За пятьдесят шесть дней до

кошмар — это мечта, и мечты сбываются.

времени больше нет.

Память возвращалась болезненно. Каждый фрагмент, который ему удавалось вспомнить, становился раскалённой кочергой, которая ворочалась прямо в мозгу. Аластору казалось, что из-за воспоминаний он теряет твёрдую землю под ногами, и от этого было ещё страшнее вспомнить что-то. Впрочем, от него это больше не зависело. Каждая новая картинка вызывала в памяти сотни других. В глазах темнело, по векам позли тёмные маслянистые пятна, затекая в зрачки и в мозг. Аластор сидел под деревом, обхватив голову руками, хоть от боли это не помогало. Но как бы он ни старался, мир вокруг покачивался и рушился, а к горлу подступала тошнота. Радио-демон — когда он, наконец, понял, почему эти слова написаны через дефис, это вызвало у него смешок. Так странно — бояться демонов, а после взять и оказаться одним из них. Тёмное пятно в памяти исчезло, и неожиданно вспыхнуло таким ярким светом, что он будто ненадолго ослеп. С «Радио-демоном» было связано так много, что сперва он не мог вспомнить совсем ничего. Первым воспоминанием была уютная комната в красных тонах, уставленная разнообразным оборудованием. Кажется, он вёл эфиры оттуда. А следом стали появляться самые разные моменты. «Берегитесь Радио-демона!» — незнакомцу хватило ума соотнести чудовище, что возвышалось над ним, и изображение. Он попытался закричать, но не издал ни звука. Под демоном открылся портал, из которого высунулись несколько щупалец (простенький, по мнению самого Аластора, трюк). Радио-демон лишь улыбался чуть более кошмарно, чем обычно и рукой приказывал тентаклям, что делать. Щупальца перехватили тело демона поперёк… Чарли заткнула уши. «Эх ты, старое радио», — устало улыбнулась Рози, наливая чёрный чай в старую чашку из какого-то дорогого сервиза. На улице лил дождь. Было как никогда уютно и спокойно. Телевизор на фоне проигрывал какой-то старый фильм. — И он тебе поверил? — усмехнулся Радио-демон. — Поверил. Подумал, что если мне плевать на исход войны, то я и врать не буду. — Кстати, нужно бы настоящие даты назначить, — задумчиво произнёс Аластор. — Через три дня, — злобно рявкнул Люцифер. — Больше затягивать нельзя! Повтори-ка, что она тебе сказала. — Если исключать из её монолога весь эмоциональный бред, то её каждый день пытают, в попытках добиться информации. Она очень смелая, твоя дочь. Не собирается говорить им вообще ничего. — Эй, радиоприёмник! Хочешь посмотреть на звёзды? — шестиглазая девушка неожиданно весело ухмыльнулась и кинула на стол старый фолиант. — Ты что, опять курила? — с подозрением спросил Аластор. — Разве что совсем чуть-чуть! Смотри, заклинание на самом деле очень простое. Если не вдаваться в подробности, нам всего лишь нужно прирезать пятнадцать человек.. Мозг будто пронзило насквозь ржавой спицей. Он лежал здесь, слишком слабый, чтобы противостоять накатившей волне воспоминаний, слишком сильный, чтобы умереть. И, кажется, он вспомнил что-то, что вовсе не должен быть. Сколько лиц, сколько голосов… Аластор слышал не все из них. Кажется, в последнем воспоминании говорил он один?.. У Чарли были золотистые волосы и честные глаза. Он смотрел на неё и любовался, пока та не видела. Пламя костра отплясывало в двух метрах от неё, а она улыбалась. Аластору хотелось обнять её, но он не мог заставить себя отвлечь её, когда она, кажется, полностью погружена в себя. Он с трудом помнил, где находится сейчас, потому что вокруг были только скалы, звёзды, река и Чарли, такая весёлая и такая счастливая. Они были здесь вдвоём и ничего не боялись. Аластор улыбнулся и распахнул глаза. Картинки перестали мелькать перед глазами, оставался только один фрагмент — они с Чарли, сидящие у костра на берегу реки, окружённые скалами. Зрение сфокусировалось, и стало понятно, что лес исчез. Он сменился другим пространством, тёмным и непонятным. Демон неуверенно поднялся на ноги, едва удержавшись от падения. Можно было подумать, что он ослеп — света вокруг не было. Аластор сделал осторожный шаг, и эхо разнеслось повсюду, неприятно резанув по ушам. — Где я? — сипло произнёс он. «Где-я-где-я» — вторило эхо, и это почему-то напугало его. Вздрогнув всем телом, Аластор развернулся и почти побежал, насколько позволяли дрожащие ноги. Страх, казалось, затопил всё его существо, и он окончательно перестал понимать, что происходит вокруг и что ему делать. Была ли пещера простой галлюцинацией? Куда пропала прежняя картинка мира?! Он сдавленно вскрикнул, споткнувшись о мокрый и острый камень, и сердце на пару мгновений перестало биться, когда он в свободном падении полетел вниз. Глухой удар тела о холодную каменную поверхность выбил из лёгких весь воздух, но кости, казалось, были целы, разве что по всей коже останутся синяки да ссадины. Но Аластор был не в силах подняться и куда-то идти. Голод и жажда давали знать о себе, и он позволил себе подумать, что лучше бы ему так и остаться умирать, ведь выхода нет, что бы с ним не случилось. Он не мог ответить себе на вопрос о том, как он оказался здесь — сначала в том лесу, а теперь в этой проклятой пещере, где не видно ничего и кажется, что так будет всегда. Аластор очень хотел сдаться, перестать сражаться с собственной памятью. Ведь это так просто, даже не нужно ничего делать — просто закрой глаза, поддайся потоку воспоминаний, и когда умрёшь от истощения, уже не заметишь, сошедши с ума! Так легко, так заманчиво… Но он не сдался. С трудом перекатился, поднялся на колени, и всё равно встал. Рукавом пиджака попытался стереть отвратительную смесь грязи и крови с лица. В нос ударил неожиданно знакомый запах ванили и корицы, и как будто стало чуть светлее. Аластор привычно улыбнулся, даже не понимая, зачем. У него была цель — или почти смысл жизни. Ему нужно найти Чарли.

***

Мир менялся каждую секунду. Бесконечные образы незнакомых вселенных затуманивали рассудок. Она чувствовала себя безвольной куклой, не имеющей сил даже на то, чтобы открыть глаза. Впрочем, другая её часть, несоизмеримо могущественнее её, кажется, была довольна. Связи с ней почти не было, но Чарли почему-то чувствовала, что так и есть. Её собственное имя теперь почему-то вызывало неестественные вспышки гнева где-то в глубине сознания. Она лежала, не шевелясь, уже очень, очень долго, и это её вполне устраивало. — Как ему удалось? — раздавался задумчивый голос откуда-то сбоку. Воспалённое сознание Чарли расщепило голос на тысячи звуков, никак не в силах понять смысл слов — а были ли это слова? С каждой секундой она теряла часть себя — ещё немного, и от неё не останется совсем ничего. И с каждой же секундой её «вторая я» становилась всё сильнее. Чарли, пожалуй, сделала бы с этим что-нибудь, если бы могла. Но её тело больше не принадлежало ей — и она согласилась на это сама. Не было никаких сражений, она всего лишь дала руку, случайно заключая сделку. Не с дьяволом, но с самой собой, только совсем не понятно, что же хуже. — Надо же, перешёл на следующий уровень мира. Какой молодец! — голос приобрёл нотку раздражительности. — Что ж, долго ты там не проживёшь. Особенно, когда столкнёшься с местными обитателями. Лучше бы тебе действительно умереть на месте, Аластор. Чарли едва заметно вздрогнула. Кожу обожгло холодом, шедшим из души. Он помнит её? Он хоть что-нибудь смог вспомнить? Ему ведь не стоит проваливаться сюда, это так опасно! Но кто, если не он, сможет спасти её тогда? Разве стоит она таких жертв? — Ох, ты опять раздражаешь меня своими мыслями. Когда ты, наконец, поймёшь, что твой демон просто хотел поиграть с тобой? Твои чувства забавляют его. Или забавляли — сомневаюсь, что он помнит тебя сейчас. Или просто живёт в иллюзии, созданной тобой же. Тебе его не жаль, солнышко? Или ты действительно так слепа, что веришь ему? Чарли верила. «Аластор, Аластор… Ну неужели ты не видишь меня, не знаешь, что я больше не могу контролировать себя? Скажи мне, Аластор, правда ли тебе нравится видеть, как я страдаю? Действительно ли для тебя это просто игра? Но, пожалуйста, если ты всё ещё слышишь мой голос, если ты хочешь спасти меня… Поторопись. Времени очень мало».