Не согласный

      Тяжёлый вздох, последний аккорд на гитаре и аплодисменты целого зала. Чувствовать себя счастливым Лука может только с гитарой в руках. И не имеет значение где — дома, на улице, в кабаре, в студии — только бы гитара самая любимая была.       После выступления полчаса на сборы и можно ехать домой — кто к родне, кто к любимой девушке или парню, а кто в пустую холодную квартиру, без намёка на уют или тепло. Маринетт сбежала от него со слезами на глазах и мирной улыбкой. Странное выражение, это лицо подруги Лука запомнит на всю жизнь. О расставании знали все друзья, и никто не осуждал их выбор, только тепло поддержали и настоятельно требовали крепиться. Если б не Джулека, то неужели б Лука так и оставался б с Маринетт? Странный вопрос, ответа на который Лука всё не может ответить.       О существовании Адриана Агреста на правой руке знали только Маринетт и Джулека. Сейчас обе руки перевязаны чёрными бинтами, которые у себя откопала брюнетка.       Лука даже слегка смирился с тем, что его на постоянке называют Льюисом, что в его жизни настал лихой час и, прямо-таки, судьба его принудительно заставляет перекантоваться на голубую сторону. Смешно, но со временем Лука сам того не понимая надолго залипал на широкие плечи парня, накаченные стройные ноги и более того — на слегка худощавые ягодицы. И когда же сам факт залипательства доходил до точки назначенного пункта в голове, Лука как ошпаренный огрызался каждому присутствующему и быстро ретировался если же не домой, так точно в подсобку, и если же немедленно снять напряжение в штанах не выходит, так покурить и подумать о чём-то своём, отвлекаясь от инородных мыслей, ему же всё-таки удавалось. А инородные мысли так и норовят поднять надоедливого дружка в штанах в боевую готовность. Так Лука и научился держать одними губами фильтр сигареты, при этом глубоко затягиваясь и выдыхать клубы пар со рта вместе со стонами, при этом бесстыдно дрочить, представляя, как блондинистый придурок подставляет ему свои манящие ягодицы и до упора насаживается на член, выкрикивая и постанывая его имя.       — Льюис? Ты ещё не собираешься домой? — казалось, эта «блондинка» будто выслеживал каждый шаг, при этом выглядя с одной стороны суровым начальником, а с другой — косил на левого человека, который, например, просто подошёл спросить который час.       — Собирался идти, мсье. — Лука на сто процентов уверен, что этот карлик ростом ему по грудь на год-два младше него, но официального тона на работе никто не отменял, тем более, когда этот парень почти что твой шеф.       — Тогда хорошо, до свидания.       Рука нестерпимо чесалась и вызывала неимоверный зуд по всей руке, хотя за эти несколько недель ежедневного пребывания Адриана на работе ещё и научили Луку терпеть через силу боль и лёгкой походкой пройтись до главного входа даже не сжав ладонь. Зато после, за небольшим поворотом порвать нахрен чертовы бинты и с садистской маниакальностью просунуть руку в небольшой сугроб снега.       — И что ты делаешь?       Видимо, «лёгкая походка» была совсем нелёгкой, если заставила Адриана в чём-то усомниться и проследить за Куффеном к этому месту. А тот выглядел обычно, легко смотрел на запыхавшегося Луку, будто с ним ничего и не происходит и чхать он хотел на бедного юношу. Хотя, так и есть ведь.       — Страдаю. А что? Со мной хочешь? — ехидничает он, жадно всматриваясь в черты лица чуть покрасневшего то ли от холода, то ли чёрт знает от чего Адриана, отмечая, что под ночными лучами уличный фонарей этот коротишка выглядит ещё привлекательней. И рука ещё хуже болеть начала. И что это вообще за фамильярность?       — Вытаскивай руку, малахольный, а то ещё конечности отморозишь. — и плавным движением подходит в нему, приседает на корточки, от чего подол длинного серого пальта скользит по заснеженным дорожкам закоулка.       Лука долго всматривается в глаза собеседника и поверить не может, что этот мужик его соулмейт. Лука ещё долго мирится с тяжёлой судьбой и нечестной игрой доли-матушки. И Лука именно так же чхать хотел на сердечность и понимание, потому что как живой человек всего за десять дней так сильно, хоть и ненароком, кажется, может привязать к себе человека и по уши влюбить в себя, если не соулмейт? Почему ему можно, а Луке, собственно, нет?       — Как же я… — Куффен осмелился высвободить медленно правую руку от бинта и так же медленно поднял взгляд на слегка остолбеневшего Адриана. — Тебя, Адриан Агрест… — акцентирует каждое слово и предоставляет открытый участок руки, окончательно сбивая Агреста с колеи. — Ненавижу. — отчеканивает прямо в губы и прижимается собственными к нему, с силой толкаясь языком в рот. Сопротивлений особых со стороны не наблюдалось, так что Лука, окрылённый такой «инициативой» соулмейта, слегка непривычными порывами запускает пятёрню в гладкие волосы и пристанывает, когда колено Адриана уместилось между ногами Луки и слегка прижалась к промежности. Когда рука Луки настойчивее полезла под тяжёлый зелёный свитер и поглаживающими движениями самых кончиков пальцев иногда сильнее прижимал к себе, Адриан будто «проснулся» и вынырнул из сладостного сна к суровой реальности и оттолкнул от себя парня, больно шлепнувшись ягодицей о холодный заснеженный тротуар.       — Ты что делаешь, окаянный?! Ты… Да ты-ы-ы.! Да я ведь не.! — слова не хотели складываться в одно предложение, и Адриан начал ещё хуже бесноваться.       — Адриан, я…       — Нет! Не смей, даже не думай! Ты мне никто и я тебе тем более. И уж тем более я не хочу, чтобы из-за тебя моя жизнь скатилась коту под хвост!       Казалось, словно сердце в пятки убежало. И сердце мертвую петлю кульбитнуло в грудях. И думалось, словно сейчас сам Лука сбеснуется до такой степени, что никакая кошка со своей задницей не поможет.       — Давай на чистоту — оставляем всё как есть, и ты просто меня не Трогаешь, а я тебя. Я не гей, и даже не би. Меня воротит от одних только мыслей, что парень может встречаться с себе подобным человеком… — Адриан отступился на несколько шагов и обернулся спиной к Луке. Тот же тяжело сполз на землю и схватился за руку, нервно хихикая под нос.       — Ты только что целовался со мной! — рычит, осознавая, что готов сейчас убить этого негодяя, негодуя о том, как же у него быстро сменивается настроение. А всё из-за кого? — Какой же ты низкий и циничный дождевой червь.       Агрест скептично поднял бровь и приложил ладонь к плечу.       — Минутное затмение. — хрипит тот и прочищает горло.       — Я каждый день мучаюсь от этой пытки, Адриан Агрест. — истерически выдыхает Лука и поднимается на ноги, не решаясь поднять глаза. — Ты мою жизнь испортил ещё с самого начала. И я, Агрест, хочу твою испортить в ответ. — Адриан отступил на полшага, сжав крепко руки. — Я Лука Куффен, любимый, позаботься обо мне… — широко улыбается парень, накрепко сжав губы. — Оревуар, мсье Агрест, ещё обязательно увидимся… — тихо прошептал на прощанье Лука и подошёл вплотную к блондину, кратко целуя того в губы, махнув рукой.