Тёмный подъезд, холодные стены и вокруг словно дымка тумана. Словно специально еле живая лампа мерцала белым цветом, придавая ситуации шарма. Тёплое касание его руки, она идёт спереди по лестнице, ведя мужчину на собой. Внутри обоих страх. Внутри неё волнение, внутри него пустота.
Он не знает что делать.
Эмма открывает дверь квартиры, позволяя Дэвиду войти внутрь. Он осматривается, разувается и проходит в гостиную.
— Чай, кофе?
— Виски.
— Есть вино.
— Красное?
Она молча кивает головой.
— Идеально, — произносит он, опускаясь на мягкий диван. Дэвид осматривает комнату, ища то, за что бы он мог зацепиться: фото, вещи, цветы, открытки, да что угодно. Но ничего нет.
Эмма ставит на столик перед ним два бокала вина и сырную тарелку.
— Благодарю, — произносит он и залпом выпивает половину бокала.
— Почему вы опоздали сегодня? — интерес Эммы овладел ей, позволив задавать нескромные вопросы.
— Напился, — выдохнул он.
— От счастья или от горя?
Он исподлобья посмотрел на неё так, будто она сказала самую огромную в мире глупость.
— Просто напился, — усмехнулся он. — Думал о том, кто я такой.
— И что решили?
— Ничего.
Разговор шёл тяжело. Стрелки часов тянулись к 9, а за окном уже почти стемнело. Они просидели почти час, общаясь на разные темы. И ни одна из них не была никому интересна. Тишина давила на виски, пока телефон Дэвида не зазвенел.
Заметив на экране фото жены, он тяжело вздохнул и ответил.
— Да. Работаю. Приду? Скоро. Ближе к двенадцати. Не надо меня ждать. Пока.
Он сбрасывает.
— Жена? — Эмма уже стоит у столика и открывает новую бутылку. Он замечает, что это тяжело ей даётся. Дэвид поднялся, сделал несколько шагов и подошёл к ней в упор со спины. Ручка штопора настырно не поддавалась её усилиям. Он нежно скинул прядь волос с её плеча и положил на него свой подбородок. Миллион мурашек мигом покрыли тело Эммы, когда он всем телом прижался к ней, коснулся её рук своими и схватился за штопор. Пара лёгких движений, и общими усилиями бутылка была открыта. Но он не отходил. Тарино также стоял, глубоко дышал ей на ухо и оставлял горящие следы на её оголенных плечах.
— Еще вина? — она резко обернулась, держа в руках бутылку. Он был непозволительно близко. Встретившись с ним лицом к лицу, она совсем растерялась.
Дэвид взял бутылку из её рук и поставил обратно на стол. Запустил руку в её волосы, слегка прихватил за прядь и притянул к себе голову.
— Я сыт по горло этим алкоголем, — шепчет он ей в губы. Она молчит, лишь тяжело дышит, боясь пошевелиться. Сердце скачет как ненормальное, потеряв собственный ритм. Её руки вдруг поднимаются и находят место на его прессе. Она кладёт их на него, и он наконец, притягивает её к себе, целуя.
Она не отталкивает, не говорит глупостей и не убегает. Она отвечает, запуская руки в его волосы и прислоняясь к нему всем телом. Он чувствует её жар, хватает Эмму за талию и притягивает к себе ближе.
Ему не стыдно.
Руки опускаются ниже и находят край платья, который едва прикрывает ягодицы. Руки трясутся, скользят по ногам, поднимают и оголяют нежную кожу.
Он чувствует себя девственником. Он уже забыл какого спать с кем-то, кроме Карон. А вот Эмма, кажется, чувствует себя более уверенно. Она напористо толкает Дэвида к постели и расстегивает рубашку.
Со временем стеснение и неуверенность отошли на второй план. Страсть и похоть, наконец, заняли первые позиции. Яростные поцелуи, засосы, покусывания. Тарино давно не испытывал такой агонии, он возбуждённо хватал Эмму, шлепал её, сжимал, лапал.
Она сгорала от удовольствия. Таким она и представляла его страсть.
Таким она его и хотела.
Когда с одеждой было покончено, он на секунду помедлил. Дэвид был над ней. Под тусклый свет фонаря за окном он позволил себе осмотреть её тело, лицо. Идеальные черты фигуры, красивая ровная грудь, длинная шея, идеальное лицо, с желанием смотрящее на него.
— Дэвид? — Эмма будто боится что он передумает.
Толчок, он в ней. Она стонет от удовольствия, Дэвид усиливается, ускоряется. Ароматы смешались воедино, вокруг словно не было ничего. Вся ярость, всё желание, все чувства сейчас вырвались этими стонами. Эмма кусала его плечи, царапала спину и стонала так громко, что он заводился ещё сильнее лишь от понимания, насколько он для неё желанен.
Когда каждый достиг своего пика, он обессиленно упал рядом, зарывшись лицом в её шею.
— Это было потрясающе, — шепчет она ему на ухо и проводит по волосам. Он выдыхает и улыбается, не говоря ни слова. Он целует её в плечо и поднимается, накидывая на себя брюки.
Эмма садится, прикрываясь лишь простыней.
— И сразу уйдёшь? — разочарованно спрашивает она, словно моля его остаться.
— Прости, — он склоняется и целует её в губы. — Мне правда пора.
— Мне кажется, что я влюбляюсь.
— Лучше не думать о таком, — в нем бушует ураган. Как бы он хотел остаться, как бы он хотел всю ночь провести с ней и сказать о том, что давно влюблен. — Мне пора.
Тарино удаляется, оставляя за собой аромат духов. Дверь хлопает.
***
Он ещё около получаса просидел в машине, прежде чем найти силы выйти из неё и последовать домой. Свет в гостиной и на кухне горел, он ещё раз посмотрел на наручные часы, убедился, что на них двенадцать и вошёл в дом.
Было тихо, на фоне играл лёгкий джаз. Он разулся и осмотрел помещение.
— Карон? — говорит он, входя в гостиную.
— Привет, милый, — она танцует. Вокруг свечи, на столе вино, ужин. В камине горит огонь. Карон в ослепительном красном платье, на каблуках, с причёской и макияжем.
— Была сегодня в салоне?
— Не время для разговоров, не находишь? — она выпускает из рук бокал и подходит к нему. Женщина берет его за ладони, притягивает к себе, и они начинают танцевать медленный танец. — Опять задерживаешься?
— Ты же знаешь, сколько работы с новым фильмом.
— Знаю, — терпеливо кивает она. — Голоден?
— Ещё бы.
Она выпускает его из объятий и провожает к столу, убавляет музыку. Они садятся и приступают к пище.
— Я очень переживаю, Дэвид, — вдруг произносит она. Он испуганно поднимает глаза. —Наши отношения так испортились...
Только не этот диалог!
— Карон....
— Нет, не перебивай, — на её глаза навернулись слезы. — Я лишь хочу сказать, что я очень тебя люблю и...
— И не хочешь потерять, да я понял.
— Я боюсь тебя потерять, Дэвид, — плача, говорит она. Сердце Тарино больно сжимается в морскую раковину. — Я всё сделаю для тебя и для нашей семьи.
Удар. Удар по голове, спине, животу. Он падает. Обессиленно хватается за чью-то руку, но его мигом отбрасывают. Он же предатель.
Такому, как он, не место за этим столом.
— Я сделала всё это только для тебя.
— Карон, не надо...
— Прошу, дай мне шанс, — плачет она. — Дай мне шанс снова стать для тебя женщиной. Пока не поздно.
Поздно. Очень поздно.
Он кусает щёки изнутри, кусок в горло больше не лезет. Дэвид мысленно избивает себя по щекам, а затем пинает ногами. В голове мелькают картины голой Эммы, склоняющейся над ним. Мигом словно ударяет током. Он поднимает глаза на Карон.
Ему никогда не было так стыдно.
— Скажи, что мне нужно сделать? — со слезами на глазах спрашивала она.
Этот омут лжи, пороков и похоти овладел Дэвидом с головой. Он хотел вцепиться в скатерть, со злости свалить её со стола вместе со всей едой, перевернуть пол дома. И чтобы просто...Его просто никто не трогал.
Хотя нет, трогал, но, пожалуй, Эмма. В порыве печали и грусти, упадка сил и плохого настроения, он мечтает прижаться к её груди и издать печальный вздох, ощущать, как она успокаивающе водит по его голове тонкими пальцами. Но пора очнуться и прийти в себя, Тарино.
Он мысленно бьёт себя по лицу. Карон слёзно умоляет дать ей шанс. Она же хорошая, что ему нужно?
Все хором бы крикнули: молодое красивое тело!
Нет, он режиссёр. Он человек искусства, он пленительный, холодный, расчётливый и такой манящий мужчина с огромным кошельком, который только и хотел, чтобы его жизнь пестрила яркими красками. Он хотел ревновать свою женщину, хотел, чтобы желание срывать с неё одежду было постоянным. А то, что он имеет — всего лишь сгусток серой массы, которая не даёт ему надежды даже на вдохновение.
— Карон, всё в порядке, — тихо произносит он, виновато смотря на неё исподлобья. От этого холода потух бы даже камин. — Не придумывай.
— Я готова стараться каждый день, — молит она.
— Давай поговорим завтра, я устал, — он поднимается и собирается развернуться, но вдруг видит её болезненный взгляд. Сердце до боли сжимается в грудной клетке, и он выдыхает. — Хочешь помогу убраться?
Она широко улыбается, стирает слёзы с щёк и радостно кивает.
***
Далеко заполночь. Тёплый душ, шёлковая пижама. Он входит в комнату и садится на постель в надежде скорее уснуть. Дэвид не может думать ни о чём, кроме ключиц его главной актрисы. В ушах до сих пор её стоны, на руках до сих пор её следы. Он ставит телефон на зарядку и ложится в постель, залезает под одеяло.
Тонкая рука зарывается под футболку, проходит ногтями по груди, прессу и оказывается в брюках.
— Эй, —шугается он.
— Ты чего? — удивляется Карон.
— Я устал, — он аккуратно убирает от себя её руку. Поворачивается в пол-оборота и целует её в лоб.
— Можно хотя бы обнять тебя?
— Да, — произносит он и чувствует, как Карон проводит рукой по его спине. Он закрывает глаза и погружается в сон, представляя сладкие объятия Эммы, обдумывает то, что происходит и как быть дальше.
— Дэвид, потрудись мне объяснить, — вдруг произносит она.
— Ну что?
— Кто расцарапал твою спину?
