Так вкуснее

      Блиц знает, что в каждом «свидании» со Столасом кроется подвох. И догадывается, что тех якобы убийц в «Лу-Лу Лэнде» он тоже заказал сам. Потому что у Столаса есть то, что так необходимо Блицу — деньги. Не признается самому себе, но ради них даже задницу готов побрить. Но подозревает, что обожать его адский принц будет любым.       На один шаг Столаса Блицу приходится делать два, а то и три. Это утомляет, и он уже открывает рот, чтобы спросить, почему машину с личным водителем пришлось оставить так далеко, но за поворотом вдруг оказывается высоченный каменный забор с неоновой идеальной вывеской. «Лу-Лу Ворлд».       — Ты зачем привёл меня в парк Люцифера? Да ещё и ночью? — вместо одного вопроса Блиц задаёт два других.       — Потому что, милый мой Блици, — воркует Столас, — я так и не присунул тебе в «Лу-Лу Лэнде». Но не мог же я испортить Вии праздник детства?       Блиц вздыхает. Конечно, он не сомневался, что очередная почасовая охрана Столаса обернётся оргией. Хорошо оплачиваемой оргией — это было важнее, хоть сегодня не полнолуние. И если совсем начистоту, спёртая книга «услугами» ещё не окупилась. Но в груди возилось ещё какое-то противное чувство. Октавия и даже Стелла — слишком частые темы для разговоров на их «свиданиях». В дочери Столас души не чает, но слушать про неё постоянно Блиц устал. Как и про истерики. А как ещё должна вести себя обманутая женщина?       С Октавией вообще произошла неприятность — именно она повстречалась Блицу, пропахшему клубничной пеной для ванн и в одних хозяйских розовых тапках на босое всё. Завизжала, конечно.Таксист потом очень странно смотрел на то, как Блиц прикрывал достоинство и честь одним из них. Такое даже в Аду редко увидишь.       — Ты не ответил на второй вопрос. Почему ночью?       — Потому что я не хочу, чтобы меня узнали. Подсадить?       Столас не дожидается согласия Блица, подхватывает его под мышки и легко забрасывает на стену парка.       — Я бы мог и сам допрыгнуть, — ворчит Блиц в ответ. — А тебя что, подтянуть?       — Ты как-то странно произносишь слово «натянуть», Блици, — Столас несерьёзен.       И заходит через парковые ворота. Блиц недоумённо оборачивается. Парк открыт и в нём полно народу. Даже Уолли, демон в глупой полосатой шапке, уже здесь и машет, пуча глаза. Чтоб ему, мог бы прятаться и получше. Чертыхнувшись, Блиц спрыгивает на парковую дорожку. Не узнают тут Столаса, как же!       — Ну как я тебе?       Он тут как тут, только… в старомодном розовом платье с кринолином и соломенной шляпке, украшенной цветами. В ней тоже есть прорези для верхней пары глаз — Столас подготовился.       — Как бы тебе сказать, — Блиц мнётся. — Не ужасно.       — Зови меня своей двоюродной тётушкой, — Столас отвратительно-скрипуче пародирует женский голос и хватает Блица под руку, — прогуляемся, мой милый племянник!       В этот момент Блицу хочется не существовать. К одному из ларьков огромная очередь, в ней столько знакомых демонов, что контору убийц можно будет завтра же переименовывать в эскорт-услуги. Если хоть кто-то внимательно присмотрится… тот же Энджел Даст, который даже стоя в очереди не теряет время — лихо ковыряется у позади стоящего демона в штанах, то ли ворует, то ли… Блиц переводит взгляд на вывеску ларька. «Каждому, купившему билет, — три дозы мефедрона в подарок».       — Может, никто и не узнает, — бормочет.       — Конечно, моя маскировка совершенна! — заверяет его Столас так громко, что кое-кто всё-таки оборачивается.       — Разумеется, разумеется, — шипит Блиц, умоляя, чтобы принц заткнулся.       — «Лу-Лу Лэнд» это всё-таки для детишек, там нет по-настоящему крутых аттракционов, но мы же с тобой взрослые мальчики, Блици? — Столас ещё «в образе», и из-под шляпы высовывается накладной белокурый локон.       Блиц чувствует тошноту. И точно не согласен насчёт опасности — пожар, что устроил Физаролли, был поистине аттракционом огненной смерти — некрологи в газетах заняли три полосы, и все с сопливыми фотографиями невинных деточек.       — Смотри, смотри, — Столас толкает его в рог локтем и показывает в сторону. — Смертность всего сорок четыре процента!       Там визжащих от восторга демонов в стеклянной капсуле выстреливают из пушки в небо, и раскалённый болид падает в чан с лавой на другом конце парка — фонтан и отсюда видно. Сглотнув, Блиц осторожно замечает:       — Напоминаю, что я всё-таки твой охранник…       — Конечно, Блици, конечно, — воркует Столас голосом тётки. — Мой любимый племянничек-охранничек. Тётя Столли приехала в столицу всего лишь для того, чтобы посмотреть на неё с высоты птичьего полёта!       — Ты и так птица, — бурчит Блиц. — И это…       — Самое большое чёртово колесо в Аду, детка! Аренда на всю ночь, пожалуйста, для меня и для моего племянника, — Столас стучится в окошко кассы.       — Сколько кругов? — невозмутимо спрашивает толстая билетёрша.       — На всю ночь!       — Сколько кругов, говорите или не задерживайте очередь, дамочка!       Столас быстро что-то считает на пальцах и просит:       — Пятьдесят восемь.       — Столас, а…       Блиц, прикинув высоту колеса, понимает, что адский принц обсчитался минимум в два раза, и крутиться им сутки. Но Столас уже сгрёб пачку билетиков в охапку и понёсся вперёд, к кабинке.       — Тут подают шампанское, запрыгивай быстрее!       Вкуса нормального алкоголя Блиц уже давно не чувствовал. Столас в любом случае будет приставать, так хоть терпеть это не на трезвую голову!       — Клубничка для моего любимого демона!       Как только Блиц переступает порог кабинки, дверь захлопывается, а принц тут же подскакивает к нему. Уже без нелепой шляпки и платья, с клубникой, зажатой в клюве. Ягода треснула и вытекает розоватый сок.       — Я не…       Кабинка плавно отрывается от земли и начинает подъём. Не сбежать, а Столас прижимается, наклонившись, пропихивает языком клубнику Блицу в рот. Кисло-сладко, тесно и душно. По спине проскальзывают ладони.       — Блици, ты слишком много денег тратишь на одежду, которая тебе не нужна, — Столас шепчет на ухо демону. — Я не ем вкусняшки в упаковке, давай, снимай с себя всё.       — Может, — едва не подавившись, хрипит Блиц в ответ, — всё сделаем хоть раз по-нормальному?       — О, теперь мой милый гладкий Блици хочет поиграть, — Столас ведёт пальцами по животу демона и толкает его к сиденьям. — Ну хорошо, давай же.       Перебрасывает ногу через неловко севшего Блица, усаживается тому на колени, изгибается, целует. Нетерпеливо дёргает молнию у него на брюках, тут же вцепляется в член, трёт. Блиц закрывает глаза. Так лучше. Так можно целовать Столаса в ответ без стыда, так, словно это на самом деле по любви, принц не женат, и не существуют ни Милли, ни Мокси…       Столас стонет, вцепляется Блицу в плечи, отстранившись, и тот открывает глаза. Принц Ада выгнулся на его члене так, как будто это лучшая секс-игрушка. Птичья клоака мокрая, тесная и, пожалуй, это единственное, что Блицу нравится в Столасе. Не может же быть привлекательным это тонкое птичье тело, покрытое взъерошенными перьями, нелепый страшный рот, длинный хвост и член, мертвенно-серый, вообще похожий неизвестно на что…       Столас тихонько, по-птичьи вскрикивает на каждое движение, насаживается всё быстрее и быстрее. Когти на ногах впились в обивку сиденья, несколько перьев легко кружатся в воздухе.       Но разве это и есть нормально? Так разве ведут себя взаимно влюблённые? Блиц поддаётся, обнимает Столаса за талию одной рукой, прижимает. Тот вздрагивает, невнятно уркает, сглатывает. Инстинкты не скрыть.       — Если хочешь меня съесть, выполни одно маленькое условие, — Блиц принимает «игру».       Столас приостанавливается, тяжело дыша, слушает.       — Говоришь, я единственный, кто может тебя трахать? Тогда давай, кончи на мне. Только без рук.       — Всего-то, сладкий? — ухает Столас и выгибается.       Блиц почти что жалеет — теперь принц двигается так, словно вбивает его в сиденье, быстро и резко. От пальцев на плечах больно, ещё и кто-то пытается вломиться в кабинку — колесо успело сделать полный круг.       — Занято и заперто, — выдыхает Столас Блицу на ухо. — На всю, только нашу, ночь.       — Так ты не поторопишься? — подначивает его Блиц. — У меня почасовая оплата, разоришься.       Столас странно на него смотрит и вдруг с клёкотом впивается клювом в губы. Это не запрещено, да и…       — Соус к моей сладкой клубнике готов! — Столас воркует, улыбается, довольно возюкая пальцем по забрызганному спермой животу Блица. — Ты сам как клубника со сливками, Блици, красный с белым, гладенький и сочный. Такой извращенец, до сих пор меня хочешь!       — Конечно, — недовольно ворчит Блиц. — Я же не кончил, совиная твоя рожа.       — Нет-нет-нет, желтоглазка, — Столас давит Блицу на плечи, не даёт двинуться. — Твоё желание я выполнил, теперь выполни моё.       Плотоядно сглатывает. Блиц видит в алых глазах жёлтые зрачки.       — Не надо превращать меня в камень!       — Из каменного здесь только твой стояк, сладкий. И с этим нужно что-то сделать!       Ухнув ну совершенно по-совиному, Столас встаёт, дотягивается до блюда с клубникой и пихает его Блицу в руки.       — Ешь. Когда моя еда ест, это особое удовольствие, знаешь…       — Не знаю и знать не хочу.       — Ешь! Ты обещал!       Блиц смиренно засовывает очередную спелую ягоду в рот, раскусывает. Он действительно обещал, только вот…       Столас, стянув с него штаны и сапоги, чуть щипает кожу у копыта. Высовывает язык, обвивает его вокруг щиколотки, усмехается:       — Тебе надо лучше следить за гигиеной, Блици. Такая солёная и пыльная.       — Да что б ты подавился!       — Тебе понравится.       Блиц хочет резко возразить, но очередная ягода застревает в горле — Столас сжимает его член, двигает пальцами. Те легко проскальзывают по клоачной слизи, и настаёт уже очередь Блица вздрогнуть. Он вот-вот кончит, и оргазм отдаляет только то, что Столас проглотил его ногу почти до колена. Сжимает горлом и облизывает языком.       — Член бы лучше… мой… проглотил, — сквозь кашель протестует Блиц, наклоняется и замечает, что Столас работает в две руки — не только ему надрачивает член, но и себе, так и не опавший.       Блиц дотягивается до фужера с шампанским, опрокидывает одним глотком, и непослушная клубника всё-таки проскальзывает в желудок. Подышав, интересуется:       — Разве запрет уже не в силе?       Вместо ответа Столас двигает горлом, проглатывает ногу Блица до середины бедра, и стискивает оба члена крепче. Блиц дотягивается до бутылки шампанского, присасывается к горлышку. Сквозь него видит уплывающие вниз огни Пентаграмм-сити и их отражение в Стиксе. Ему головокружительно. От выпивки, от высоты чёртова колеса и от того, что гоэтический принц сейчас у его ног и ублажает, а на банковский счёт ползёт очередной ноль после единицы.       Выше, в ночное небо. Жарче и опьянительней — шампанское слишком крепкое на почти голодный желудок, и Столас начинает казаться как минимум симпатичным. Ну и что, что его худая птичья жопа не имеет такой округлости, как у Милли, и он не умеет так очаровательно строить глазки, как Мокси. Зато он, он…       Блиц дёргается, разливая шампанское, рассыпая клубнику, запрокидывает рогатую голову, чувствуя, как шипы на спине протыкают обивку сиденья. А ещё — как пальцы Столаса легко, в несколько движений, доводят его до оргазма и… хруст.       Боль в ноге ослепляющая, Блиц не может сдержать крик, вцепляется в Столаса, хочет оттолкнуть, но нога застряла, а сам принц, похоже, тоже ничего подобного не ожидал и не сразу соображает выплюнуть с отвратительным звуком.       — Что ты сделал? Что?       Блиц, отбросив бутылку, истерически хватается за скользкую ногу, по которой сползают кусочки клубники в желтоватой жиже, ощупывает ту, орёт на Столаса:       — Ты сломал её, гад! Сломал!       Столас виновато смотрит в пол, где его сперма смешивается с растекающимся шампанским, соединяет указательные пальцы вместе, тянет тонким голоском:       — Ты простишь меня?       — Простишь? Как мне теперь работать, совиная ты морда? Как я домой пойду?       — Я понесу тебя на ручках, милый, потерпи.       — На ручках? На ручках? Куда, в свой дом, накроешь одеялом и дашь свою любимую игрушку?       Столас выглядит очень виноватым, мямлит:       — Мне не жалко для тебя моего плюшевого ослика, Блици.       Блиц в отчаянии рычит. Столас же действительно так сделает. И еду в постель принесёт, и шпионские мелодрамы включит, и будет заботиться, заботиться, заботиться…       — Тебе показан постельный режим, и нам уже пора! — объявляет Столас и подхватывает Блица на руки. — Теперь тебе никуда от меня не деться.       Распахивает ногой дверцу кабинки и выпрыгивает. Точнее, спокойно выходит из неё — очередной круг как раз закончился.       Теперь они уже не племянник и тётушка, а два голых демона посередине парка аттракционов для взрослых. Не то чтобы удивительно, но разве принц не хотел остаться инкогнито?       Может, что и получится. Пока он бережно несёт Блица, вышагивая прямо по центральной парковой аллеи, из кабинки, так и оставшейся открытой, и поднимающейся всё выше, ветер выдувает билеты, каждый из которых — три дозы мефедрона. Энджел Даст пробегает мимо них ловить такие подарочки одним из первых.