Цикл I. Осень.
Потери и находки
…Она нарушает данное себе слово не плакать всего через пару дней. Сминая шёлк ханьфу, наследник всхлипывает, размазывая по щекам позорные слёзы поражения. От ладоней, прижатых к мокрым щекам, пахнет влажной собачьей шерстью — единственное напоминание о любимцах. Танг-Танг, Чжун и Бао в первый же день появления Вэй Ина были загнаны в клетки. Мальчишка с испуганным визгом забежал в дом, едва завидел резвящихся на жухлой траве псов. Прижимаясь дрожащим телом к лорду Цзяну, Вэй Ин шёпотом рассказывал мужчине, как сильно он боится этих монстров. Чэн, сжимая кулаки в бессильной ревности, на следующий день идёт в конюшню и отпирает любимцев. Это её дом, и её собаки, какое ей дело до страха приблудного мальца? Резиденцию клана Цзян сотряс звонкий детский крик ужаса. Прибежавшие на крики слуги нашли забившегося в угол Ина. Ребёнок, сжавшись в комок, крупно вздрагивал от сильной истерики. Фэн Мянь поднял его на руки и отнёс в выделенные покои, где провёл весь вечер, пока малыш не забылся тревожным сном. Ему предстоял серьёзный разговор с Чэном. Отец никогда прежде не смотрел на своего наследника так строго. Она, прижимая к груди Бао, щенка лхаса апсо, прятала взгляд в пёстрой собачьей шерсти и не находила слов. Нашкодила и попалась. Гнев Фэн Мяня был страшен тем, что он никогда не кричал. Молчание всегда тяжелее криков, и тишина в детской наследника давила на хрупкие детские плечи. Только быстрый стук собачьего сердца дарил крупицу спокойствия. — Я очень разочарован твоим поведением, Чэн, — произнёс мужчина после продолжительного молчания, забирая у неё щенка. Спать пришлось в одиночестве и темноте. Утро не стало новой страницей в новой истории, гнев отца не ослаб. — Что вы делаете? Я расскажу отцу! — Крик наследника раздавался во всех уголках большого двора резиденции. Не боясь попасть под копыта и телеги, наследник носилась между повозками и крыльцом. Чэн с мольбой смотрела то на отца, то на мать, и встречала лишь церемониальное равнодушие. Адепты Юнь Мэн Цзян отбывают в пограничные рейды и забирают с собой любимцев Чэна. Клетки с животными погрузили в одну из повозок. Звонкий собачий лай заставляет Вэй Ина жмурится и крепче прижиматься к бедру опекуна. Янь Ли, нервно заламывая пальчики, обеспокоенно смотрит на мечущуюся фигурку в фиолетовом. Когда всадники и телеги покидают двор, наследник падает на колени и глухо рыдает. Прибитая к земле первыми заморозками, дорожная пыль не поднималась столбом вверх под скрипящими колёсами телег. Мутным от слёз взглядом Чэн видела блеск умных глаз Танг-Танга, мельтешащий из стороны в сторону бублик хвоста Чжуна и слышала звонкое тявканье Бао. — Юный господин, не стойте на холодном! — Хлопочут возле неё няньки, пытаясь поднять Чэна на ноги. Повернулась в сторону родителей, девочка увидела лишь их спины. С яростным криком Чэн, сорвала с себя корону наследника и колокольчик. Она их швырнула в сторону крыльца и побежала прочь из резиденции. Есть же этот А-Ин! Зачем теперь игры в переодевание? Она плакала, ощущая стынущую влагу на щеках. Она больше не нужна — есть этот. Рыдая во весь голос, девочка, вынужденная притворяться мальчиком ради благополучия клана, неслась по заледеневшим садовым дорожкам. Упав, ободрав ладони и подбородок в кровь, она поднялась и побежала дальше. Есть тихое место, где её никто не найдёт. Это место под одним из многочисленных горбатых мостиков — обширная территория сада изрезана узкими и широкими, будто реки, ручьями. Летом, когда природа полна сил, этот закуток не видно из-за побегов многочисленных лотосов. Поскальзываясь на тонкой ледяной корке, она забралась под мост и прижав саднящий подбородок к испачканным землёй коленям, решила умереть здесь в назидание родителем и сестре. Она видела, как Янь Ли мила с Ином, как нежно гладит его по растрёпанной голове. Это её место подле отца за обедом, теперь там этот гадёныш! Плохое слово, плохое! Но ей нравится! — Гадёныш, дурак, чужак, вы-ы-ыблядо-о-о-ок! — С наслаждением тянет девочка, смакуя минуты непослушания. Последнее слово она лично слышала от матери, когда та на повышенных тонах разговаривала с отцом. Цзян Чэн тихо смеётся и плачет, больше, конечно, плачет, и ей становится чуточку легче. — Ты чего здесь прячешься? Потеряли все… — Наследник вздрогнула от голоса ненавистного врага. — Тебе какое дело? — Дерзит она, недовольная присутствием причины всех бед. — Иди, куда шёл! — Да я тебя искал, вообще-то, — щербато улыбается мальчишка, почёсывая затылок. — Ещё извиниться хотел. Прости за собак. Они…не виноваты. Я понимаю, что они не такие как те, с которыми мне приходилось драться за еду, но… всё равно не могу перестать бояться. Мир? Мальчик протянул ей руку, а улыбка на круглом лице стала шире. «Насмехаешься!», — вспыхнула Чэн и звонко ударила по ладони Ина. — Что ты ведёшь себя, как девчонка? — Возмутился мальчик, но улыбаться не перестал. — Истеришь, плачешь. Разве так должен вести себя наследник? — Поддразнил он. Завизжав, ребёнок в клановых цветах Юн Мэн Цзян, вскочил и боднул в живот второго карапуза в серо-алых одеждах. Упав на землю, они покатились вниз, успевая награждать друг друга тумаками и царапинами. Крутой бережок, затянутый тонкой коркой льда, оказался коварным — вскрикнув, дети свалились в холодную воду. Несчастливое совпадение — любимое место наследника было там, где у ручья было особенно глубокое дно, доходившее взрослому человеку до груди. И без того тяжёлая шуба Чэна тут же намокла и стала тянуть ребёнка ко дну. Закоченевшие пальцы с трудом сгибались, а тугие серебряные застёжки никак не желали поддаваться! Наследник, поднимая облака ила, пошёл ко дну. У Сянь же, подхватив вредного, как он думал, мальчишку, за шкир, потащил их к поверхности воды. Только поистине ослиное упорство мальчишки позволило им выбраться на берег. Кашляя и сплёвывая воду, дети растянулись на посеребрённой от инея земле. — Н-надо идти в д-дом, — произнёс Ин, чувствуя, каким колючим стал осенний воздух. — Вставай. Эй, наследник Чэн, вставай! — Он потряс тяжело дышащую Чэн. — Юный господин! — Вэй застонал от безысходности — поднимись они чуть раньше, имели бы возможность тихонько проскользнуть в дом. А так… Квохотанья многочисленных нянек (и истеричные вопли одной из них) привлекли внимание лорда Цзяна и мадам Юй. Супругам, влекомым семенящей и причитающей служанкой, открылась картина вымокших детей. К тому же, наследник был без верхней одежды. — Что произошло? — Для проформы спросил Фэн Мянь, видя кровящие царапины на детских лицах. — Подрались, — отозвались дети, рассматривая жухлую траву. — Я первый начал, — добавила наследник, признавая свою вину. — Этот наследник готов принять наказание. — Ван Инь?! — Изумилась мадам Юй. — Это. Начал. Я. — С нажимом повторяет Чэн, морщась от звуков своего домашнего имени. — Хорошо, ты примешь наказание, — кивнул её отец. — Однако, сначала вам согреться. — Да, отец. — Я тоже хочу принять наказание! — Звонко крикнул мальчишка в серо-алом. — Мы оба виноваты… Глава Юнь Мэн Цзян посмотрел на склонённые в поклоне макушки с одобрением. — Зачем? — Шёпотом спросила Чэн. — Ну я же правду сказал, — улыбнулся Вэй Ин и схватил наследника за запястье. — Побежали скорее в резиденцию! Так супа горячего хочется!