"Цитрус". Неканон

      — Мэй, я волновалась за тебя.       — Юдзу… — ох, чего мне стоило сохранить внешнее спокойствие и не показать ей снедающее меня смятение! — Я же специально предупредила, что вернусь поздно.       — Да, но я все равно переживала, — она неуверенно переминалась с ноги на ногу, — знаешь, как только от тебя пришло это СМС — у меня возникло какое-то необъяснимое чувство тревоги, как будто кто-то внутри меня постоянно твердил, что может случиться беда. А с час назад или около того это вдруг закончилось так же неожиданно, как и началось, но я решила все-таки тебя дождаться. Хотела убедиться, что с тобой действительно все хорошо.       Вот, значит, как. Я, конечно, слышала о возможности столь тесной незримой связи, но столкнулась с подобным впервые. Как она сказала: «Около часа назад»? Я прикинула время. Да, в это было сложно поверить, но факт оставался фактом: Юдзу не покидали нехорошие предчувствия, пока я была у Акеми, но, стоило лишь мне отправиться домой — и они разом ее оставили. Интересно, проявило бы себя мое шестое чувство так же, сложись ситуация с точностью до наоборот? Я почему-то не сомневалась: еще как проявило бы! Так насколько же сильна наша внутренняя связь? И еще один немаловажный вопрос: когда и как она успела возникнуть, ведь с момента приезда Юдзу в Токио прошло не так много времени?!       Ладно, об этом можно подумать и потом, а пока… Не получится ли все-таки загнать мою дорогую племянницу в кровать, отсрочив таким образом неизбежный разговор, которого я желаю, но и боюсь одновременно, до завтра?       — Но теперь-то ты убедилась? — Я безмятежно улыбнулась. По крайней мере, очень надеялась, что со стороны это выглядит именно так. Безмятежно. — Видишь — со мной все в порядке, так что можешь смело отправляться в царство Морфея…       Ага, размечталась. Да неужели я хоть на секунду могла всерьез предположить, что все будет так просто?! Это же Юдзу! Охх, ну вот снова у нее это хитрющее выражение из серии «я что-то задумала»:       — Вообще-то есть еще одна причина, по которой я тебя дожидалась, — она накрутила на палец золотистую прядь, — не знаю почему, но мне вдруг так захотелось поиграть в шахматы! Вот прямо чувствую, что не смогу заснуть без хотя бы одной партии… Сыграешь со мной?       Честно — я ожидала всего чего угодно, но только не этого. Я уже упоминала, что игра давалась Юдзу с трудом: ей оказалось сложно даже запомнить основные правила, не говоря уже о том, чтобы продумывать ситуацию на доске хотя бы на два-три хода вперед. Мне это всегда казалось странным, ведь, по сути, шахматы не так уж и сильно отличаются от всех этих онлайн-стратегий, за которыми моя племянница могла просиживать целыми вечерами, одерживая победу за победой. Но — что есть, то есть: эта древняя игра родом из Индии у нее совершенно «не шла», и по этой причине особой любовью не пользовалась. Тем более удивительным мне представилось ее внезапное желание сыграть «хотя бы одну партию». Да еще на ночь глядя. С другой стороны… Почему бы и нет? Ночные шахматы — достойное завершение этого весьма неординарного дня.       — А поражения не боишься? — я придвинула к дивану маленький журнальный столик.       — Ну, это же всего лишь игра, — она подошла ближе и уселась напротив меня по другую сторону стола, — а ты не боишься проиграть?       Нет, девочка моя, у меня сейчас вызывают опасение несколько иные вещи. Подумав так, я чуть улыбнулась и вернула Юдзу ее же реплику:       — Это же всего лишь игра, — протянув руку, достала со стеллажа шахматную доску, — что ж, давай сыграем.       Расставить фигуры было делом нескольких секунд.       — В какой руке? — я протянула вперед сжатые ладони, в одной из которых была спрятана белая пешка, в другой — черная.       — В правой.       Ага, сегодня Юдзу играет белыми, а значит — ей начинать эту партию.       — Ну вперед?       Она стартовала с не слишком оригинального хода, подвинув королевскую пешку на две клетки вперед: е2-е4. Я, впрочем, тоже ответила весьма тривиально, заперев ее пешку своей «лоб в лоб»: е7-е5. Она тут же атаковала, но и сама при этом подставилась под бой: f2-f4. Ну ладно; диагональный шаг черной пешки е5-f4 и — вот она, первая потеря белых. Юдзу, ничуть не смутившись, сделала в буквальном смысле слова «ход конем»: g1-f3.       Так, подождите-ка минуточку… Я внимательно взглянула на сложившуюся на доске диспозицию. Она что, разыгрывает гамбит Полерио-Муцио? Она, еще недавно элементарно путавшая ладью со слоном?! Да нет, не может быть, наверное, просто цепочка случайностей…       Однако еще через пару ходов стало ясно — никакая это не случайность. По мере развития игровой ситуации мое изумление все возрастало и возрастало. Я просто не узнавала игру Юдзу — настолько сильные и подчас неожиданные даже для меня ходы она совершала, сводя на нет все мои наступательные действия, вынуждая уходить в глухую защиту. Конечно, это был еще не гроссмейстерский уровень, но — уже и не любительский. Невольно я задумалась над возможными причинами этой метаморфозы, за что тут же и поплатилась. Вот не случайно же предупреждают начинающих шахматистов, что отвлекаться во время игры ни в коем случае нельзя!       — Шах и мат, Мэй.       Я смотрела на доску и не могла поверить своим глазам. Но нет, все правильно: король черных находился под боем белого ферзя, и деваться из этой весьма неприятной ситуации ему было попросту некуда. Я протянула руку и положила злосчастного шахматного монарха набок, знаменуя конец партии и поражение черного воинства. В голове роились десятки вопросов относительно ее резко возросшего мастерства, но все, что я смогла выдать — это:       — Юдзу… Как?!       Она, впрочем, прекрасно уловила суть вопроса:       — Я просто тренировалась. В Сети есть много онлайн-тренажеров…       — Ты же совсем недавно даже не могла запомнить, как правильно делать рокировку?!       — Ну, — она мягко улыбнулась, — как я поняла еще в детстве, «все становится по силам, когда у тебя есть цель». — Пристальный взгляд зеленых глаз. — Тебе ведь сегодня уже встречалась эта фраза, да?       Какой стремительный переход! Что ж, вот он — момент истины, и вот он — главный вопрос вечера. Отвечу утвердительно — и тем самым признаю, что читала ее дневник, после чего наши отношения просто не могут остаться прежними, при любом раскладе. Попробовать солгать в попытке сохранить все «как есть»? Не смогу, да и Юдзу сразу почувствует ложь… Нет, похоже, настало время играть в открытую. Ну же, Мэй, давай, решилась — так делай! Переведя дыхание, я взглянула ей прямо в глаза:       — Да.       Ночная тишина вдруг стала ощутимо плотной и словно сковала меня по рукам и ногам. Все, что я могла — это смотреть, как Юдзу, не сводя с меня мерцающего взгляда, медленно поднимается, огибает столик со все еще стоящей на нем шахматной доской, и приближается ко мне. Вплотную. В следующий миг она оказалась на моих коленях, ладони легли мне на плечи, мягко, но настойчиво надавили, вынуждая откинуться на диванную спинку.       Да, Мэй, все случилось так, как ты и предчувствовала: эта девчонка действительно объявила тебе шах и мат, причем не только в переносном смысле, но и в самом что ни на есть прямом. Она так близко… Преодолеть последние разделяющие нас сантиметры, прильнуть к ее губам, узнав наконец их вкус и ощутив их мягкость… Но мои личные внутренние барьеры, хоть и готовы были рухнуть в любой момент — все еще существовали. Я отрицательно качнула головой:       — Юдзу…       Она не позволила мне договорить:       — Мэй, прошу, подожди. Я знаю, что ты хочешь мне сказать: мы родственники, у нас разница в двадцать лет, и вообще «этого не может быть, потому что не может быть никогда». На все это у меня есть лишь один контраргумент… — небольшая пауза, вдох, — Мэй, я люблю тебя!       После признания она залилась жарким румянцем, впрочем, и мои щеки будто горели огнем. Она придвинулась еще ближе, теперь нас разделяли считанные миллиметры, я чувствовала на губах ее теплое дыхание, а глаза… Я раньше никогда не видела у нее такого взгляда. Они просили. Умоляли. Требовали. Великие боги, еще чуть-чуть — и я сдамся, я уже сдаюсь! Все сдерживавшие меня рамки и запреты стремительно рушились, не выдержав ее искренности. Перед окончательной капитуляцией я все же выдала последний довод «против» — уже сама не зная зачем:       — Я обещала твоей матери заботиться о тебе.       Юдзу улыбнулась. Прошептала:       — Ну так позаботься…       Это оказалось последней каплей.