🩸
Напряжение Хосока потихоньку достигает своего пика. В кабинете отца, который официально все еще не вернулся в строй, царит гробовая тишина, но почему-то от нее перепонки готовы лопнуть. Сынвон стоит у окна с руками в карманах темно-серых брюк и, судя по выражению его лица, напряжение сына разделяет. На кресле перед кофейным столиком сидит Ким Тэхен старший, разглядывает переливающийся в обеденном солнце виски в стакане, который держит здоровой рукой. — Ты вернулся, но все еще бездействуешь, — наконец говорит Сынвон, повернувшись к Тэхену. — Наши партнеры и конкуренты ждут в страхе твоих действий. — А ты боишься? — старший Ким отвлекается от виски и с блеском в глазах смотрит на Сынвона. — А ты все пытаешься подловить меня на страхе, — качает головой мужчина. — Которого нет, — и он подтверждает это полной безмятежностью в глазах. — Я победил бы мгновенно, будь в тебе этот страх, — вздыхает Тэхен. — Все не могу понять, против кого ты играешь, — Сынвон садится в кресло у стола и откидывается назад, наблюдая за Тэхеном. — Против всех, Сынвон. Этот город растерял мое доверие, — Ким делает короткий глоток виски, смакует на языке пару секунд, затем проглатывает. — Всех во враги записал? — Пока не узнаю правду, — пожимает плечами Тэхен. — Ищи поблизости, — Сынвон, на столе которого стоит бутылка, тоже подливает себе виски. — Это и делаю, — улыбается Ким. — Поэтому к тебе приглядываюсь, смотрю, дашь ли ты осечку. Слушай, Хосок, — он переводит взгляд на младшего Чона. — Как думаешь, твой отец способен на убийство лучшего друга? Хосок смотрит в большие черные глаза с откровенной ненавистью, и чуть поглубже Тэхен нащупывает ответ, который младший не озвучивает. Усмехается и кивает на Сынвона. — Твой сын хорошо тебя знает. — Не вмешивайте меня в свои дела, — твердо говорит Хосок. — Мне плевать, что между вами произошло. — Боюсь, мы все в эту проблему вовлечены. В городе огромный беспорядок, — недовольно качает головой Тэхен. — Из-за смертей. Ты и нас с братом чуть не убил, — Хосок начинает терять самообладание. — Поверь, если бы я этого хотел, вас не было бы уже, — вздыхает Ким. — И ты при мне смеешь такое говорить? — Сынвон сжимает пальцами стакан до побеления костяшек. — Констатация факта, Сынвон. Я объясню все, когда найду того, кто вонзил мне в спину нож. Будь это ты или кто-то другой, — Тэхен снова делает глоток виски. — Я сказал, ищи поблизости, — повторяет Сынвон. — Еще ближе, чем смотришь сейчас. — Ты что-то знаешь? — заинтересованно спрашивает Тэхен. — Всего лишь предчувствие, — задумчиво говорит старший Чон. — Если бы и знал, чужую тайну раскрывать не стал бы. — Хранить секреты ты умеешь, — усмехается Тэхен. — Ладно, с этим я разберусь. Сейчас я хочу обсудить с тобой кое-какие дела. Есть пара вопросов насчет некоторых личностей, которых я не застал и которые сейчас думают, что над чем-то тут властны. Но, — мужчина поворачивает голову к Хосоку. — Без твоего сына. — Мне и так с вами ловить нечего, есть дела поважнее, чем копаться в никому не нужном прошлом, — Хосок достает телефон, что-то на нем проверяет и шагает к выходу из кабинета. — Из-за убийства Джинина, кстати, ты нажил себе еще одного врага, — говорит он, обернувшись и ткнув пальцем на себя. — Такое я не простил бы, отец, — бросает он Сынвону и выходит из кабинета. Тэхен коротко смеется и мотает головой. — Маленький дурачок, он еще многого не понимает. Джинин даже мести за свою жизнь не заслуживает. И даже твоей, друг мой. Но за собачью верность уважать его стоит, — допивает остатки виски на дне стакана альфа. — Не пытайся вывести меня на эмоции и переходи к делу, — спокойно отвечает Сынвон, а у самого в груди где-то отдаленно заныло. — Все просто, Сынвон. Я хочу дать этому городу второй шанс. После всех войн, что тут бывали в прошлом, пора прийти к миру и покою. И добро, и зло, здесь находящиеся, должны быть в балансе. Ведь мы оба понимаем, что второе никогда и никуда отсюда не уйдет. — Зло будет всегда, Тэхен. — И оно бывает совершенно разным. Не забывай об этом.🩸
В баре неподалеку от полицейского участка негромко играет рок-музыка, дополняя атмосферу. В помещении пахнет хорошим пивом и морепродуктами. Посетители наслаждаются обстановкой и уж наверняка не хотят торопиться покинуть заведение и вновь окунуться в реальность за дверью. И Чонгук не хочет. При этом не хочет и встречи, которая у него тут назначена. В участке было бы слишком много лишних глаз и ушей, а вопросы детективу ни к чему. Обычно он их задает, а не наоборот. Поэтому альфа, заказав себе стакан темного пива, просто ждет, мечтая скорее закончить встречу, которая еще даже не произошла. Но долго ждать Чонгука не заставляют. В бар заходит Чон Хосок, как всегда одетый с иголочки и как всегда хмурый, раздраженный. Чонгуку на миг кажется, что чем-то они с ним похожи, но альфа быстро отмахивается от мимолетной мысли. Если у них и есть что-то общее, то это — желание разобраться с Ким Тэхеном старшим. Хосок быстро находит столик, пробежавшись взглядом по помещению, и шагает к Чонгуку, расположившемуся в самом уединенном месте в углу зала. — Я рад, что ты быстро среагировал, детектив, — Хосок кивает Чонгуку и садится напротив. Он поднимает со стола барное меню и пробегает глазами по списку напитков. — Одно только это позволяет мне понять, как сильно ты хочешь того же, чего хочу я. — И чего же хочешь ты? — приподнимает бровь Чонгук. — Избавить город от отца твоего омеги навсегда, — Хосок отрывает взгляд от меню и смотрит на детектива. — Никаких больше внезапных возвращений, — добавляет он и подзывает официанта. — Бутылку бланша, пожалуйста. — Каковы твои причины? — Чонгук отпивает пива, ставит стакан на стол, а сам откидывается на спинку диванчика, внимательно глядя на альфу. — Он разрушал и продолжает разрушать семьи, и ему нет дела ни до кого, кроме своего семейства. Мы же тут не глупцы собрались, все понимаем, что он хочет расчистить дорогу к трону для них и для себя. А на других плевать, — пожимает плечами Хосок. — Мне нужна месть и справедливость. — Без весомых доказательств его преступлений мы бессильны, — Чонгук пододвигается к столу и сцепляет на нем руки в замок. — Нужно искать. — На его руках кровь моего папы, — тише и тверже говорит Хосок. — Но я уверен, что ничего не найду. Прошло много лет. Тэхен вряд ли сохранил бы хоть что-то, что может сыграть против него. — Тогда надо добиться его признания и зафиксировать это. — Он признался в этом моему отцу, прощения просил, — сухо усмехается Хосок и делает глоток принесенного ему пива. — Если бы знал, что что-то такое произойдет, прослушку бы установил. — И все равно это лишь капля в океане его преступлений, — хмурится Чонгук. — Это легко замнут, тем более, что такая шокирующая правда принесет кучу проблем вашим семьям. Разве это кому-то надо? — качает головой альфа. — Наверху много коррумпированных личностей сидит, на них нужно обрушить целый список с доказательствами. Я бы даже попробовал слить это СМИ. Дружки сверху, пресмыкающиеся перед ним, и пискнуть не посмеют, а вот народ молчать не станет. — А ведь по факту, детектив, именно у тебя есть огромная возможность выяснить все, что необходимо, — вскидывает бровь Хосок. — Ты спишь с его сыночком, через него все и узнай, так в чем проблема? — Ты переходишь границы, — с предупреждением не продолжать смотрит на него Чонгук. — Тэхен — не игрушка, которую я собираюсь использовать в своих интересах. Хотя, Чонгук со стыдом себе в этом признается: у него была мысль использовать Тэхена для того, чтобы добраться до тайн и планов его отца. Омега и так на грани, Тэхен готов разрушиться от еще одного слова о своем родителе, сказанного Чонгуком, поэтому альфа теперь даже мысли такой допускать не хочет. После дня города он понял многое. Например, то, что без этого омеги ему уже не будет легко дышаться, что только рядом с ним он чувствует себя не просто созданным карать несправедливость существом, а настоящим человеком, способным любить до разгорающегося в груди пламени. — И все-таки это было бы прямой дорогой к победе, — задумчиво говорит Хосок, разглядывая мутно-золотистое пиво, перелитое в стакан. — Вопрос в том, смог бы Тэхен пойти против отца. Что вряд ли, — хмыкает альфа. — Это точно то, что тебя не касается, Чон, — начинает раздражаться Чонгук. — Полиция будет разбираться в этом самостоятельно, без использования гражданских. Другое дело, что ты стал добровольным помощником в этом деле. И если у тебя будут какие-то варианты или зацепки, которые ты можешь предоставить полиции города, мы будем благодарны за содействие, — альфа поднимается с диванчика, накидывает на плечи кожаную куртку-рубашку и оставляет на столе несколько купюр, заплатив за них с Хосоком. Уже собираясь идти к выходу, он останавливается, потому что Хосок говорит напоследок: — Сегодня он был в нашем офисе, с отцом поговорить хотел. Он одержим тем, чтобы узнать, кто пытался грохнуть его двадцать лет назад, — Хосок отпивает пива. — А еще старший Ким хочет выяснить, кто сейчас имеет в городе власть из тех, кого он не застал тогда. Возможно, им грозит опасность, имей это в виду, детектив. Ничего не ответив, Чонгук выходит из бара и закуривает. Он выпил, думая, что в участок сегодня возвращаться не придется, но после сказанного Хосоком он торопится вернуться и доложить ситуацию доверенным людям, в число которых не входит капитан, готовый целовать ноги старшего Кима. Чонгук находится в участке до вечера, на улице уже темнеет, небо окрашивается в алый. Альфа несколько часов проводит за компьютером в поисках информации о личностях, нужных Ким Тэхену, в который раз копается в его деле, но так и ничего, что можно использовать против него, не находит. Чтобы подобраться к нему ближе и выяснить хоть какую-то крупицу нужно время, поэтому Чонгук убеждает себя быть терпеливым. Он осознает, против какой власти хочет идти практически в одиночку, шанса на ошибку нет. Тэхен осторожен и нетороплив, очень скрытен и не менее опасен, чем был прежде. Если не еще больше. Чонгук не сомневается, что многие в полиции ходят именно под ним, и что капитан первый в этом деле, не сомневается. Наибольшее доверие у альфы имеется только к Рики, которому Чон объяснил все происходившее в прошлом и то, что может случиться сейчас, если они будут бездействовать. Эта земля не омоется кровью вновь. Прикинув примерный план действий, Чон покидает офис полиции ближе к десяти вечера, но ноги несут его не домой. Он не знает, где сейчас может быть омега, но едет прямиком к его квартире. С момента, как Тэхен покинул мероприятие на дне города, они больше не разговаривали, хоть и прошло почти два дня. Чонгук, решивший завалить себя делами на работе, так и не писал, не звонил, дав ему время, чтобы подумать и успокоиться. Он не знает, что значит молчание Тэхена даже после того, что между ними произошло в той уборной, но хочет надеяться, что омега не отверг его. У Чонгука борьба с собой и с виной, сжимающееся сердце, стоит вспомнить те разбитые глаза, и бесконечное сожаление за то, что именно он — причина тому. Чонгук ни о чем в дороге не думает, не анализирует, движимый только одной мыслью — он хочет увидеть Тэхена сейчас. Альфа паркует мустанг и беспрепятственно поднимается к квартире. Охрана семьи Ким позволяет ему войти, стоит блеснуть перед их глазами полицейским значком. Чонгук не стучит, сразу проверяет ручку двери, и та оказывается незапертой. В квартире, окутанной полумраком, витает плотная дымка запаха омеги. Запах четкий и густой, и вовсе не мимолетный, как тот, что остался в доме Чонгука после того, как Тэхен был там в последний раз. Альфа невольно вдыхает глубже и тихо шагает в гостиную. Во всей квартире идеальная тишина. Обычно ее нарушает пение Тэхена или какой-нибудь другой шум, создаваемый омегой, но в этот раз она не пропадает, и это настораживает. Чонгук обходит идеально убранные комнаты, заходит на кухню, возвращается и понимает, что не проверил ванную. Он тихонько открывает дверь и заглядывает внутрь. Помещение будто облили кровью, так сильно и ярко туда проникает ночное сияние неба. У самого окна в пол расположена большая ванна, где Чонгук замечает темную макушку. Он проходит внутрь и, не отрывая взгляда от головы омеги, подходит. Тэхен лежит в воде с прикрытыми глазами, чуть повернув голову вбок. Его плечи ласкает кромка красной воды, под которой не различить силуэт его фигуры. У Чонгука в голове бьет тревога. — Тэхен, — зовет он негромко, нависнув над омегой, который никак не реагирует. — Пламя, что с тобой? — спрашивает с плохо скрываемым волнением в голосе альфа и тянет руку к его шее, затаив дыхание и боясь не почувствовать под пальцами пульс. — Чонгук, — тихо выдыхает омега, медленно открыв глаза. Его губы тут же трогает легкая улыбка, стоит увидеть перед собой лицо Чонгука. — Я уснул. Думал, это сон. Это же не сон? — Не сон, — с облегчением отвечает альфа и накрывает ладонью его шею, гладит теплую кожу большим пальцем. — Вода похожа на кровь, — мрачно говорит он. — Ты подумал, что я себе жизнь оборвал? — мягко улыбается Тэхен, зарыв мокрые от воды пальцы в светлых волосах Чонгука. — Если бы я и хотел это сделать, то не так. — Наверное, я не хочу знать, как ты хотел бы это сделать, — Чонгук не может удержаться и, присев на корточки возле ванны, целует Тэхена. — Потому что ты боишься меня потерять? — шепчет в поцелуй омега, гладя кончиками пальцев любимое лицо. Глубже льнет губами, как сирена хочет утащить к себе на дно, покорив голосом. — Я этого не скрываю, — Чонгук оттягивает зубами нижнюю губу омеги и снова целует. — Иди ко мне, — просит Тэхен, вцепившись в рукав его куртки. — Вода остыла, а мне нужно тепло. Твое тепло. Чонгука не нужно просить дважды, он отстраняется и начинает раздеваться, а Тэхен переворачивается на живот и, положив руки на бортик, с наслаждением наблюдает за тем, как обнажающаяся кожа альфы приобретает алый оттенок из-за небесного света за окном. Внутри все приятно сжимается, тянет. От одного его вида Тэхен дуреет и себе уже не принадлежит. Чонгук погружается в воду и ложится рядом, прислонившись спиной к стенке ванны. Тэхен тут же привстает и седлает его бедра, накрыв ладонями горячую грудь. — Зачем ты пришел? — спрашивает он без злости. Скорее, с любопытством. — Хотел увидеть тебя, — говорит Чонгук, глядя в бездонные большие глаза и скользя руками по бедрам омеги под водой. — Скучаешь, — расслабленно улыбается Тэхен, ерзая задницей по твердеющему члену альфы. — Ты всегда скучаешь по мне, — утверждает омега, заведя руку за спину и обхватывая член ладонью. Чонгук напрягается, шумно выдыхает и смотрит на Тэхена уже с жаждой. Омеге это нравится до дрожи. — И этого я тоже не скрываю. Тэхен ласкает слух своим стоном, когда насаживается на член альфы, прикрывает глаза, брови его сводятся на переносице, а губы размыкаются. Лучше этой картины Чонгук ничего никогда не видел. — Ты продолжаешь мучить меня, фараон, — облизнув губу, произносит Тэхен, плавно и мучительно неторопливо двигаясь на альфе. И видом одним мучает. Есть ли кто-то красивее и сильнее? Под влажной кожей, покрытой каплями воды, четко виднеются мышцы, то напрягаются, то немного расслабляются. Шрамы на его теле кажутся в алом свете еще выразительнее, и в них Тэхен не перестает видеть особенную красоту. — Смотреть на тебя только на снимках оказалось сложно, — Чонгук гладит руки омеги, скользит к груди, ласкает пальцами затвердевшие соски, вызывая тяжелый вздох. — Ты не убрал их, надо же, — прикрыв глаза, улыбается Тэхен. — Они хорошо вписались в интерьер комнаты, — Чонгук сжимает пальцами бедра Тэхена, тянет вниз, насаживает глубже. — Урод, — усмехается Тэхен, специально сжимает альфу внутри себя, заставляя зашипеть, привстает и снова резко опускается, царапает ногтями его шею и грудь. Чонгук берет его за подбородок и грубо целует, омега подхватывает темп, впивается пальцами в плечи альфы и ускоряет движения бедрами, практически прыгая на его члене, вода плещется из-за образующихся волн и выливается за края. Поцелуй получается смазанным и мокрым, и это не может не доставлять еще большее удовольствие.🩸
Тэхен сидит у окна в гостиной в одной футболке Чонгука, а тот напротив, одетый лишь в джинсы. У них снова кофе и сигарета на двоих, а перед глазами сверкающий огнями ночной город. Кажется, все как прежде, но в прежде приятном молчании теперь ощущается легкое напряжение. Тэхен знает, что Чонгук не отказался от своих намерений в отношении его отца, и это осознание тяготит. Чон не из тех людей, что отказываются от своих слов. Омега не знает, что ему с этим всем делать, поэтому в этот момент он хочет просто наслаждаться, потому что Чонгук все равно рядом, все равно пришел к нему и отвернуться так и не смог. Любит? И все-таки да. — Ты принимаешь? — спрашивает Чонгук, выпустив сигаретный дым вверх. — Понизил дозы, Тэгюн постарался, — коротко улыбается Тэхен и забирает сигарету у альфы. — Он имеет на тебя влияние? — скептично приподнимает бровь Чон. — Обычно нет, но на момент, когда я чуть не рухнул вниз, он оказался сильнейшим из нас. Чонгук смотрит на омегу неотрывно, а на дне зрачков обнажается вина, в которой он себя топил, пытаясь хоть на секунду представить, что могло быть с Тэхеном, привыкшим бежать в небытие, когда невыносимо. И да, ему было невыносимо, а Чонгука ослепила жажда мести. Альфа пододвигается чуть ближе к Тэхену и берет его ногу, кладет себе на колено и целует щиколотку. Омега с блеском огней в глазах наблюдает за Чонгуком и сдерживает улыбку. Кто бы мог подумать, что вредный и наглый детектив когда-то будет целовать такому, как Тэхен, ноги. — Прости меня, пламя, — тихо говорит он, снова бросает взгляд на омегу, сожалеет, винит себя. — Ты вернешься ко мне? — Разве ты сам не вернулся ко мне? — Тэхен пускает в его сторону струю дыма и приподнимает уголок губ вверх. — Домой. В наш дом, — уточняет Чонгук, гладя ногу омеги. — Вернусь, — без раздумий соглашается Тэхен. — При условии, что по ночам я не буду спать один. Иначе смысл? — хмыкает омега. — Сейчас много работы и… — под меняющимся взглядом Тэхена Чонгук замолкает. — Я очень постараюсь быть с тобой каждую ночь. — Я скучал по нашей кровати и по кухне, — довольно улыбается Тэхен. — Еще я хочу обновить стену, добавить новых фоток. — Я все еще не люблю фотографироваться, — хмуро говорит Чонгук, перехватив сигарету и сделав затяжку. — И меня все еще это не останавливает, — подмигивает Тэхен и отпивает кофе. — Какая же ты сука, — усмехается Чонгук и тушит сигарету в пепельнице, стоящей рядом. Он встает на колени, нависая над омегой, и кладет руки на его согнутые колени, наклоняется, чтобы поцеловать «pretty poison», и медленно разводит стройные ноги в стороны. — Ты сегодня останешься со мной, фараон? — негромко спрашивает Тэхен, у которого дыхание становится тяжелее от действий альфы. Противостоять этому невозможно, да и совершенно не хочется. — Сегодня и всегда, пламя, — Чонгук ведет кончиком носа от колена вниз по внутренней стороне бедра Тэхена, горячим дыханием щекоча кожу и пуская по чувствительному телу мурашки. Тэхен тихо стонет и откидывается назад, всем своим существом отдаваясь в руки альфы, что вонзился в его душу и сердце метеоритами-осколками разбившейся планеты.🩸
Джин не может наглядеться. Лежа в большой, разворошенной после ночи постели, он с улыбкой смотрит на собирающегося на работу Тэгюна, только вышедшего из душа. Омега уже уложил волосы и щеголяет перед альфой в одном белье, дразня своими красивыми ногами. — Тэ, детка, одевайся быстрее, если не хочешь вернуться в кровать и опоздать на работу, — просит Джин, скривив гримасу мучения. — Даже если бы я захотел, нельзя, отец теперь часто бывает в офисе, — вздыхает Тэгюн и натягивает светло-бежевые брюки. — Он строг к тебе? — вскидывает бровь Джин. — Нет, он лоялен, просто проверяет меня, мою способность руководить компанией, но в дела не лезет. Кажется, его устраивает то, как я веду их, — Тэгюн надевает белоснежную рубашку и, стоя у зеркала, застегивает пуговицы. — Отец наверняка гордится тобой, — Джин встречается взглядом с отражением омеги. — Мой вот разочаровывается, хоть и не показывает этого. Но я-то все вижу. — Это нормально — иметь свои мечты и планы на жизнь, а не следовать тому, что говорит семья, — с сочувствием смотрит на альфу Тэгюн. — Знаешь, я не зарекаюсь насчет того, что никогда не возьму на себя все его обязанности, но в данный момент это совершенно не то, чего требует моя душа, — пожимает плечами Джин. — Сейчас она требует веселья, — он растягивает губы в улыбке. — Всегда, — закатывает глаза Тэгюн. — В любом случае, это хорошо. В нынешнее время зарекаться довольно глупо. Я вот зарекался, что никогда не буду с таким альфой, и что мы имеем? — омега поворачивается к Джину и мило улыбается. — Вроде обидел, а вроде и приятно, что я сломал твои установки, — усмехается альфа. — Сердцу не прикажешь, да? — Я рад, что ты сломал эти установки, — Тэгюн подходит к альфе, наклоняется и целует. Джин сразу теряет весь контроль, стоит омеге приблизиться, и, положив руки на его талию, пытается утянуть к себе в постель. Тэгюн сразу же хлопает его по руке и говорит в губы: — Нельзя. Потерпи до вечера, Сокджин. — Безумно буду ждать, детка, — шепчет Джин и урывает себе поцелуй напоследок. Собравшись, Тэгюн уходит на работу. Джин садится и свешивает ноги с кровати, берет из тумбы зеркало, пакетик с белым порошком и достает из бумажника карту. Рассыпает немного на зеркало и дробит на полоски карточкой, подносит к носу и, зажав пальцем одну ноздрю, снюхивает первую дорожку. — Джин, — слышит за спиной альфа голос зачем-то вернувшегося Тэгюна. Альфа шмыгает носом и поворачивает голову к омеге, разбиваясь о разочарование и боль в кофейных глазах. — Тэ, зачем ты вернулся? — как будто это еще важно, спрашивает Джин. Тэгюн опускает взгляд на зеркало в руке альфы и поджимает дрогнувшие губы. Он резко срывается с места, большими шагами обходит кровать и нависает над альфой, со злостью уставившись ему в глаза. — Это был последний раз, иначе мы с тобой расстанемся, — твердо говорит Тэгюн, стараясь держать непоколебимый голос. Джин спешно ставит зеркало на тумбу и берет омегу за руки. — Я больше не буду, малыш, — целует его руки и притягивает к себе за талию, утыкаясь лицом в плоский живот. — Ты знаешь, как я отношусь к этому, — смягчается омега и гладит альфу по волосам. — А ты еще и мою карту использовал, — Тэгюн кидает на зеркало с порошком мрачный взгляд. — Блять, — Джин отлипает от омеги и трет лицо. — Так вот, за чем ты вернулся. — Я предупредил тебя, — строго говорит Тэгюн и берет свою карту, сдувает с нее остатки порошка, покрывшие пластик, как пыль, и сует в бумажник. — Хорошего дня, детка, — с улыбкой машет рукой уходящему омеге Джин. Когда дверь за ним закрывается, альфа переводит взгляд на зеркало, лежащее на тумбе. Хотел бы он постараться, избавиться от этих оков, что так прочно его удерживают не первый год. Потерять из-за этого проклятия Тэгюна будет самым огромным преступлением, которое только может совершить Джин. Альфа поджимает губы и рывком смахивает зеркало и порошок на пол. В осколках альфа видит свои глаза и расширившиеся зрачки, где бездна взывает и тянет к себе отчаянно. — Сука, — рычит он и, держась за затылок сцепленными на нем руками, подходит к окну. Жизнь сводит с ума.🩸
В Эфемерности сегодня особенный день и особенные гости. Здесь собрались почти все дети главных семей красного города, чего не было уже давно. В этот раз организатором вечера стал Чимин, который какое-то время не мелькал в новостных лентах, где обычно обсуждались лучшие вечеринки, организованные им. Он блистает ярче прежнего и привлекает еще больше взглядов, чем обычно. С парочкой коктейлей он воскрешает себя и вдыхает в себя же новую жизнь, сам реанимирует свою раздробленную душу, улыбаясь так, что перед ним не устоять. На его веках россыпь блесток, а открытые ключицы переливаются в меняющемся свете. Он перелезает через барную стойку, мелькнув обтянутой лаковыми штанами задницей, которая, без сомнений, завтра будет заполнять новостную ленту, и решает сам сделать себе коктейль, добавив побольше крепкого. — Ты ничего ему не скормил? — спрашивает Тэхен у рядом стоящего Джина, наблюдающего за младшим братом. — Ему и не надо, — усмехается альфа. — Он просто в ударе, — Джин отпивает виски и лижет нижнюю губу. — Пусть развеется, я представляю то, через что он прошел, — Тэхен кидает взгляд на Чонгука, сидящего на диванчике. Чон нашел себе собеседника, и даже при этом он не перестает бдить за омегой. Уперся, сказал, что работа подождет, и что его главная забота — безопасность Тэхена. А тому приятно, что альфа рядом. — Развейся и ты, мы ведь тут за этим и собрались. Нам всем нужно немного расслабиться, — подмигивает Джин и идет к своему брату, чтобы проконтролировать дозу алкоголя. — Ты снова с ним? — врезается в спину голос только пришедшего Тэгюна, которого Джин так долго ждал. Вот он обрадуется, когда увидит своего омегу, но пока его угрюмую физиономию придется потерпеть Тэхену. — Да, у нас все, как прежде, — улыбается младший, протянув Тэгюну коктейль, чтобы сразу разрядить его напряжение. — Что, твое сходство с отцом его больше не отталкивает? — усмехается Тэгюн и потягивает напиток из трубочки. — А ты снова стал собой, — Тэхен натянуто улыбается, смотря на брата. — Я даже соскучился. — Я просто не хочу, чтобы из-за него ты в один прекрасный день подох, — закатывает глаза Тэгюн. — Будь осторожен, — бросает омега и идет к заметившему его Джину. — Да ладно! Много ты знаешь о нас, — ворчит вслед Тэхен, хмыкает и шагает к Чонгуку. — Фараон, я соскучился, — соблазнительно улыбнувшись, омега при этом режущим взглядом дает понять говорившему с Чонгуком альфе, чтобы проваливал, а сам садится рядом, закинув ногу на колени Чона. — Нашел себе друга? — Он посматривал на тебя, и он уйдет отсюда в наручниках, — ледяным голосом говорит Чонгук, посмотрев на омегу. — За то, что пялился на меня? — улыбается Тэхен. — Разве это веская причина? — Для меня — да, а для полиции то, что он под действием наркотиков. — Тогда тут каждого второго надо арестовать, — усмехается Тэхен. — Потихоньку разберусь со всеми, — твердо отвечает Чонгук, глотнув коньяка. — Так, ты слишком напряжен, мне не нравится это, — хмурится Тэхен. Его рука змеей скользит к промежности альфы, длинные пальцы сжимают ткань джинсов в районе ширинки, а на губах омеги появляется оскал. — Надо немного расслабиться, не думаешь? — он лижет губы, покрытые прозрачным блеском, и указывает взглядом в сторону уборной. — Ну расслабь меня, пламя.🩸
Чимин не чувствовал себя так легко и свободно уже давно. Его будто несет над землей, за спиной выросли крылья, и хочется танцевать до упада. Он общается с друзьями, от которых отвернулся из-за своей боли, и вновь чувствует себя полноценным человеком. Ему улыбаются, ему радуются, каждый хочет что-то ему сказать и сфотографироваться, кто-то хочет поддержать, вспоминая ту трагедию на показе, но Чимин лишь отмахивается. Он об этом не хочет ни на миг думать. Гораздо важнее, что он вернул себя и наконец-то смог отпустить боль. Может, не совсем до конца, но уже большой прогресс. Джин куда-то делся вместе с Тэгюном, но Чимин не обижается. Пусть хоть у брата все будет хорошо, поэтому омега влезать в их отношения и тянуть альфу на себя больше не собирается. Ему и так хорошо, потому что рядом старые друзья, к которым омега, пошатываясь так, что очередной коктейль всплескивается из стакана, подходит, плюхаясь на диванчик между двумя омегами. — Пак Чимин! Какого хрена? — кричит один из них рядом, огромными глазами уставившись на Пака. Чимин пытается сфокусировать зрение и только замечает, что когда садился, расплескал на него коктейль. — Боже, Аюн, прости, — извиняется Чимин, виновато смотря на разозлившегося омегу. — Я весь мокрый из-за тебя! — повышает голос Аюн. — Ты это специально, да? — подскакивает омега. Все остальные друзья уже смотрят на них, забыв о веселье. — Тебе же всегда надо кого-то унизить и вознести себя, — цедит Аюн. — Что? — усмехается ничего не понимающий Чимин. — Я же случайно, Аюн. Ты не видишь, что я пьян? — хихикает омега, тыча на себя пальцем. — Придумываешь всякое… — С самой школы! Ты решил, что король? Так вот, ни черта подобного, — шипит омега. Чимин поднимается с диванчика и встает напротив Аюна. Тот чуть ли не задыхается от злости, а зрачки его неестественно расширены. Он не совсем в себе, и Чимин ссылается на то, что за омегу говорит наркотик. — Послушай, Аюн, я не хочу с тобой ссориться. Тебе нужно немного прийти в себя… — пытается говорить спокойно Чимин, но омега его прерывает, слегка толкнув в плечо. — Ты мне еще указывать будешь? — нервно смеется Аюн и подходит ближе, почти вплотную. — Ты, который уже должен был гнить в земле. — Что? — остатки улыбки мгновенно сходят с лица Чимина. — Что ты сказал? — Почему тебя до сих пор не убили? — уже не может контролировать смех Аюн. — За что я платил! — кричит он и взмахивает руками. Чимин несколько секунд стоит в ступоре, кажется, даже музыка на фоне затихает, все замолкают и двигаться перестают. Чимина глушит тишина, а в ней звенит громкий голос Аюна, повторяющий то, во что омега не может поверить. — Ты заказал… — сходит на шепот голос Чимина. У него вдруг нет сил даже договорить, а все выпитое мигом испаряется из организма. — Я заказал тебя, — рычит Аюн, смотря в глаза с безумством и обнажившейся ненавистью. Как Чимин мог этого не замечать? Вокруг него не люди. Вокруг — токсичные отходы. Чимин грубо отталкивает Аюна и, с усилием передвигая ватными ногами, направляется к выходу. Окружающее ощущается как сон. Это тот сон, что сначала был приятным до такой степени, что не хотелось просыпаться, а теперь, когда он обернулся кошмаром, проснуться вдруг невозможно. У Чимина воздуха в легких становится меньше, они словно сжимаются, трудно сделать глубокий вдох, и лишь свежий воздух ночных улиц немного приводит в чувства, как пощечина. Он смотрит на город вокруг, как на что-то чужое, новое и пугающее. Холодный ветерок треплет его светлые волосы и усиливает поток рвущихся наружу слез, заставляя глаза блестеть уже не от удовольствия. Только-только начавшая затягиваться рана снова раскрылась, водопадом пуская наружу кровь. Его взяли и с легкостью отправили на исходную точку, с которой он начинал свой путь к тому, к чему пришел лишь недавно. Начать жить заново, вернуться к любимому делу, радоваться жизни и веселиться с друзьями, не думая о прошлом. И все это одним предложением обнулилось. Чимину хочется спрятаться в свой кокон снова, закрыться от всех, только бы ни одна душа на него не смотрела, не слышала его рождающегося в глубинах крика. Одинокая комната, полная теплых и ледяных воспоминаний, снова зовет его, чтобы укрыть как в бункере от очередных химических атак людей, которых он считал близкими. Сжимая ткань полупрозрачной красной рубашки в районе груди, он бредет, куда глаза глядят. Накричав на охрану, что собиралась его сопровождать, он уходит подальше от клуба, сворачивает на набережную, где река разделяет город на две части, и спускается к ней, навязчиво представляя, как прыгает в черный омут быстротечной реки и уносится прочь, чтобы в конце оказаться на самом дне. И, может, хоть там нашелся бы покой. К счастью, людей здесь немного. Разбитый и слишком красивый омега привлекает внимание, но никто не останавливается, не спрашивает, все ли в порядке, и хорошо. Чимин точно потеряет самообладание, если с ним сейчас хоть кто-то заговорит. Ноги начинают отказывать, и омега опускается на ближайшую скамейку, не поднимая взгляда и не замечая, что на ней уже кто-то сидит.🩸
Джевон вопреки запрету отца и брата решает выйти на улицу и немного прогуляться, подышать свежим воздухом и посмотреть на людей, что беззаботно гуляют вдоль реки и наслаждаются вечером. Ему приятно на них отвлекаться и представлять, каковы жизни у других и какие сложности встречаются на пути им. Это отвлекает от собственных проблем и не самых приятных мыслей. Выпив стаканчик кофе, Джевон садится на одну из свободных скамеек на набережной и в очередной раз открывает сообщения, где сохранено лишь одно от неизвестного контакта, присланное уже давно. «Не дай брату сесть в его машину» Это сообщение было прислано в тот вечер, когда в доме семьи Пак был прием в честь дня рождения Наля. В тот вечер, когда Джевон с Хосоком могли погибнуть, сев в макларен альфы. Джевон с тех пор ломает голову, не может даже представить, кто мог прислать предупреждение и знать о том, что подобное случится. Он никому об этом не говорил, даже Хосоку, ждет, что, возможно, тайный спаситель напишет что-то еще, но с тех пор ничего, а отправить ответное сообщение нельзя, потому что номер скрыт. Кто желал им смерти и кто от нее уберег? Эти мысли не дают омеге покоя, а сон без успокоительных обеспечивает ему кошмары, в которых они с Хосоком все-таки умирают. Чаще всего в этих страшных снах Джевон остается живым и с рыданиями наблюдает за тем, как брата покидает жизнь. Омега после этого просыпается в слезах и не может уснуть до самого утра. Поэтому он и решил выйти из дома, проветрить сознание, постараться подумать о чем-нибудь хорошем. Так происходит до того момента, пока легкое дуновение ветра не приносит к нему запах, что любим и мучителен одновременно. Джевон продолжает упрямо сверлить сообщение, не моргая, а запах лишь усиливается. Давно с ним воображение не играло в такие игры, и вот снова, стоило хоть немного себя лучше почувствовать, все рассыпается. Кто-то садится рядом, как будто вокруг больше нет свободных скамеек, и омега поднимает голову. Столбенеет, дышать перестает, не верит и тихо, рефлекторно зовет. — Чимин? Красивый омега в красном с вьющимися на ветру пшеничными волосами поднимает голову и поворачивает к Джевону. У него та же реакция: неверие, легкий шок и затапливающая все вокруг боль. — Джевон… — еле слышно произносит Чимин. — Откуда ты взялся? — пытается звучать четче омега. — Погулять вышел, — Джевон смотрит на него, как зачарованный. Трепет к Чимину, который Чон все это время душил глубоко в себе, прорывается наружу. Хочется разрыдаться, смотря на него. — А ты что тут делаешь? — спрашивает омега. Голос еле-еле, но непринужденный настолько, насколько это возможно. — Я тоже, — Чимин еле заметно улыбается. Выходит разбито. Он тоже на грани слез. — Прогуливаюсь. — С тобой что-то случилось? — задает очевидный вопрос Джевон, оглядев омегу. Чимин отворачивает голову к реке и тихонько шмыгает носом. — Это не важно. «Ты мне не нужен больше». Чимин хорошо помнит, с какой пустотой в голосе ему сказал это Джевон, когда он пришел к нему в отчаянии. — Тебя же не пытались убить? — хмурится Джевон. И тут же ему хочется рассмеяться с того, каким обыденным стал этот вопрос для них всех. — И это было, — коротко усмехается Чимин. — Но сегодня я узнал, кто хотел лично моей смерти. Знаешь, этот мир будто хочет вытеснить меня из жизни. По каким-то критериям я не подхожу. Все вокруг пытается меня разрушить и разрушает мое доверие. — Кто хотел твоей смерти? — слегка дрожит голос Джевона. — Это правда не важно, — мотает головой Чимин. — Я просто чертовски устал собирать себя, — шепотом говорит омега, прикрыв глаза, чтобы слезы не полились. — Чимин, нужно наказать этого человека, — Джевон уже представляет, как опробовал бы свои отточенные удары на том, кто посмел покушаться на жизнь Чимина. — Ты же не оставишь это так? Чимин глубоко вдыхает свежий воздух, заполнив им легкие, и снова качает головой, тяжело сглатывает ком в горле и находит в себе силы сказать то, что для него в этот самый момент необходимее всего: — Можно, я посижу с тобой немного… — омега медленно пододвигается и осторожно кладет голову на плечо Джевона, боясь, что его могут оттолкнуть. Он сомневается, что снова это выдержит. — Вот так. Но Джевон не отталкивает. — Можно, — еле слышно отвечает Джевон, смотря вперед, на темную реку, блестящую в алом свете неба. Он больно прикусывает дрожащую нижнюю губу и быстро моргает, не позволяя слезам подступить. Замирает, боится двинуться и нарушить шаткий покой Чимина. Пусть хоть немного его почувствует. Потому что Джевон, кажется, спустя долгое время к нему пришел.🩸
Дым крепкого табака густой тучей образуется вокруг мужчины, образуя нимб, и медленно расползается в стороны. Вид с балкона на втором этаже особняка Ким все так же завораживает далекими огнями. Отсюда небо кажется особенно красным и темным. Тэхен поворачивается лицом к своему кабинету, который Элон даже не думал переделывать во что-нибудь другое. Все тут так и лежит на своих местах, как было двадцать лет назад. Альфу невольно отбрасывает в то далекое прошлое, когда он был чуть наивнее и не замечал возможной опасности, что таилась вокруг, ожидая своего часа. Теперь это у Тэхена вызывает лишь тоскливую усмешку и ностальгию. Он не жалеет о пройденном пути и не жалеет о мести, которую нес с собой на плечах сквозь годы. Единственное, о чем жалеет — о том, что не был рядом с семьей. Тэхен докуривает и возвращается в кабинет как раз тогда, когда в дверь коротко стучат. — Войдите, — бросает альфа и, подворачивая рукава на белой рубашке до локтей, обходит свой стол. В кабинет заходит помощник Тэхена и встает посреди кабинета. Ким прислоняется к краю стола и, сложив руки на груди, вопросительно смотрит на помощника, чтобы тот начал говорить. — Детектив Чон продолжает копать под нас, в городе стало слишком много полиции. — Это ерунда, — спокойно отвечает Тэхен. — Много Чону известно? — Не уверен, — мотает головой помощник. — Но он настойчив. Постоянно что-то ищет, копается в архивах и опрашивает бывших сотрудников полиции, вышедших на пенсию. — Он и сам не понимает, что гонится за собственным хвостом бесконечными кругами, — коротко усмехается Тэхен. — Мы можем потребовать у капитана отстранить его от службы, — предлагает помощник. — Нет, — качает головой Тэхен. — Это его не остановит. Я даже не сомневаюсь, что он сейчас действует за спиной капитана. Его уволят, и он получит еще больше воли. Таких, как Чон Чонгук — один на миллион. И с ним надо кончать, — задумчиво говорит альфа, потирая пальцем нижнюю губу. — А что там мой сын? — поднимает бровь. — Тэхен. — Боюсь, вам это не понравится, господин, — мнется помощник. — Он с детективом, — не спрашивает, а утверждает Ким, подняв тяжелый взгляд. — Ваш сын живет с ним. Тэхен устало улыбается, берет со стола пачку сигарет и, зажав одну меж губ, снова неторопливо возвращается на балкон. Помощник, поняв, что разговор окончен, покидает кабинет, оставляя альфу наедине с собой. — С Чонгуком точно надо заканчивать… — сам себе говорит Тэхен, закурив сигарету.