Идеал

Я уже пару часов не могу отвести взгляд от тебя. От твоего тела, твоей осанки, твоих ног, твоей гибкости. Ты тянешься у станка, разминаешь ноги, тянешь икры и подъёмы. Разминаешься перед танцем. Самым страстным, жгучим, необузданным. Прямо как ты. Таким же несдержанным, безумным. Ты кладешь ногу на станок, нагибаешься к ней. Пояс твоих брюк с высокой талией тебе мешает, он натягивается, давит в живот, точно оставляя там красный след. Неужели я ревную тебя к ремню? Что же ты со мной делаешь, мой дорогой Инкуб? Точно демон. Разве может хоть один человек в мире так сексуально гнуться? Так ровно ложишься на свою ногу корпусом, не сгибая колена, немного сведя брови к переносице от тянущей боли. Но тебе нравится. Как под коленкой тянется мышца, как обжигает кожу. Тебя это даже возбуждает. Я вижу огоньки в твоих глазах. Я хочу такой же станок домой. Что бы ты тянулся и там. Что бы я мог подойти сзади, когда твоя стройная нога лежит на деревянной балке, и брать тебя. Обязательно на всю стену надо зеркало, чтобы ты смотрел на себя. У меня текут слюни, когда представляю тебя голого у станка, как ты судорожно хватаешься за перила, громко кричишь мое имя, теряя равновесие. Так хорошо. Ты успел поменять ногу и размять гибкую спину. Да, она была не менее соблазнительной. Мне нравится брать тебя раком, потому что ты прогибаешься так, что грудью полностью ложишься на поверхность, где я тебя беру, а задница красиво торчит к верху, приглашая меня. А помнишь как мы с тобой познакомились? Я никогда не забуду. Ты бросил мне вызов, я тогда пообещал, что смогу увести тебя так глубоко в танец, что ты забудешь, где мы, на танцполе или в кровати. Я тогда не удержался и шлепнул тебя по заднице. Я помню, как ты кинул батман, как твоя нога оказалась у меня на плече. Ты не поверил, злобно усмехнулся, толкнул меня в грудь с очень грубо брошенным: «Попытайся, зализанный!» Признаться честно, меня обидело и завело твоё оскорбление. Неужели тебе так не нравился мой хвост, что ты назвал его зализанным? Но ты пожалел о сказанном на вторых шагах танца. Сначала вырывался, плевался ядом, отталкивал, и всё это, танцуя со мной. Ты так кружился, не понимал уже, кого путаешь, себя или меня. В середине танца, ты надломился, я почти поймал тебя. Перехватил за талию, прижимая бедро к твоему, второй рукой оглаживая лопатки. Я не могу забыть твой взгляд в тот момент. Он горел. Ты метал молнии. По виску тек пот. Ты смотрел непонимающе, взор был затуманен, но в нем четко читалась страсть. Острая, как ты сам. Но ты снова ускользнул, когда понял, что происходит. Пытался перехватить инициативу, но почти под конец танца я заметил, у тебя стоит. И тогда понял, что осталось совсем немного. И ты простонал, когда мое бедро втиснулось меж твоих ног, с нажимом проехалось по напряженной плоти. Ты резко обмяк, расслабился, и позволил вести. Я помню, как в конец, ты положил свои руки мне на плечи, прислонился щекой к щеке, с прикрытыми веками и на ватных ногах позволял все, что я хотел. Тогда ты признал поражение, и мы первый раз с тобой по-настоящему отдались страсти. Прямо в душе. Ты гнулся так же, как во время танца, насаживался и раскрывался сам, без моей помощи. Сам прыгал в руки, охотно принимая все, что тебе давали. Как же ты горяч. Хоть ты отдаешься мне в постели полностью. Где бы я тебя ни брал, я слышу ворчание, пусть это будет тумба в коридоре или тесный туалет в кафе, но ты все равно подставляешься сразу, как понимаешь, что назад пути нет. В танце ты не такой. Ты не даешь овладеть собой до последнего, до того самого момента, пока не понимаешь, кто выше, кто сильнее, кто Доминирует. Ты последний раз нагибаешься, бросаешь мне вызов одними глазами и включаешь музыку. Она имеет четкий ритм, но в начале идут скрипки, не давая понять, как же придется двигаться. И это заводит. Страх перед неизбежным. Хотя страхом это не назовешь. Ты подходишь и смотришь в глаза. — Мистер Цзян позволит пригласить его на один танец? — Ласково спрашиваю я и улыбаюсь. Хватаю твою руку и целую, прикрывая глаза. Ты фыркаешь, но руку не забираешь, внимательно смотришь. В зале только мы и музыка. Ты высвобождаешь руку и снова смотришь в глаза. — Я ведь могу и отказаться, — ты капризничаешь. — Тогда, я думаю, мне придется приложить силу и утащить вас на танец. Грубо, — я так говорю, но не сбавляю вежливый тон. Тебя это бесит, я вижу, как искры летят из твоих глаз. Ты дергаешь ногой. Один, второй раз. Зазываешь взять. Но я знаю, что все не так просто. Ты идешь вдоль просторного зала, все так же приподнимая опуская икру, смотришь из-под ресниц, обманчиво сексуально. Не дашься ведь сейчас. С тобой сначала надо поиграть. Собственно, я никогда не был против игр. Именно эта недоступность в тебе мне и нравится. Твои глаза темные. Пропасть. Бездна. Они звали, манили, и я знал, что, если ступлю, сгорю дотла. И костей не останется. Я буду в твоей власти. Я этого не хочу. Но ты оказываешься позади меня. Нежно проводишь рукой по спине, спускаешься по руке и отходишь на два шага. Открываешь руки, предлагая вести. Но я знаю, что это не так. Ты обманешь, и я все равно… Мне хватит одного шага, чтобы провалиться в эту бездну, и ты тянешь за собой, обхватываешь ногами и руками, тяжело дышишь на ухо. Отстраняешься, дразнишь меня, ходишь кругами, не давая возможности поймать тебя, насладиться запахом горячего тела, схватить сухие руки, переплести пальцы, чтобы те вмиг взмокли от тесного прикосновения. Это напоминает секс. Ты на паркете и в постели одинаково страстен. Ты даёшь обрести первенство, но в конце сгораешь, отдаешься, плавишься в руках. Но пока ты давишь, пытаешься перехватить инициативу. Кладешь руки мне на талию, и мне это не нравится. Я немного отстраняюсь, хватаю твои ладошки и сразу наступаю. Ты делаешь два шага назад, а потом резко меняешь позицию, и ставишь свою ногу между моих. Понимаешь, что это ошибка, слишком поздно. Вот ты и попался. Ты хватаешься за плечи, громко стонешь на ухо и сам подаешься бедрами, потираясь. Гнешься в пояснице. У тебя мокрый затылок. Тебе жарко. Как бы не взять тебя прямо здесь. Хочу, хочу, хочу до звезд перед глазами. Ужасно сильно. Но могут зайти. В любой момент. Застукать. Черт бы тебя побрал, Чен, мы просто обязаны поставить дома станок.