Сезон охоты: Шёпот в темноте

      Когда Аврора спустилась в Большой зал в первый день рождественских каникул, Джеймс уже сидел за столом Гриффиндора – склонившись голова к голове, они с Сириусом что-то вполголоса обсуждали, вырывая друг у друга из рук перо и лист пергамента, так что белоснежная скатерть вокруг была усеяна кляксами. Сидевший по другую сторону стола Питер Петтигрю, прижав стиснутые кулаки к груди, через стол изо всех сил пытался разглядеть, что же творится на расстеленном пергаменте.       – Ты что, не готов ещё? – попеняла она Джеймсу, подходя к столу и упирая руки в бока. – Мы так опоздаем на экспресс.       – Брось, Эви, - отмахнулся он, украдкой пихнув Сириуса в бок. – У нас есть ещё парочка дел перед отправлением.       Тонкие бровки Авроры капризно дёрнулись вверх.       – Это как-то связано с отсутствием Северуса Снейпа за завтраком? – уточнила она и, когда парни с ухмылками переглянулись между собой, как бы между прочим прибавила: – Вон и профессор МакГонагалл выходит из-за стола – как думаете, стоит обсудить это с ней?       – Ты не посмеешь, - хохотнул Бродяга, но девочка отрывисто качнула головой:       – Ещё как посмею, Сириус Блэк.       – Она тебе не поверит! – вмешался Питер, голос которого от волнения поднялся до фальцета.       Она в ответ лишь жутковато усмехнулась, и Джеймс понимал, почему. Безоговорочная любимица подавляющего большинства преподавателей, малышка Аврора Синистра не была ябедой, но при случае вполне могла ввернуть пару лишних слов в разговоре с тем же Флитвиком или МакГонагалл. Или с Грэйволфом, подумал он и поёжился.       Словно прочитав его мысли, Аврора скрестила руки на груди и заметила:       – Хотя я, наверное, погорячилась. Всё-таки гнев МакГонагалл – не то, что вы заслужили в сочельник… Куда лучше побеседовать с профессором Грэйволфом, верно? Ведь Тёмные искусства – это по его части.       – Никаких Тёмных искусств мы не применяли, - с досадой огрызнулся Джеймс и понял, что попался.       Сидевший рядом Сириус украдкой закатил глаза. Для обоих оставалось загадкой, как только Авроре, младше на непоправимые два года, удавалось так виртуозно командовать и манипулировать ими, почти совсем взрослыми – Блэк так и вовсе месяц назад отпраздновал собственное совершеннолетие. Но факт оставался фактом: говоря с младшей Синистра, лучше было подбирать выражения, причём дело было далеко не только в её влиятельном папаше.       – Вечно ты портишь всё веселье, Эв, - надулся Джеймс, убирая пергамент и взмахом палочки возвращая скатерти первозданную белизну.       – Если для тебя веселье заключается в том, чтобы свернуть шею очередному слизеринцу, то я тебя разочарую – в мире существует множество способов развлечься, не прибегая к членовредительству, - отчеканила Аврора, слегка покачивая головой, будто изумляясь глупости друга. – Если ваш староста с вами не справляется, я найду того, кто сможет держать вас в узде.       – Горько слышать такие упрёки светлым утром.       Повернувшись на голос, Аврора смерила подошедшего Люпина взглядом и ровным тоном, стараясь не выдать охватившего её смущения, поприветствовала:       – Здравствуй, Римус.       – Доброе утро, - откликнулся он и сел на скамью рядом с Сириусом. – Ну, и чем же вы, друзья, прогневили эту юную леди?       Он говорил нарочито спокойно, с лёгкой улыбкой, но Аврора всё равно почувствовала, как внутри шевельнулся крошечный червячок стыда. Несмотря на озвученное замечание, к Римусу она относилась довольно неплохо – по крайней мере он, в отличие от того же Блэка, не втягивал Джеймса в неприятности, да и у преподавателей был на хорошем счету.       – Ты тоже остаёшься в Хогвартсе? – уточнила она, чтобы хоть как-то сгладить собственную неловкость.       – Да. – Римус коротко кивнул. – Хотел подтянуть зелья. Я много пропустил и теперь не совсем понимаю, как исправить положение.       От этой простой фразы Авроре вдруг стало жарко. Джеймс рассказывал, что не так давно его друг потерял мать, а потому пропустил почти месяц занятий – не хотел оставлять отца одного. Как бы то ни было, выражать соболезнования было уже поздно, а потому она нарочито бодрым тоном объявила:       – Я бы посоветовала тебе попросить о помощи Северуса, но – вот незадача! Его никто не может найти с самого утра, - прибавила она и так зыркнула на Джеймса и Сириуса, что мальчишки дружно передёрнулись.       Коротко вздохнув, Римус обернулся к друзьям:       – Парни, вы меня просто под монастырь подводите! Вы же понимаете, что в случае чего я обязан буду сообщить деканам о происшествии.       – А, Лунатик, перестань! – отмахнулся Сириус. – Ну бросили мы парочку навозных бомб на пути Нюниуса – сильнее он от этого вонять не станет, уверяю тебя.       Не желая выслушивать дальнейшее описание, Аврора наморщила нос и отошла к соседнему столу Когтеврана, заняв место рядом со своим однокурсником Робертом Аккерли.       Завтрак был уже в самом разгаре, когда в Большой зал, наконец, спустилась Нэнси – зевая и потирая глаза кулаками, она села рядом с Авророй, рассеянно кивнула Роберту и принялась медленно, как лунатик, накладывать в свою тарелку сосиски и тосты.       – О-о-о, у кого-то выдалась бурная ночка – так, Дезмонд? – с глумливым смешком уточнил Роберт, за что тут же получил от Авроры ощутимый тычок под рёбра.       – Нэнси, ты вообще спала? – участливо поинтересовалась она, на что та лишь вздохнула:       – Немного. Мы с Сириусом гуляли по берегу озера – там так красиво в полночь…       Она мечтательно сложила ладони у щеки, не замечая, что с зажатой в пальцах вилки соскользнула и приземлилась ей на юбку ещё одна сосиска.       – Экскуро! – приказала Аврора и, обернувшись к Роберту, украдкой закатила глаза.       Роман подруги с Сириусом Блэком она воспринимала, как личное оскорбление. Разумеется, оба были уже совершеннолетними и могли делать, что душа пожелает, но, по скромному мнению Авроры, Нэнси заслуживала куда лучшего. К тому же, все эти ночные прогулки не лучшим образом отражались на её успеваемости и самочувствии, а это уж было куда важнее влюблённых вздохов.       Да уж, думала Аврора, глядя на сыпавший с потолка зала снег, прогулки сквозь метель романтичными не назовёшь – вряд ли этот дурень Блэк догадался хотя бы применить Согревающие чары. Ну ничего, если Нэнси вдруг заболеет, они с Доркас с него ещё спросят.       – Ты точно решила остаться? – уточнила она.       Нэнси убеждённо кивнула, отчего её каштановые кудряшки весело подпрыгнули – похоже, на иную активность сегодня она была не способна.       – Не волнуйся, - вставил свои пять кнатов Роберт, поднимаясь на ноги, - в пустом замке Блэк за ней точно присмотрит.       – Роб! – возмущённо воскликнула Аврора, но Аккерли лишь хохотнул и поспешил удалиться. Проследив его перемещение до дверей, Аврора тут же увидела вошедшую в зал Доркас Медоуз и локтем слегка толкнула Нэнси. – Смотрю, Доркас во всеоружии?       Это была чистая правда – по случаю предстоящего отъезда их подруга разрядилась в пух и прах, соорудив на голове нечто, отдалённо напоминавшее пчелиный улей.       – То есть, Эллкот тоже едет на каникулы домой? – с тщательно скрываемым смехом уточнила Аврора, стоило Доркас подойти, и украдкой переглянулась с Нэнси.       Эмерстон Эллкот с седьмого курса был новым страстным увлечением Доркас. Правда, пока что все их отношения ограничивались случайными встречами в Общей гостиной или школьных коридорах, но Доркас была терпелива и упорна, будучи уверенной, что в конечном счёте никуда он от неё не денется.       Коротко и с укоризной вздохнув, она менторским тоном произнесла:       – Тебе-то хорошо говорить, дорогая. Ты у нас девушка свободная, невлюблённая…       – Ты ведь тоже свободная, - напомнила Нэнси, к которой, кажется, понемногу возвращалась способность мыслить, на что Доркас лишь фыркнула:       – Да нет же! Моё сердце уже занято.       – То есть, - уточнила Нэнси, откладывая вилку и сцепляя руки в замок – грозный признак, - если подвернётся кандидат в возлюбленные, который будет богат, красив и умён, ты не дрогнешь? И останешься верна Эллкоту?       На это Доркас не ответила, но весь её вид говорил о том, что тема застольной беседы ей не слишком-то приятна.       Аврора слушала их перепалку, с удвоенным вниманием разрезая тост на две равные части. Когда старшие подруги спорили, она всегда предпочитала отмалчиваться, про себя составляя взвешенное мнение о каждой из обсуждаемых проблем, чтобы потом, когда её, наконец, спросят, быть готовой к долгой дискуссии.       Покончив с завтраком, Джеймс поднялся из-за стола и, подойдя к ней, сел за когтевранский стол ногами в проход.       – Мирись-мирись? – предложил он, жалостливо приподнимая брови.       – Я с тобой и не ругалась, - откликнулась Аврора, думая о том, что, когда он строит такие рожицы, злиться на него совершенно невозможно. – Ты хотя бы собрал вещи?       – Разумеется, - с возмущением откликнулся Джеймс, - ещё вечером! Мы ведь договаривались, что это Рождество я проведу у вас.       – Кто тебя знает… – Аврора пожала плечами. – Может, ты передумал и хотел бы остаться в замке, с друзьями.       Хмыкнув, Джеймс поправил очки и коротко обнял её за плечи, легонько качнув из стороны в сторону.       – Не выдумывай, малявка, - напутствовал он, щёлкнув Аврору по носу и отпустив. – Так просто ты от меня не отделаешься.       Она спешно отвернулась, пряча довольную улыбку.       Семьи Поттеров и Синистра дружили с незапамятных времён – отец Джеймса и мать Авроры учились вместе в Хогвартсе, а позже и работать устроились в один департамент Министерства магии, – поэтому ребята практически выросли вместе. И если кого-то могла смущать неуёмная активность Джеймса, то Авроре она была привычна и вполне её устраивала. Он просто был её лучшим другом. Какой бы крепкой ни была их дружба с Нэнси и Доркас, с Джеймсом ей было спокойно так, как не было даже в родном доме.       Вопреки слухам, курсирующим взад-вперёд по школе, они никогда не пробовали встречаться – просто понимали, что так будет лучше для обоих. Однажды, в возрасте лет этак тринадцати, Аврора внезапно ощутила к Джеймсу какие-то чувства, однако тот тут же вызвал подругу на откровенный разговор, в ходе которого оба пришли к выводу, что ничем хорошим это не закончится.       – Но так, на будущее, - попросил он, когда они вместе вышли в холл, - не нужно отчитывать меня перед парнями, ладно?       – И вовсе я не… Доброе утро, профессор Грэйволф! – помахала она рукой, оборвав собственный зарождающийся монолог на полуслове.       Джеймс, нацепив учтивую мину, обернулся.       Профессор защиты от Тёмных искусств вызывал в нём смешанные чувства. Конечно, мало кому по вкусу могла прийтись его саркастичная, местами даже злобная манера ведения уроков, но в то же время Сириус отзывался о профессоре с большой теплотой, что, разумеется, добавляло Грэйволфу очков. Высокий, худой, с ног до головы запаянный в чёрную мантию как в саркофаг, он имел свойство одним своим видом пугать первоклашек до икоты – да и не только первоклашек, скажем честно.       – Я вас приветствую, - откликнулся профессор, подходя ближе.       От внимания Авроры не укрылось то, как дружно передёрнулись при звуке низкого, хриплого голоса профессора проходившие мимо слизеринцы; невооружённым глазом было заметно, что учитель если не наводит на студентов суеверный ужас, то, по крайней мере, в некоторой степени подавляет их. Этому трюку было непросто научиться, но всё же Аврора надеялась, что когда-нибудь и она сможет вот так, одним своим появлением, приводить в трепет тех, кто ей неугоден.       – Вы на праздники остаётесь в замке, сэр? – спросила она, не зная, куда деть руки, и в конце концов просто заложила их за спину.       – Вынужден остаться, - признался профессор, качнув красивой головой. – Нужно же кому-то следить за тем, чтобы Блэк не спалил школу дотла.       Сдержанно хмыкнув, Аврора кивнула – в этом суждении был, определённо, здравый смысл.       – Счастливого Рождества, профессор, - от души пожелала она и поскорее утянула остолбеневшего Джеймса за собой.       Всего через полтора часа, стоя у окна в тамбуре «Хогвартс-экспресса» и глядя на проносившиеся с той стороны заснеженные поля, Аврора внезапно подумала, что сейчас зима, пройдёт весна и лето, потом ещё и ещё, а потом наступит последний год её учёбы.       Седьмой курс – самое время выбирать, и открывающие перспективы для Авроры ненамного отличались от бесконечной белой глади за окном. Положа руку на сердце, она не знала, кем хочет стать. Дисциплины, которые она выбрала для углублённого изучения, открывали дорогу к целому ряду профессий, большинство из которых были не только почётными, но ещё и высоко оплачиваемыми: она хорошо успевала по заклинаниям и зельям, а уж оценки по трансфигурации не опускались ниже планки «превосходно» ни разу за четыре года. Но не было такого будущего, которое она могла, как платье, приложить к плечам и решить: «Да. Это – для меня».       На вокзале их встречал мистер Синистра. Разумеется, ребята были уже достаточно взрослыми, чтобы добраться до дома самостоятельно, но всё же Авроре было безумно приятно, что папа здесь, несмотря на ужасающую занятость, что можно, высунувшись из окна купе, помахать ему рукой и чуточку горделиво взглянуть на подружек – вот, меня тоже встречают, меня любят и ждут.       – Ну что, вас ещё не отчислили? – хмыкнул мистер Синистра, пожимая руку Джеймсу и обнимая дочь за плечи.       – Я ещё держусь, Джеймс на грани, - отчиталась она и, пользуясь укрытием, показала другу язык – дома на неё всегда находило игривое настроение, совсем как в детстве.       После этих слов отец притворно огорчился и протянул:       – Значит, домой ещё не скоро вернёшься… Ну всё, - он махнул рукой сопровождавшим его дежурным представителям отдела правопорядка и ласково подтолкнул Аврору ко входу в здание вокзала, - идёмте, а то вас уже заждались.       Внутри, в громадном холле, рядом с кабинетом дежурного в нише под лестницей притаилась почти вмурованная в стену дверца с покривившейся надписью «Посторонним вход воспрещён!». Не обращая внимания на предупреждение, мистер Синистра дёрнул ручку и, убедившись, что комната свободна, открыл дверь, пропуская детей вперёд.       В комнате, залитой холодным солнечным светом из зачарованного окна, не было совершенно никакой мебели. На стене справа от входа висел портрет молодой девушки в платье из розового шёлка, исполненный в натуральную величину. Стену напротив занимал громадный закопченный камин, к которому и направилась их компания.       – Счастливого пути! – пожелала им девушка и, спрятав улыбающиеся губы в букетике пармских фиалок, подмигнула Джеймсу.       Тот приосанился и, запустив руку в висевший на крюке котёл, зачерпнул горсть летучего пороха.       – Стоунбридж! – приказал он, шагнув в камин.       Его охватило ревущее зелёное пламя, и через секунду он исчез.       – Мама уже дома? – осторожно уточнила Аврора, заходя в опустевший камин.       Мистер Синистра в ответ украдкой закатил глаза:       – Да. Когда я трансгрессировал, они с Дореей и Септимой спорили о цвете салфеток для рождественского обеда.       Аврора с пониманием улыбнулась. Септима Вектор была лучшей подругой мамы и крёстной матерью Авроры, поэтому не было такого праздника или застолья, к которому она и её семья не были бы приглашены.       Именно она встретила Аврору, когда та вышла из камина.       – Рада тебя видеть, Септима, - улыбнулась она, доставая палочку и двумя взмахами убирая насыпавшийся на ковёр пепел. – Вальмонт тоже здесь?       Миссис Вектор, удивительно моложавая для занимаемой должности профессора в Хогвартсе и статуса матери взрослого сына, приветственно поцеловала Аврору в щёку.       – Он опаздывает, милая, - с сожалением признала профессор. – Какие-то срочности в Министерстве – ты же знаешь, как это бывает.       Аврора, вздохнув, кивнула. Её крёстный служил в Управлении мракоборцев, а потому теперь, когда на юге было так неспокойно и день ото дня тут и там требовалась помощь представителей правопорядка, о спокойной жизни Вальмонту приходилось только мечтать.       Сбросив тёплую мантию на диван, она прошла в столовую, откуда доносились взволнованно звенящие голоса матери и миссис Поттер.       – Привет, - шепнула она, перегнувшись через спинку стула и легко поцеловав мать в щёку. – Всё в порядке?       – В полном, - раздражённо откликнулась миссис Синистра, сосредоточенно пересчитывая сложенные стопкой крахмальные салфетки. – Я лишь имела неосторожность спросить Дорею, отчего Лукреция не приехала к нам на Рождество.       Аврора с сомнением нахмурилась. Миссис Поттер, в девичестве Блэк, не поддерживала отношений с собственной семьёй – за исключением тех, кого точно также вышвырнули на улицу. Вроде бы с миссис Лукрецией Пруэтт они общались довольно тепло, хотя Аврора и не была в этом уверена – тонкости межличностных отношений взрослых всегда ускользали от неё.       – Бросьте вы, - попросила она, подходя к Джеймсу и сжимая его запястье с такой силой, что заломило пальцы. – Неужели стоит ссориться накануне праздника?       – Что ты, милая, - откликнулась миссис Поттер, рассеянным жестом пригладив сыну волосы, - что же это за семейные посиделки без старого доброго скандала?       Первым расхохотался сидевший тут же мистер Поттер, очень смешливый по натуре. Смех его был настолько заразительным, что невозможно было хотя бы не улыбнуться.       Аврора не успела ещё отсмеяться, как вдруг глаза ей закрыли широкие тёплые ладони и голос над ухом весело предложил:       – Угадай!       – Даже не знаю… - притворно задумалась она. – Поди, очередной бумагомарака с нижних уровней Министерства?       – Ну ты и… – с кривой усмешкой возмутился Эдвард, убирая руки и позволяя, наконец, Авроре встать с ним лицом к лицу.       Несколько мгновений она всматривалась в него, словно сравнивая с неким наполовину забытым образчиком – ведь после того, как он окончил Хогвартс и устроился работать в Отдел обеспечения магического правопорядка, виделись они до невероятия редко. Но картинка совпала – именно таким она его и запомнила, разве что на пять фунтов потяжелее.       – Эдди, дементор тебя поцелуй! – расхохоталась она и бросилась в распахнутые объятия Вектора.       – Мой дорогой утерянный брат! – шутливо поприветствовал его Джеймс, пожимая протянутую руку.       – Он не твой брат, а мой, - со смешком исправила Аврора и по-хозяйски схватила Эдварда за предплечье двумя руками.       Шутка была старой, как мир. Ещё в детстве все родственники подмечали необычайную схожесть Эдварда и Авроры; и если особенности характера можно было легко объяснить – благо, девочка всюду бегала за старшим другом «хвостиком», – то уж их внешность, будто отражённую в зеркале, понять не мог никто. Незнакомых с ребятами людей особенно смущали глаза – необычно светлые, благородного оттенка ничем не замутнённого золота, притом с удивительно тёмной каймой радужки.       Вот отсюда и пошла хохма о том, что Эдварда выкрали из колыбели и подбросили на крыльцо Векторам. Сама миссис Вектор однажды призналась Авроре, что ей такие разговоры слегка не по душе, но она всё могла снести ради сына – уж Аврора знала это, как никто. А ещё она знала, что Эдди как две капли воды похож на погибшего отца, даже в мелочах, в то время как по её отражению в зеркале можно было изучать историю рода Синистра: глаза достались ей от отца, от мамы – густые каштановые волосы, от бабушки по папиной линии – пухлые губы, ну а уж за грозные тёмные брови приходилось благодарить прадеда по материнской линии.       При таком смешении генов она могла получиться каким угодно уродом, но высшие силы сжалились над семьёй, сделав её не просто симпатичной, а по-настоящему красивой. Впрочем, внешняя прелесть с лихвой компенсировалась куда как непростым характером, а потому назвать Аврору идеальной язык бы ни у кого не повернулся.       Ужин можно было считать успешным, но ровно до тех пор, пока разговор не зашёл о работе.       – Мракоборцем сейчас быть не выгодно, - объяснял Эдвард, обращаясь прежде всего к мистеру Синистра, но так, чтобы слышали все, сидящие за столом. – На юге страны сейчас неспокойно, поэтому люди из отдела разбегаются, как тараканы. Того и гляди, скоро никого не останется, кроме Грозного Глаза.       – Ты об Аласторе Грюме? – уточнила миссис Синистра, давая домовику знак, чтобы выставил на стол блюдо печёного картофеля. – Да уж, этот будет воевать до последнего.       – Официально сейчас не война, Талина, - напомнил мистер Синистра, но тон его был слегка напряжённым. – А что касается мракоборцев, то штаб-квартира не опустеет. Я говорил со Скримджером – в мае они собираются вербовать добровольцев из числа выпускников Хогвартса. Надеюсь, Джимми, ты будешь благоразумен и не станешь впутываться в это, - обратился он к Поттеру, на что тот лишь хмыкнул:       – Ну нет уж! Мне бы со Слизнортом расквитаться. А вот Эви смогла бы, - прибавил он с лёгким смешком. – По защите от Тёмных искусств у неё всегда было «превосходно».       – Нет, - отрезала миссис Синистра, - Авроре это не подходит.       Сдвинув брови, она возразила:       – Мама, я ведь достаточно взрослая, чтобы принимать такие решения сама.       – Это ничего не значит, - откликнулась она, чуть приподнимая брови. – Я и раньше была против твоих авантюр. В данном случае ты права голоса не имеешь.       Аврора, которая считала службу мракоборцев чем угодно, кроме авантюры, закусила щёку изнутри.       – Захочу – вообще уйду в большой квиддич! – пригрозила она в шутку, но тут же прибавила совершенно серьёзным тоном: - Мистер Маллет говорит, что у меня неплохие шансы попасть в национальную сборную, если не брошу тренироваться.       – Ты бросишь немедленно, юная леди, если не прекратишь препираться с матерью, - пригрозила миссис Синистра.       Аврора обиженно нахмурилась, глядя в сторону. В этом была вся мама. Сидевший по правую руку Эдвард обеспокоенно покосился на неё, но ничего не сказал.       – Квиддич – такой опасный вид спорта, - заметила Септима, теребя уголок салфетки и по-детски громоздя локти на стол. – Но в нём хотя бы есть смысл – в отличие от магловского фит… Как там?       – Футбола, - подсказал матери Эдвард. – Я вообще не понимаю, как можно играть только одним мячом.       – Ужасная глупость, - важно согласился мистер Поттер и послал Авроре ободряющий взгляд.       Она слегка дёрнула подбородком и вздохнула. Не портить же семье праздник из-за того, что их с мамой взгляды на образование не совпадают. Но настроение, отчего-то и без того не самое праздничное, безнадёжно испортилось.       Поздним вечером сова принесла записку от Доркас – та, от волнения путая слова, писала, что Эмерстон Эллкот назначил ей свидание, и молитвенно просила Аврору помочь ей в выборе платья для торжественного события, к которому они шли без малого два месяца. Вспомнив все метания подруги по поводу довольно неказистого Эллкота, Аврора усмехнулась и села к столу писать ответ – в таком деле лучше было не затягивать, не то Доркас, чего доброго, явится за согласием лично.       Стоило ей вывести обращение, в дверь негромко, но требовательно постучали.       – Входи, - откликнулась Аврора, заранее уверенная в том, кого увидит за дверью.       Это, в самом деле, оказался Эдвард. Прикрыв за собой дверь, он прислонился к ней спиной и после недолгого молчания окликнул:       – Как ты?       Прекрасно понимая, что именно он имеет в виду, она дописала предложение и, обмакивая перо в чернила, заметила:       – Доркас завтра приглашает меня в Косой переулок. Хочешь с нами?       – Пожалуй, воздержусь. Пусть девочки веселятся.       Аврора коротко кивнула, признавая его правоту – поход по магазинам вместе с Доркас мог кого хочешь вымотать. Однако Эдвард думал вовсе не об этом. Подойдя к Авроре, он осторожно притянул её за руку, заранее опасаясь возможного гнева и криков о том, что ей не нужна жалость. Она не противилась и в конце концов упёрлась макушкой ему в грудь, с усилием зажмурившись.       – Зачем она так? – прошептала она, даже не пытаясь скрыть с новой силой нахлынувшую обиду.       – Как только ты сдашь С.О.В., она изменит своё мнение, вот увидишь.       Подняв голову, Аврора снизу вверх взглянула прямо ему в глаза, так что он едва не передёрнулся от её отчаяния и страха – разве она боится? Разве она это умеет?       – А если не сдам?       Он знал, что все его заверения не приведут ни к чему – в таком состоянии Аврора не способна была слушать никого, даже себя саму, – но всё же как мог ласково погладил её по щеке и улыбнулся:       – Сдашь. Ты ведь такая умница.       Ему хотелось верить, ведь он всегда был старше и умнее, так что Аврора, сделав над собой титаническое усилие, попыталась хоть немного притормозить несущееся вскачь сердце. Смущённо опустив глаза, она заправила волосы за уши и, бросив взгляд на неоконченное письмо, как бы между прочим сообщила:       – Потрясающая новость – младший Эллкот пригласил Доркас на свидание.       – Да ладно? – хохотнул Эдвард, присаживаясь на край стола. – Так вот по какому поводу ажиотаж… И что она, полна надежд и чаяний? – поинтересовался он самым участливым тоном, на что Аврора лишь с притворной укоризной протянула:       – Эдди… Бедняжка так старалась.       Она надеялась, что удастся избежать подробного пересказа той воистину ювелирной работы, которую пришлось провести Доркас, чтобы в конце концов расположить к себе Эллкота – куда там всей русской разведке. К разработке были привлечены все знакомые девушки, не входившие в список возможных конкуренток, так что и Аврора волей-неволей оказалась задействована. Выполняя немудрёные поручения и просьбы Доркас, она не могла избавиться от легчайшего чувства брезгливости, которое подспудно испытывала, хоть и не могла объяснить причины даже самой себе.       – Не понимаю, как это возможно, - задумчиво сказал Эдвард, вертя в пальцах нож для очинки перьев, - заставить кого-то полюбить, не прибегая к помощи зелий.       – Никто и не говорит о любви, - возразила Аврора. – Пока это просто свидание. То есть, Доркас искренне надеется, что сможет развить эту привязанность во что-то большее…       – Ты себя-то слышишь? – усмехнулся он. – «Доркас сможет развить привязанность», бла-бла… Тебе не кажется, что это – не то, чем должна заниматься твоя обожаемая подружка?       Аврора нахмурилась; разговор неожиданно приобрёл оборот, который был ей совсем не по душе.       – Не играй с ножом, - потребовала она. – И я не думаю, что вправе указывать ей, что делать, пусть я и не согласна с ней. Она хочет так.       По губам Эдварда пробежала и скрылась лёгкая усмешка.       – Надеюсь на твоё здравомыслие, радость, - признался он и, легко потрепав Аврору по плечу, встал. – Доброй ночи.       – Доброй ночи, Эдди, - откликнулась она, отчего-то испытывая неловкость.       Отослав ответную сову и уже забравшись под одеяло, она привычно протянула руку и два раза громко стукнула в стену над изголовьем кровати. За стеной находилась спальня, которую всегда отводили Джеймсу, и они по невесть откуда взявшейся привычке из года в год так желали друг другу спокойной ночи, если только оказывались в собственных кроватях. Ответного стука она так и не услышала – наверное, он уже уснул.       Засыпая, Аврора отчего-то подумала, что это Рождество будет для них очень-очень грустным. Но мысль эта была расплывчатая, дрейфовала по краям, пока, наконец, её веки не опустились как театральный занавес, медленно и торжественно.