Вверх тормашками

      В кабинете Защиты от Тёмных Искусств было, что ожидаемо, достаточно мрачно. Спрятанные под массивными серыми шторами окна почти не пропускали неуверенного утреннего солнца, на потолке, ложась на пол искривлёнными тенями, светились огоньки в кованных изогнутых подсвечниках. Мне посчастливилось уместиться на втором ряду за первой партой со слегка протертой цветом столешницей и, зыркая по сторонам в ожидании хотя бы намёка на преподавателя, вполуха слушать речи слизеринок позади.       — Снова новый преподаватель, — фыркнула одна из них шёпотом. — Вот уж действительно проклятая должность.       — Ну, он хотя бы красивый, — не без усмешки дополнила её подруга. — До него, знаешь ли, не самой приятной наружности были…       Слизеринка поддержала хриплым, подёрнутым отвращением голосом:       — Не напоминай! Мне до сих пор в кошмарах снится тот мерзкий истеричный Брук!       — Юная леди, — принялась перекривлять скрипучим поскуливанием девушка, — с вас пятьдесят страниц доклада к завтрашнему дню!       Я откинулась на спинку стула, слегка покачнувшись. Очевидно, предвкушение навевалось, хотя всеобщего мандража по внешнему виду преподавателя я явно не разделяла. Наверное, дело было в том, что этого хвалёного Орландо Блума я даже и не видела толком. Так, во время массовой обжираловки первого сентября; но, логично, не придала всякого значения и, как следствие, интриг не питала.       Кабинет быстро заполнили студенты гриффиндора и слизерина, занимая ничтожный остаток пустовавших мест. То ли моё присутствие никому не прельщало, то ли, ещё хуже, я просто воспринималась народом хлеще чумы, но подсаживаться ко мне никто не спешил. Даже когда мест не осталось вовсе, большинство слизеринцев предпочли потеснить своих одногруппников. И не сказала бы, что мне не похрен. Я, в общем-то, наоборот — была не против и сама довольствоваться своей чудной компанией.       Коротко зевнула и подперла щеку ладонью. С подчёркнуто-научной задумчивостью разглядывая висящий под потолком огромный скелет дракона, думала: каким это удивительным образом он не рухнул аккурат мне на балду?.. В тот же момент по правую сторону от меня послышалось торопливое копошение. Стремительно обернувшись увидела, как на стул рядом усаживается парень. Словно резцы на полотне, шрамы выдавали имя обладателя. Это был Ремус. Он кивнул мне в знак приветствия, раскладывая письменные принадлежности и с какой-то необъяснимой нервозностью зыркая по сторонам; видимо, в поисках преподавателя. На его местами измятой и сползшей с широких острых плеч мантии красовался значок старосты, а в глазах плескался недосып пополам с потерянностью.       Люпин зажмурил глаза и, резко поведя головой в сторону, тут же их открыл. Слегка откашлявшись, я выпалила, привлекая к себе внимание:       — Привет, что ли, — дёргано взмахнула ладонью и натянула на лицо как можно более дружелюбный ухмыльняк. — Ты староста, да?       — Привет. Да, — с запинкой кивнул парень, сканируя меня фонтанирующим холодной усталостью взглядом. Он вздохнул с намёком на ожидание. — Тебе нужна помощь?       — Не то чтобы, — повела плечом с донельзя подвисающим видом, — просто интересуюсь. Для общей осведомлённости, так сказать.       — Вот как, — проговорил Люпин, поправляя галстук под слегка мятым воротником. — Что ж, если будут вопросы, обращайся.       — Воу, да? Спасибо, — выдала наспех с надутой серьёзностью и неизвестно зачем буркнула: — Ага, ну да. Точно.       Ремус снова оглядел меня совершенно нечитаемо, возможно, даже несколько убито, как будто видел во мне как минимум ограниченную и, слегка приподняв уголки губ в улыбке, отмахнулся:       — Да не за что.       Я натянула на жбан неестественный оскал, изначально предполагаемый дружелюбную улыбку, молниеносно отвернулась и, изнутри закусив щёку, вздохнула со звуком, приблизительно сравнимым шуму последнего издыхания стены Мария. Боже, вот почему это было так… неловко? Нелепо? Да пиздец прямо! Я разучилась вести беседу с адекватными людьми или как? Более чем уверена, я своими выпадами социально неадаптированного клоуна только так понижаю рейтинг всего шоу! Ещё и по неосторожности. Вот вроде бы и разговор завязался, вроде бы с обоюдным интересом и даже не о погоде, но такой нудно-смущающий, будто горячей темой для обсуждения стал как минимум Джеймс. К сожалению, Поттер.       В общем, пока я вовсю мучилась проблемой неловкости и сокрушалась над потерянными очками уверенности в себе, позади раздался неспешный шаг.       — Ого, сколько вас!.. — хохотнул незнакомый мужской баритон.       Невнятные шепотки и переговоры прекратились. Повеяло тяжёлым одеколоном с ароматом чего-то пряного и, возможно, бензоина. А ещё паникой женской составляющей класса. Нарисовавшийся на поле обозрения мужчина оказался не иначе, как преподавателем ЗоТИ, если судить по его непосредственному присутствию. Он вглядывался в каждого с необъяснимой весёлостью, с заинтригованным прищуром тёмных глаз. Откинув за спину края светлого плаща — Кастиэль?.. — воскликнул:       — Ну, прошу, не делайте такие зашуганные лица, я же само дружелюбие, разве нет?       Занавес.       Мне сейчас показалось, или ту ничтожную долю интереса, исходящего от меня по отношению к преподавателю, затопило исполинской лавиной скептицизма? Нет, пожалуй, не показалось.       Мужчина с искривлённой самолюбием улыбкой завис около своего рабочего места, сверкая белыми зубами на всеобщее недоумение мирового сообщества стоматологов. Он нарочито медленно расстегнул верхнюю пуговицу на чёрной бархатной рубашке, принявшись важно расхаживать около первых парт. Не знаю как вам, но лишняя минута сего представления больно напоминает подиум…       А он всё никак не прекращал тянуть лыбу. Смуглое щетинистое лицо с острым ровным носом и в меру пухлыми губами всё больше наталкивало на мысль: Космополитен, судя по всему, был левее от Хогвартса, а нерадивая модель чутка попуталась в географии.       — Итак, дамы и господа, — мечта обложек изящно хлопнул в ладони. — Моё имя Энтони. Энтони Эртон.       Ну, очевидно, что не Старк…       Пока я мысленно продолжала плясать вдоль и поперёк своих ассоциативных анекдотов, мужчина продолжал:       — Как вам уже известно, Защита от Тёмных Искусств — невероятно увлекательный предмет, который требует исключительного усилия, — он заговорчески подмигнул. — Однако если вы успели подумать, что я как наставник не смогу научить вас чему-либо дельному, то спешите отметать сии догадки. На моих занятиях вы сможете овладеть защитными заклинаниями так, как не сможете нигде больше…       Н-да. Чувак, конечно, запарился красиво; такую рекламу толкать ещё уметь надо.       Я обвела коротким взглядом напряжённо притихших одноклассников. Люпин исподлобья и с какой-то необъяснимой мне настороженностью наблюдал за каждым шагом Эртона.       — Так как мне выпала возможность и, тем самым, несомненно, честь в корректировке программы, я решил начать ваше обучение с весьма занятной темы, — Энтони задержал драматичную паузу, разгребая стопку исписанных и не очень бумаг на краю древнего тёмного стола. Подняв взгляд с бумаг на меня и Ремуса, неудачно расположившихся прямо под красивым носом, проговорил: — Артефакты. Да. Мы начнём ваше обучение с этого. Кто-нибудь желает рассказать мне, что же эта стезя из себя представляет?       В воздух тут же взмыло несколько рук.       Мужчина, тем не менее, не отрывал сосредоточенного, пронизывающего своей внезапной внимательностью взгляда карих глаз от меня и моего соседушки-перевёртыша, опёршись ладонями о стол.       — Может быть вы, мистер?..       Он кивнул в сторону Ремуса. Тот даже не вздрогнул, лишь со смирением выпалил:       — Люпин, сэр. Артефакт — это предмет, наделённый магическими свойствами. Без артефактов история магии во многом невозможна. Они существовали множество лет назад и продолжают существовать по сей день, — парень возвёл глаза к потолку в очевидной задумчивости, впрочем, почти сразу продолжив: — Колдунов, создающих артефакты, по праву можно считать гениями. Как правило, артефактом может стать любой предмет и служить он будет своему хозяину.       — Однако, — с готовностью прервал словно отрепетированную речь мужчина. — Артефакт, при желании, способен стать подвластен другому, не менее сильному волшебнику, — Эртон улыбнулся самой неоднозначной по причине своей натянутой доброжелательности улыбкой. — Благодарю вас за столь развёрнутый ответ, мистер Люпин. Пять баллов Гриффиндору.       Ремус ответил ровным кивком и полной, очевидно наигранной безэмоциональностью на лице.       Преподаватель же на несколько долгих секунд уставился в одну точку — куда-то в потолок, медленно хрустнул длинными пальцами с массивными золотыми кольцами на них и неожиданно перевёл пристальное внимание на меня. Карие глаза вновь сощурились, но на этот раз в мою сторону. Я против воли ощутила, как на шею опускается неприятный холодок, сопровождаемый мурашками.       — Знаете ли вы что-нибудь о разновидностях артефактов, мисс?..       Меня передёрнуло. Осязаемо так, знаете, по самый копчик паникой полыхнуло.       — Джонс, профессор, — начала я как можно более твёрдо, разумно расценив, что пора подключать все фазы красноречивости. Главное, чтоб не замкнуло. — Насколько мне известно, артефакты можно классифицировать на основе светлой и тёмной магии.       — Например? — требовательно перебил Эртон.       Я почти-почти заскрипела зубами.       — Артефакты светлой магии направлены на созидание, профессор, — протянула в деланном умиротворении, — они, э-э-э… — я попыталась воссоздать в памяти образ Нормы и тут же стушевалась: — могут обладать целительными свойствами, защитной магией. Тёмные же направлены на разрушение. Отсюда исходит, что к последним можно отнести некромагию, магию вуду. Возможно, бессмертие.       На последнем слове я прикусила язык. Н-да, трепаться о тех же крестражах я, по правде говоря, и близко не мечтала.       Но, Боже, в который раз благодарна Геральду и всей ненаглядной общаге, что возились со мной и теперь я могу не позориться…       — Бессмертие? — Энтони между тем с короткой усмешкой покивал, обнажая ряд белых зубов. — Верно, мисс Джонс, верно. Снова пять баллов гриффиндору. Спасибо вам за ответ.       По позвоночнику будто долбануло током, отдающим неприятным онемением на кончиках пальцев. Я уставилась на мужчину с каким-то идиотским страхом, расползающимся по всей подкорке мозга. Ухмылка на его губах выглядела не просто пугающей. Она выглядела знакомой.       Эхо собственного сердцебиения в ушах раздавалось в разы громче голоса Эртона. Я вмиг почувствовала себя подобием облюбованного дементором шизофреника. В голове, кажется, напрочь вымело всю собранность, а на затылок хлобыстнулся томик-другой усталости и тупейшей паники. Поднять взгляд на преподавателя не нашлось ни то что желания, даже сил. Внутри словно что-то рьяно противилось, упиралось когтями в самые хрупкие участки нервной системы, грозясь вот-вот довести меня до внезапной, но осязаемой всеми фибрами точки кипения.       Я с глубоким, медленным вздохом попыталась совладать с постепенно нарастающим гулом в ушах.       Старт сего представления прервался так же быстро, как и начался. На моё плечо опустилась холодная широкая ладонь, слегка тормоша. Я проморгалась, чувствуя, как разом сходит весь букет паники, оставляя после себя лёгкое смятение.       Я перевела взгляд на Люпина, хмуро оценивающего мое оцепенение и не убирающего руку с плеча.       — В чём дело? — сорвалось с его губ шёпотом. — Тебе нехорошо?       Отрицательный кивок получился запоздалым. Я было хотела размять шею, как, подняв ладонь, заметила не самое приятное новшество — руку неумолимо трясло.       — Нормально, — отмахнулась сипло. — Просто голова чуть-чуть закружилась.       Парень с очевидным сомнением изогнул бровь, но промолчал. Голова действительно тяжело соображала. Неужели я настолько плохо выгляжу, что совсем не располагаю своим отыгранным годами враньём?..       Мой взгляд вновь опустился на поверхность парты. Пергамент лежал слишком криво и я не могла сдержать себя от того, чтобы машинально и в необъяснимом замешательстве поправить принадлежности, абсурдно осторожно подгоняя листы под ровную единую линию. Я пребывала в какой-то прострации. Мозг словно оперативно засунули в вакуум. Я краем сознания понимала, что урок всё ещё продолжается и вроде даже слышала обрывочную речь преподавателя с редкими ответами учеников, но прийти в себя оказалось несколько сложнее, чем я поначалу понадеялась. При всей отступившей панике, сковавшая тело слабость мешала сконцентрироваться на чём-то помимо собственных мыслей.       Итак, что мы имеем? Помахавшее платочком на прощание хорошее настроение и необоснованную настороженность по отношению к Эртону. Не назвала бы сей микс многообещающим, учитывая, что почвы у паники быть не должно. По идее.       — Итак, дамы и господа, стоило бы записать вам некоторую информацию…       И тут я завтыкала в окно за столом преподавателя, прямо перед лестницей в кабинет на втором этаже. Далёкие деревья с проредью медной листвы приковали моё внимание всяко больше учителя, вызывающего странное, даже несколько животное по причине своей необъяснимости отторжение.       Остаток урока я провела за конспектированием речей Эртона и боязливо опущенным в пергамент взглядом. По звонку я как можно быстрее запихнула все вещи мятым хламом в рюкзак и вылетела из кабинета в числе первых. Обгоняя течение разновозрастных школьников вдоль коридора, в каком-то удивительно осознанном и от того тошнотворном изнеможении поспешила по ступенькам вниз. Галдёж картин и окружающих людей стремительно отдалялся, пока я быстрым шагом около стены подбиралась к двери, предполагаемой туалет.       И я, оказывается, не ошиблась. Пробравшись в пустующее помещение, я краем слуха уловила удивительно умиротворённый шум воды. Нахмурилась. Древняя серая плитка под ногами оказалась заметно влажной, а один из круга незатейливых белых умывальников в центре до краёв наполнился водой. В три шага преодолев расстояние и с резкостью закрыв поддавшийся со скрипом кран, упёрлась ладонями в мокрую раковину. Через замутнённое зеркало напротив на меня смотрело болезненно бледное лицо с едва заметно дёргающимся левым глазом. Ха-ах, ребят, не знаю как вы, а я невротик.       Взлохматив волосы на затылке, я послабила галстук и прерывисто вздохнула.       — Соберись уже, мать твою! — прошипела разъярённо в мутное отражение. — Что за истеричные подгоны, Жень?..       Я почувствовала, как под ногами скользит пол, прежде чем крутануться на месте в намерении привести себя в чувства. Подошва кроссовок наверняка промокла.       — Гриффиндорочка? — послышался вопросительный вой неподалёку.       Я зашуганно вздрогнула. Поведя плечом, обернулась на звук и в нечитаемом удивлении нахмурила брови. День-пиздень.       Из открытой обшарпанной двери кабинки вылетела полупрозрачная девушка. Она, не касаясь ногами пола, скрестила руки на джемпере с нашивкой Рейвенкло. Глядя на меня через огромные очки с толстыми стёклами, проговорила в идиотском потягивании слов:       — Что, день не заладился? — школьница качнула головой с двумя неаккуратными короткими хвостиками. — Конечно, приходите сюда, рыдаете, а у меня как будто совсем чувств по вашему нет, да?! Миртл сразу плакса, а вы — нет?!       На конце речи её голос перешёл в писк, отдающий эхом по всему помещению. Я убито закатила глаза, мысленно стараясь отсчитать не то что до десяти, хотя бы до пяти, дабы не покрыть несчастное приведение матом. Раз, два, три… сука, вот откуда мне было знать, что это хоромы Миртл?       — Мадам, — не нашла ничего лучше, чем с заунывным тоном сквозь зубы сообщить: — вы просвечиваете.       Миртл поражённо проморгалась, но почти сразу её большие глаза наполнились слезами, а губы скривились в очевидной обиде и злости.       — И что?! — разоралась девушка, взметнувшись ввысь. Я без всякого удивления проследила за тем, как приведение повисло в воздухе, пока через неё вовсю проходили проворные солнечные лучи из витражного окна над самым потолком. — Что теперь?! Можно приходить и унижать меня?       Я не стала выслушивать дальнейшие позывы к припадку и, поправив лямку рюкзака на плече, шваркнула кулаком по светлому бетонному краю около зеркала. Миртл на мгновенье заткнулась, но это, конечно, лишь для того, чтобы снова зареветь и с оглушающим всё прочее шумом нырнуть в глубины дражайшего унитаза.       По костяшкам пощипыванием плавилась отрезвляющая боль. Я размяла шею и, громко прошлёпав по локальному океану, покинула треклятый туалет. В коридорах по-прежнему сновали толпы школьников. Что ж, не отрицаю, произошедший минутой ранее казус мало можно отнести к проявлению здравомыслия; по крайней мере, теперь хотя бы в голове прояснилось.       Если мне не изменяла память, расписание гласило, что вторым предметом на сегодня следовали заклинания. Уже порядком мятый пергамент подсказал, что мне следовало двигаться в направлении к третьему этажу. Благо, моё в корне наплевательское к окружающей обстановке отношение не вылезло боком и дошла я без происшествий, учтиво дожидаясь неспешных поворотов лестниц. Однако на развилке коридора мне было суждено потеряно застыть, чуть ли не на считалочку выбирая необходимый кабинет. Нет, серьёзно, так сложно было их пронумеровать? Зависнув прямо посреди помещения, я облокотилась о выступ из каменной кладки в стене.       — Кровь? — раздалось вопросительно-отчуждённое со стороны. Я вполоборота обнаружила парня, что вперил в меня пустой и вместе с тем пристальный взгляд с высоты своего прилично высоченного роста. Он склонил голову с удивительно белокурыми вьющимися волосами к плечу, нахмурил тонкие брови и утвердительно выдал: — да, у тебя кровь.       Я сперва недоумённо вскинула брови, но почти сразу опомнилась. Костяшки на тыльной стороне ладони обжигало тянущей болью. Вздох вышел чересчур вымотанным. Кажется, пора бы что-то делать со своим эмоциональным фоном; иначе в скором времени организую себе перелом или целое сотрясение мозга.       Шустро спрятав руку в карман мантии, пожала плечами.       — Спасибо, — буркнула под нос, — вижу.       Парень учтиво кивнул, будто в этом заключалась как минимум его каждодневная деятельность и неспешным, плавающим шагом скрылся за поворотом.       Какое-то время рассеяно смотря вслед увлечённо напевающему незатейливую мелодию парню, опомнилась лишь тогда, когда краем слуха смогла уловить знакомый голос, вовсю зашедшийся возмущением:       — Он даже не спросил меня! — воскликнула Лили, всплеснув руками в стороны. — За всё чёртово занятие!       — Брось, Лилс, — отмахнулась весело Алиса, снисходительно качая головой в ответ на буйное раздражение подруги. — В следующий раз спросит.       Эванс скривила пухлые губы, откинула за спину рыжий вьющийся локон и с усталой яростью помассировала виски. Н-да… неловко даже как-то. Кажется, на следующем занятии Эртона меня будут искать с факелами и, быть может, с собаками. Я специально возьму и приду как можно раньше, чтобы занять место в самой заднице кабинета!.. Незабвенно кукуя у всё той же стены, принялась наблюдать за тем, как однокурсницы прекращают свой путь около высоких двустворчатых дверей, по центру которых можно было обнаружить выцарапанные на тёмной древесине витиеватые узоры. Благо, не составило усилий плюсануть два и два; то есть, в поиске кабинета я теперь не нуждалась.       Пошевелив кулаком в кармане и почувствовав, как неприятно стягивает присохшей кровью кожу, пожалела, что я как назло не вспомню ни одного лечащего заклинания. Ладно уж, пока что не велика потеря. Ха, глядишь, в будущем выучу, да и не помру.       Алиса заметила моё присутствие достаточно быстро. Она приветливо заулыбалась и взмахнула ладонью. Я замялась, но почти сразу помахала рукой в ответ. В несколько быстрых шагов преодолев расстояние, нас разделявшее, она заговорчески ухмыльнулась:       — Ну что, Джинни, как тебе наш новый преподаватель по Защите от Тёмных Искусств?       Я изумлённо вскинула брови и с претензией на скептицизм хмыкнула. Джинни, серьёзно?.. Извиняюсь, но в этой шараге над моим вполне благородным именем все хотят надругаться, что ли?       — Ну, — проговорила лениво. — Не в сравнение со старым, конечно.       Сперва Вуд недоумённо ахнула, обменявшись взглядами с такой же ошарашенной Эванс, а после, опомнившись, хохотнула:       — Снова ты со своими шутками. Ты же не знаешь прошлого профессора!       Я удовлетворённо закивала.       — В этом вся соль, Алиса, — и продолжила тише: — а вообще, не нравится мне Эртон.       — Не нравится? — разразилась шокированным хрипом девушка. — Ты сейчас серьёзно?!       — Более чем. Ну, внешне он, безусловно, весомый повод для влажных фантазий, но, э-э-э, — заунывно зевнула я и пожалела, что вообще заикнулась о своих домыслах. — Напрягает меня он, короче.       — Соглашусь с Джонс, — заключил возникший из ниоткуда Сириус, тут же приосанившийся, когда в его сторону обратились взгляды. Я не иначе, как железобетонным старанием переборола желание боязливо дёрнуться. Вашу ж… нахрена так тихо ходить? Он не мог бы, не знаю, ради приличия хотя бы шоркать?       Вздохнув, со скупым сочувствием откашлялась.       — Ты про влажные фантазии или?..       — Напрягает он меня, — закатил глаза на моё искреннее любопытство Блэк.       — Когда это тебя красавцы-преподаватели не напрягали, — фыркнула Лили не без ехидства.       — Говоришь так, как будто Сириус стремается, что над ним свет клином разойдётся, — вполголоса пробурчала но, спустя секунду вспомнив, о ком идёт речь, нахмурилась в понимании: — собственно…       — Нет, — перебил по-прежнему сосредоточенный на своём спокойствии Блэк. — Он просто… — парень запнулся. Эванс насмешливо фыркнула, а я прислушалась, — не нравится мне. И я уверен, что у этого есть причина.       Алиса в намерениях протеста разинула рот, но тут же его закрыла, скрестив руки на груди.       Я с каким-то глупым облегчением выдохнула. Выходит, не одна я не разделяла культа симпатии к местному Антону. А если мои опасения насчёт его сущности таки подтвердятся, то гандоном я буду называть его не только в рифму, но ещё и заслужено.       Эванс и Вуд быстро отвлеклись на обсуждение оценок, на что я, старательно не изменившись в лице, возвела глаза к потолку. Прерывисто вздохнула, сглотнув слюну и разжав словно окаменевшие кулаки в карманах. Устала что-то. Я приоткрыла один глаз, когда Блэк, тем не менее, всё ещё не отчаливший во всевозможные закаты-рассветы, подбочинился и тихо вопросил:       — Джонс, всё нормально?       Я недоумённо хмыкнула, пока парень с неприкрытой задумчивостью вглядывался в моё лицо. Неоднозначно передёрнула плечами, словно поёжившись от эфемерного холода и кое-как не хохотнула.       — Ага, — выпалила на одном дыхании, нервно закусив щеку изнутри. Сириус промолчал, лишь отрешенно нахмурил брови, глядя ровно на меня. Я же то и дело отводила взгляд, моментами исподлобья проверяя, ожидают от меня продолжения разговора или нет, всё-таки никак не желая вступать в словесные конфликты с Его-Сиятельством-Живой-Проницательностью. Блэк пятернёй зачесал мешающуюся чёлку и хмыкнул в полном умиротворении.       — А выглядишь отстойно.       Я вскинула брови в ответ на внезапную рецензию, фыркнула и утомлённо махнула в сторону Сириуса здоровой ладонью:       — Благодарочка за наблюдательность, но я в курсе.       Гриффиндорец, к счастью, допытываться в силу воспитания либо же откровенной незаинтересованности не стал, потеряв всякое рвение к беседе.       Занятие же началось спустя жалкие несколько секунд, тем самым спасая от участи находится в компании не иначе, как видящих меня насквозь учеников. Оперативно заняв место на шестой и, соответственно, самой дальней скамье в кабинете, откинулась спиной на стену и удовлетворённо обнаружила, что меня вполне себе прикрывают впереди сидящие студенты. Я уронила голову на парту под убаюкивающий шорох чужих пергаментов. Низкорослый профессор Флитвик шустро запрыгнул на небольшой подиум посреди аудитории, хорошо освещённый дневными солнечными лучами. Сквозь короткую тёмную бороду сияла доброжелательная улыбка. Гоблин осмотрел присутствующих с поразительной теплотой во взгляде, поправил огромную чёрную бабочку на вороте белоснежной рубашки и во весь голос воскликнул:       — Приветствую вас, семикурсники Гриффиндора! Рад видеть всех вас в добром здравии. Не буду заранее пугать сдачей экзаменов, всё-таки, сомневаюсь, что их масштаб так уж сильно беспокоит вас вначале года.       Где-то с первых рядов послышались смешки.       — На первом занятии, как вы уже наверное успели привыкнуть, мы проведём небольшое введение, — продолжил Флитвик, оглядывая фолиант на кафедре перед ним. — Итак, исцеляющие заклинания…       Конспектирование общей информации и, непосредственно, природы самих заклинаний заняло около часа. Преподаватель живо описывал каждое заклинание: начиная жаропонижающим и заканчивая наложением шины. Во время клевания носом и написания кривых строк вдоль пергамента, я успела вдоволь наслушаться оров шёпотом сидящих поблизости однокурсниц, которые, исходя из рассказов, собирались в будущем стать колдомедиками. В общем, уточню: дамы всецело посвятили себя обсуждению антипохмельного заклинания, по итогу приведя в увлекательный спор ещё и Флитвика. На сей ноте я, совсем завтыкав, наслаждалась их интеллектуальным сражением вплоть до конца урока.       На финише получения знаний я быстро и между строк прочла написанный материал. Больше всего меня заинтересовало заклинание роста зубов. То есть, исходя из этого, волшебники красиво так манали всякие физиологические факторы. Пока магглы в рыданиях носились от стоматолога в церковь, маги вполне обходились одним только заклинанием.       Заходясь оправданной завистью, в компании всё тех же однокурсниц последовала на выход из кабинета.       — А я тебе говорю, заклинания более эффективны, — уверенно вздёрнула подбородок одна из девушек, прижимая к груди сумку и обгоняя в шаге свою подругу. Вторая гриффиндорка в ответ на это нагнала однокурсницу и настойчиво гаркнула:       — Посмотрим, насколько они будут эффективны, если ты не сможешь их правильно использовать, — откинула на плечо длинный хвост чёрных волос и победно усмехнулась, добавив: — поэтому зелья более эффективны.       — Мэри! Будто ты с твоей бездарностью сможешь их правильно приготовить!       — Смогу! Уж всяко лучше тебя!       Я с завидной остороженостью обошла переругивающихся девушек, под конец присвистнув себе под нос. Вот это, конечно, скандал по интересам. В общем, сразу видно: будущее медицины…       На развилке в коридоре я обернулась через плечо и заметила Питера, увлечённо затаскивающего принадлежности в сумку. Будто почувствовав, что на него смотрят, парень вздрогнул и взглянул на меня в ответ. Я слабо улыбнулась, наблюдая, как Петтигрю без особого энтузиазма поплёлся ко мне.       — Привет, Юджин, — робко кивнул Питер.       — Йо, Пит, — как можно более весело улыбнулась. — Как настроение?       — Я-то в порядке, — гриффиндорец опасливо опустил взгляд. — А ты? Как себя чувствуешь?       И в очередной раз за день почувствовала себя главным героем больничного ситкома. Нет, внатуре, сколько ж можно? Они тут все ясновидением обдолбались?       — Настолько хреново выгляжу? — уныло гоготнула.       — Ч-что ты! — вдруг запротестовал Питер, отчаянно мотнув головой. — Я не это имел в виду! Просто ты выглядела такой, эм… измученной.       — Ну, не без этого, — развела руками, пока в голове туда-сюда сновали бухгалтеры-тараканы, разгребающие поток несуразных шуток. — Что у нас дальше там по расписанию?       Питер без долгих раздумий откликнулся:       — Травология.       — О, — покивала с живым любопытством. — А что вы там делаете вообще? Фасуете коноплю?       Парень ошалело хлопнул округлившимися глазами, протянув:       — Что?.. Нет.       С намёком на талант стендапера хохотнула.       — Ладно, я шучу. Меня просто, ну, не особо много учили травологии.       — А чему тебя учили больше? — поинтересовался тихо Петтигрю.       — Очевидно, не огребать, — выдала я в тупой ностальгии, — да-а, Мэттью был достаточно убедителен, когда отправил меня в нокаут через лесопосадку. Исключительно из благих намерений, конечно.       Я рассмеялась до того резко, что Питер ошалел больше прежнего, поджал губы на побледневшем лице и несколько сконфуженно потупил взгляд. Я было решила, что Петтигрю не сможет побороть нервозность и провтыкает вплоть до теплиц, как спустя несколько минут, когда мы преодолели последнюю лестницу, ведущую на первый этаж, раздался ропот:       — П-прости за вопрос, — начал он, до побеления костяшек сжав серый ремень сумки на плече. — Ты с детства жила в пансионе Геральда Уэйна?       И тут нагрянула паника помощью нежданного любопытства со стороны. Всякие разумные отговорки совершили стремительный и от того позорный съебастьян из головы. Стараниями квалифицированного брехла не изменившись в лице, стойко, но уклончиво выдала:       — Нет. Я не так давно узнала о своих магических способностях, а Геральд взялся за моё обучение, — парень, кажется, воодушевился ответом. В горле пересохло и я откашлялась. — На вопросы о семье не отвечаю. Можешь считать, что неприятная тема.       Питер пристыженно кивнул.       Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, осторожно спросила:       — А ты? Ты откуда?       Светлые брови поползли на лоб, а сам он задумчиво уставился перед собой. Видать, бедняга всё никак не привыкнет, что у него спрашивают про него самого, а не про главных распёздолов Хогвартса.       — Ну, я п-полукровка… моя мама маггла; живём в Рочестере, — парень тут же заторопился с объяснением: — это небольшой приморский городок.       Я внимательно слушала медленный рассказ Питера, про себя тактично расценив, что раз об отце не было сказано ни слова, то и спрашивать не стоило бы. Для меня самой тема, связанная с отцом, была… короче, однозначно не самой приятной. Он ушёл из семьи, когда мне и Нике было по девять лет. Вплоть до того, как нам исполнилось четырнадцать, папа продолжал с нами видеться. Однако постепенно общение сводилось на нет. Он говорил, что у него появились неотложные проблемы, что это требует огромного участия; в общем, доучаствовался он вполне успешно — в один момент просто перестал выходить на связь. Не сказала бы, что я таила какие-либо обиды. Возможно, несколько лет назад — да, я была потрясена истерикой, но сейчас мне было больше… всё равно? Быть может, привыкла. Всё таки, у меня было далеко не одно хорошее воспоминание, связанное с отцом, так что и таить тупую ненависть не имело смысла. Возможно, некоторое разочарование, но не злость, ведь я понятия не имела, что с ним произошло и куда он делся. Авторитетному мнению матери с её безапелляционным «кокнули за пиздабольство» я доверяла не особо. Тем более, я прекрасно понимала, что мама переживала ни чуть не меньше нашего с сестрой. Я нервным жестом зачесала выбившиеся из хвоста пряди назад. Из мыслей меня вдруг вырвал Петтигрю:       — Отца я даже не помню, он бросил нас когда мне было около года.       Парень вновь притих, волнительно вздыхая свежий уличный воздух. Мы выползли на улицу параллельно толпе других школьников.       Я прикрыла глаза, подставляя лицо под тёплое полуденное солнце и, наслаждаясь шумом брызжущей воды из небольшого фонтана посреди внутреннего дворика, вопросила себе под нос:       — Хорошо в Рочестере?       — Спокойно, — пожал плечами Питер и мягко улыбнулся. — Все друг друга знают.       До теплиц я телепалась, целиком уповав на Петтигрю. Вот и подумайте на досуге, дамы и господа, кто тут ещё хвост…       Стеклянные теплицы показались довольно быстро, стоило только обойти замок. Вытянутая куполообразная крыша сверкала при свете дня, а в самом помещении даже издалека можно было распознать необыкновенное многообразие растений. Меня несколько — ну, знаете, так, до громкого апчхи — передёрнуло от всего буйства зелени, окружившей со всех сторон и, прости Господи, даже с потолка. Я шагала ровно вслед за просиявшим Питером и опасливо озиралась по сторонам. А что? Мало ли, вдруг у них тут ромахи аномальные водятся, глядишь и ногу до колена откусят…       Петтигрю прошёл аккурат возле деревянного, не иначе как векового стола длиной почти во всё помещение. Я пристроилась поблизости, оставляя рюкзак на специально отведённой полке стеллажа и натягивая на тело какой-то несуразный замаранный плащ, на руки — подобие резиновых перчаток по локоть, а на балду — очки в толстой оправе, фиксирующиеся на затылке. Вот и всё, чем не чернобылец?       Постепенно заползающие в теплицу школьники проделывали тот же ритуал, чинно устраиваясь подле стола. Различные листочки-лепесточки в опасной близости к моему предрасположенному к аллергии носу наталкивали на некоторые мысли. Я преимущественно задумчиво уперлась взглядом в горшковые растения на верхней полке стеллажа. Итак, есть ли среди волшебников торчки? Может быть, целые наркобароны? Запрещена ли эта скользкая промышленность в принципе? А вдруг у оных волшебнутых людей барыги — это целые знахари, а наркоманы — лишь приверженцы нетрадиционной медицины?       За сим парадом идей для разоблачения магов, я сонно зевнула. В принципе, травология, пожалуй, достаточно важный предмет. Наверное, у них тут целый список лечебных корнеплодов имеется, вряд ли одним только подорожником ограничиваются, не дикари. И вообще, чего только в Хогвартсе нет! А чайные плантации случайно тут нигде не завалялись?..       Полная женщина невысокого роста появилась в теплице почти бесшумно. На её щеках играл румянец, а на тонких губах — приветливая улыбка. Седые вьющиеся волосы едва касались плеч. Она почти волнительно приподнялась с пятки на носок, засучила рукава тёмно-зелёной блузки — а у меня, кажись, скоро в глазах зарябит от переизбытка этого цвета — и во весь задорный голос воскликнула:       — Здравствуйте, седьмой курс! Как настроение?.. О, не смотрите на меня так, мистер Лонгботтом, я знаю, что настроение не очень! Впрочем, — она хлопнула в огрубевшие ладони. — Напоминаю, меня зовут Помона Стебль. Итак, начнём…       Женщина подобно заправскому торгашу достала откуда-то из-под стола огромную миску, до верху наполненную остроконечными деревянистыми плодами в форме звёзд. Я вопросительно хмыкнула. Ну, бадьян я ни с чем не спутаю. Спасибо бабе Софье, на каникулах в подмосковье я проходила почти целую образовательную программу и неплохой естественный отбор до кучи. А это я ещё не вдавалась в подробности того, как мне приходилось пользоваться фамильным набором серебряных вилок, ложек и ножей…       — Данное растение обладает весьма специфичным запахом, — сообщила улыбчиво преподавательница. — Кто-нибудь скажет, что оно из себя представляет? Мистер Петтигрю?       Я молчаливо уставилась в одну точку. Не пылаю желанием давать ответ, учитывая, что в мире магов у бадьяна может быть один и ещё соточка вариантов использования. Не обессудьте за паранойю, но я оказалась права:       — Да, профессор, — удивительно ровно и уверенно начал Питер, на что я в приятном изумлении улыбнулась. — Это бадьян — незаменимое средство при любых кровотечениях. Если обработать раны Экстрактом бадьяна, то не останется ни то что ран, даже шрамов!       Стебль довольно закивала.       — Как всегда молодец, Питер. Пять баллов гриффиндору.       Я одобрительно закивала, наблюдая, как смущённо улыбается в ответ стоящий по правую руку от меня парень.       — Ты молодец, — шепнула с нескрываемой гордостью.       — Спасибо, — несмело проговорил Петтигрю, зардевшись.       На том и продолжили. Женщина опросила ещё несколько человек, прежде чем пуститься в продолжение:       — Плоды бадьяна собирают с деревьев осенью. Их хорошенько сушат, а позже хранят в герметичной упаковке. Сегодняшнее занятие будет небольшим, но поработать придётся. Так как запас бадьяна перед вами — всё, что осталось за прошедший год, сегодня вам предстоит собрать плоды с кустов в соседней теплице.       Я пожала плечами. Ничего такого. По крайней мере, не придётся кормить никакие зубастые пионы.       Нестройный ряд гриффиндорцев, среди которых прослеживались очевидно недовольные морды, последовал за преподавательницей в соседнее помещение. Близ входа удобно расположился приземистый столик с кипой плетёных корзин. Стебль громогласно огласила:       — Делитесь на два человека и начинайте.       Тем самым радушно пригласила всех в объятия колхоза. Мы с Питером, не сговариваясь, зависли у первого попавшегося куста с вытянутым стволом и повисшими вразнобой бледными ветвями. Что ж, добро пожаловать в ностальгию по общаге… да, давно меня не напрягали возиться в огороде.