Candles

После смерти Джорджа прошла неделя, но легче не становилось. Дом Смитов, принимавший гостей каждый день, к восьмому дню опустел. Лишь бледная прислуга моталась из комнаты в комнату, выполняя поручения. Как только уходил последний гость, Эжен скрывался за дверями своей спальни. Он не говорил ни с кем больше, постоянные визиты заметно выматывали омегу. Ему хотелось остаться наедине со своим горем, дать волю искренним эмоциям, пережить эту боль. И я его понимал. Когда гроб опускали в свежевырытую яму, все мое тело дрожало. Глаза, не успевающие высыхать, щипало от слез. Хотелось броситься прямо за Джорджем, крикнуть ему «Не уходи!». Не покидай меня, Джордж, я прошу тебя, умоляю. Останься еще на минуту. На секунду, мой милый, мой хороший. «Я больше никогда не увижу его», — понимал я. Земля покроет его последнее убежище навсегда, и мне останется лишь посещать могилу. Я искренне не понимал как буду жить дальше. Мне предстояло воспитать ребенка, я обязан был держаться ради него. Но взять себя в руки совершенно не получалось. Сердце сжималось, когда я смотрел на Чарли, ищущего глазами лицо любимого отца. Он больше не придет, сынок. Отца больше не будет с нами. Не жди его, пожалуйста, не ищи в толпе. Твой отец там, откуда не возвращаются. Он улетел на небо, и стал самой яркой звездочкой. — Как ты себя чувствуешь, Сэмми? — неожиданно обратился ко мне Эжен, когда я пил кофе за большим обеденным столом. Я удивленно взглянул на него и сердце невольно сжалось — от прежнего омеги не осталось и следа. Истощенный и потрепанный, он выдавливал некое подобие улыбки, но выглядел лишь печальней. — Отвратительно, если честно, — признался я, — это не скоро пройдет. — Знаю, — ответил Эжен, — но тебе есть ради кого стараться, милый. — Я любил его больше жизни, — мой голос задрожал, — он думал, что я не простил его. Он умер по моей вине! — Нет, Сэм, не говори так. Джордж знал, как сильно ты любил его. Он также знал, что ты простил его. Просто он не простил самого себя, Сэмми. Так случается, — Эжен ласково коснулся моей руки. Я посмотрел ему в глаза и увидел боль той степени, которую не мог понять никто на свете. Мистер Смит был сломан, просто уничтожен. — Мы хотели начать все с начала. Я уверял его, что забуду все. Но он не поверил… — Джордж ненавидел себя с самого детства, — вдруг прошептал омега, — ты многого не знаешь о его жизни, милый. И не знаю, стоит ли тебе… — Вы ошибаетесь, — я оскорбился такому заявлению, — я знал его лучше всех. — Вряд ли лучше меня, милый, — снисходительно ответил он. — Тогда расскажите мне, — просил я, — расскажите, чего я не знал о нем! Вы не должны утаивать от меня! Я хочу понять, почему он поступил так. Я хочу получить от. — Отец Джорджа был влюблен в моего брата, — вдруг перебил меня Эжен, — это была сумасшедшая, больная любовь. Брат не хотел даже смотреть на него, он уже давно встретил истинного и собирался замуж. — Но причем здесь… — Ирония судьбы, но мне нравился Алан, и я пытался привлечь его внимание. Ничего не выходило, знаешь, он совершенно не замечал меня. Алан сходил с ума по брату, был одержим. В день, когда брат вышел замуж, он сделал предложение мне. То ли от злости, то ли от моего сходства с братом. Тогда я думал, что он забыл Филберта и наконец оценил меня по достоинству. Мне было семнадцать лет, я ничего не знал о жизни, меня пленила сама мысль о любви. — Я правда не понимаю… — Родители были счастливы выдать меня замуж за удачную партию. Наша семья разорилась, а Филберт вышел за бедняка. Отец гордился мной, надеясь, что я принесу достаток в дом этим браком. Алан казался милым, он носил меня на руках, задаривал подарками. В нашу первую ночь я сказал ему, что не готов делить постель, что мне нужно несколько дней, чтобы настроиться. Алан словно перевоплотился. В ту ночь я пережил сексуальное насилие. Мистер Смит нервно теребил салфетку, лежащую на столе. Ему было тяжело говорить об этом. Он сжался в клубок от страшных воспоминаний. — Послушайте, Эжен, не следует продолжать. Это делает вам больно… — Все в порядке, милый, — он снова натянуло улыбнулся, — Алан был так груб ко мне в ту ночь, что моя любовь умерла сразу. На следующее утро мои вещи были собраны, и я ушел к родителям. Я пережил изнасилование и очень рассчитывал на их поддержку. Но они не приняли меня обратно… Сказали, что не хотят возвращаться к бедности. Назвали меня глупым, странным и неугодным омегой, раз уж обвиняю собственного мужа в изнасиловании. «Альфа имеет право на это в любую минуту», — говорил мне папа. «Угождай ему как можешь», — говорил отец. Только Филберт утешал меня, проявлял сочувствие. Алан приходил домой лишь ночью. Он будил меня и совокуплялся с моим телом, а я чувствовал себя мертвым внутри. Я ненавидел альфу, с которым жил, но не мог ничего поделать — мне было некуда уйти. Через несколько месяцев после свадьбы я забеременел. — Мне так жаль, мистер Смит, — только и мог сказать я, — так жаль… — Рождение Джорджа придало мне сил бороться за свою жизнь, потому что я больше не был один. Я все время проводил с ним, оберегал от истерик Алана и старался держать его в другой комнате, когда альфа избивал меня или насиловал. Как только Джордж немного подрос, он внушал сыну, что все омеги отвратительны и годятся лишь на рождение альф. Алан оскорблял меня прямо перед сыном, говорил, что к омегам нельзя быть добрым. Нельзя испытывать к ним любовь, нельзя ставить их наравне с собой. «Они должны быть под нашими ногами», — говорил Алан. Вскоре Джордж разговаривал только отцовскими словами — мне приходилось переучивать его после каждой беседы с отцом. Когда Джорджу было десять лет, я забеременел вторым ребенком. Это было счастьем для меня, ведь тогда в кромешном аду появился бы еще один лучик света. Тогда я родил омегу. — Правда? Джордж никогда не говорил о брате… — Алан был разъярен, что я «принес мусор» в его дом. В день рождения Эмельена он избил меня до полусмерти. Не успевший оправиться после родов, я едва выдержал насилие такой силы. Врач сообщил, что я вряд ли смогу родить снова. Тот момент был трагичным и счастливым одновременно — я думал, что мучения позади, Алан сам отпустит меня. Мы с детьми будем жить счастливо… Но я ошибся. Он сказал, что я его собственность, пусть и негодная для использования теперь. Сказал, что не отпустит никогда, что я обречен на эту жизнь по вине брата. Но это не самое ужасное, что мне предстояло увидеть. Эмельен был очень ласковым, добрым ребенком. Джордж обожал возиться с ним, сколько бы отец ни настраивал его против. Сначала Алан просто не замечал Эми, делал вид, что у него только один сын. Но со временем альфа стал издеваться над ребенком, взращивал в нем комплексы. Я старался защищать его всеми силами, но у меня не вышло. Когда Эмельену исполнилось семь, Алан… Эжен разрыдался в голос. — А-алан решил..он решил..решил продать ребенка своему другу. Он сказал, что тот любит омег помладше, что от Эми все равно толку не будет. Я набросился на Алана впервые в жизни, я пытался задушить его, но не вышло. Моего мальчика забрали! Он отдал его педофилу! Обрек моего сына на мучения! Единственное, что я успел — сунуть ему медальон со своей фотографией. Я надеялся, что он найдет меня, вспомнит мое лицо. Но столько лет прошло.мой сынок уже лежит в могиле, наверное. — Ваш муж просто чудовище… — Джордж перестал говорить тогда. Он впал в депрессию, пережил две попытки суицида. Перестал ходить в школу. Я очень боялся, что из-за моих неправильных действий может пострадать Джордж, но все-таки.стал тайно водить сына к психотерапевту. Уже через полгода он вернулся к относительно нормальной жизни, и я был так счастлив. У Алана совсем не осталось времени донимать его, но я не получал передышки — избиения не прекращались. Только насиловать перестал, мое тело уже не устраивало его. Джордж всеми силами пытался защищать меня, но тогда доставалось и ему — я запретил сыну вмешиваться. — Почему Джордж не рассказывал… — Потому что боялся признаваться самому себе, что Алан — его отец. Он старался не быть на него похожим, но невольно.поступил с тобой так же, как его отец со мной. Для него это было ночным кошмаром — Джордж ненавидел Алана всей душой. Я тоже, — сказал Эжен, и невольно сжал руки от злости, — но он больше не принесет никому вреда, Сэмми. Все закончилось. — Что вы имеете ввиду? — Алан Смит мертв, — омега улыбнулся, — поэтому он не появился на похоронах сына. Мое тело оцепенело. Я раскрыл рот от удивления, моментально прикрыв его рукой. Как же так вышло, что всемогущий Алан покинул мир живых? Почему об этом не знает никто, кроме его мужа? — Не буду посвящать тебя в подробности, — сказал Эжен, — но никто больше не найдет Алана. Для всех теперь он в бегах. — Как вы это… — Неважно, Сэмми, — отмахнулся Эжен, — он убил моих мальчиков. Сгубил им всю жизнь. Уничтожил мою душу. В конце концов.я тоже заслуживаю покоя хоть на старости лет, не находишь? — Определенно, — уверенно согласился я, — заслуживаете. — Джордж написал для тебя кое-что, — мое сердце забилось быстрее, — я всё ношу эти письма в кармане своей мантии, мне даже не хочется отдавать их тебе, ведь в них частичка сына. Но это нечестно. Тут одно для тебя, и одно для.Чарли. Прочтет когда вырастет. Эжен протянул мне два конверта, подписанных аккуратным почерком Джорджа. Его чудесными, красивыми руками — я невольно принюхался к бумаге, пытаясь уловить запах его парфюма. Но ничего не вышло, конверты пахли лишь клеем. — Тебе будет сложно справляться с ребенком одному, — снова заговорил Эжен, — поэтому я предлагаю переехать сюда. Этот дом видел слишком много трагедий, а вы с внуком вдохнете в него счастье. Тут будет кому присмотреть за Чарли, ты сможешь выйти на работу. Да и я.очень хочу нянчить внука. Это ведь частичка моего Джорджа… — Эжен, вы замечательный, но.уверены, что это будет лучшим решением? Вдруг мы с вами не поладим как когда-то давно… — Глупости, Сэмми. Теперь ничего не уродует мою измученную душу. У нас все получится общими стараниями. Я очень прошу тебя, милый. Чарли так напоминает Джорджа. — Обещаю подумать над этим, — лаконично ответил я. — Конечно, — сказал Эжен, — а я пока соберу вещи… — Зачем? — обеспокоенно спросил я. — Я всю жизнь мечтал путешествовать, Сэмми, — омега тепло улыбнулся мне, — увидеть мир. Побывать в Италии! Прежде не мог себе этого позволить, но теперь… свободен. Около двух месяцев я проведу в разъездах. Надеюсь, это поможет немного оправиться после смерти Джорджа. Я смотрел на этого омегу с восхищением. Он оказался не только очаровательным мужчиной, но и невероятно сильным человеком. Эжен защищал детей изо всех сил, держался на плаву, несмотря на все трудности жизни. Он пережил самый настоящий ад, но не позволил себе сломаться. Даже сейчас, потеряв самое ценное, что у него было, Эжен пошел дальше — вера в исцеление помогала ему держаться на ногах. Омега встал из-за стола и плавными, еще неуверенными шагами направился в свою комнату. Я лишь смотрел вслед его удаляющейся фигуре, думая, что, возможно, знаком с величайшим омегой на земле.