Гермиона Грейнджер
Тилли и в самом деле скоро пришла. И к моему немалому удивлению отвела меня в ту самую гостевую комнату, где мне уже довелось побывать. Мысли о том, что позже меня снова ждёт занятная забава настырно лезли в голову, но я предпочла не переживать по этому поводу. Не то чтобы мне было совсем уж всё равно на то, что со мной будет дальше, но… Меня это больше не трогало. К тому же, да, я поверила Малфою. Как последняя дура. Наивная, сладкая идиотка. Как можно верить своему врагу — Пожирателю смерти? Человеку, который мучал тебя, издевался и применял Легилименцию, чтобы выведать, где находятся твои друзья, а потом скорее всего убить их и, вполне вероятно, тебя тоже. Тому, кто по приказу своего повелителя выдумал чёртову игру с настоящими пытками и с тобой-любимой в главной роли — в качестве гвоздя программы, так сказать. Как, Гермиона Грейнджер, храбрая ты гриффиндорка, как, объясни хотя бы самой себе, ты можешь ему верить? И всё же я поверила в его слова. Потому что я видела его глаза. По крайней мере, пока Тёмный Лорд не прикажет, меня никто не тронет. Не посмеют, как он сказал. И теперь я понимала, почему. Война ожесточила Драко Малфоя, отучила его руку дрожать, а голос срываться, когда он с такой лёгкостью произносит непростительные заклятия. Но зато научила беспощадно и совершенно безжалостно, с холодной яростью, методично и с изощрённой изобретательностью бросать в жертву заклинание за заклинанием, не останавливаясь и не задумываясь ни на минуту. Да, я смотрела ему в глаза, когда он обернулся и увидел меня такую. Почти изломанную, почти сломленную… Почти. И сейчас, слушая вполуха увлечённый лепет Тилли, пока она мыла меня, смывая налипшие на тело и на душу грязь, боль и унижение, я наконец смогла осознать и проанализировать то, что я разглядела там, в глубине его стальных глаз, понять Малфоя. Понять, что он действительно испугался за меня, как бы фантастично это ни звучало. Этот страх не был свойственен ни тому Драко Малфою, что я знала в Хогвартсе, ни тому, что я узнала здесь, в Малфой-мэноре. Наверное, на такие переживания стал способен новый Драко Малфой, с которым я познакомилась полчаса назад и которого мне ещё предстояло узнать.***
Прошло четыре дня. Я по-прежнему жила в этой комнате для гостей. Как объяснила мне Тилли, со слов её хозяйки она поняла так: я теперь переехала сюда насовсем. Пожирателям до меня не было никакого дела, ибо информации от меня было ноль, добыть её каким бы то ни было способом было невозможно, а пытать меня на потеху публике было не слишком-то интересно. Но я подозревала, что Нарцисса тоже пришла к подобным выводам не только своим умом, что ей, возможно, кто-то подсказал, в чём дело. Ну, или я невольно хотела так думать? Кто знает. Кроме Тилли, меня, конечно, никто не навещал, и в этом не было ничего удивительного. Но скучно мне, однако, не было. Всё та же Тилли передала мне несколько книг, в которые я с упоением погрузилась с головой. Их мне, опять же, прислала миссис Малфой, как сказала эльфиха, но и в этом вопросе я почему-то упорно продолжала подспудно надеяться, что это не только её инициатива. Скорее всего я просто подсознательно старалась найти положительные моменты в своём главном и единственном мучителе, чтобы не погрязнуть в отчаянии и унынии с ушами и тапочками. Хотя это всё равно полный бред, и вообще чушь и ерунда. Наверное, именно так и зарождается стокгольмский синдром… И тем не менее, в итоге, я пришла в себя окончательно, все мало-мальские травмы и повреждения зажили. Одним словом, дела… налаживались? Несмотря на то, что было страшновато в это верить, похоже, что да, ситуация обстояла именно так. И это не могло не радовать. Когда дверь рывком распахнулась, я как раз лежала на кровати и читала третью по счёту книгу. Я с трудом оторвала глаза от страницы — это стоило мне определённых усилий. В комнату стремительно вошёл Драко Малфой. Сначала я на пару мгновений потеряла дар речи, но затем он довольно быстро прорезался обратно. — М-малфой, ты чего тут забыл? — с изрядной долей возмущения поинтересовалась я. Он ничего не ответил, даже не посмотрел в мою сторону. Будто это я ни с того ни с сего ворвалась к нему в комнату и нагло оккупировала чужую жилую площадь. Нет, я всё прекрасно понимаю, я тут вообще в плену нахожусь так-то, а в подобные, будем откровенны, шикарные условия обитания была переведена исключительно из чьей-то доброй милости, к тому же, я убеждена, в тайне от Тёмного Лорда, но всё равно… — Какого чёрта?! Малфой упал в только что наколдованное им же глубокое мягкое кресло с высокой спинкой, откинул голову и устало прикрыл глаза. Я всё ещё изумлённо таращилась на него. — Ты… — начала я, но он перебил. — Заткнись, Грейнджер. Просто заткнись. Читай себе дальше свою энциклопедию по редким видам магических животных. Это очень старое издание. Я была прекрасно осведомлена об этом, но ступор всё никак не желал меня отпускать, так что я так и сидела, пялясь на Малфоя, словно он тут же на моих глазах собственноручно придушил последний экземпляр козлорога парнопупырчатого. Малфой же продолжал сидеть с закрытыми глазами, молча и не шевелясь. Поскольку я не знала, что и думать, сочла более разумным вернуться к увлекательному чтиву. Вот только мысли упорно расползались по швам, мешая сосредоточиться на описании различных половых признаков парнопупырчатых козлорогов. Не выдержав давящей на нервы тишины, я попыталась снова: — Послушай, я… — Да можешь ты просто помолчать или нет, а, Грейнджер? — взорвался он. — Что ж тебе неймётся-то так! Я всего лишь хочу посидеть пару минут в тишине и спокойствии, и именно тут! Я немногого прошу: только продолжить читать свою книгу. Но молча! Понимаешь? — и он вновь принял прежнюю отрешёённую позу. Я прикусила язык и затихла, сделав так, как он хотел. Даже страницы старалась перелистывать как можно тише. Но чем дальше длилось это хрупкое молчание, тем увереннее и стремительнее изумление сменялось на тревогу. Вопросы и возможные ответы на них крутились в голове вспугнутыми пикси. Почему Малфой явился сюда? Видимо, за мной, ведь больше незачем. Наверное, будет снова пытать? Но он уже давно не делал этого. Даже на своей дурацкой игре он не причинил мне физической боли. Да, пытался унизить, но и только. К тому же, у него это в полной мере не получилось, чем я по праву могу гордиться — далеко не каждый волшебник способен сопротивляться подавляющей силе Империуса. Чёрт, игра… Неужели опять? Но если он всё-таки припёрся сюда, чтобы забрать и вновь отвести на эту их долбанную игру, то какого же гоблина он тогда сидит сейчас в специально наколдованном для себя-любимого креслице и упорно делает вид, что всё так и должно быть? Не утерпев, всё же посмотрела в его сторону и столкнулась с пристальным взглядом серо-стальных глаз из-под полуопущенных век. — Зачем ты пришёл? — я пыталась скрыть нервозность в голосе, но по-моему мне это не слишком удалось. Малфой задумчиво нахмурился и потёр подбородок, но взгляда от меня не отвёл. — Грейнджер, — начал он, но затем сам себя оборвал. И снова воцарилось тяжёлое, дребезжащее молчание, в котором отчётливо отдавалось моё сердцебиение, настолько громкое, что и Малфой, наверное, слышал его. — Читай книгу, — наконец отрывисто изрёк он и откинулся обратно на спинку кресла. Делать нечего. Я не в том положении, чтобы качать свои птичьи права — здесь у меня их примерно столько же, сколько у домовых эльфов. Правда я в отличие от них от этого не в восторге. Выгнать Малфоя я тоже не в силах. Значит, остаётся лишь терпеливо дожидаться, либо пока он не уйдёт, либо пока не сделает то, ради чего притащил сюда свой мерзкий, как и весь он, паршивый зад. Возможно, это очередное изощрённое издевательство надо мной — прийти ко мне и преспокойненько усесться с полным комфортом. Предполагалось, видимо, что я начну нервничать, изводить себя и так далее и тому подобное. А вот хрен вам. Я буду также сидеть и по-прежнему читать в своё удовольствие. Поправила подушку под спиной, поёрзала, устраиваясь поудобнее и продолжила изучать различие половых признаков козлорогов парнопупырчатых. Мне всегда были интересны редкие виды магических животных.***
Драко Малфой
Тёмный Лорд созвал новое собрание, и все слушали, как Долохов, Яксли и Макнейр делали свой доклад об очередной проведённой ими операции. А я с каким-то неопределённым страхом в сердце ждал, когда затронут скользкую тему — Грейнджер. — Превосходно, — произнёс своим шелестящим голосом Милорд, когда трое Пожирателей заняли свои места. — А теперь, Драко, я обращаюсь к тебе. Как идут дела у нашей маленькой гости, мисс Грейнджер? Какие успехи? Я поднялся на ноги, пряча глупое, поджавшее от страха лапки сердце в стальную броню ленивого безразличия. Неужели я действительно боюсь? Или это страх за кого-то другого? Да нет… Бред. Идиотизм, абсурд. Мысленно вознёс хвалу Мерлину, что в зале для собраний сегодня не было Беллатрисы, поскольку Волан-де-Морт услал её и Лестрейнджа на какое-то сверхсекретное задание. — Мой Лорд, — заговорил я и сделал лёгкий поклон, — к сожалению, никаких. Нужную нам информацию некто уничтожил при помощи заклинания Обливейт, так что восстановить её память невозможно, до тех пор, пока мы не выясним, кто это сделал, и не заставим его отменить воздействие заклятия. Используя Легилименцию узнать ещё что-то, что могло бы нам помочь или хотя бы быть выгодным, мне не удалось. Пытать её бессмысленно. Одним словом, пока Гермиона Грейнджер для нас бесполезна. Тёмный Лорд усмехнулся. — Очень ёмкий доклад, но крайне неутешительный расклад. Однако ты прав. Пока мисс Грейнджер нам не нужна, но только пока. Она нам пригодится в качестве приманки для Поттера, — он на секунду задумался. — Я ещё придумаю, как поизящнее её использовать… Впрочем, оставим её на время. Можешь больше не заниматься ею, Драко. Садись. Я усилием воли сдержал облегчённый выдох, готовый сорваться с моих губ. И откуда это чёртово облегчение?***
На следующий день Волан-де-Морт и меня отправил на задание. Прихватив бывших однокурсников — Нотта, Кребба и Гойла, я отправился к одному очень достойному человеку, благоразумия, очевидно, у которого было не в достаточном объёме, чтобы поделиться с Милордом необходимыми тому сведениями. Я руководил операцией и задавал вопросы, пока ребята доводили клиента до нужной кондиции. Но мысли мои судорожно метались где-то далеко отсюда вокруг какого-то смутного, тревожного ощущения. Мне почему-то не хотелось сегодня никого пытать. Я и раньше-то не особо любил это дело, но настолько привык к роли кровожадного убийцы младенцев и магглов, что справлялся с ней преотлично. Как и с любым другим делом. Вернувшись обратно в Малфой-мэнор, мы естественно сели отметить успех операции. И вдруг Нотт неожиданно заявил: — Слышал, как ты вчера отделал Сивого. Это из-за Грейнджер? Внутри у меня вмиг всё заледенело от пронзительной, бешеной ярости. Глаза мои сузились, пальцы чуть крепче сжали тяжёлый бокал с золотисто-янтарной жидкостью. Спокойно и ровно, стараясь не дать повода говорить у меня за спиной лишнего, я ответил: — Так будет с каждым, кто осмелиться приблизиться к ней без моего разрешения. Несмотря на все мои усилия, в голосе всё же отчётливо лязгнул металл. Теодор смутился: — Извини, не знал, что ты так к ней относишься… Мне не понравилось то значительное выражение лица, с которым он это произнёс. Холодно рассмеявшись, я пояснил: — Я с шестого курса мечтал о том, как вся эта поганая шайка-лейка Поттера получит пизды, Тео. И вот грязнокровка Грейнджер попала в плен и сидит теперь в подземельях моего поместья. Не мешай мне развлекаться. Нотт понимающе улыбнулся. Видимо, поверил. Идиот. Впрочем, я уже убедился, что вполне профессионально научился играть роль кровожадного Пожирателя смерти. А ещё через два дня мы получили известие о том, что кто-то из оставшихся в изрядно поредевшем Ордене Феникса хочет устроить диверсию в одном из Отделов Министерства Магии. Надеясь захватить если не самого Поттера, то хотя бы ценных заложников, Тёмный Лорд отправил лучших Пожирателей смерти на столь важное задание. К моей гордости, меня тоже включили в список участников. И тем не менее, вопреки всем приложенным усилиям, мы не смогли отловить и поймать ни единого грёбанного человека. Милорд жутко взбесился, орал на нас полчаса, после чего самолично пытал ответственных за это дело Пожирателей, из которых досталось даже Белле. Я чувствовал себя настолько погано и паршиво… Захотелось вернуться в то мирное и счастливое время, когда отец ещё не помешался на идеях Тёмного Лорда, а мы с мамой украшали дом к Рождеству или Хэллоуину… Но я не пошёл к матери. Я пошёл… к ебучей Грейнджер. Сам не знаю, зачем и почему, но хотелось её увидеть. Просто посмотреть, что с ней. Хотя я и так всё про неё знал — Тилли каждый день исправно докладывала о состоянии «милой мисс Грейнджер». Я даже выбрал из нашей огромной семейной библиотеки те книги, которые, на мой взгляд, были бы ей интересны, и отдал их матери, чтобы та, в свою очередь, через домовиху передала их пленнице. Это было странно и нелепо, но я уже стоял перед её дверью, так что идти на попятную было уже поздно. Вошёл. Грейнджер лежала на кровати и читала мою книгу. Я сразу отметил, что эта была энциклопедия о редких видах магических животных. Слабо улыбнулся, стоя спиной к ней, пока творил себе кресло. Уселся в него. И на душе сразу стало легче, как будто пришли домовые эльфы и убрали там всё, что нагадили мерзкие кошки. Мерлин, почему так? Ведь так не должно быть, правда? Это же неправильно… — Ты… — послышался её неуверенный голос. — Заткнись, Грейнджер. Просто заткнись. Читай себе дальше свою энциклопедию. Это очень редкое и старое издание. Представил себе её изумлённую мордашку и еле сдержал снисходительную усмешку. Я тоже ничего не понимаю, Грейнджер. Поэтому, видимо, и пришёл — хочу попробовать разобраться в себе. Но, кажется, лишь ещё больше запутался… Салазар, как же это всё трудно! И мерзко, и отвратительно… Вот бы оказаться сейчас далеко-далеко отсюда, где-нибудь у тёплого моря и под ласковым солнышком. Но нет. Я здесь, в Англии, где волшебники зачем-то пытаются делить и перекраивать мир. Какой-то дебильный настрой у меня. Ну и хер с ним… Грейнджер затихла, но ненадолго, а потом вновь начала что-то говорить. Я сделал вид, что разозлился, и спустя пару минут с определённой периодичностью наконец-то послышался успокаивающий шелест страниц. Приоткрыл глаза и стал рассматривать её. Каштановые кудри теперь и в самом деле были совсем как прежде, если не лучше, и уже не напоминали свалявшийся колтун. Отмытое от грязи и вылеченное от синяков и ссадин лицо — я, наверное, только сейчас смог это осознать — было по-настоящему красивым, особенно сейчас, когда она, читая, слегка хмурила в задумчивости брови. И отчего-то в эти мгновения мне было абсолютно плевать на то, какая у неё там кровь. Да хоть серо-буро-малиновая — мне было похуй. Она внезапно вскинула голову и впилась взглядом в мои глаза своими — встревоженными и шоколадно-карими, с немного расширенными зрачками. Она заметно нервничала. — Зачем ты пришёл? Хороший вопрос, Грейнджер. И как никогда правильный. Ты вообще всегда бываешь права и всегда поступаешь правильно — это одни из твоих самых раздражающих и, наверное, самых вредных привычек. Глядя на неё, я размышлял, как бы лучше ей ответить и ответить ли вообще, когда у меня вдруг вырвалось: — Грейнджер, — но я успел вовремя себя оборвать, чтобы и дальше не ляпнуть чего похлеще. Кто знает, на что я ещё способен? Со мной творится что-то странное, и мне не нравится это. И тем не менее как-то повлиять на сложившееся положение, исправить его я был не в силах. Я просто. Не мог. — Читай книгу, — в конце концов выдал я. И снова откинулся в кресле, продолжая разглядывать Грейнджер исподтишка. Всё такой же потерянный. Всё также терзаемый тяжёлыми думами.