***
На следующий день после обеда я медленно плелась вдоль лестниц, изредка зевая и устало подпирая задницей перила в моменты особо резких поворотов. Пока подавляющее число студентов трапезничало, я мирно дремала себе дрёмы на диване в гостиной факультета. И дремала бы дальше, если бы не необходимость тащиться к сосредоточению консерваций всея Хогвартса. Спросонья мозг не сразу, но соизволил подсказать: впереди меня ожидал холод подземелий и сердечно обожаемый бездарностью предмет. Я перешагнула на следующую лестницу, подтягивая лямку рюкзака на плече и уставившись под ноги. Н-да, этот незабываемый аттракцион явно не для больных морской болезнью. Почти что как в родном Екатеринбурге: у нас тоже, знаете ли, имеется завидный ЖД вокзал, где лестниц — прощения просить не буду — хоть жопой ешь. Не вертятся, конечно, но тоже по-своему ужасают. Я тяжело вздохнула. С момента вчерашних посиделок, закончившихся на непонятной ноте неизвестности, клоунада не давала о себе знать. Разговор ни к чему конкретному не привёл, из чего исходило, что план по покушению на невинность Реддловского бессмертия лишь предстояло разработать. А в том, что четыре в разной степени наглые рожи захотят принимать в нём участие, больше не было ни малейших сомнений. В момент, когда я спокойно шлёпала себе в уединении по последней лестнице, за поворотом раздалась отторгающая гвалтом возня. Я опасливо остановилась, прислонившись плечом к стене и прислушиваясь к набирающему обороты рокоту. — Что теперь будешь делать? — раздался приглушённым гулом чей-то голос. — Ты боишься меня сейчас? Тихий хохот говорящего парня смешался с сиплой женской речью: — Думаешь, я позволю себе удостоить тебя страхом? Больной ублюдок, ты же только этого и ждёшь. Ровный тон голоса сорвался в невнятный рык. — О, любовь моя, — судорожно процедил парень с деланой теплотой, — не будь такой драматичной. По ушам лязгнул звук пощёчины. Я вздрогнула. — Теперь ты не такая смелая, Макдональд. Где твоя хвалёная строптивость? — истерично бормотал голос. — Твоя палочка у меня, видишь? Открой глаза, сука! Удар повторился. Взгляд смятенно забегал по мрачному коридору, ладони сжались в кулаки и я медленно, не издавая звуков, опустила рюкзак на пол. Не составило труда сопоставить два и два: над Мэри Макдональд могло измываться только одно ничтожество. Я слегка высунулась из своего отдалённого укрытия, окончательно убедившись в отстойности ситуации. Перед моими глазами застыла картина того, как Макдональд на подрагивающих ногах сползала по стене, а над ней, возвышаясь, присел на корточки Райан Мальсибер. Он приблизился к лицу Мэри, в предельной участливости оглядывая каждый миллиметр бледной кожи. Парень упоенно вцепился в растрёпанные на затылке чёрные пряди Мэри, с безумным трепетом очерчивая большим пальцем скулы и останавливаясь на подбородке. Он усмехнулся, собирая капли выступившей из уголка подрагивающих губ крови. Макдональд упёрлась ослабевшим коленом ему в живот, безуспешно пытаясь оттолкнуть. Слизеринец расплылся в довольном оскале, медленно облизывая палец. — Какая же паршивая кровь, — с закипающей ненавистью гаркнул Райан. — Отвратительная, мерзкая грязнокровка, слышишь? Рука Мальсибера крепче сжала волосы на затылке Макдональд. Она, не в силах отвернуться, усмехнулась в ответ: — Это ты себя в этом пытаешься убедить или меня? Слизеринец яростно мотнул головой. Лицо исказила гримаса гневна, а ладонь в бреду занесла в сторону Мэри её же палочку. — Воу-воу-воу, — заголосила я, в спешке сокращая расстояние. — Экспелиармус! Палочка Мэри дрогнула в руке Мальсибера, неосторожно подлетая влево. Я оступилась, перехватывая ту в воздухе. Райан встрепенулся, вскакивая на ноги и растягивая тонкие губы в какой-то предвкушающей улыбке. — Обожаю вашу исконно-гриффиндорскую небезучастность, — сообщил слизеринец, расслабленно скрестив руки на груди. — Так тупо, что даже мило. Он вылупился на меня с ожиданием в искрящихся живым идиотизмом зелёных глазах. Усилием воли не изменившись в намерениях, направила в сторону Мальсибера собственную палочку. Мэри медленно закопошилась, в то время как за моей спиной раздался звук остановившегося шага. Не оборачиваясь, лишь крепче сжала ладонь в кулак. Мне в спину прилетел хриплый смешок, а между лопаток упёрся кончик волшебной палочки. — Можешь испытать судьбу и пошевелиться, — прошептал голос над самым ухом. Мальсибер плотоядно хмыкнул. — Эван, ты как раз вовремя. Грязнокровки в последнее время на редкость самонадеянные, не находишь? Я цокнула, медленно выравнивая дыхание и прикрывая глаза. Внутри закипал до абсурдности будоражащий адреналин вперемешку с животным страхом. Другого выбора нет, как и выхода. Я сунулась сюда по своей воле и необдуманности. Одна дама в беде у нас уже имеется, а составлять ей компанию было последним пунктом в списке желаемого досуга. Мы не в дешёвом романе, где вседозволенность главного героя поощряется обеспокоенностью со стороны. Из этого следовало, что на помощь мне никто не придёт. Я изнутри закусила щеку. Это ещё даже удачно, если вражеское мудьё не пополнится рядами за время предстоящей баталии. Вариантов на мирное отступление не было изначально. И всё же, мама была права: когда-нибудь меня таки отпиздят за неумение проходить мимо чужих проблем. Кто знает, возможно, сейчас кому-то и вправду представиться такая возможность. По такому поводу, заранее предлагаю вознаградить меня орденом святого филантропа пожизненно. А пока… ненавижу, кстати, когда со спины нападают; я что, похожа на терпилу? Инстинкты за время тренировок рукопашного боя с Максом и Мэттью у меня выработались весьма неплохие, пусть и посредственные сравнительно кого-то банально более подготовленного физически. Недолго думая, сделала резвый шаг назад, со всей силы наступая на ногу Розье. Он раздражённо гаркнул что-то нечленораздельное. Пользуясь замешательством вышеупомянутого и собственным стремлением выйти из этого клятого коридора живой, отдавила слизеринцу вторую ногу, параллельно этому двинув локтем наугад. Эван разъярённо проматерился, против воли охая от удара под дых. Он лихорадочно схватился за хвост моих волос, наклоняя в сторону. Хрустнув шеей как в последний раз, не глядя бросила в сторону Мэри её же палочку. Пытаясь извернуться от неизменно упиравшейся в спину палочки и от души брезгующая чувствовать чужие культяпки на моих чудесных — хотя бы местами — локонах, вывернула запястье, перехватив свою палочку на манер ножа. Суетливый удар повторно пришёлся в живот. В панике не соображая, что делать, чтобы меня наконец отпустили, завертелась как шланг. Почувствовав, что Розье в откровенном замешательстве и боли послабляет хватку, поспешила вырваться. Сперва вырывались только многострадальные волосы на затылке. Поднажав, — со стороны, уверена, больше походя на запряжённого ишака, — освободилась от нелицеприятной компании чужих ладоней. В последний момент Розье удалось зацепиться за рукав мантии, с треском потянув на себя. Сука-а! Этот шнырь мне сейчас ещё и халат порвёт! По щеке пришелся смазанный и от того хлесткий удар ладонью. В царившей вакханалии мои закатившиеся от раздражения глаза остались никем не замечены. Изнеженные аристократы, тоже мне, как будто я по лицу никогда не получала! Окончательно взбешённая, я конвульсивно отбросила от себя Розье. Тот, пошатнувшись, почти-почти приземлился на спину, но вовремя упёрся плечом о стену. Его охуевшее таким повтором событий выражение лица застыло, ведь в тот же миг в его сторону прилетел отброшенный ударной волной неуслышанного мною заклятия Мальсибер. Впопыхах среагировав, Райан сгруппировался и не позволил себе упасть. Он гневно оглядел направившую на него палочку Мэри, бросил быстрый взгляд на меня и, не поворачиваясь спиной, в спешке скрылся. За ним, беспорядочно оглядываясь, последовал Розье. Я ошарашенно сморгнула панику. Руки потряхивало, колени дрожали, а правая щека наливалась колючей болью. — Испугалась? — пытаясь отдышаться, вопросила Макдональд. — Обосралась, — ёмко проинформировала я. Мэри нервно хохотнула. — Большое спасибо за помощь… Юджин, да? Без тебя бы мне совсем туго пришлось, я… правда, спасибо. Я с нечитаемым выражением лица отвесила кивок. — Ага, пожалуйста. — А ты весьма отчаянный боец! Я вновь кивнула, глядя словно сквозь Мэри. — Как ты себя чувствуешь? Макдональд оказалась сбита с толку таким простым вопросом. — Чувствую? Она мельком оглядела выставленные перед собой ладони, ощупала предплечья и вдруг поморщилась, пальцем дотронувшись до лопнувшей губы. — Сносно. Голова кружится, правда. Я пятернёй зачесала выбившиеся из причёски пряди, вымученно продолжив: — И часто такое происходит? — Смотря что ты имеешь в виду, — грустно усмехнулась Мэри. — Обычные второсортные измывательства? С четвертого курса. — А рукоприкладство? — С этого года, — зарделась Макдональд стыдливо. — Это… второй раз. Я покачала головой. — Может, тебе нужно в больничное крыло? — Да, пожалуй, — согласилась Мэри, смятенно опустив взгляд в пол и вымотано вздыхая. — А ты? Она взглянула на меня с сомнением в чёрных глазах, бесцеремонно ткнув пальцем в очевидно покрасневшую щеку. — Ничего серьёзного, — отмахнулась я. Переться к врачу действительно не было никакого смысла, максимум, разве что, за успокоительным, но по такой логике мне вообще давно стоило бы переехать в больницу. — Тебя проводить? — Не стоит, — улыбнулась натянуто Мэри, — ты и так из-за меня ввязалась в… во всё это. Я в порядке и дойду сама. Я с сомнением, но угукнула. Навязываться не было смысла. Мы дошли назад до развилки. Мэри благодарно кивнула мне на прощание, поспешив в больничное крыло и попросив предупредить преподавателя. Подобрав рюкзак, я закинула его на ноющее плечо. Спешно зашагав в сторону аудитории, я отчего-то решила напоследок обернуться через плечо. Брови тут же вопросительно взмыли вверх. В тени под лестницей подобно законченному Горбуну из Нотердама маячил Северус Снейп. Он смотрел в мою сторону с нечитаемой и от того постной миной, но, стоило ему понять, что я успешно попалила его конспирацию, как будущий ужас этих уёбищных подземелий соизволил вздрогнуть и попятиться. На мгновенье замявшись, парень впопыхах скрылся из виду. Я вымученно помассировала переносицу, продолжая медленно канителиться на урок. Если этот индивид действительно торчал там всё то время, пока Мальсибер демонстрировал многогранность своих психических отклонений, то… что ж, слов нет. И не будет. По крайней мере, цензурных. Я с силой Божьей хлобыстнула по дереву закрытой двери, медленно ту приоткрывая и высовываясь следом. По мою душу враз обратилось общественное внимание. Слизнорт в пригласительном жесте взмахнул рукой. — Проходите, мисс Джонс, проходите, вы как раз вовремя. Вздох облегчения сорвался с губ сам собой. Я привычно метнулась к своему месту, роняя рюкзак на пол. Профессор что-то безвозмездно трещал о правильных пропорциях и выдержанном сырье, так что я позволила себе размять шею и уронить голову на ладонь. Вопрос так, почти ради проформы: за что? Смекнув, что никто кроме периодами отзывавшихся голосов в голове мне не ответит, ментально сдулась. Да, я говорю сама с собой. Как и полагается одарённым личностям. — Джонс? В чём дело? Я отлепила руку от лица, вопросительно переводя взгляд на Джеймса. Выражение лица его стремительно менялось со спокойно-заинтересованно на озадаченно-хмурое: между бровями залегла складка, губы сжались в плотную линию, а в сощуренных глазах читалось недоумение. — Что с тобой? — Что со мной? — Ты… дралась? — голос Поттера нелепо дрогнул в догадке. — С чего ты взял? — Ссадина на щеке, волосы растрёпаны, — Джеймс принялся осматривать меня с тошнотворной в своей внезапности обеспокоенностью, — рукав мантии порван. Я натужно фыркнула, побарабанив пальцами по столу. — Тебя обижают? — с детской непосредственностью предположил парень. — Помощь нужна? — Помощь? — удивлённо переспросила. — Нет. Что за исконно-гриффиндорская небезучастность? Поттер раздосадовано хмыкнул, глядя на меня с совершенно не свойственной ему… жалостью? Состраданием? Он склонил кудрявую голову к плечу, пододвигаясь ближе и всматриваясь в меня с одному ему понятными мыслями. В один момент парень привычно усмехнулся, чересчур резко поправил сползшие на переносицу очки и процедил со свойственной ему язвительностью: — Да выглядишь ты просто отстойно, — пожал плечами он. — Вот и всё. Джеймс отвернулся от меня, потеряв всякое подобие увлечённости. Занятие по-прежнему продолжало свой нудный медлительный ход. Я не без усталого смирения поморщилась, открывая книгу на нужной странице. Житейские неурядицы житейскими неурядицами, а с моей не наилучшей сообразительностью в сфере средневекового подобия магической химии лучше не отвлекаться. И действительно больше не отвлекалась, причём не столько из нежелания, сколько из банального отсутствия сил на что-то, кроме последовательной работы над каким-то новым зельем, название и свойства которого я даже не удосужилась запомнить. Кажется, это было какое-то подобие энергетика, только менее побочно-пагубного для здоровья. — Юджин, стой! — окликнул меня Мэттью на выходе из аудитории. Миллер выглядел на редкость для себя взвинченным. Я внутренне напряглась. Мэтт прихватил меня под локоть, отводя подальше от компании с шумом вывалившихся из помещения семикурсников и порывисто озираясь по сторонам. Я в ожидании хмыкнула, уныло вперившись спиной в холодный кирпич. Порядком истощённая сегодняшним переизбытком экшена, прикрыла глаза, мысленно готовя себя к очередному повороту событий прямо поперёк отёкшей — причём, сука, даже без шуток — шайбы. Эй, автор, ты перебарщиваешь там, ладно? Согласитесь же, мамаево побоище где-то в подземельях и последующее зельеварение это как-то уж слишком много для одного дня!.. — Ты отправляла письмо в пансион? — проговорил рейвенкловец, неспокойно хмурясь. — Да, — отвесила в замешательстве. — Тебе приходил ответ? Я нервозно повела плечом, не понимая всей паники. — Нет? — я замялась ещё больше прежнего. — Чего ты кипишуешь? — Юджин, — помассировал переносицу Миллер, терпеливо выдыхая. — Сегодня мне пришло письмо с совой из общаги. — И? — неизменно тормозила я. — И дело в том, что они не получали наших писем. Ни моего, ни твоего. Погружённая в неравную борьбу с мыслительным процессом, пространно уставилась на только так ошалело перемкнувший жбан Мэттью. Светлые брови дёргались, видать, параллельно его стараниям не огреть меня чем попало. Ха! Но я сработала быстрее — напоролась на кулак предварительно! Блондинистая заноза глядела на меня почти что с бравой истерикой в голубых глазах, пока я мысленно предавалась тупым анекдотам, причём претенциозно о моей недалёкости. Предлагаю звать меня Амбассадором плохих шуток, да-а… — Погоди, — воскликнула я, вздрогнув от снизошедшего озарения. — Как это они, блять, не получали наших писем? Миллер капризно топнул ногой, вскидывая подбородок и промычав, прежде чем выдать: — Ну, давай, напряги извилину, порази меня точностью теорий в самое сердце! — Сов… перехватили? — предположила я, болезненно заламывая пальцы. — Бинго-о-о-о, — безэмоционально пропел Миллер. — Нет, стой, как это их перехватили?! — А я откуда знаю? — убито проскулил он. — Ну не совы же наши, твою-то мать, дорогу забыли и вернулись на совятню ни с чем! — Ты проверял? — уточнила я взбудораженно. — Они точно там? Миллер не без усталости кивнул. — Да, заходил перед занятием. — То есть, мы не можем отправить письма потому что их кто-то… перехватывает? — А-абсолютно верно. Что с Камиллой? Ты не в курсе? Она вообще поддерживает связь с общагой во время учёбы? — Тут такое дело, — гыгыкнула я сконфуженно. — Мы с ней это… того… не общаемся. Поругались. Мэттью удостоил меня взглядом утомлённого жизнью буддистского монаха, не без высокомерного разочарования скривившись. — Замечательно. Значит я поговорю с ней по этому поводу. — А как быть с письмами? — Посмотрим. Пока что нужно повременить. Я со львиной долей раздосадованной грусти угукнула. Моя жизнь, кажется, всё больше походит на второсортную драму. Жаль, не боевик; я бы предпочла убиться, а не страдаться.***
Наевшись до отвала впервые за весь день и тем самым поумерив процент озлобленности на весь белый свет, я с лёгким сердцем и тяжёлым желудком упала на подушки. И если раньше я могла позволить себе просмотр Ютуба перед сном, то сейчас я просто ложилась как Ленин на кровать и слушала кривые в своей последовательности мысли. Когнитивная радио-волна любезно не затыкалась, пока я валялась без признаков желания продолжать жизнедеятельность. На протяжении часа я зыркала на будильник Лили как последний параноик в ожидании конца света, а ещё пару раз перевернулась на другой бок по совету Марлин. — Этот наглый!.. — вот уже на протяжении нескольких часов Эванс распиналась во всех нелицеприятных прилагательных, которые можно было отнести к Эртону хотя бы с натяжкой. — Это не профессионально с его стороны! Маккинон стратегически поддакивала между строк, перелистывая страницу журнала и давно перестав вслушиваться в словесный поток недовольной подруги. Рыжая энергично наворачивала круги по комнате, пока я ленивым увальнем следила за траекторией её припадочной ходьбы. По началу это было даже увлекательно: например, считать, за сколько секунд она вернётся к старту. Однако под конец сего нехитрого занятия меня начало подташнивать. — Лили, — пробухтела я из недр одеял. — Кончай маячить, я щас блевану… — Нет, ну это возмутительно, Юджин! — обратила свой возмущённый взор ко мне гриффиндорка. Она развела руками в великоватой на размер синей рубашке в стороны, видимо, распознавая меня как нового потенциального собеседника. — Как он мог!.. Где-то на фоне с облегчением вздохнула Марлин. Лили затянула шарманку по новой. Я медленно перевела взгляд на красный бархатный балдахин, машинально ощупывая пульсирующую ноющей болью щеку. Скривившись от осознания того, что к завтрашнему дню синяк пожелтеет и начнёт болеть в разы больше, злостно пнула плед в ногах. Была у меня тупая привычка недооценивать сваливавшееся на меня с постоянной периодичностью говно, ничего не поделать. Скорее всего, действительно стоило сходить в больничное крыло, может, мазь какую-то чудотворную подгонят. Мысли то и дело возвращались к письмам. Каким образом и для чего надо было перехватывать сову? Более интересующий вопрос: на кого думать? Быть может, это вообще какой-то вандализм из среды мелкого хулиганства на магический лад? Вдруг, у них тут водятся свои компании по охоте за чужими переписками? Я взвыла ужаленным кенгуру себе под нос, что осталось безо всякого внимания. — Да как он мог!.. Нет, серьёзно, этот реквием по красному аттестату может продолжаться вечно. Я снова взглянула на будильник, стрелка которого стремительно приближалась к восьми вечера. Конечно, я помнила, что, следуя ненадёжным речам Джеймса, должна была спуститься в гостиную вечером. И как бы не хотелось это признавать, это нужно было мне в первую очередь. Во-первых, я удачно растрепала на эмоциях половину того, чего рассказывать не собиралась. Во-вторых, в их загребущих до чужих тайн лапах оказалась диадема. Ситуация патовая, почти сюр. Кто-то ещё не привык? С горем пополам сползла вниз по кровати, чудом не утянув за собой одеяла. Наспех обувшись и застегнув пуговицы на длинной вязаной кофте, показалась в гостиной факультета. Ожидаемо, там вовсю себе придавались королевскому ожиданию сливки общества с весьма второсортным наименованием. Нет, серьёзно, вопрос по факту: почему именно Мародёры?.. — Юджин, эй, — Питер было приветливо взмахнул ладонью, как в последний момент его рука дрогнула, подобно улыбке на лице. — Ч-что случилось? Кто тебя так?! Я поморщилась. Ну и на кой они такие зрячие? — Что произошло? — мрачно спросил Сириус, вполоборота осматривая мой видок. Да, не самый лучший, спорить не буду. — Бесполезно, — отмахнулся раздражённо Джеймс, — я уже спрашивал. — Разве это имеет какое-то значение? — закатила глаза я, неспешно присаживаясь на диван между Блэком и Поттером. — Мы все здесь, как бы, для немного другого собрались. Я слегка опустила лицо, давая взъерошенным волосам хоть в половину сокрыть ужасы для неподготовленной психики сторонних наблюдателей. — Знаешь, что странно, — вдруг продолжил Сириус. — И ты и Макдональд выглядите… побитыми. — На одну дверь налетали, — пожала плечами я с коротким смешком. — По имени Мальсибер и Розье. Двустворчатая, получается, калитка. Я продолжила гоготать как заправский невротик. Сириус не к месту посерьёзнел — хотя, казалось бы, куда уж больше? — и требовательно проговорил: — Повернись. — Для чего? Давайте уже поговорим по теме, а? Блэк терпеливо повторил: — Повернись, Юджин. И я действительно повернулась. Просто потому, что меня порядком затрахало пристальное внимание со стороны к тому, о чём тактично принято помалкивать и обсуждать за спиной, но никак не в лицо выяснять причинность и следствие. — Повернулась. Насладился видом? Блэк цепко оглядел горящую щёку с холодной сосредоточенностью. — Как это произошло? — вдруг подал голос Ремус, устало откинувшись на спинку кресла. Я измученно шлёпнула себя по лбу. — Давай без этого, — тихо проговорил Сириус, заглядывая в моё лицо. — Будешь ходить как с отпечатком подошвы на лице, оно тебе надо? — Именно этого и добиваюсь, — огрызнулась я нервно, однако же вовремя себя попуская. Я сжала и разжала кулаки, выравнивая дыхание и возвращая себе былое спокойствие. Это неправильно. Как бы то ни было, Мародёры проявляют дружелюбие и подобие обеспокоенности, значит, настоятельно не следовало бы вести себя как нервозная мразота и гаркать на каждое слово отрицанием. Ебись она раком, эта самозащита. — Ладно, извините. Я не хотела. — Всё в порядке, ты что! — спохватился Питер, одобрительно кивая. — Прости, что насели с любопытством… — Нет, всё нормально, — я дёргано попыталась улыбнуться. — Просто влезла в то, во что влазить не должна была. Когда шла на зельеварение, увидела, что Мальсибер издевается над Мэри. Я толком не подумала и влезла, огребла от Розье, конечно, но ему досталось не меньше. Довольно покивала собственным словам. Вроде, всё сказала. — Это Розье сделал? Я сморгнула наваждение от воспоминаний, обращая внимание на Сириуса. Он хмуро кивнул на моё лицо. Против воли замялась. В голове странным образом дрогнуло смущение от внезапности такой неподдельной обеспокоенности, как будто им в самом деле было… не плевать. — Я ведь доблестный семикурсник, справедливый и честный, помнишь? Потерянная от осознания улыбка расцвела на лице непроизвольно. Обыкновенная человеческая психология: ты начинаешь проникаться к людям, которые высказывают к тебе искреннее переживание. — Ублюдки есть ублюдки, — заключил с легкочитаемым омерзением Джеймс. — Как так можно?! — недоумевал Питер. — Вы ведь… девочки! Нет, бить кого-то это плохо вне зависимости от пола, но нападать на девочек! — Я втащила ему первой, — заключила я как ни в чём не бывало. Все наградили меня взглядами а-ля «ты, блять, серьёзно?», на что я утвердительно качнула головой, впопыхах распаляясь: — А нечего мне было палочку к спине подставлять! — Так он ещё и со спины напал! — поддержал мой гомон Петтигрю, эмоционально охая и вскакивая с насиженного места. — Подлый трус! — Вот именно! — вторила я. — Это же низко! — Да! Вообще кошмарно! — А ты стал… честным, Питер, — с тёплой улыбкой проговорил Люпин. — Кажется, наконец приобретаешь уверенность в себе. Последнее было сказано со слабой усмешкой на потрескавшихся бледных губах. Петтигрю стеснительно вздрогнул, неповоротливо осев назад на край кресла. Милые щёки порозовели, а сам он то и дело прикрывал глаза, будто бы только осознав свои действия. Джеймс наблюдал за тем, как меняется настроение Питера с упрямой внимательностью, а Сириус лающе рассмеялся. — Вот кто тут реально доблестный семикурсник. Пит ошарашенно поднял на Блэка глаза, робко шмыгнув носом и с неловкой улыбкой хохотнув. С минуту посидев в тишине, я окончательно расслабилась и почувствовала такое долгожданное успокоение. Не знаю, что было более странным: то, что я почувствовала его в компании Мародёров, или то, что я почувствовала его вообще. Однако мысли больше не проедали остатки самообладания, апатия не загребала в свои цепкие объятия, а желание жить не торчало жмыхом на отшибе рассудка. — А теперь по делу, — начала я с удивительной готовностью. — Давайте наконец обсудим то, ради чего мы здесь собрались. — Хорошая идея, Джонс, — подмигнул мне приосанившийся под боком Джеймс. — Заглушающие чары наложили? Ремус гордо кивнул, а Сириус патетично захныкал. — О, ты такая инициативная, Юджин, кажется, моё сердце пропускает удары… Я только и спросила: — Мы тебя теряем? — Вроде нет… — А, значит ничего страшного. Блэк растянул губы в до страшного пакостливой ухмылке. — То есть, ты признаёшь, что моя потеря — это ужас для нас всех? — Что вы хотели узнать? — проигнорировала потуги Сириуса я. — Всё! — эмоционировал готовностью Джеймс. — Какие ещё есть крестражи? — конкретизировал Ремус. Я помедлила с секунду, прежде чем размеренно сообщить: — Дневник Тома Реддла, кольцо Марволо Мракса, медальон Слизерина, чаша Пенелопы Хаффлпафф, диадема Ровенны Рейвенкло. Пока что пять. — Пока что? — в светло-карих глазах Ремуса промелькнуло напряжение. — Да, в будущем будет ещё змея Нагайна. Или уже есть. И седьмой крестраж это же… сын Лили и Джеймса. — Ах, замечательно, — заулыбался как идиот Поттер, судя по всему, уловив из сказанного только прозаично-романтичное «сын Лили и Джеймса». — Как прекрасно… Мы с Сириусом уныло переглянулись, одновременно вздыхая. — В любом случае, — продолжил не менее пораженный Люпин, уперев локти в колени. — Как их уничтожить? — Есть несколько вариантов, — волнительно начала я. — Адский огонь, яд василиска и Авада на случай, если крестраж заключен в теле живого существа. Ремус понимающе кивнул, а Питер неожиданно для всех проговорил: — Многие слизеринцы ведь последователи Волдеморта, — он мрачно пожевал губу, выпалив: — твой брат, Сириус, тоже. На мгновенье по ушам врезалась гнетущая тишина, что почти сразу была прервана похолодевшим на пару интонаций голосом Блэка: — Я знаю. Как и вся моя свистнутая на голову семейка. — Кстати об этом, — внезапно для самой себя начала я. — Регулус сейчас скорее всего не осознает в полной мере того, что делает и на что идёт. Думаю, он просто делает назло тебе, Сириус. Он обижен, что ты бросил его. — Бросил? — бесцветно повторил за мной Блэк. — Регулус… если ничего не изменить, он умрёт через несколько лет. В семьдесят девятом, — наблюдая, как бледнеет лицо Сириуса, поспешно добавила: — подумала, что нужно рассказать это. Он разочаруется в Волдеморте и догадается, что медальон крестраж. — Придурок, — прошептал Сириус, бегая взглядом по помещению. Он поджал губы и прошипел разъярённо: — Он должен догадаться раньше, он же не настолько тупой! Блэк перешёл на сиплый крик, впрочем, достаточно быстро успокоившись, мастерски нацепив на лицо маску холодной отчуждённости. Все благоразумно это проигнорировали, а я стыдливо поморщилась. Чувствую себя сектантом, который безуспешно пытается заманить на свою сторону кого попало. Ага, блеск. Только в моём случае лозунг терпит небольшие изменения, потому что за триггер в скором времени можно будет воспринимать каверзное: «Вы хотите поговорить о Волдеморте?» Питер оробело уточнил: — То есть, если уничтожить все крестражи, Волдеморт у-умрёт? Я медленно угукнула, закусив ноготь на большом пальце и уставившись перед собой — ровно на потрескивающие искрами красного пламени поленья в камине. — Проблема в яде василиска, — я нервно фыркнула. — Точнее, это стало проблемой только сегодня. Я планировала в случае чего написать в пансион и попросить Геральда выслать мне этот херов яд, но теперь. — Что теперь? — недопонимал Джеймс, подавшись вперёд. Я исподлобья взглянула на Поттера и угрюмо пробурчала: — Кто-то перехватывает письма, которые я и Мэтт пишем в общагу. Они просто не доходят. — Воу, — присвистнул Сириус. — Кого-то настолько сильно интересует то, что вы друг другу пишете? — Судя по всему, да, — угнетено повела плечом я. — А если попробовать одну из наших сов? — предложил радушно Питер. Я мягко улыбнулась, не без благодарности кивая. — В этом есть смысл, но нам ещё предстоит найти чёртову тучу остальных крестражей, а после… — Набить ебало Волдеморту? — миролюбиво выдал Сириус. — В идеале, конечно, да, — покривила губами под сомнительную формулировку. — Но не знаю как вы, а лично я настолько близко приближаться к его ебалу не горю желанием. — Он настолько стрёмный? — загоготал Джеймс. — А ты как думаешь? — подключился Ремус. — Он создал пять крестражей. Я щёлкнула пальцами, подтверждая слова Люпина и заходясь язвительным отвращением: — Он уже сейчас страшный как щипанный петух, а в будущем ещё и лысый как коленка. Поттер со смеху да в припадке любовно отдавил мне всё предплечье своим немалым весом, медленно сползая вдоль меня подобно слизняку. Да это уже надругательство какое-то чистой воды, меня, по-вашему, совсем здесь ни во что не ставят? На минуточку, второй раз за день! Я возвела глаза к потолку, ёрзая на диване и монотонно проговаривая: — Прекращай меня шпынять, Джеймс. Подрагивая согнутыми на подлокотнике ногами, гриффиндорец гаркающим хохотом пророкотал: — Предлагаю ограничиться харчками с расстояния в метр. — Ага, чтоб ему глаз залепило и он с Авадой промахнулся, — мрачно вторила я. Джеймс откровенно заливался, рухнув головой мне на колени. — Не знаю как вы, а я всегда знал, что рождён быть героем.