Вверх тормашками

      — Жень, нужно поговорить.       Я неосознанно огляделась, нахмурилась и в тон Максиму прошептала:       — Это важно?       Ответом послужил напряжённый кивок.       Начинать разбор полётов прямо на лестнице было бы решением в корне придурошным, а учитывая, что здесь на каждый отдельно взятый угол припрятан свой шизофреник, наиболее подходящим местом для разговора стала моя с Камиллой комната.       Предусмотрительно осматривая узкий коридор на наличие внезапных собеседников и скрипя половицами при ходьбе, Макс на третьей космической чуть было не проломил заветную и от того не менее обшарпанную дверь, ведущую в мои скромные хоромы. С неподдельным ужасом проследив за упавшим на мою кровать тайфуном, я старательно приводила в чувства чуть было не отвалившуюся к хренам ручку. С раздражением отметив, что её заклинило, я тут же взвилась коброй:       — Ты не мог бы ввалиться сюда чуть тише атомной войны?       Макс махнул в мою сторону ладонью и шикнул, мол, закрой наконец эту шайтан калитку. Пока где-то на коридор дальше слышались отдалённые шаги, я с убийственной маневренностью прошмыгнула в комнату, на пределе своих конспираторских способностей прикрыла дверь и позволила себе облегчённо, но не менее возмущённо вздохнуть:       — Прекрасно, а теперь жду объяснений.       Леруа в комнате не оказалась. Её постель была заправлена, у кровати валялся не до конца собранный чемодан, а из практически выпотрошенного шкафа-недо-купе с наклеенными на дверку несколькими фото самой Камиллы выглядывало одинокое жёлтое пальто. Взгляд Максима заметался по комнате, словно ищя поддержки где-то сквозь бедлам, в центре цветастого, почти что цыганского ковра, пока не остановился на моей прикроватной тумбе. Вчера я предусмотрительно разобрала почившую дребедень, рассортировав всё по карманам рюкзака так, что теперь на поверхности осталась одна лишь волшебная палочка. Мужчина как-то нервно запустил ладонь в волосы на затылке, устало проморгавшись.       — Тебе лучше не бросать её… вот так. Носи с собой, ладно?       — Беспокоишься о досуге палочки?       — Не паясничай, а? — как-то слишком устало протянул Макс в ответ. Он не глядя похлопал по месту рядом с собой. — Присядь. А то начнёшь ещё круги наматывать.       Пожав плечами, с ногами взобралась на кровать. Дёргано разгладив клетчатый плед, требовательно откашлялась. Кажется, для ушедшего в мысли мужчины это не стало веским поводом поддерживать разговор, а посему он упорно отмалчивался, с донельзя устрашающим выражением лица продолжая пырить на вспотевшее — как я его понимаю — окно. Искренне опасаясь, что таким темпами у соотечественника заклинило лицевой нерв, я протяжно вопросила:       — Ну и-и-и?       Мужчина, наконец, перевёл мрачный взгляд в мою сторону, помассировал виски и начал явно издалека:       — Жень, что ты знаешь о людях, которым магического резерва хватает только на перемещение?       — То, что им магического резерва хватает только на перемещение? — патетично выдала я, но тут же продолжила, посерьёзнев: — в книге, которую подсунул Геральд, об этом сказано не так много. У нас такая, ну… только Йен, да?       — Правильно, — кивок. — Только Ву. И это опасно, зная её характер.       Я склонила голову набок, чтобы получше разглядеть лицо Макса.       — Чем опасно? Тем, что она однажды психанёт и, пробудив в себе талант к кунг-фу, кинет кого-то на прогиб?       — Тем, что таких людей не меньше пятнадцати и что они непрошибаемые идиоты, обвиняющие во всех своих бедах нас.       — Не меньше пятнадцати? — я присвистнула. — И… где они?       Мужчина покривил губами.       — Вероятно, где-то разочаровывают Иисуса.       — Макс, — терпеливо повторила, на что тот, впервые за весь разговор взглянув точно на меня, сощурился. Я выжидающе хмыкнула.       — Они меняют местоположение, — откашлялся с запинкой, — половина из этих людей раньше жили здесь. В этом доме. Пока в их больных головах не загорелась идея заведомо провальной революции. Тоже мне, декабристы недоделанные, словно их тут угнетали! Но нет же, эти фееричные долбоёбы, — он всплеснул руками, явно раздражаясь, а его голос дрогнул. — Извиняюсь… они для себя решили, что мы держим их насильно и, мол, скрываем тайну века. Наворотили себе сказку про то, что мы знаем способ вернуться назад, в наш мир, уверовали в полный бред и дружной толпой нас возненавидели. Мало того, что свалили, разгромив половину общаги, так ещё и выкрали карту.       — Карту?       — Да. Старина Геральд над ней корпел как чокнутый, года четыре, — мужчина загибал и разгибал пальцы, — да, что-то около того. С её помощью находить медиумов было легче простого, потому что карта была рассчитана именно на поиск. Чёртов Дункан… петух несчастный. Единственный, кто может колдовать среди них. И, знаешь, что самое отвратное? Он был учеником Геральда. Старик относился к нему как к сыну, пока этот чушка не… ну, ты понимаешь.       Я по привычке закусила губу, медленно прокручивая в голове полученную информацию и сопоставляя между собой факты.       — Короче, — я привлекла внимание совсем поникшего и до ужаса помрачневшего Макса. — Этот Дундук, возомнив себя Троцким и Моисеем в одну нечестивую харю, двинул безвольную толпу в неизвестность, спиздил из-под носа разработки деда и ещё мини-войну вам объявил?       Мужчина смягчился, позволив себе слабо улыбнуться и хрипло хохотнуть.       — В общих чертах, да.       — Извини за вопрос, — влезла с максимальной серьёзностью. — У какого забора вы эту крысу вообще подобрали?       — На самом деле, я не знаю, как Дункан здесь появился, — правильно понял вопрос Максим. — Когда меня сюда закинуло, он уже вовсю отравлял мир своим существованием, зато прослыл любимчиком Геральда. Однако, понимаешь, выглядел он как законченный пиздабол. То ли Геральд наивняк, то ли я экстрасенс…       — То ли всё вместе, — драматично добавила, а после вздрогнула. Меня будто бы осенило: — получается, каждый раз, когда ты уходишь…       — Да. Мы не даём этому кукловоду лишний раз насрать нам под дверь. Периодами ищем попаданцев помощью заклинания, но, конечно, своей точностью оно карте уступает в разы. Также, у нас есть штаб в другом месте — там самые лучшие наши бойцы. К сожалению, здесь они бывают крайне редко…       — И почему ты рассказал мне об этом только сейчас?       — Потому что Геральд запретил, — Максим упёрся локтями о колени, а голову упустил на ладони. — И запрещает до сих пор.       — У него, типа, психологическая травма?       — Он просто считает, что в этом нет необходимости на данный момент времени. Да, бывают у него такие заскоки: то ли на почве маразма, то ли просто от скуки. Объясняет он это тем, что вам в Хогварсте лишние переживания будут ни к чему.       С губ сорвался немного истеричный смешок.       — Удивительно заботливо с его стороны. То есть, если бы вас здесь забомбардили максимой, я бы даже не узнала из-за чего?       — Херня прогнозы, давай без этого.       — Ладно, — я опёрлась потяжелевшей головой о стену. — Извини. Просто… неожиданно это.       — Именно поэтому я и рассказал тебе. Без деталей, но пока что они и правда не упёрлись, всё-таки, Хогвартсом мысли заняты куда масштабнее. Насчёт Мэтта… рассказывать ему или нет — решение твоё.       — А ты поделился со мной просто из соотечественной солидарности?       — Мы с тобой что, фигуристы? — прыснул ехидно мужчина. — Хотя, знаешь, пожалуй, это сыграло определённую роль.       Максим улыбнулся. Так, что обычно хмурые брови поползли вверх, а светлые глаза блеснули облегчением. Он расправил плечи, от чего я непроизвольно сделала то же самое. Гортанно рассмеявшись мужчина внезапно потрепал меня по и без того растрепанным волосам.       — Знаешь, Жень, я буду скучать.       — О, неужели, это проблески старческой сентиментальности? — театрально утёрла несуществующую слезу, но, не сдержавшись, расхохоталась в ответ.       — Я, Максим Гордеев, молод душой и телом, — сердечно заявил тот, убрав руку с моей головы — спасибо, а то я себя уже дворнягой почувствовала, — и угрюмо добавил: — только пожалуйста, не вляпайся ни во что. И постарайся хорошо учиться. Это, может быть, звучит как наставления первокласснику, но, поверь, в надвигающемся конфликте это меньшее, что ты можешь сделать хотя бы просто для себя.       Остаток дня прошёл в мрачных раздумьях, переживаниях и усиленных сборах. Я чувствовала себя потерявшейся во времени лопушнёй, ибо существовала, что называется, в состоянии контуженной улитки, нагруженной кипой-другой размышлений. А то, что я успела собрать шмотки, стало не иначе, как восьмым чудом света. Таким образом, у кровати чинно-мирно торчали мои ничтожные пожитки — подаренная общагой клетка, куда мы своевременно уместили понимающе ухающую Эридан, чемодан всё от тех же производителей и мой проверенный рынком, временем и мирами рюкзак.       Прощальный ужин, как его соизволила обозвать Норма, прошёл вечером того же дня. Даже не знаю, как ценительница моих нервных срывов не разрыдалась от счастья, что ей больше не придётся лицезреть мою рожу изо дня в день, но, судя по её приподнятому настроению, она была недалека от этого. К слову, пирушку устроили по всей классике волшебников — так, чтобы у нас точно отпало всякое желание спрашивать, куда уходил весь бюджет. Столешницу длинного стола из тёмной древесины заполнило огромное количество блюд: начиная жареной индейкой, украшенной запеченными овощами вдоль краёв блюда, и заканчивая кремово-вишнёвым суфле с шоколадной стружкой. Бухгалтера бы им сюда хорошего… жаль, кстати, не наливали ничего крепче сока и чая. И да, это вы правильно поняли, я так медленно подбиралась к ностальгии, предаваясь тёплым — особенно в районе желудка — воспоминаниям, где к нам по праздникам залетала тётя, как всегда с подарками и с бутылкой-другой шампанского в обнимку. Да-а, были времена: галдёж телика в гостинной, ванильное игристое, орущий под столом кот, которому я втихую скидывала чего повкуснее, недовольно запалившая сие бесчинство мама, угарающая с меня Ника, а ещё зарыдавшая над мелодрамой тётя Лиза. В груди привычно щемило едкой пустотой. Как то обычно и бывало, стоило лишь подумать секундой больше положенного о семье и о том, что осталось позади. В прошлом. Усилием воли сглотнув нарастающий колючим комом страх, я залпом осушила стакан с яблочным соком. Из головы всё никак не шёл дневной разговор с Максимом. Все эти интриги, скандалы, а вместо расследований противостояние узколобой стороне безвольных тупиц и их возомнившему о себе невесть что предводителю не вызывали во мне ничего, кроме негодования. Нет, реально, как же это всё-таки тупо и в классике детского поведения — придумать теории заговоров и самим же в них поверить!       Сидя у самого края стола, я жевала посыпанный сахарной пудрой штрудель и привычно рассматривала всех здесь собравшихся. Вот, Йен как всегда разговаривает со всеми и будто бы никем одновременно, в сердцах размахивая ложкой; Камилла усиленно жует салат, Норма тихо подливает себе и Геральду чего-то градусом повыше, а Мэтт по обыкновению своему одним только видом кричит о том, что он не понимает, что здесь делает. Идиллия. Однако внезапно я услышала неловкое шевеление сбоку. Ричард, что с недавних пор занимал место по правую руку от меня, расплылся в дружелюбной улыбке:       — Хочешь апельсинку?       Я, чудом не поперхнувшись, попыталась как можно более ровно улыбнуться.       — Да, спасибо, — и, не раздумывая, радостно принялась жевать протянутую мне дольку.       Томпсон, посмеиваясь, удостоверился в том, что нас никто не слышит и заговорчески прошептал:       — Макс тебе ведь уже всё растрезвонил, да? — только я было собралась прикинуться оскорблённой дурочкой, как мужчина продолжил: — я никому не скажу, можешь не волноваться. Напротив, я рад, что теперь ты тоже в курсе. По правде сказать, я растрепал об этом Мэтту ещё, ну, где-то неделю назад.       И… разгоготался, обмахивая салфеткой покрасневшее щетинистое лицо. К счастью, во всеобщем шуме никто не уделил этому должного внимания, а кто-то, не растерявшись, этим даже и воспользовался. Нет, серьёзно, Геральд с Нормой там заливали как могли!..       Но тут я, словно в полной мере обмозговав сказанное, метнула в сторону спокойного как буддистский монах Мэттью шокированным взглядом. Он уставился на меня в ответ, изогнув бровь, на что я просто гневно высунула язык. Серьёзно? Он всё это время знал и нихрена мне не рассказывал?!       — Не уничтожай его так взглядом, эй, — Томпсон щёлкнул пальцами и склонил голову к плечу так, что тёмные кудрявые волосы забавно всколыхнулись. — Юджин, я знал, что Макс тебе рано или поздно это растреплет. Поэтому решил сделать так же.       — Гениальная стратегия, — я с нечитаемым скептицизмом уставилась на Ричарда, что продолжал тянуть широкую лыбу, из-за чего вокруг сощуренных карих глаз собрались редкие морщины. Я со вздохом заключила: — Я бы даже сказала, живое воплощение дедукции.       Мужчина счастливо закивал, но продолжить разговор ему не дал требовательный звон посуды. Все в раз обернулись в сторону долбанувшего ножом по бокалу Геральда. Удивительно, как от такого пьяного напора бедный столовый прибор не разлетелся осколками вдоль всего стола. Старик улыбнулся, когда все обернулись к нему и оглядел собравшихся тёплым взглядом зелёных искристых глаза, всё в той же развесёлой манере протянув:       — Сегодня последний на долгое время совместный ужин с нашими дорогими юными волшебниками. Камилла, Юджин, Мэттью, — он растроганно вздохнул, расправив рукава явно парадной мантии, со словно бы звёздными переливами на ткани тёмно-синего цвета. — Хочу, чтобы вы помнили, что мы всегда ждём вас на каникулы! В дальнейшем вы столкнётесь с множеством секретов, искушений, вас поджидают новые встречи и знакомства. А посему… давайте же выпьем за здравие нашей молодёжи!       И с размаху тяпнул. Браво, дед. Спасибо, что хоть не с локтя и не пять шотов подряд. Пф, мог просто сказать, что его под градусом на тосты потянуло. Йен, кажись, просекла ту же фишку, пробухтела себе под нос что-то на вьетнамском, не удержавшись от усмешки. Камилла подмигнула мне с противоположной стороны стола, на что я вальяжно отсалютовала стаканом сока.       Эх, не хотелось признавать, но я буду скучать по этой устоявшейся обстановке общажного комфорта: запаху домашней еды, милашке-эльфу по имени Шон, любезно готовившему мне ромашковый чай в три ночи, излюбленному сине-красному креслу с огромными подлокотниками на стыке гостиной и столовой, что, кажется, я всецело приватизировала. Тренировкам, где мы с Миллером готовы были перегрызть друг другу глотки; наставлениям Макса, Геральда, Нормы. Яблоне в саду, что я с воем голодного желудка избавляла от ноши под видом плодов. Старые голубые обои, которые я с Камиллой пакостливо изрисовала нашими инициалами, предусмотрительно завесив картиной-натюрмортом…       Я тепло улыбнулась, увлечённая мыслями. Как же я рада, что меня нашли эти люди. Что я не осталась кормиться истерикой на отшибе леса, что мне объяснили происходящее, что я… отличалась от тех избитых историй про попаданцев, которые были оставлены на попечение самим себе без средств к существованию.       Я была благодарна. Я была рада, что оказалась не одна.

***

      Да, я действительно имела наглость понадеяться, что это утро будет другим. Что оно будет разительно отличаться от предыдущих дней, в которые я подрывалась под чьё-то нытьё, ругань или же звуки апокалипсиса. Но нет. Конечно же, сука, эта разноцветная блямба в космосе под наименованием Земля не может свернуть со своих тупых законов хотя бы раз, по предписанию которых я должна лохаться с постоянной периодичностью!       Мало того, что я впервые за долгое время спала как убитая, тем самым банально не услышав попытки Нормы, а затем и Камиллы поднять меня на ноги, так ещё и Максу — чтоб его черти дрючили — приспичило с утра и, так сказать, напоследок, довести меня до инфаркта. Эта сволочь стащила мою палочку! Не знаю, на кой он это сделал, но своего добился — я металась с этажа на этаж в разных носках, голубой футболкой задом-на-перёд, расстёгнутыми брюками-клёш и преступлением против моды на голове. Часы успешно доползали до десяти, пока я носилась туда-сюда и спрашивала высшие силы о том, почему же здесь не стоят ГАИшники, регулирующие движение. Я спотыкалась, врезалась в кого-то, даже влепилась лобешником в открывшуюся перед носом дверь, за что Мэтту огромная благодарность. Этот день просто изначально решил довести меня до желания уснуть вечным сном!       Зато в сопровождении страха опоздать и остаться куковать на вокзале, я открыла в себе дар к армейским сборам. Оглядев себя в настенном зеркале ванной, спешно принялась приводить внешний вид в относительный порядок: мешающиеся передние пряди собрала в незатейливую тонкую косу подобием мальвинки и нанесла на губы гигиеничку. Таким образом, наорав на Макса за тупые шутки и вырвав из его загребущих лапищ палочку, я, с рюкзаком на плечах, чемоданом, клеткой Эридан на тележке и застрявшим в глотке воплем негодования, нервно дёргала глазом у перил винтовой лестницы на первом этаже.       Долго страдать в ожидании не пришлось — вся процессия уже давно собралась. Принаряженная в бордовое строгое платье с длинными рукавами Норма свысока оглядела всех нас, изящно поправляя кудрявые рыжие локоны на плечах. Камилла тем временем втыкала в стену, либо же зевала, то и дело подтягивая сползающую джинсовую юбку и вылезшую из-под неё рубашку, цветом с розовый блеск для губ. Мэттью, в свою очередь, выглядел непривычно бодро и свежо, благодаря моим в кой-то веке золотым рукам, что поколдовали над стрижкой. Такая гордость берёт, вот правда! Миллер, заметив мой внимательный взгляд, спрятал подбородок в вороте белого свитера, а ладони в карманах чёрных джинс. Чёрт, вот что за модный приговор? Нет, я, конечно, тоже не чушня и додумалась прибарахлиться, но, что-то мне подсказывает, на фоне всех я больше походила на плохую попытку сделать из плюшевой черепашки Братц. Я невольно опустила взгляд на свои единственно верные кроссовки, пока мы в порядке скорой очереди — ура, не помощи, — двинулись к выходу. Позади раздалось торопливое копошение, а сразу после этого со звуком смывающегося унитаза из крохотной ванной вылетел Максим. Мы обернулись в его сторону с гримасой людей не просто заебавшихся, но ещё и опаздывающих. Мужчина быстро просёк что к чему, поэтому одной рукой умудрялся возиться с ремнём на светлых джинсах, а другой — поправлять ворот чёрной кожаной косухи. Я с замиранием сердца осмотрела успевшую стать родной обстановку: протёртую цветом древесину под ногами, синюю софу с нагроможденными маленькими подушками разных тканей, винтажный светильник в углу, прямо перед аркой, ведущей в столовую. В последний момент взгляд зацепился за увешенную картинами стену, где среди прочих фото красовалось несколько новых — со мной. Вот, тут я вцепилась в оградку в саду, пытаясь восстановить дыхание и утереть грязной ладонью вспотевший лоб; здесь — в толпе прочих медиумов втулила ни о чем не подозревающей Норме «рожки», а на третьей — давлюсь булкой на фоне важно ставшей в модельную позу Камиллы.       В момент, когда Макс гордо оповестил, что у нас, видите ли, имеется машина, я почувствовала себя последним нытиком; до того было тяжело покидать это место. Из приоткрытого окна на первом этаже вовсю выглядывал Геральд, а секундой позже к нему присоединился ещё и махающий ладонью Ричард. Картина маслом. Нас словно на войну отправляли. Я, задрав голову, как в первый раз взглянула на четырёхэтажное здание из тёмно-красного кирпича с сумбурно поросшей клумбой ромашек у террасы. Дражайшая психушка, с массивной крыши которой я всего несколько месяцев назад желала падать булыжником, так неосознанно и так быстро стала для меня родной.       — Долго будешь предаваться тоске? — хохотнул Макс. — У тебя такое выражение лица, словно включи я сейчас грустный саундтрек, ты сразу разрыдаешься.       — Не дождёшься, — заверила, прежде чем обернуться и обнаружить ярко-оранжевую, блестящую в свете утренних лучей машину с наклоненным ветровым стеклом. Я присвистнула, пока Гордеев пафосно петлял вокруг. — Откуда такая?       — Форд Торино. Красотка, да?       — Красотка — не то слово. Поэтому и спрашиваю, откуда?       — Грабим маггловские банки, — со всей серьёзностью выдал мужчина, но почти сразу отмахнулся: — ладно, просто обаяние, связи и долгие годы страданий на производстве.       — Нудишь так, будто ты сбежал с мануфактуры, — посмеялась Леруа, пока Макс помощью Нормы грузил наши шмотки в машину.       — Ага, непросыхая при этом, — добавила напоследок, прежде чем залезть на заднее сидение.       Общежитие быстро осталось позади. Пейзажи сменяли друг друга, пока я время от времени поглядывала на наручные часы Камиллы. Расходясь рябью, деревья за окном редели, появилась асфальтированная дорога и вокруг рядами выросли серые здания с выдержанными в типичном британском стиле вывесками. Лондон встретил нас понурым тучным небом. Тротуары были заполнены людьми, отовсюду виднелись витрины с новыми коллекциями одежды. За поворотом только-только открылось кафе, но официанты уже вовсю обслуживали посетителей на террасе.       Я не знаю, как судьба смиловалась и позволила мне выжить по итогу этого блистательного путешествия, но факт оставался фактом — тяжело дыша, цепляясь за тележку и огибая толпы людей, но мы таки оказались на заветном Кингс-Кросс вокзале.       Усилием воли не раскрыв варежку, я с видом выбежавшего из пещеры аборигена осматривала платформу и, завороженно дотронувшись до светлой кирпичной кладки, краем уха услышала, как Норма завела свою шарманку про необходимость поторопиться. Закатив глаза, я выжидающе уставилась на то, как Камилла с разбегу исчезает в стене. За ней тоже самое проделал и Мэтт. Я в предвкушении вздохнула, крепче схватила рукоятку тележки и наткнулась на умный взгляд янтарных глаз с вытянутым зрачком. Эридан вопросительно ухнула, будто бы спрашивая, чего я жду, на что я, с готовностью разогнавшись и стараясь не моргать, наблюдала, как передо мной подобно призраку исчезает эфемерное препятствие под видом кирпичной стены.       По ушам ударил галдёж, вокруг торопливо мельтешили маги, раздающие наставления своим детям. Кто-то эмоционально рукоплескал, рассказывая, с кем лучше общаться, а с кем не стоит; кто-то, напротив, хладнокровно обменивался сухими фразами, ожидая отправления поезда. Хогвартс-Экспресс, конечно, не подкинет меня до улицы Вайнера города Екатеринбург, но со своей задачей в любом случае справиться прекрасно, если, конечно, не сойдёт с рельс от факта моего присутствия. Я усиленно старалась наслаждаться красотами и не потеряться одновременно, побитым прицепом оказавшись позади всей компании. Я пробежалась взглядом по красноречиво яркой вывеске над головой — «платформа девять и три четверти». Как же. Это. Охренительно! Со стороны послышался шум втискивающихся в вагоны школьников, а влекомому алым паровозом поезду, кажется, не было конца!       — Юджин, держи, — всучила мне в руки билет Норма, и, не дождавшись от меня ответной реакции, тут же развела руками. — И чего застыла, а?       Вообще, я подумала, что это она таким способом намерена как можно скорее отправить нас на… поиски купе, но, вопреки всяким ожиданиям, меня с резкостью обхватили за плечи, сместив тем самым с места. Норма стиснула меня в железных объятиях и неожиданно мягко улыбнулась, пригладив рукава футболки.       — Удачи. И не вляпайся ни во что, прошу.       Вконец ошарашенная таким поведением, я даже не нашлась, чем возмутиться; лишь заторможенно угукнула, пока на усыпанном редкими веснушками лице женщины теплилась едва-заметная улыбка.       Дождавшись от меня заторможенного кивка, она неожиданно по-матерински заправила за моё ухо выбившуюся прядь, прежде чем провернуть тот же обряд со внезапными обнимашками в адрес Мэттью и Камиллы.       — Не ожидала, да? — гадко прогыгыкал Макс у самого уха. — Пусть она временами та ещё душнила, но знай, она чертовски сильно вас ценит. Просто, кхм, не очень хороша в проявлении эмоций.       — Не очень хороша? — перекривляла в тон. — Да я было подумала, что она меня кинуть под поезд собралась!..       Гордеев сквозь смех осадил:       — Брось, всё не настолько ужасно.       — Я вижу, — невольно хохотнула в ответ. — Вижу…       Мужчина прерывисто и под моё недовольное бухтение потрепал меня по волосам. И пробурчал как-то чересчур отречённо:       — Пиши хоть, что-ли.       Максим хмуро усмехнулся, неопределённо пожимая плечами.       — Долго будешь предаваться тоске? — припомнила между тем театрально. — У тебя такое выражение лица, словно, включи я сейчас грустный саундтрек, ты сразу разрыдаешься.       — Женя, — усмешка стала шире. Он скривился в гримасе, оценивая: — У тебя тут что-то…       — Что? — вмиг напредставляв себе как минимум отпечаток подошвы на лбу, я приготовилась копошиться в поисках зеркала, как Гордеев, вредно шикнув, крепко схватил меня за нос, не давая дышать. Вот чертила! Не на ту напал!..       Я не заставила долго ждать и сжала его запястье обеими руками, предупреждающе щёлкнув зубами в опасной близости от большого пальца мужчины.       — Старших перекривлять нехорошо! Да ты… бешеная, блин! Голиаф целый!       Макс спешно одёрнул руку от моего лица, на что я в отместку зацокала, отдышавшись:       — Частная собственность. Ещё хоть раз и руку до локтя отгрызу не глядя.       На нас в ужасе обернулась мимо проходящая тётка в огромной остроконечной шляпе и красной мантии, а сзади, терзаемая истерикой типичного перфекциониста, распиналась Норма:       — Давайте быстрее, время идёт, осталось три минуты до отправления! Ну же!       — Иди, — подтолкнул мужчина. — И удачи.       В спешке помахав на прощание, я смешалась в шумной толпе разновозрастных волшебников, попеременно стараясь не потерять из виду Камиллу. Та, изящно огибая заступорившихся на своём пути людей, быстро скрылась в вагоне. Движущий мною страх остаться без купе вынудил в скором порядке прошмыгнуть по пятам подруги.       Пока меня проклинали старшекурсники и боялись малолетки, Леруа выжидающе застыла около третьего по счёту купе, подзывая к себе взмахом ладони.       Как выяснилось, Миллер тоже петлял в нескольких шагах, так что наше дружное трио, не встретив препятствий, со скоростью мяча для боулинга вкатилось в пустующее купе. Прикрыв за собой дверь со слегка запотевшим стеклом, Камилла одним нехитрым взмахом палочки отправила чемодан на отведённое ему место. Пытаясь выровнять дыхание после кратковременного, но выматывающего забега, я повела палочкой, хрипло буркнув под нос:       — Вингардиум Левиоса.       Таким образом, весь груз с едва слышимым стуком уместился на полках, прямо сверху противоположных друг другу диванчиков, обтянутых синей клетчатой тканью. На обветшалых, растерявших белизну стенах тускло горела пара светильников, а за широким окном постепенно отдалялся мелькнувший толпами провожающих родителей вокзал.       Поставив клетку со внимательно оглядывающейся по сторонам Эридан на встроенный в стену стол, я с преувеличенно-усталым кряхтением рухнула на сидение.       — Присмотрите за Гарри, — напевала просьбы Леруа, уже вовсю расчёсывая вьющиеся хвосты. Она как-то волнительно закусила губу и судорожно заметалась на месте.       — А ты куда? — резонно поинтересовалась, уже, в общем-то, заранее зная ответ.       — К Вильгельму!       А, ну да, конечно, чего это я…       — Леруа, я не вкуриваю, у вас что, бесконечный брачный период? — брезгливо фыркнула. — Поезд только отъехал, а ты уже на пути к тому, чтобы отъехать следом. Уточнять из-за чего даже не буду. Фу!       — Ничего не слышу, — девушка игриво подмигнула, покружилась на месте и выпорхнула с грохотом выпавшей из кокона бабочки на поиски своего привилегированного дружка.       — Вильгельм? Это кто? — Мэттью проследил за тем, как захлопнулась дверь. — Её парень?       Я неоднозначно хмыкнула.       — Ёбырь. Разница, в их случае, достаточно весомая.       Рыжий кот вопросительно мяукнул, крутанулся вокруг своей оси и несуразно рухнул перевешивающей всё прочее жопой на пол. Как я его понимаю.       — Юджин, — Миллер сложил руки на груди, отвлекая от мысленных паралеллей своей скромной персоны с котом. — Ты же в курсе, что нам в случае чего стоит говорить об общаге, как только мы прибудем в Хогвартс?       — Да-да, — заунывно выпалила. — Великий пансион обучению магии под началом Геральда, весь такой из себя особенный, на отшибе, во имя единения с природой…       — Только не настолько преувеличенно. Мы там не дзен познавали, всё-таки.       — Кто как, — сомнительно. — Лично я только этим и занималась. Ну, знаешь, самопровозглашенная медитация и отстранённое «о-ом» пятьдесят раз подряд, когда Йен пилит мозги.       — Это столько тебе необходимо для успокоения?       — Для успокоения мне нужен градус.       — Ты странная, — поставил перед фактом Мэттью.       — О нет, не говори мне, что ты настолько нормальный! Что, засыпаешь чинно в десять вечера, ешь четыре раза в день и вместо жвачки жуёшь яблоко?       — Хорошо, — он растянул потрескавшиеся губы в улыбке. — Не скажу.       — Ужас! — продолжала корчить из себя вселенского репортёра. — Ты живёшь в ритме справочника.       — Справочника?       — «Топ десять способов стать нудным».       Я в деланном ужасе зажала рот ладонью. Мэтт с долей хвастовства приосанился.       — И поэтому я психически уравновешен.       В ответ лишь в скучающем жесте взмахнула рукой.       — Настолько уравновешен, что сходишь за психа. Если ты понимаешь, о чём я. Те случаи, когда ты пускал в меня чем потяжелее экспеллиармуса, вяло относятся к проявлениям гуманности.       — Ставлю на то, что с твоим характером тебя пинком отправят до дверей общаги на следующий же день.       — Дух авантюризма поощряют, так-то.       — Но не дебилизма…       Я сокрушённо приподняла ладони, тоскливо резюмировав:       — Уделал.       Мэттью гордо ухмыльнулся и засучил рукава свитера.       — Выглядишь, ну, — он скептически сощурился, — так, будто ещё минута и ты бросишься перегрызать мне трахею.       — С чего бы? Я перестала фанатеть по Эдварду в двенадцать лет.       — А Седрику?       Ответом послужил мой усталый взгляд из-под бровей. В общем и целом не оценив попытку Миллера, о Боги, в кой-то веке взыскать к шутке, я вознамерилась погладить одну из немногих причин не впадать в уныние. И тут же вскочила на ровном месте, не обнаружив искомого мохнатого монстра на месте. Да что ж… да когда ж… Гарри и след простыл! Это что за карма имени такая, что он ни секунды на месте усидеть не в состоянии, а? Вишенкой на торте абсурда стала дверь в купе, что оказалась открыта. Уж не знаю каким образом это дитя ведьмы провернуло сей фокус, но ситуация выглядела крайне тупо. И это было бы даже смешно, не будь всё так грустно. Нас наебал кот.       В край доведённая до состояния рефлексии вперемешку с желанием заорать мейнстримное «почему именно в мою смену?», я прогудела:       — Просто. Молчи.       — Удачных поисков, Мисс-Авантюризм.       Мэтт с застывшим на лице похуизмом показательно сжал ладонь в кулак, а я убито взвыла себе под нос. Фиаско.       С видом зашуганного барыги слоняясь в тесном вагоне, я внимательно и с не присущей мне осторожностью палила в окно каждой встречной двери. Попасться под раздачу каких-то не особо дружелюбных и особо самовлюблённых аристократов хотелось меньше всего, но в достаточной мере интересного я ничего не обнаружила; так, сосущиеся подростки, забитые в угол хикки и скачущие от ошалевших первокурсников шоколадные лягушки.       Мысленно надеясь, что кошак не исцарапал машинисту лицо, я с поразительной непрошибаемостью прошагала мимо очередного купе. Замерла. Вернулась назад. Подобием детектива охнув, заметила, как дражайший Гаррик застопорился прямо напротив компании о чём-то бурно разговаривающих парней. Вот же ж…       Не преувеличиваю: моему угрюмому жбану позавидовал бы любой комендант. Без единой мысли на лице, я с ужасающим любого скрипом отворила дверь, выкатившись следом. По мою паранормальную — судя по внешнему виду — душу тут же обернулись четверо одинаково охреневших старшекурсников. Потоптавшись на пороге, спустя тяжёлые несколько секунд начала вещать:       — Добры молодцы, — внушая невозмутимость мирового масштаба, прорапортовала: — Нам поступила информация, что к вам в руки попало весьма опасное оружие. Во избежание ненужных жертв, вынуждена сообщить, что устранением возможной опасности в лице прослывшего Рыжим Дьяволом маньяка займётся наша организация.       Я предполагала, что после столь фееричного появления меня будут шарахаться как чумы, но вместо этого по моей тормознутой башке ушатом ледяной воды рухнуло осознание — я их уже видела. Видела и, более того, успела во второй раз опозориться. Первым, кого я заметила, стал заинтересованно изогнувший бровь… Сириус Блэк. Он расплылся в ироничной ухмылке, свысока рассматривая меня внимательным взглядом серых и холодных как сталь глаз.       Не остыла память о неадекватной истеричке в лице меня также и у Джеймса Поттера, что, тряхнув хаотично растрёпанной челкой, загоготал.       — Ты?! — он, словно не веря своим глазам, поправил круглые очки на переносице.       Другие два парня лишь сконфуженно между собой переглянулись. Один из них, неловко потупив взгляд, отвернул исчерченное шрамами бледное лицо к окну. Второй же бросал быстрые, боязливые взгляды исподтишка, неуверенно заламывая пальцы.       Так, как там говорят? Опозорился, так держи планку до конца?..       Не дрогнув, я, будто ища поддержки, покосилась на яростно шипящего в сторону Блэка кота. Гарри до того быстро мотылял хвостом, что я неосознанно подумала, как бы с таким упорством животинка пропеллером не долетела до желанной цели и не выколола бы Сириусу глаза. Так, если я просто возьму и как ни в чём не бывало оттяну рыжего монстра за лапу, так же отмороженно закрыв за собой дверь — про меня забудут?..       — Смею потревожить вас, господа, — потихоньку подбираясь к коту под одинаково заинтересованные взгляды Мародёров, процедила: — Извиняйте уж. Желаю приятного вам времяпровождения.       — Ведёшь себя как пародия на аристократку, — отметил Сириус, пятернёй зачёсывая доходящие до плеч густые чёрные волосы и при этом не прекращая пялить на меня как на чёртов экспонат в музее.       — Да она уматовая, — расплылся в широкой улыбке Поттер.       — Моя бабка козыряла царским титулом и родством с мэром, — не растерялась, в отличие от отскочившего как от огня Гарри. Кажется, то, как у меня заскрежетали зубы, не услышал бы только глухой. — Гаррик, — рыкнула на обозлённого кота, — иди сюда, падла.       Играть в гляделки с обнаглевшей усатой мордой в планы не входило. Угрожать ему — тем более. А уж быть предметом насмехательств этой свиты я считала чуть ли не преступлением против чести.       Загоревшись идеей вынести отсюда Гарри против силы, даже если придётся выдрать пустившего корни монстра вместе с полом, я совсем проглядела момент, когда передо мной выросла не иначе, как сосна корабельная.       Никогда не думала, что мои миролюбивые сто шестьдесят три роста будут настолько угнетёнными. Задрав голову, я почувствовала себя ещё более ничтожно — Блэк, будучи выше на сантиметров двадцать, изучающе уставился ровно на меня.       Да, блять… я от такого повышенного интереса к моей персоне теряюсь как чурбан.       — Если вы, сударь, в моих бессовестных глазах нашли смысл жизни, то смею вас разочаровать; на данный момент времени будничность моя переполнена поимкой особо опасных преступников.       Выпалив неведомую мозгу дичь на одном дыхании, я заметила, как на лице парня вновь появилась усмешка.       — Ох, как же так? — наигранно разочарованно. — Невероятная потеря.       — Я бы назвала это жизненными неурядицами, или, если угодно, злым роком…       — Вы, Миледи, — он хмыкнул, тут же сменившись в лице и сардонически вопросив: — Верно стебётесь надо мной?       Не став разыгрывать комедию в жанре семнадцатого века и дальше, смиренно пожала плечами.       — Да, я стебусь. Подвинешься уже?       Где-то позади доводящего меня до нервных подёргиваний Блэка маячил заходящийся смехом Джеймс, а со стороны окна послышался тихий, немного сиплый голос, в обладателе которого не составило труда узнать Ремуса Люпина:       — Правда, Бродяга, дай ей уже кота забрать.       Только Сириус ступил на шаг в сторону, как откровенно забздевший от такой смены дислокации потенциального врага кот с лютым воплем и неясно откуда пробудившимся талантом к левитации, оказался у меня на руках. Пошатнувшись вековым изваянием, я кое-как удержала на руках отожравшего конкретные ягодицы Гарри.       — Гроза бордюров, тебя как зовут-то? — Джеймс выжидающе приподнял подбородок.       — Юджин Джонс, — отвесила шутливый кивок.       Блэк, поправляя ворот белоснежной рубашки, предположил:       — Она же перспективная головная боль?       — Она же причина неуёмного страха семейства кошачьих? — добавил воодушевлённо Поттер.       Меня хватило лишь на короткий вздох.       — Это не меня он шугается, а твоего любезного шевелюрного друга.       — Сириус Блэк.       Я, походя внешним видом на депутата, который уже тридцать лет подряд обещает подумать над насущной проблемой, но нихрена не делает, выкинула:       — Спасибо за информацию.       И только после этого до меня дошло, что, вроде как, в таких случаях принято говорить «приятно познакомиться»…       Я, поперхнувшись воздухом, откашлялась.       Да сколько ж можно на меня так смотреть? Этот оценивающий взгляд аж до самого копчика пробирает! Я просто пришла за котом! Вот как донести, что глазами меня совсем не обязательно испепелять и мысленно выставлять свой выстроенный на аристократичных замашках ценник тоже?..       Тупо попятившись назад под неловкое молчание Мародёров и взволнованное мурчание Гарри, я искренне и впервые за всё время знакомства возрадовалась появлению Мэтта, что со всем существующим в нём дружелюбием оповестил за спиной:       — Я уж подумал, ты сдохла.