Надеюсь, в твоих снах найдётся место для меня

Линдси просыпалась несколько раз за ночь. Вздрагивая, резко открывала глаза, судорожно оборачивалась, будто ожидала увидеть кого-то, приставляющего нож к её спине. Позади был всего лишь Джерард. Он шептал ей: «Всё хорошо, Лин, это я», — и обнимал со спины, стараясь успокоить. Он просил её не закрывать глаза первые несколько минут, повторяя, что она в безопасности, что это всего лишь сон и что ей ничего не угрожает. Она послушно кивала и рассматривала еле различимые в темноте шторы на окнах, потом шептала, что она в порядке, и лишь после Джерард мягко целовал её в шею и тихо-тихо говорил: «Спи, я рядом». Конечно, они оба были вымотаны к утру. Слишком уж раннее погружение в сон, беспокойная ночь, стесняющая движения одежда, которую они — дураки — так и не сняли, и очередные жуткие картины в голове — всё это поспособствовало тому, что они ни свет ни заря сидели друг напротив друга на кухне, помятые, ни капли не отдохнувшие и с головной болью, и молча ждали, пока сварится кофе. Спасительный горький аромат уже воодушевленно летал по помещению и дарил надежду на то, что этот день ещё можно спасти. Линдси устало провела рукой по лицу, задевая распущенные темные волосы кончиками пальцев. — Что думаешь делать сегодня? Джерард безразлично пожал плечами. — Не знаю. Вечером надо встретиться с этим… Фрэнком. Почему-то он не мог сказать просто «с Фрэнком». Линдси не подала виду, но Джерард был почти уверен в том, что её кольнула ревность. — Вы, я смотрю… — она помедлила, подбирая слова. — Всё ещё пытаетесь друг друга понять? Он усмехнулся и пожал плечами. — Вроде того. Чёрт знает, зачем. Всё равно ведь ничего не будет. Линдси не ответила. Джерард понимал, что не был до конца откровенен с ней. Он ведь знал, зачем они с Фрэнком разговаривают. Они оба не хотят чувствовать себя виноватыми друг перед другом, и это тоже было странно, потому что они совершенно друг друга не знают, а чувствовать себя виноватым перед незнакомцем — это как-то… глупо? Он точно не хотел думать о том, что они уже успели друг к другу привязаться. Поэтому он шумно выдохнул, будто стараясь отпугнуть неподходящие мысли, и спросил: — А ты как? Планы? Настала пора Линдси пожимать плечами. — Не знаю, — она опустила взгляд, без особой цели водя пальцем по стеклянной поверхности стола. — Что-то надо решать, ну… ты знаешь, с кем. Но я… Не могу. Она, наверное, ждала от него какого-то совета, но у него не было ни малейшей идеи о том, что ей можно сделать. Они замолчали. Джерард тоже невидяще глядел на столешницу. Как они будут говорить сегодня с Фрэнком? О чём?.. Спустя время наконец сварился кофе. Линдси поднялась и сняла турку с плиты. Потом достала из навесного кухонного шкафчика две коричневые чашки, поставила их рядом, а потом, уже взяв турку в руки, вдруг обернулась и, глядя прямо на Джерарда, неуверенно произнесла: — Джи, а мы… Всё ещё вместе? Он растерянно вскинул голову. Что? — А есть, кхм… варианты? Она нервно усмехнулась и отвернулась, разливая кофе. — Ну знаешь, родственные души… Мы ведь вроде как идем против божественного замысла. — Господи, Лин… — Уэй вымученно вздохнул и откинул голову к стене, намеренно ощутимо ударяясь о неё затылком. — Твоя «родственная душа» вызывает у тебя кошмары, а Фрэнк вообще… Черт его знает. Он замолчал. Она подошла, поставила напротив него чашку с кофе и тоже села за стол. Ни он, ни она не делали первый глоток. Молчали. Лишь через некоторое время Джерард негромко, но без всякого сомнения в голосе произнёс: — Нам лучше быть вместе. Она вскинула голову в ответ на его реплику, а потом усмехнулась, опуская взгляд. — Это не обязательно приравнивается к «встречаться», Джи. Он нахмурился. Она… чего сейчас хочет? — Мы просто не сможем, — она снова взглянула в его глаза и сделала наконец первый глоток кофе. — Зная теперь о своих родственных душах. Это не будет нормальными отношениями. — Это ими и не было. Он не жалел, что сказал это, потому что она тоже об этом прекрасно знала. Они не были влюблены. У них не было супер-романтичных свиданий. Он не обещал ей луну и звезды. Она не теряла голову от одной мысли о нём. У них был на редкость гармоничный «брак по расчету», и самое прекрасное и одновременно больное было то, что иногда они сами об этом забывали. Они проводили вместе классные вечера порой, им было спокойно, весело, и время от времени им удавалось создать настолько правдоподобную иллюзию, что они искренне верили в то, что счастливы друг с другом. Но однажды, лёжа каждый в своей постели глубокой ночью, они понимали, что были до бесконечности одиноки. Возможно, потому, что они не были родственными душами. Они молча пили свой кофе какое-то время. Джерард был уверен в том, что оба они думали об одном и том же. И в глубине души он был согласен с девушкой в том, что теперь уж они точно не смогут как раньше. Потому что как бы то ни было, пусть ей снятся кошмары, а ему — вообще ничего, надежда на родственную душу, надежда, которую они изо всех сил втаптывали в грязь, всё равно была сильнее. Но это не означало, что им надо расставаться. Боже, кофе был настоящим спасением. — Мы в любом случае должны быть вместе сейчас, — протянул наконец Уэй после очередного глотка. — Неважно, как это назвать. Черт, Линдси, ты мой лучший друг, я не собираюсь позволять какому-то там Джеймсу забирать тебя у меня. Девушка улыбнулась. Наконец-то тепло. — Я тоже люблю тебя, идиот. Он усмехнулся и ответил, действительно, подобающе полному идиоту: — Сама такая. *** Этот Фрэнк заставил его тащиться на свой ненаглядный закат буквально через полгорода. Автобус трясся, прыгал и заворачивал, и Джерард усердно благодарил Господа бога за то, что он живёт недалеко от кампуса и ему не приходится совершать малоприятное автобусное путешествие на пары каждый день как минимум дважды. Автобус выплюнул его на какой-то богом забытой остановке, с раздраженным грохотом закрыл двери и уехал. Уэй огляделся. С одной стороны дороги расположились автоцентры, станции техобслуживания, магазины запчастей и ещё какие-то забегаловки с дребеденью для автолюбителей, а с другой — закрытый ларек, за ним — длиннющий забор, тянущийся справа и слева до самого горизонта, за забором — пустынное поле, а совсем рядом с Джерардом оказались урна и лавочка с Фрэнком. Впрочем, через секунду лавочка осталась без Фрэнка, потому что Фрэнк встал и, сматывая наушники, подошёл к Джерарду. Он несмело улыбался. Его темные волосы лезли в глаза, на нём была тёплая синяя толстовка с Микки Маусом, и Джерарду она показалась милой. Хотя считать вещи Фрэнка милыми было странно. — Привет. — Привет. Они почему-то опять стояли и пялились друг на друга как идиоты. Потом Фрэнк улыбнулся шире. — Я рад, что ты приехал. — У меня вроде как не было выбора, — буркнул Джерард, и Фрэнк усмехнулся: — Не будь свиньей, иначе мне придется тебя ударить. Губы Джерарда сами собой разъехались в кривой, но вполне безобидной ухмылке прежде, чем он успел это осознать и предотвратить. Чудненько, теперь он улыбается Фрэнку как умалишенный. Фрэнк тоже улыбался. То ли ему там опять что-то приснилось, то ли потому, что сегодня у него было полное право ударить Джерарда. Джерард не мог решить, к какому варианту он больше склоняется. Он поёжился. — Кхм, ну пойдем… что ли? Фрэнк кивнул и, поправив рюкзак за спиной, свернул вправо от скамейки и направился вдоль забора. Джерард отправился следом. Он не взял с собой сумку, так что неуклюже засунул руки в карманы черной джинсовой куртки и думал о том, что, возможно, его сейчас уведут в поле, изнасилуют и, может быть, отдадут инопланетянам на опыты. Черт его знает, что там происходит в голове у этого Фрэнка. Они шли молча минут пять. Фрэнк всё это время смотрел вправо, туда, где за забором величественно разворачивался закат. Прямо над головой висели многослойные синие облака, а ближе к линии горизонта края этих облаков начинали светиться предзакатным слепящим золотом. Людей не было. Лишь проносились по дороге машины. В воздухе витало что-то вроде свободы. Всего-то идти и дышать было приятно. Молчание почему-то не напрягало, как раньше. Может, потому что они не сидели друг напротив друга, пытаясь срочно что-то придумать, а просто шли по пустынной дороге и даже не смотрели друг на друга. А может, потому, что закат и правда успокаивал. Наконец Фрэнк остановился, изрёк лаконичное «Вот» и махнул на забор. Джерард взглянул на забор с некоторым интересом. В заборе вполне логично обнаружилась дырка. — Ты всё-таки собираешься тащить меня в поле, — с наигранным вздохом подвел итог Джерард. Фрэнк растянул губы в довольной улыбке. — Не бойся, это охраняемая территория. Здесь будет парк, так что это не какое-то там обиталище бомжей, как ты мог подумать. Джерард фыркнул. — И на том спасибо. Они полезли через дырку. И Джерард соврал бы, если бы сказал, что не скучал по этому. Ему будто снова было пятнадцать. Они с Майки шатались по родному городу после школы чуть ли не каждый день. Мелкий был ужасно горд тем, что зависает со старшим братом, и прямо-таки раздувался от важности. Это было смешное зрелище, потому что тощий Майки со своими дурацкими очками совершенно не умел быть важным. А Джерард просто не мог тогда выносить компании сверстников. Все только и говорили, что о снах и родственных душах. Они с Фрэнком перешагнули через коряги и ветки, наваленные у забора, и вышли в поле. На полсотни метров справа и слева не росло ни единого дерева. На горизонте виднелись причудливые изгибы ветвей. Дул сентябрьский ветер. Чуть сырая после недавних дождей земля тонким слоем липла к подошве. Солнца не было видно, но оно скрывалось там, за синими слоями, и правило акварелью на небе. Неровные края облаков по его велению сияли всё ярче, словно их и впрямь окунули в жидкое золото. Светящийся полукруг неба вокруг заходящего солнца был кульминацией этого дня. Они не останавливались, шли и шли вперед. Джерард понятия не имел, куда его ведут, но спрашивать не хотел. Тишина была вполне комфортной. И почему-то он ему доверял. Они шагали по полю ещё несколько минут, пока полностью не исчез отдаленный шум дороги и они не услышали редкую для города благостную тишину. Тогда Фрэнк наконец остановился и, развернувшись к Джерарду, негромко сказал: — Пришли. Джерард как-то неуклюже улыбнулся и огляделся, оценивая масштаб трагедии. Десятки метров свободы со всех сторон, они с Фрэнком одни посреди пустого поля у черта на куличках, и на горизонте очаровательно садится солнце. Мда. Фрэнк скинул с плеч рюкзак и, расстегнув молнию, выудил из рюкзака плед. Серьезно? У них будет пикник? Иисусе, это неловко. Впрочем, почти сразу же выяснилось, что пикника у них не будет, потому что кроме пледа из рюкзака больше ничего не появилось, и последний был успешно закрыт. Слава богу. Джерард стоял на месте, как неприкаянный, и не знал, куда себя деть. Фрэнк сложил плед вдвое и расстелил на земле, а потом с улыбкой повернулся к Уэю: — Надеюсь, ты не боишься заболеть? Джерард недовольно фыркнул, мол, вот ещё, и первым бесцеремонно уселся на плед. Тот оказался старым и на ощупь совсем не мягким. На нём, наверное, не раз и не десять вот так сидели. Фрэнк устроился рядом. Они предусмотрительно друг друга не касались. Повисло молчание. И им пришла пора говорить. Всё это было очень странно, потому что за последние десять минут они будто переместились в другую реальность. Джерард едва ли был в этом районе города хоть раз за все три с лишним года обучения, и теперь ему казалось, что и он сам будто какой-то другой, обновленный и гораздо лучший. Утро с Линдси казалось чем-то вроде выдумки, а Фрэнк… Джерард моргнул несколько раз, украдкой глядя на парня. Черты лица были, конечно, относительно знакомы, но он будто бы видел его в первый раз. Они оказались одни. Исчезли все декорации в виде города, звуков, зданий, стен, людей, коридоров, запахов, в виде усталости, статусов, язвительности и даже предвзятости. Все предыдущие разговоры с ним казались какими-то нереальными. Джерард вспоминал свои фразы в адрес этого человека и… он действительно всё это говорил? Это он закатывал глаза при виде Фрэнка? Это он в раздражении уходил из кофейни, это он язвил и острил в ответ едва ли не на каждую фразу? Боже, но… — Здесь и правда спокойнее, видишь? — Фрэнк мягко улыбнулся, и в сознании Джерарда вдруг вспыхнула мысль о том, что он впервые видит его так близко. Они по-прежнему друг к другу не прикасались, но сложенный вдвое плед не был таким уж и большим, если честно. Джерард как-то неуверенно кивнул, всё ещё удивляясь ясности своих мыслей. Он что, действительно так задыхался в городе, что десять минут в тишине оказали на него настолько сильное воздействие? Фрэнк вознамерился очистить его мозги целительным шоком? — Я иногда выбираюсь сюда освежить голову, — негромко сказал Фрэнк, будто читая мысли Джерарда. — Полчаса — и ты как будто заново родился. Помогает не сойти с ума, знаешь, — он помолчал, а потом добавил: — Ну и закаты тут красивые. — Отчего ты сходишь с ума? Джерард ляпнул это, совершенно не подумав, и тут же понял, каким будет ответ. Фрэнку даже не пришлось говорить. Джерард прокашлялся и, глядя на небо вместо Фрэнка, произнёс: — Ну давай тогда. Раз уж начал. Рассказывай. Просто потому что Джерард совершенно не собирался говорить первым. Фрэнк молчал какое-то время. Им не надо было торопиться, и можно было наконец-то без спешки подбирать правильные фразы. — Ты мог бы дать себе шанс на что-то новое, Джерард. На что-то настоящее, — наконец сказал Фрэнк, глядя на небо, где закат разгорался золотом в полную силу. — И ей тоже. Джерард по-прежнему не смотрел на Фрэнка. Его голос был удивительно спокоен, когда он произнёс: — Ей снятся кошмары. — Бриллианты не сияют без огранки. — Философствуешь? Фрэнк тихо засмеялся. — Твоя очередь. Мысли Джерарда куда-то плыли. Он так, оказывается, соскучился по этой тишине и пустоте вокруг, что не хотел ничего говорить, поэтому сделал глубокий вдох и выдал первое, что пришло ему в голову: — Я как будто вижу тебя в первый раз, и у тебя милая толстовка. Фрэнк повернул к нему голову, улыбаясь. Джерард тоже на секунду повернулся к парню, посмотрел ему в глаза и подумал, что взгляд у него удивительно чистый и ясный, словно закат решительно выжег из его души всю тяжесть и боль. Они снова отвернулись друг от друга и обратили взгляды на небо. У самой линии горизонта полоска облаков была уже насыщенно-оранжевой, а сверху, куда пробивались прощальные солнечные лучи, ещё завораживающе пылало золото. Это было на самом деле очень красиво. — Я чертовски сильно запутался в своей жизни. Эта фраза вдруг вырвалась на свободу, и в отличие от всех предыдущих случаев, когда Джерард жаловался на жизнь, в этот раз это было просто констатацией факта. Он просто запутался. Всё. Фрэнк сорвал засыхающую травинку и принялся крутить её в пальцах. — Ты можешь рассказать, если хочешь, — негромко произнёс он, склонив голову. Джерард так же тихо усмехнулся в ответ. — Мы пришли разобраться с нашими… эм… — он запнулся и, решительно выдохнув, договорил: — С нашей ситуацией, а не с моей жизнью. — Это связано, ты не находишь? Господи… — Я не собираюсь бросать её, Фрэнк, — он должен собраться с мыслями и сформулировать то, что не мог объяснить даже самому себе. — Тем более сейчас. Но я… — пауза. — Думаю о тебе постоянно, потому что не могу понять. У меня нет родственной души, я не понимаю, почему ты видишь сны со мной. — А если бы была? — Фрэнк вскинул голову и посмотрел прямо на Джерарда. Тот спешно отвел взгляд на небо. — Если бы я тебе снился, что тогда? Не то чтобы Джерард совсем об этом не думал, но он не позволял себе уж слишком подробно останавливаться на этом вопросе. Ладно, если бы он видел Фрэнка по ночам, то, наверное, он позволил бы себе попробовать. А если учитывать ещё и Линдси, которая встретила свою родственную душу… Он проводил бы с ней время, конечно, они вместе разобрались бы с этим Джеймсом, но он, пожалуй, дал бы Фрэнку шанс. Он бы просто автоматически относился к нему лучше, потому что… Ну родственная душа, как-никак. Но всё же в реальности было иначе. Фрэнк был просто незнакомцем. И Джерард ни за что ему в этом не признается, но он вроде как привык к тому, что парень постоянно возникает в поле его зрения. Фрэнк смотрел на него, и Джерард вспомнил, что он всё ещё ждет ответа. Он глубоко вздохнул. Ладно, они же решили быть искренними. — Я бы общался с тобой больше, наверное. Если бы ты мне снился. — Давай попробуем. Он выпалил это почти сразу после ответа Джерарда, и тот, сам того не желая, всё же посмотрел на него. — Линдси всё равно не твоя родственная душа. И она теперь вся в этих мыслях об этом парне, да? Вы всё равно… — Фрэнк пожал плечами и не закончил предложение. — Давай попробуем хотя бы просто общаться. Джерард отвернулся от него, рассматривая небольшую рощицу вдалеке. Листья на деревьях понемногу начинали желтеть и опадать. О чём им общаться с этим Фрэнком? О небесной красоте закатов? — Ты убедил себя в том, что у тебя нет родственной души, потому что тебе ничего не снится. Попробуй убедить себя в том, что она у тебя есть, а сны… Просто так получилось. Фрэнк замолчал. Джерард подумал, что тот, наверное, сейчас сидит и снова считает, что раздражает его. — В конце концов, Джерард, ты ничего не теряешь. Воцарилась тишина. А что Фрэнк? Что он чувствует? Так или иначе ведь надеется на Джерарда, надеется на его милость, будто бы Уэй король какой-то. И он ходит за ним с этой несмелой надеждой, наверняка надумывает себе кучу всего, боится, наверное, вновь первым начинать разговор, но всё же начинает. А Джерард… просто свинья. Он понял, что изначально относился к Фрэнку предвзято. Потому что в его голове уже давно поселилась упрямая мысль об отсутствии родственной души, о том, что он проклят самим богом, и о том, что он никогда не будет счастлив. Так оно и получилось, собственно. Он несчастлив. «Дай себе шанс на что-то новое». Он резко выдохнул, быстро повернулся к Фрэнку, будто боясь передумать, протянул ему руку и выпалил: — Джерард Уэй, запутался в жизни, люблю комиксы и спать, застрял в творческом кризисе и ненавижу иголки. Фрэнк захлопал глазами. Они смотрели друг на друга пару секунд, а потом парень несмело прикоснулся к ладони Джерарда в ответном рукопожатии. — Фрэнк Айеро, люблю собак и музыку, хочу играть в группе и не знаю, что ещё сказать. Джерард втянул воздух в легкие и едва заметно, но всё же изо всех сил искренне улыбнулся. — Приятно познакомиться, Фрэнк.