Все дороги ведут к морю

*** Иногда Таня совсем не понимала начальство. И что это взбрело в голову Стефану? Она, конечно, видела Люси и раньше, но лично не общалась. Ну шеф есть шеф, даже если просит неофициально. Так что Таня тихонько подсунула Люси в сумку бездонную флягу с настойкой на каком-то сумасшедшем северном ветре, на фляге был ярлычок: “в подарок от Граничной полиции, для особых ситуаций”. *** Да уж, денёк сегодня был тот ещё. Люси шла, сердито поддевая какую-то коробку носками кед. Она только что закончила экскурсию, автопилот она включила ещё в самом начале, увидев своего заказчика, но настроение всё равно было испорчено безнадёжно. Он высосал все силы, а ведь дома ещё куча дел, нудных и обязательных, никуда от них не денешься. Обычно лёгкая сумка сегодня тянула плечо. Там явно что-то лишнее. Точно! Настойка, подарок от Граничной полиции, неизвестно как туда попавший. Случай как раз особый, в том плане, что настроение поднять не помешает. Спустя пятнадцать минут и пару глотков прекрасного напитка Люси уже не шла, а почти летела и как-то забыла, что собиралась домой. Не гнущиеся от холода пальцы казались не более чем шуткой, ясно же, что ветер это не всерьёз. Когда услышала звонок трамвая не удивилась, но и садиться на него не стала. Вот же площадь, а на ней ярмарка, совсем рядом, рукой подать. От настойки горячо в груди, а впереди яблоки в карамели, сладкая вата, глинтвейн, глиняные свистульки, сахарные петушки да мало ли что ещё. *** На месте сегодня не сиделось просто отчаянно. Тони Куртейн поражённо разглядывал себя, будто со стороны. Давно такого не было. Очень давно. С тех самых пор как... неважно. Не сидится, значит пойду гулять, а эту тему даже с самим собой не обсуждаю. Точка. Тони Куртейн мог бы сказать, что ярмарка поражала его своим великолепием, если бы он не видел это великолепие каждый четверг с самого детства. Так что он шёл, почти не замечая ничего вокруг, молча отмечая про себя изменения, произошедшие, с тех пор как он стал затворником. Шёл до тех пор, пока его взгляд не зацепился за что-то, что он никак не ожидал здесь увидеть. Вернее, за кого-то. Девушка-маяк, как он прозвал её про себя, после того разговора с Ханной-Лорой. Она держала в руках огромную сладкую вату и прыгала через круглые камни мостовой, как будто это классики. Улыбалась при этом так, что на пару минут Тони Куртейн просто выпал из реальности завороженно глядя на неё. Потом, конечно, подошёл. Тони Куртейн уже и не помнил, что так бывает. Когда тебя понимают, не просто, по-человечески, обсуждая ежедневные события, а целиком. На той глубине, куда одному заглядывать страшно. Тони Куртейн уже и не верил, что может быть так, когда рядом с кем-то забываешь о времени. Только бы быть рядом подольше, только бы говорить, всё равно о чём. Он очнулся только когда понял, что уже почти светает, его спутница всё ещё не дома, а он даже не может её проводить. Очнулся от её звонкого смеха, когда сказал ей об этом. И понял, что пропал, окончательно и бесповоротно, что готов сделать что угодно, лишь бы она смеялась ещё и ещё, лишь бы не уходила. Да нет, черт с ним, пусть уходит, лишь бы была, хоть где-нибудь была, лишь бы хоть иногда позволяла видеть её. Когда она ушла долго ходил по площади, голова стала тяжёлой и будто чужой. Все уже разошлись, выпили глинтвейн, раскупили яркие безделушки, а Тони Куртейна буквально разрывало. Тоска, о которой он забыл на несколько невозможно прекрасных, ярких, звенящих часов навалилась с новой силой, добавив чувство вины, будто бросил кого-то, будто предал. *** Голова кружилась, будто выпила не три глотка настойки, а выдула всю бездну. Давно Люси не чувствовала себя такой пустой и лёгкой. Она бежала домой, размахивая сумкой, подскакивая, не в силах удержать в себе упругую скакучую радость. — Дура! — Говорила она себе, — Что же ты творишь идиотка несчастная? Влюбилась в Смотрителя маяка, ещё и с Этой стороны. Что теперь делать будешь? И смеялась сама своим словам. Потому что какая разница что делать, если тебя переполняет всё и с головой. Светлые волосы, тёплые руки, терпкая настойка, колючий ветер, круглые булыжники, сладкая вата, всё, всё, всё. — Какая разница что будет потом, — шептала она — если я приду ещё раз и снова увижу его, если я засну и мне приснится кафе Тони и через глаза её хозяина Тони Куртейн увидит меня. — Нет, ну вот это уже явный перебор, — сказала Люси сама себе, — в кафе Тони нужно приходить просто так, от общей прекрасности, а не из-за... Она не договорила, снова засмеялась. — Как же это всё-таки хорошо. Восхитительно хорошо просто быть мной. — Громко шептала Люси, сама не зная кому и зачем.