Цикл II. Зима
Наперекор стуже
Пустошь, устланная обгоревшими брёвнами — вот и всё наследство Цзян Чэн. Выпавший ночью снег не скрасил печальной картины, напротив, подчеркнул царящее запустение в Пристани Лотоса. Самой пристани тоже больше нет — ни Чэн, ни Ин сначала не нашли место, откуда, будучи детьми, в жаркую погоду прыгали в воду, а найдя, не смогли сдержать предательской дрожи. Сколько ярких и добрых воспоминаний оказались перечёркнуты кланом Ци Шань Вэнь… Сгорело не просто дерево, но вся прошлая жизнь молодых людей. Единственное утешение — живая и невредимая Янь Ли, рвущаяся к последним живым родственникам. Однако, для её же блага, Вань Инь запретила старшей сестре возвращаться в опустошённый город. За сухое и резковатое послание она непременно извинится, но тогда, когда будет уверена, что в некогда знакомых местах станет безопаснее и будет где укрыться от непогоды. И этими землями ей теперь править… Ни денег, ни верных людей, ничего. Когда она с братом и группкой заклинателей въехали в бывшую столицу, их встречали отощавшие, кутающиеся в грязное тряпьё, жители Юнь Мэна. Самое страшное, что среди обтянутых кожей черепов и выделявшихся на их фоне огромных голодных глаз, были дети, много детей. Все хотели есть, оказаться в тепле и забыть об ужасах вэньской чистки. Всё, что было ценного — унесено теми, кто мог позволить себе телегу с хромой клячей, всё, что можно было съесть — съедено и обглодано даже не по три раза. Вэй Ин заставлял сестру есть водянистую рисовую кашу, зная, что она будет отказываться принимать пищу из-за стыда перед не ушедшими из города. Со дня на день ожидался караван с продовольствием из Цин Хэ — глава Не щедро отсыпал риса и припасов, зная, как тяжело приходится простому населению из-за разборок сильных. Скоро все поедят досыта… — Каков будет первый приказ первой госпожи Цзян? — У Сянь натянул на лицо весёлую улыбку, за которой скрыл всепоглощающую боль. — Заткнись! — Девушка шикнула на брата, оглядываясь по сторонам — мало ли, вдруг по близости окажется некто с очень хорошим слухом. — Эй, эй! — Вэй осадил её, схватив за плечи и встряхнув. — Давай без паранойи, хорошо? Чем сильнее ты дёргаешься, тем больше подозрений будешь вызывать. Не в этом смысле, А-Чэн, а вообще, — отмахнулся юноша, видя, как в фиалковых глазах появляется страх и злость. — Если до тебя доберётся какой-нибудь ушлый или слишком ответственный целитель, то правду о тебе узнает гораздо больше людей, чем сейчас. Здесь больше нет мастера Йи, который не выдал бы тебя ни при каких обстоятельствах. Придётся искать «своего» человека и посвящать его в твои деликатные дела… — Если больше двух людей знает тайну, то никакая это не тайна! — Огрызнулась Цзян, зябко передёрнув плечами — больше не было домов, спасавших в зимнюю пору от промозглого ветра, идущего с озера. Шрам, оставшийся после лишения Золотого ядра, заныл фантомной болью, перекрывая дыхание, но она коснулась ладонью места промеж рёбер и почувствовала отклик, тёплый и ласковый, словно шёрстка одного из щенков, коими она окружала себя в детстве. Её Золотое ядро снова при ней, возвращённое Баошань Санжень. — А нас как раз двое: шицзе и я! Целитель — он на тебя рабо-отает! — Вэй Ин наклонил голову вбок, изучающе глядя на младшую сестру. Как её изменила война… Должно быть, и он безвозвратно утратил ту часть беззаботности, позволявшую встречать любые преграды с весёлой улыбкой, но А-Чэн… И прежде резковатая, теперь она стала ослепляюще-острой. Словно Цзыдянь обрёл плоть и кровь, воплотившись в молодой деве с грубоватыми чертами лица. Ему до сих пор странно знать, что человек, с которым он рос бок о бок больше десяти лет, на самом деле шимэй. Её надо защищать так же, как и Янь Ли, пусть она этому противится. «Совершенно разные, но невероятно похожие», — молодой человек принялся сравнивать сестёр Цзян. Дядюшка Фэн Мянь и мадам Юй знали, какие имена дать своим детям: Вань Инь и Янь Ли. Тень, в которой находилась истинная сущность младшей дочери и свет, окружающий старшую. Утопленная во взращённой жёсткости мягкость младшей, и нефритовый стержень, окружённый воздушной оболочкой из летящих шелков, старшей. Янь Ли, как это ни странно, больше походила на покойную госпожу Пристани Лотоса, нежели Вань Инь. Удивительно и вместе с этим предсказуемо, почему шицзе не отказалась от своих чувств к Цзинь Цзы Сюаню. Когда надо, и она проявляет твёрдость характера. «Совсем скоро церемония принятия наследства», — с грустью подумал юноша, видя поникшие плечи Чэн. Ей совершенно не хотелось принимать титул и управление орденом, зная, что если бы не Вэни, то произошло бы это очень нескоро. Сколько ещё семей лишилось своих отцов, братьев, сыновей? Сколько семей перестали существовать вовсе? Чёрно-алые одежды Вэней вскоре отяжелеют от пролитой крови и потянут ко дну своих обладателей. Ничего, их конец близок, а Вэй Ин поможет этому произойти гораздо раньше… — Нам нужны плотники, любые, — негромко сказала Чэн, поворачиваясь к ветру спиной. — Мы не можем всю зиму прожить в шатрах — люди начнут болеть и умирать. Не могу разбрасываться жизнями — сейчас каждый на счету… — О, я доброволец, молодой господин! Я! Я! — У Сянь вытянул правую руку и активно ей затряс. — Я умею всё-всё, хороший, умный и прекрасный господин Цзян! Умею пилить, резьбе обучен! Не бог весть что, конечно, но вы не сомневайтесь — символ клана Цзян вырежу на совесть! В красном дереве будет и такой красивый, что все обзавидуются! — В серо-голубых глазах стояла такая уверенность в собственных силах, что на хмуром бледноватом лице Чэн появился призрак улыбки. — А ка-ак я гвозди забиваю — любо-дорого смотреть! С одного удара — по самую шляпку! А и без гвоздей трёхэтажный дворец возведу, все а-а-ахнут! Под конец кривляния брата, девушка ухмылялась уже открыто — левый уголок губы приподнят, а печаль из глаз отошла на второй план. — Слыхал, что и молодой господин знает, с какой стороны дерево повалить и очистить бревно от сучьев разом! А подайте-ка пример этому деревенщине! — Скрипучий мосток хрустнул под подошвой сапога. — Уж наследника-то учили на совесть! — А ведь ты прав, — отозвалась Цзян, прищурившись. — Если я подам пример, то… — …то за тобой пойдут, А-Чэн! — Закончил Вэй Ин, закинув руку на твёрдое сестринское плечо. — Пойдём, посмотрим, что у нас есть из инструментов, а то всем растреплем, а у самих в руках всего-то по заржавевшему рубанку! Да если у них и правда окажется только рубанок, бесполезный без пил и киянок, они всё равно обязаны возвести несколько временных домов — близятся холода, которые в нынешних условиях переживут не все. Цзян Чэн и так подвела людей, пребывая на горе старейшей из ныне живущих заклинательниц, так зачем же усугублять горести ещё сильнее? В заселённую часть разрушенной столицы, глава клана вернулась с уверенностью и знанием первостепенных задач. И подданные это видели — гордый разворот плеч, горящие решимостью глаза. За таким лидером они пойдут сквозь зимнюю стужу! «Успеть до холодов! Успеть до холодов! Холодов! Успеть!», — визгливо кричали скобели, снимая подпаленную кору с поваленных деревьев. Хрипло вздыхали доло́та, выдалбливая в светлой древесине выемки под деревянные же колья. Квакающе смеялась смола, выплёскиваясь из чанов на замёрзшую землю. Не было бездельников в Юнь Мэне — все что-то делали для возрождения города, никому не хотелось остаться наедине с бессердечной стужей. Крыш, пока только соломенных и бамбуковых, день ото дня становилось всё больше, а шатров всё меньше. Чэн с Ином не торопились заселяться в четыре стены — ночевали по-походному, кутаясь ночами в тонкие одеяла. «Сначала старики, женщины и дети», — когда были построены первые дома, решила глава Цзян, вызывая уважение у жителей. — Не думаю, что имеет смысл вообще раздеваться, — дрожа, говорил У Сянь, залезая, как есть — в рубахе и штанах, в холодную постель. Рядом, без сна, лежала Вань Инь, глядя в тёмный, колышущийся от ветра, свод шатра. Брат правду говорит — нынешним утром её волосы примёрзли к земле, а закоченевшие пальцы на ногах очень долго согревались. Если так и продолжать, то можно заболеть — под спинами, всё-таки, не прогретая солнцем земля, и не утеплённые полы. Что ж, в раннем возрасте они делали это без оглядки на приличия, то почему бы сейчас не повторить? — А-Чэн, что ты делаешь? — Удивился юноша, видя в силуэт девушки. — Двигайся, спать с тобой буду, — мрачно бросила она, швырнув в него своими спальником и одеялом. Немного повозившись, молодые люди кое-как устроились в маленьком, но стремительно нагревающимся пространстве. Вань Инь облегчённо выдохнула и уткнулась холодным носом в ключицу брата, вызвав у того дрожь. В отместку, он запустил ей под рубашку ледяные ладони. Цзян тихонько взвизгнула, поражаясь, каким тонким может быть её голос. — Пищишь, как мышка, — прокомментировал Ин, рассмеявшись в давно не мытую макушку, пахнущую потом и горелым деревом. — А ты ледяной, как лягушка! — Воскликнула Чэн, делая точно так же, и добиваясь сдавленного вдоха. — Но где бока, почти тепло… Тихо посмеиваясь и возясь под одеялами, тем самым, сбрасывая накопившиеся напряжение с усталостью, они, в какой-то момент, не заметили, как их дыхания смешались. Молодые люди оказались нос к носу, и расстояние между ними было едва ли с волос толщиной. Вань Инь, в волнении, облизала губы и до рези в глазах, попыталась рассмотреть выражение лица У Сяня, но уловила лишь шалый блеск светлых глаз. — А можно, я тебя поцелую? — Тихо спросил юноша, закусив изнутри щеку — Чэн его отпинает и будет права! Глава Цзян ничего не ответила, но сама сделала первый шаг — прижалась к обветренным губам своими — горячими и влажными от слюны. Сильная дрожь прошлась по скорченному в три погибели телу Ина — столь целомудренное прикосновение ударило в голову не хуже «Улыбки Императора». Трясущимися руками он обхватил горящее лицо Вань Инь, и, не дав ей отстраниться, углубил поцелуй. Они сталкивались зубами, пыхтели от недостатка воздуха, но чувствовали, что живы, как никогда. В какой-то момент, У Сянь, сам поражаясь своей наглости, сжал ладонь на маленькой, почти мужской груди. Сестрица не осталась в долгу, и через ткань штанов, сгребла жёсткими, огрубевшими от тренировок, а потом и тяжёлой работы, пальцами, его плоть. Оба недовольно зашипели друг на друга: «Нежнее можно было, ага?», «Я думал (а) там будет больше…». — Давай спа-ать, — на удивление, они быстро пришли к соглашению, и кое-как устроившись в объятиях друг друга, забылись пустыми снами до рассвета. Наутро, оба, ругаясь и вздыхая, отдирали примёрзшие к земле волосы. О ночи ни слова не сказали, но улыбнулись друг другу тепло и понимающе. Каждый видел, как на крепчающем морозе господа, вместе с простыми работягами, перемещаются от стройки к стройке: вот молодой господин Цзян стоит на лесах, а вот он помогает приладить непокорную ставню. Или господин Вэй прибивает рею, чтобы солома на крыше не слетела от малейшего дуновения ветра, хотя только что ставил на петли тяжёлую дверь… Такими их нашёл повелитель Нечистой Юдоли — сидящими на крыше и проворно отстукивающими молотками. Не Мин Цзюэ не сразу признал в паре сосредоточенно работающих юношей, молодых господ Пристани Лотоса. Туго затянутые на макушках пучки, чтобы волосы не лезли в лица, раскрасневшиеся от холода щёки, запачканные и присыпанные опилками широкие штанины, крестьянские рубахи, а поверх накинуты куртки из овчины… В душе бывалого воина всколыхнулось уважение — подают пример остальным и не отказываются от тяжёлой работы, заботятся о благе подопечных… Хороших сыновей вырастил покойный Цзян Фэн Мянь! — Никак Чи Фэн Цзюнь! — У Сянь забил последний колышек и ловко спрыгнул с крыши прямо перед главой Не. — Добро пожаловать в Пристань Лотоса! — Приветствую, молодой господин Вэй, — медленно кивнул воин, наблюдая за спускающейся Вань Инь. — Глава Не, — поклонилась она, чувствуя, как задеревеневшая спина неохотно гнётся в поклоне старшему. — Не ожидали увидеть Вас лично… Однако, встреча с Вами — отрада и честь для клана Цзян! — Не меньшую честь мне оказываете и вы, молодые господа! Я рад видеть, что в столь тяжёлых условиях вы не теряете силы духа! Господин Цзян… Чэн удивилась серьёзному взгляду главы дружественного ордена. — Да, глава Не? — Есть ли работа для этого мясника? Уж очень споро вы молотками махаете, что самому захотелось… Вань Инь удивлённо улыбнулась, видя, как суровое лицо Не Мин Цзюэ становится мягче и будто слегка похожим на гладкое светлое личико Хуай Сана. — Рабочие руки нам нужны! — Закивал Вэй, и, подмигнув сестре, поманил за собой воина. — Я знаю группу мужчин, которые не откажутся от столь мощно сложенного господина! — … — Чи Фэн Цзюнь, вы умеете ковать? — Хихикнул заклинатель, устремляясь к временной кузне. Мин Цзюэ прибавил шаг, не желая отстать.