С чистой совестью

— Ты теперь ведёшь дневник? — Алекс рассматривала тетрадь и разбросанные по столу листки. — Нет, это черновик книги. Помнишь, я хотела написать мемуары? Поучительную историю о нас с тобой. Ларри ведь смог написать о нас, так почему я не смогу? Людям мы интересны. Конечно, для кого-то — это история для развлечения и повод для вечеринки… — Пайпер больше не злилась на Лари за то, как он все представил в статьях и на радио, но осадочек остался. — Однако, я уверена, что книга будет полезна. Кто-то сможет научиться на наших ошибках. — Дашь почитать? — Ты ведь итак уже читаешь, не помню, чтобы спрашивала разрешения. — Чепмен наблюдала, как Алекс собирает все листочки в стопку, кладёт между страниц тетради, затем сгребает в кучу скомканные листы, — эй, выкинь, эти фрагменты никуда не годятся, давай сюда, я выброшу! — Пайпер протянула руку, но Алекс собрала найденные трофеи и отправилась на кровать со словами: — Может я и не писатель, но о моей любви к книгам не можешь не знать. Как читатель со стажем, я точно могу сказать, что хорошо и легко читается, а что — нет. Доверься мне и дай ручку или карандаш.       Пайпер протянула жене карандаш и села на край кровати. Смотрела, как та внимательно вчитывается в трехгодичный труд, то хмурится, то улыбается. Чемпен было чем заняться, но она просто наблюдала за любимой, любовалась своей сексуальной библиотекаршей, аккуратно поправляющей очки, либо меняющей позу и отбрасывающей длинные волосы назад, словно снимается в рекламе шампуня. «Я не сплю, это все наяву. Мы на свободе, мы не нарушаем закон, мы не скрываемся от родных. Передо мной та, кто разрушила мою жизнь и начала собирать её заново». Тем временем Алекс начала разворачивать один из скомканных листочков. Блондинка напряглась. — Это не похоже на правду. Ничего такого не было, — тихо проговорила Ал. — Никакой страсти, никакого удовольствия, чисто деловые отношения. Выбрасывай. — Деловые сексуальные отношения? Это не попытка наехать, прос… — так же тихо проговорила Пайпер, но Воуз её перебила: — МакКалоу не вызывала никаких эмоций, в отличии от тебя. Никакого удовольствия. И это не попытка оправдаться, а чистая правда. Всё было… технично и механически. Я как-то смотрела фильм о порно актёрах. Некоторые из них знакомятся на площадке и потом нигде не пересекаются, а некоторые образуют семьи. И вот их спрашивают:"Вас не тошнит от секса? После съемочного дня ведь хочется отдохнуть.» Актёры отвечают, что съёмки — это просто работа, где ты думаешь, как выглядишь, в какую камеру посмотреть, как затекает нога в этом дубле, что надо вколоть ледокаин в задницу перед сценой анального секса. А потом ты приходишь домой и расслабляешься с любимым человеком, не думаешь о мимике, делаешь все нежно и так, как хочешь, а не по сценарию. Ты — другой человек дома и на площадке. — Никакого удовольствия? — Никакого удовольствия. Иди ко мне. Пайпер приблизилась к Алекс, а та потянусь к блондинке и втянула её в долгий сладкий поцелуй, после которого прошептала: — А вот это совсем другое дело. — И, чмокнув Пайпер в нос, вернулась к чтению. Чепмен положила голову на плечо своему первому читателю и закрыла глаза. Так хорошо. Умиротворенно. Когда она себя чувствовала так же прекрасно? Наверное, когда думала, что Алекс убили, а потом увидела её живой. Сначала не поверила глазам, затем треснулась башкой, испугалась, что Алекс из-за травмы её не вспомнит, а потом обнимала свою бедную, побитую, но живую и улыбающуюся кошь. *** Пайпер открыла глаза и поняла, что уже не сидит, а лежит, накрытая пледом. Резко села с панической мыслью, что все приснилось, что Алекс все ещё в тюрьме, начала озираться. Знаете, как бывает иногда, если вздремнешь днем, а потом проснёшься и не понимаешь, где ты, сколько времени и какой вообще сейчас год? Именно это и ощущала Чемпен, но сон проходил, она увидела вещи Алекс и вздохнула с облегчением, а затем вышла из комнаты и перешла на кухню. — Хэй, ты что такая напуганная? — вскинула бровь Воуз, обнимая кружку горячего кофе и постукивая карандашом по столу. — Я подумала, что тебя нет, подумала, что все приснилось, — Пайпс обняла брюнетку, чтобы окончательно убедиться в реальности происходящего. — Хочешь кофе? Только что налила. — Пару глоточков. Почему ты меня не разбудила? — Ты крепко спала, вымотала я тебя, да? — Усмехнулась Алекс. — Не хотела тревожить такого милого ягнёнка, ну и к тому же зачиталась. — Правда? — Пайпс просияла. — Тебе понравилось? — Мне было интересно, потому что это о тебе, обо мне, о тебе без меня и о тебе со мной, а ещё о мире твоими глазами. Но… какого стиля ты хотела добиться? — Я не хотела, чтобы эта история была развлекательный, помнишь? — Ну да, у тебя вышел неплохой материал в жанре публицистики. Но, если сделать его в жанре художественной публицистики… возможно, ты прославишься, — Алекс улыбалась и верила в то, что говорит. — Я тут кое-что приготовила для тебя, пойдём в комнату. Они вернулись на кровать, Алекс вынула из тетради несколько листочков и сказала: — Вот эти две сцены не выкидывай, они эмоциональные, чем больше эмоций, разных чувств ты вызовёшь в читателе, тем больше он будет подсаживаться на твою книгу. Всё остальное, что ты хотела выкинуть — выкидывай. Я не считаю, что это плохие сцены, но без них история ничего не потеряет, а раз тебе кажется, что они недостаточно сильные для твоей книги, то тем более стоит от них избавиться. И последнее. Весь текст у тебя разбит на части. Я дала им названия и записала краткое содержание с примечаниями, теперь ты сможешь по нему понять, где у тебя есть бреши в повествование, а ещё, при желании, сможешь менять местами эти главы, чтобы сделать, как в популярных сериалах. Ну, знаешь, где есть флешбеки и после них смотришь на происходящее иначе. Ты кому-то давала читать рукопись? — Пайпер помотала головой. — Вот и хорошо. Она ведь почти готова. Нужно её напечатать. Пока будешь перепечатывать написанное, на многое посмотришь новым взглядом. Ну и, наверное, трудно в это поверить, но я советую показать её Лари. Думаю, он даст пару профессиональных советов. — Нихрена себе, Воуз! Ты уже все прочитала? Так быстро? И я думала ты ненавидишь Ларри. — Нет, конечно. Остальное я дочитаю и напишу завтра. Я не ненавижу Ларри, я отношусь к нему… как к наемному работнику. Когда я носилась по всему миру и налаживала связи, я поняла одну вещь — не имеет значения нравится тебе человек или неприятен, нужно отключить эмоции и просто работать. Когда ты можешь заработать 50 тыщ баксов, если перешагнешь через свою неприязнь… понимаешь к чему клоню? Это ведь его стихия, вы расстались на хорошей ноте, может он тебя и прорекламирует где-то. — Алекс, это гениально. — Это просто опыт. Если твоя книга станет, как наркотик, я знаю, как и где и её сбывать, — Воуз улыбалась, но Чепмен совершенно серьезно спросила: — Ты же не собираешься возвращаться к наркобизнесу? — Это единственное, что я хорошо умею делать в жизни…но придется научиться чему-то еще. В любом случае, завтра мне нужно будет отметиться в нужных местах, встретиться со своим адвокатом, ну и прикупить вещей. — Я тебе доверяю. Но все равно попрошу, Алекс, не глупи. — Да-да, у меня постоянно напоминание в виде иероглифа, помнишь? Оно всегда со мной, как оберег. — Ладно. Я купила для тебя вот это, — Пайпер достала пакет и отдала его Алекс. Та сразу начала вытаскивать и рассматривать вещи: узкие джинсы, кожаная куртка, пара футболок в стиле Воуз. — Ну и пуховик висит в коридоре. А денег я тебе дам, сколько нужно. — Деньги мне ни к чему, спасибо за вещи. Наконец, буду выглядеть, как человек. — Что значит деньги тебе ни к чему? Хочешь сказать, что сколотила состояние, работая в тюрьме за 10 центов в час? — Слушай, у меня были вложения до ареста. Да, я поступала плохо, хотя и не сказать, что раскаялась в этом. В конце концов те, кто употреблял или продавал наркоту, делали это сами. Я никого никогда не заставляла, но люди любят приключения и адреналин — это их выбор. Как бы то ни было, я уже понесла наказание за свою деятельность, а деньги остались.Это мои деньги, которые я заработала ценой своей свободы. И не только. — Не знаю, Алекс. Что это за вложения? Безопасно ли забирать их? Их вообще не заблокировали, не изъяли у тебя? — Они не на меня оформлены. Доверься мне, я буду осторожна.       Алекс поцеловала задумавшуюся Пайпер и обняла ее. Воуз всегда помнила о безденежном детстве. Хотя последние 15 лет она ни в чем не нуждалась до ареста, страх вернуться в нищету сидел в темном уголке ее широкой души, сверкал иногда своими глазками и мотивировал на создание финансовой подушки безопасности. И теперь, обнимая свою блондинку, Алекс думала, что пришло время забрать своё.