Candles

Я всегда был любимцем жизни. У меня было прекрасное детство, наполненное положительными эмоциями, оставившее после себя много приятных воспоминаний. Престижная школа, в которую я попал благодаря знаниям, а не родительским деньгам. Воспитанные одноклассники, друзья, хорошие учителя. Один из них научил меня писать статьи и, сам того не зная, привил любовь к журналистике. Я поступил без особых проблем, получил диплом, устроился на работу в лучшую газету Америки. Сказка, не иначе. Если добавить ко всему перечисленному тот факт, что ещё недавно я был счастлив в крепких длительных отношениях… Я получал желаемое. В большинстве случаев это давалось мне легко. Я не знал страданий, не знал лишений, не знал потерь. Сейчас же мне предстояло справиться с лавиной боли, стремительно сжигающей мою жалкую душу. Как люди идут дальше? Когда приходит смирение? В какой момент ты просто перестаёшь ждать сообщений от него, перестаешь мониторить страницы в социальных сетях? Умрет ли эта любовь? Я больше не плакал и не кричал. Перегорело. Хотелось сбросить эмоции, помочь самому себе, но не получалось. Ники сказал, что у меня эмоциональное выгорание. Так случается после длительных стрессов. Держать все в себе было невыносимо. И тогда я придумал новый способ «облегчения» — каждый вечер закрывался в ванной и изрезал свою кожу. В те моменты физическая боль заглушала душевную. Мне становилось лучше. Что же ты сделал со мной, Джордж? До чего довёл меня? Почему все просто не может быть как раньше? Беспечно, беззаботно, воздушно и так очаровательно просто. Мы ведь были счастливы столько лет. Или не были? Это моя иллюзия? Я все выдумал? Хотелось найти ответы на вопросы. Но зачем? Разве я не должен навсегда забыть о нем после того, что он сделал? — Солнышко, у нас закончились продукты. Я съезжу в магазин, посидишь часик один? — Конечно, пап, мне уже давно не пять. Мой родитель рассмеялся. Своим омерзительным поведением я превратил папу в тревожного человека. Ему бы сына получше. Ники начал работать, поэтому его тоже не было дома. Омега в последние несколько дней мало разговаривал, почти не проводил время с нами. Друг погрузился в работу целиком и полностью, а это значило лишь одно — его сердце чем-то терзалось. Воспользовавшись отсутствием домочадцев, я забрался в ванну, включил воду и принялся за любимое дело. Кровь тёплыми каплями стекала по рукам, пачкая все вокруг. Мог бы тот счастливый выпускник подумать, что когда-то станет заниматься подобным? Я рассмеялся бы в лицо человеку, скажи он мне об этом. Уродливые полосы на моем запястье превратятся в шрамы, и даже если когда-то выкарабкаюсь не позволят мне забыть. Забыть то, что пришлось пережить. Дождавшись, пока кровь перестанет течь так активно, я вылез из ванны. Белоснежный халат скоро испачкается, и мне придётся застирать его. Гораздо разумнее было надеть трусы и футболку, а в своей комнате уже переодеться в чистую пижаму (я ходил в них дома последние несколько месяцев) — С каких пор ты калечишь свои руки? В гостиной стоял мой кошмар и сладкий сон одновременно, моя жизнь и смерть в одном лице, Джордж Смит собственной персоной. Я сплю? У меня галлюцинации? Я окончательно сошёл с ума? — Как ты сюда… — Нужно запирать дверь, — альфа злобно улыбнулся. Его голос казался реальным. Кажется, это происходит на самом деле. Тело сковал страх. Что ему могло тут понадобиться? Он снова изобьет меня? — Уходи, пока я не вызвал копов. — Не следует угрожать, — Джордж стремительно приближался ко мне, а я пятился назад, — для твоего же блага. Из-за твоих бредней ушёл Айзек. Скажи спасибо, что ты ещё жив. — Я должен извиниться? — пришло мое время язвить, — ах да, прости, что лишил тебя мужа. Ты ведь так любил его! Удар по щеке, прямо как в тот роковой день, когда все хорошее умерло во мне. Мое лицо осталось невозмутимым, даже больно не стало. Я каждый день занимался самоповреждением, пощечины просто детский лепет. — Это все, что ты хотел? Можешь идти. — Ты заплатишь за все, — он окончательно вжал меня в стенку. Наши глаза встретились, и я подавил в себе желание поцеловать его. — За что же, интересно? — Не советую издеваться надо мной, — он схватил меня за шею, по телу пробежали мурашки от его прикосновений. Я чертов псих? — Отпусти, — мне стало не хватать воздуха. — Все ещё трахаешься со своим любовником? — он ослабил хватку, — от тебя воняет им за версту. — Да, конечно, мы скоро поженимся, — не знаю, что на меня нашло, но я пытался уколоть его, сделать больно, — он такое чудо! Я заметил как глаза Джорджа почернели от злости и уже приготовился к новому удару, но его не последовало. Удивительно! — Ты растолстел, — подметил альфа, и я истерически рассмеялся в голос. Какой же он тупой! И этот человек занимается бизнесом? Сын легендарного Алана Смита? — Конечно, я ведь мало хожу. На руках носят. После этих слов от Джорджа последовал ещё один удар. Не знаю, что нашло на меня в тот момент, но я оттолкнул его с такой силой, какой во мне не было никогда. Страх за ребёнка, которого я могу потерять в результате очередного избиения, ударил в голову как снег в начале лета. Я не позволю ему окончательно разрушить мою жизнь. — Уйди прочь! Оставь меня в покое! — Ты слишком легко отделался! — перешёл на страшный, грозный, громкий крик Смит, — нужно было убить тебя в тот вечер! Подстилка! Грязная шлюха! В тот момент последнее важное, что осталось во мне, рухнуло. Я больше не мог контролировать себя. Слезы хлынули из глаз, но не от обиды. Гнев затуманил мой разум. Я снова толкнул Джорджа, и он упал на пол. Даже не удивившись непонятно откуда взявшейся во мне силе, я не позволил ему встать. — Ты все сломал, — мой голос срывался в истерике. Я вцепился в его шею и начал душить, — все разрушил! Не стыдишься приходить в мой дом, бьешь меня! Мой малыш мог умереть! Я бы потерял его! Единственное, что осталось в моей жизни! Я так сильно любил тебя! Не видел никого, кроме тебя! Жил тобой! Ты обещал всегда защищать! Обещал быть опорой! В тебе нет ничего от альфы! Твои обещания ничего не стоят! Джордж пытался вырваться, но у него не выходило. Вот как бывает, когда доводишь омегу. Он становится в разы опаснее любого альфы. — Уебок! Мразь! Я убью тебя! Джордж начал синеть, а я, как отъявленный психопат, улыбался, наблюдая за этим. Пусть он умрет! Мои мучения прекратятся! Буду точно знать, что больше никогда не появится в моей жизни! — Боже мой, Сэмми, что ты такое творишь? — папин обеспокоенный голос привёл меня в чувства и, я сам того не замечая, ослабил хватку. Родитель оттащил меня от альфы. В тот момент я надеялся, что убил его. Мне безумно хотелось этого. Быть может, обида, боль, гнев умерли бы вместе с ним? Однако Джордж выжил. Ему повезло. Он снова выиграл.