещи, когда они так близко. Даже мантия Волдеморта. Даже сам Волдеморт.       — Я знаю, что ты хотел поговорить со мной, Элиас. Я прошу прощения, что не прибыл к тебе раньше, но мне потребовалось некоторое время, чтобы суметь… добраться сюда. — Голос Волдеморта снова стал чужим. Он повернулся к Армандо Диппету, который смотрел на них с лёгкой улыбкой. — Господин директор, есть ли здесь место, где я могу поговорить со своим подопечным наедине? Видите ли, нам предстоит многое наверстать, и я не хочу злоупотреблять Вашим гостеприимством, оставаясь в Вашем кабинете так поздно вечером.       — Да, конечно! — просиял профессор Диппет. — Вы всегда можете воспользоваться моей гостиной; она находится прямо здесь. — Он взмахнул палочкой в сторону дальней стены кабинета, и в ней появилась дверь. — Чувствуйте себя как дома. Я приношу свои извинения за довольно мрачную атмосферу этой комнаты; видите ли, до меня она принадлежала профессору Финеасу Найджелусу Блэку. Его вкусы были несколько иными… да, более мрачными, чем мои собственные, но, поверьте, как бы я не вносил какие-нибудь светлые штрихи в комнату, она всегда меняется обратно. Подозреваю, что это какая-то тёмная магия. Он был могущественным магом, профессор Блэк. Формально Элиас должен быть в постели через час, но я не имею ничего против, если вы немного отклонитесь от правил в честь такой радостной встречи. Я очень надеюсь, что вы согласитесь остаться здесь на несколько дней, сэр; я хотел бы услышать больше о Ваших путешествиях в Ассаме.       — Благодарю вас, профессор. Я рассмотрю ваше любезное предложение. — Волдеморт открыл дверь в гостиную профессора Диппета. — Ну что же, Элиас? Нам нужно многое обсудить, дорогой мой.       Гарри нерешительно направился к двери. Том. Мне нужно сообщить Тому, что Волдеморт здесь.       — Я, конечно же, хотел бы обсудить академические успехи моего подопечного с его учителями, — спокойным, приятным голосом заметил Волдеморт. — Возможно, профессор… Риддл, не так ли, мой дорогой? Тот, с которым ты так тесно сотрудничаешь?.. он не мог бы присоединиться к нам через какое-то время? Но сначала мне нужно поговорить с тобой наедине, Элиас.       — Ах да, конечно! Я пошлю сообщение Тому Риддлу, — радостно прощебетал Диппет.       — Благодарю вас, профессор. — Волдеморт провёл Гарри в гостиную, и дверь за ними закрылась. Перед ними простёрлась огромная, мрачная комната, окутанная тенями. Когда они вошли, бледные восковые свечи, вставленные в серебряные настенные канделябры, замерцали и ожили, а в камине из чёрного мрамора загорелся огонь неестественного голубоватого оттенка. По мере того, как тусклый свет медленно распространялся по комнате, Гарри начал различать элегантные стулья, столы из полированного красного дерева и нависающие громады книжных шкафов, заполненных старинными томами в чёрных сафьяновых переплетах. Над камином висела довольно жуткая любительская картина неестественно солнечного пейзажа, написанная в кричащих тонах. Другие такие же украшали стены, но пейзажи уже начали меняться; весёлые оттенки жёлтого стали более глубокими и угрожающе кроваво-красными. По-видимому, гостиная Финеаса Найджелуса Блэка не могла вынести солнечного оптимизма профессора Диппета.       Гарри почти ожидал, что Волдеморт сейчас вытащит свою палочку или призовёт к себе ужасных дементоров, но Тёмный Лорд просто оглядел тускло освещённую гостиную с выражением легкого любопытства, как будто он действительно был опекуном Гарри, проявляющим интерес к тому, что окружает его подопечного в школе. Он, слегка нахмурившись, рассматривал картину над камином.       — Старый Диппет, должно быть, сам это нарисовал. Я и не знал, что у него есть притязания художника. Как мудро с его стороны держать их при себе. — Он слегка улыбнулся Гарри. — Конечно, я знал его ещё тогда, когда был Томом Риддлом. Мне кажется, он меня сейчас уже не узнает. Он никогда не был чересчур наблюдательным.       — Мой неизвестный опекун, тот самый, что привёл меня в это время — это был ты? — прошептал Гарри.       Но Волдеморт покачал головой.       — Я понятия не имею, что привело тебя в это время, Гарри. Мне самому это довольно любопытно.       — Но Слагхорн… он сказал, что ты мой опекун…       — Ах, да. Боюсь, я немного обманул вас. — В голосе Волдеморта послышались извиняющиеся нотки. — Я узнал о твоём таинственном опекуне, и его предположение, что я — это он, показалось мне хорошим способом поговорить с тобой наедине. Гораций был и всегда будет довольно доверчивым человеком, как ты, наверное, уже сам знаешь. Он уже пытался сделать тебя частью своей коллекции? — Коротко вспыхнувший блеск в его глазах внезапно и непреодолимо напомнил Гарри о Томе. Он не смог сдержать лёгкой улыбки.       — Да уж, пытался. Как в это время, так и в будущем. — Он опустился в мягкое кресло, обитое чёрным мехом. — Что… что ты здесь делаешь?       — Что я здесь делаю? — Знакомая фигура на мгновение неподвижно застыла молчаливой тенью в мерцающем свете свечи. — Я пришёл сюда, чтобы найти тебя, Гарри. Ты послал мне сообщение, что хочешь меня видеть. Как же я мог не прийти теперь, когда я знаю, что ты мой крестраж? Ты — моя душа, Гарри. О, не надо так дрожать, дитя моё! Теперь, когда я знаю, кто ты, я никогда не причиню тебе вреда.       — Значит, ты получил сообщение от Драко? — Гарри старался говорить спокойно. — Но как… как ты можешь быть здесь? В этом времени? Как ты сюда попал?       — О… — Почти незаметная улыбка скользнула по бледному лицу Волдеморта. — Ты не единственный, кто может путешествовать во времени, Гарри. — Он сунул руку под свою тёмную мантию и вытащил золотую цепочку с прикреплённым к ней маленьким устройством.       Гарри уставился на изящный золотой часовой механизм.       — Маховик времени? Но я думал, что все остальные были уничтожены в Министерстве Магии?       — Так оно и было. — Волдеморт повернул своё лицо так, что теперь оно было наполовину скрыто в тени. — И магия, использованная для их создания, была утрачена. Но всё, что было изобретено однажды, может быть изобретено снова, с некоторым терпением. Я сделал себе ещё один маховик. Их не так-то легко сконструировать, но, как ты, возможно, уже понял, я неплохо владею магией. А ещё я был довольно решительно настроен, Гарри. Как только я понял, кто ты такой… Ах, какой же я был дурак! Я жаждал бессмертия и был готов убить тебя, чтобы достичь его. Я и не подозревал, что ты — моё бессмертие. Однажды я чуть не уничтожил тебя, чтобы добраться до философского камня. Как же я мог этого не заметить? Ты был истинным камнем, а не тот безжизненный кусок вещества. Моя бессмертная душа обитает в твоём хрупком теле, слившись с твоей собственной. Мы — одно целое, ты и я. Ты — моя душа, мой крестраж. Конечно, я должен был найти тебя, Гарри.       — Том? В твоём голосе есть что-то, что напоминает мне Тома. Возможно, ты всё-таки он… Ты… ты изобрёл маховик времени с нуля за то время, что прошло с нашей встречи в Малфой-мэноре сегодня утром?       — Сегодня утром? Полагаю, что это было сегодня утром для тебя, Гарри. — Волдеморт шагнул ближе, и Гарри на мгновение показалось, что Тёмный Лорд протянет руку и коснётся его, но он не сделал этого. Он остановился, почти нерешительно, в нескольких футах от Гарри, держа в руке золотой маховик. — Мне потребовалось почти десять лет, чтобы сделать его, Гарри.       — Десять лет?..       Волдеморт серьёзно кивнул.       — Это стало новой навязчивой идеей Тёмного Лорда: создать маховик времени. Вначале многие из моих Пожирателей Смерти жаловались на это; очевидно, они ожидали стать частью чего-то более грандиозного, чем завоевание времени. Я быстро заставил их замолчать, да и те немногие, кто… продолжали, скажем так… довольно быстро приучились к мысли, что Тёмный Лорд теперь скорее покорит время, нежели волшебный мир.       — Беллатрикс? Она…       — Беллатрикс? — Волдеморт казался слегка удивлённым при упоминании этого имени. — О, с ней произошёл несчастный случай почти сразу же после нашей последней встречи, Гарри. А чего ты ожидал? Я не мог допустить, чтобы с тобой случилось что-то плохое… или с ним…       — Том. — Гарри опустил глаза, но почувствовал, что Волдеморт внимательно изучает его лицо.       — Да, Том. Это ведь я, правда, Гарри? Моё младшее «я»? Думаю, он скоро придёт и обнаружит нас. Интересно, как он отреагирует, увидев меня здесь, в этом времени?       — Не слишком хорошо, я полагаю, — медленно покачал головой Гарри.       — Пожалуй, да. — Серебряный голос Волдеморта, казалось, каким-то образом влился в кровь Гарри. Было ужасно трудно вспомнить, что Волдеморт и Том были двумя разными сущностями. — Должен признаться, мне очень любопытно познакомиться с ним. Конечно, я понял, кто он такой, когда увидел его с тобой в Малфой-мэноре. Как же я мог не узнать… себя самого? А потом я услышал, как портрет Абраксаса Малфоя бессвязно бормочет о Томе Риддле и мальчике по имени Элиас, друге его юности, который был так поразительно похож на Гарри Поттера. Элиас Блэк, мальчик без прошлого, чей безымянный опекун отправил его в Хогвартс… медленно, я начал складывать кусочки паззла воедино и понял, что если я хочу найти тебя, мне нужно будет вернуться во времена, когда Абраксас Малфой был студентом в Хогвартсе, а Том Риддл всё ещё был юношей с тёмными кудрями и серыми глазами…       — Значит, ты всё-таки помнишь? — Голос Гарри перешел в шёпот. — А меня ты помнишь? Ты помнишь, как был Томом? Помнишь ли ты о нас?       — Я… Я не знаю, Гарри, — заколебался на мгновение Волдеморт. — Конечно, я помню себя Томом Риддлом и помню, как учился здесь, в Хогвартсе. Но у Абраксаса было такое странное ощущение, что когда-то я был здесь профессором. Я этого не помню, хотя, наверное, был бы совсем не против преподавать в Хогвартсе. Я, конечно, подавал заявление на должность профессора защиты от тёмных искусств, но Диппет имел наглость мне отказать. Он сказал, что я был слишком молод, ты можешь в это поверить? Но помню ли я тебя — Элиаса Блэка и Гарри Поттера, путешественника во времени, моего заклятого врага и мою душу — помню ли я тебя в прошлом, в те времена, когда я был Томом Риддлом? — Тёмно-серый взгляд задержался на лице Гарри. — Нет… не совсем. Но всё же есть что-то, что витает на самом краю моего сознания, что-то вроде тени воспоминания. Как же мне это объяснить? Однажды, когда я ещё жил в маггловском приюте, я знал девочку, очень необычную маленькую девочку, которая верила во всякие странные вещи.       — Пердита. Да. — Гарри не смог сдержать улыбку. — Ты рассказывал мне о ней и о других детях в приюте в ту первую ночь, когда мы… Я имею в виду меня с Томом… которую мы провели вместе.       — Значит, Абраксас Малфой был прав? — едва ли не прошептал Волдеморт. — Вы с… с Томом… больше, чем друзья? Вы любовники?       Гарри почувствовал, как кровь приливает к его щекам. Он не хотел встречаться взглядом с Волдемортом и коротко кивнул.       — Ясно. Жаль, что я не помню этого… — Что-то в голосе Волдеморта заставило Гарри вздрогнуть.       Жаль, что ты не можешь вспомнить? Гарри закрыл глаза и попытался прочесть мысли Тёмного Лорда, но увидел только своё собственное лицо и растрёпанные чёрные волосы.       — Иногда, — тихо сказал Волдеморт, — мне кажется, что я вот-вот вспомню. Эта странная маленькая девочка, Пердита, всегда говорила о чём-то вроде пришельцев, других миров и реинкарнации душ. Конечно, по большей части это была маггловская чепуха, но я помню, что она говорила о реинкарнации. Она сказала, что воспоминания о прошлых жизнях всегда остаются на границах нашего сознания. Большую часть времени эти туманные воспоминания слишком мимолётны, чтобы ухватить их; наша текущая жизнь лежит словно густой серый туман над воспоминаниями о прошлых жизнях и скрывает их от нашего взгляда. Но иногда мы всё равно ощущаем их, в короткие моменты прояснений, когда вспоминаем то, что не должны были бы; иногда мы с невероятной ясностью вспоминаем места, где никогда не были, строки из стихов, которые никогда не читали, выражения лиц, которых никогда не видели. Иногда мы впервые открываем книгу на незнакомом древнем языке и чувствуем резкий холодок по спине, покалывание давно утраченной памяти; я знаю этот древний язык, хотя мои уши никогда не слышали, чтобы на нём говорили, и мои глаза никогда не видели этих древних рун до сегодняшнего дня. Ты спрашиваешь меня, помню ли я тебя в прошлом, Гарри. Может быть, и так… Но я помню тебя так же, как Пердита утверждала, что помнит свои прошлые жизни: просто как тень воспоминания, неопределённое присутствие, мимолётное, как образ из сна…       Гарри судорожно сглотнул.       — Значит, ты помнишь Тома Риддла, каким он был до того, как стал тобой. Но когда ты изменился, когда ты стал Волдемортом, воспоминания о том Томе были заморожены в твоей памяти и не менялись в то время, как он менялся.       — И всё же… — прошептал Волдеморт. — И всё же, Гарри, в моей душе есть что-то такое, что, кажется, вот-вот вспомнит о любви к тебе. Я не могу сказать, когда начались эти нашёптывания; узнал я о них только в тот день, когда мы встретились в поместье Малфоев. Но мне кажется, что они всегда были во мне, как эхо чего-то давно забытого, что я не мог точно вспомнить… Я не знаю, как это объяснить. — Тёмно-серые глаза встретились с глазами Гарри.       — Том… Том хочет убить тебя… — Гарри с трудом выдавил из себя эти слова.       — Убить меня? — Волдеморт, казалось, на мгновение задумался над этим вполне серьёзно. — Да, наверняка так оно и есть. Это нелегко — узнать, что существует человек, которым ты мог бы быть сам. А что насчёт тебя, Гарри? Ты хочешь убить меня?       Гарри посмотрел на человека, который не был ни Томом, ни тем, в ком не было совсем ничего от него.       — Я не знаю, — прошептал он. — Есть пророчество, которое гласит, что один из нас в конце концов убьёт другого… Я всегда, наверное, верил в это пророчество. До этих пор…       — Пророчество о Тёмном Лорде и Мальчике, Который Выжил. — Волдеморт пристально смотрел на голубое пламя, мерцающее в камине. — Да. Я… вполне знаком с этим пророчеством, Гарри. Я всегда относился к нему довольно серьёзно, и ты это знаешь, хоть результат и казался довольно очевидным. Я — могущественный волшебник, а ты был всего лишь ребёнком; конечно, я собирался убить тебя. Но ты оказался моим крестражем… это довольно усложняет дело, не так ли? — Некоторое время он сидел молча, казалось, поглощённый голубым мерцанием огня. — Конечно, ты не можешь умереть, Гарри. Ты так бесконечно дорог мне сейчас. Желания принять объятия смерти у меня нет. И всё же пророчество существует, и оно гласит, что один из нас должен умереть от руки другого.       Гарри импульсивно протянул руку и нерешительно коснулся тёмной мантии.       — Я не хочу тебя убивать. И не могу. Просто я люблю Тома и всё время спрашиваю себя: ты Том или же Волдеморт, совсем другой человек?       — И что же ты думаешь, дитя мое? — откликнулся тот, нежно проведя рукой по его волосам.       — Ты — это… ты, — вздрогнув, произнёс Гарри. — Просто ты. Отбрасывая имена, внешний вид, отбрасывая прошлое или будущее. Ты — это ты. И Том так же. Как я могу хотеть, чтобы ты умер? — Он судорожно сглотнул. — И всё же ты убил моих родителей и других невинных людей, причинив им бесконечные горе и страдания. Если ты умрёшь, их жизни можно будет вернуть. Если ты умрёшь, Том будет свободен от твоей тени. Как я могу не хотеть, чтобы ты умер? Возможно… — Гарри долго смотрел на Волдеморта. Затем он прошептал на парселтанге: — Возможно, в конце концов я убью тебя поцелуем.       Волдеморт рассмеялся, сверкнув серыми глазами.       — Возможно, я позволю тебе это, если ты пообещаешь его мне, — протянул он, придвинувшись ещё ближе. Гарри почувствовал, как губы Волдеморта прошлись по его волосам, и Тёмный Лорд прошептал: — Но я бы не был так уверен, что это будет конец.